Читать книгу Педагогическое наследие Калабалиных. Книга 3. А.С. Калабалин - Л. В. Мардахаев - Страница 7

– Антон Семенович, может быть, Вы расскажете, почему решили свою жизнь посвятить детям? Почему Вы приняли такое решение?

– Мне как раз повезло в том, в чем многим детям не повезло, о которых вы говорите «трудные дети». Во-первых, найдите мне хоть одного человека на земле, который сам по себе был бы не трудным. Вообще, человек – это уже загадка, сложный механизм. Поэтому слова «трудный ребенок», особенно слова «девиантный ребенок», меня всегда восхищают! Вот я сейчас перед всей аудиторией многомиллионной могу спросить: скажите, а кто из нас не девиантный? То есть кто из нас без определенных отклонений?

А как я выбрал свою судьбу? Это то, о чем вы хотели меня спросить? Что такое воспитание? Воспитание – это жизнь рядом с молодым человеком, с ребенком. Не нытье, не указательный палец, куда идти, как идти, а это твой собственный образ жизни, который, глядя на тебя, может повторить твой ребенок. То есть он тебя копирует. Представьте, каким должен быть оригинал, чтобы копия была счастливой.

Так вот, мне повезло, потому что мой отец – воспитанник Антона Семеновича Макаренко. Живя в детском доме (отец – директор детского дома, мама – воспитательница), нам повезло! Мы видели своих родителей с утра до ночи. Мы видели, как они работают, что они умеют, что они делают. Мы видели их от подъема до отбоя. Мы видели, как великолепно к ним относятся жители окрестных сел. Как к нему, отцу, приходили с поклоном, с уважением.

Чего он только не умел?! И мы все хотели быть на него похожими. А для того чтобы быть на него похожими, надо повторить его судьбу, а у него профессия – воспитатель. Он педагог, учитель, он наш отец. И невольно почти 50% воспитанников стали педагогами. Я и не думал о другой профессии. Более святой, более мужественной, более героической профессии я не знаю на земле.

Уже, когда я вырос, понял, что это за подвиг – быть отцом, быть мамой. Это всю жизнь быть таким, каким ты хочешь видеть ребенка.

– Часто ли вам приходилось видеть в современной жизни, уже будучи взрослым, я бы сказала, «идеальные семьи»?

– Вы знаете, в детском доме была не «идеальная семья». Просто в ней был человек, посвятивший всю свою жизнь нам. И он вёл себя так, как хотел, чтобы мы себя вели. Вот это и есть воспитание. Самопожертвование во имя того, кого ты родил. Будь таким, каким я хочу тебя видеть. А чтобы я стал таким, ты сам должен быть таким.

Известно, что некоторым детям больше нравятся недостатки и пороки родителей, чем их достоинства, которые они и усваивают. Мы задаемся вопросом, что такое бумеранг в воспитании? Вот это и есть бумеранг – возвращение своих недостатков в детях.

– Антон Семенович, проблемы есть у детей и у родителей, даже если это обычная семья. А у детей, которые без родителей, у них больше проблем? Это дети особые?

– Проблем, конечно, больше. Не столько у детей, сколько у тех, кто их воспитывает. Я как директор детского дома 45 лет проработал с такими детьми в детских домах. Вы знаете, я – счастливый человек, как мой отец, как Антон Семёнович Макаренко. Когда воспитанник попал в тяжелейшие условия, после каких-то ситуаций, и когда он приходит ко мне. Конечно, детский дом не семья, и, если у меня будет хоть малейшая возможность определить ребенка в прекрасную семью, это замечательно. Детдом – это «общежитие», что и сказывается на воспитании детей.

Много лет назад назначить человека директором детского дома означало назначить – отца. Сейчас, например, назначить директора детского дома работникам образования раз плюнуть. Я вырос в детдоме, у моего папы воспитывался Виктор Иванович (Слободчиков – Л.М.), доктор наук, профессор. Удивительный человек, потрясающей нравственности. Он вырос в детдоме у отца. Если бы не отец, мама, я не знаю, кто бы больше ему дал. Все зависит от того, кто папа и мама детдома, а не сама система воспитания. Прежде чем стать педагогом, ты подумай, каким ты будешь отцом и матерью.

– Может быть, что великолепный педагог, который прекрасно понимает детей, но в семье не понимает жену, ребенка?

– Может. Я вырос в той среде, в которой работали родители. А ведь многие дети не видят, как работают их родители. Не видят свою маму в школе. Педагоги – это те же люди. У них тяжелей нагрузка в тысячу раз, чем у любого из вас. Я целые сутки не могу оставить детей, у меня 400 пацанов. А представьте, у меня дочка заболела. Она ведь так же, как и другие дети, требует внимания. Учительница, она же не бросит класс: завтра контрольная, поэтому идёт в школу и не сидит дома с ребенком. Другая мама после работы в театр с ребёнком, а она сидит тетради проверяет. Вдруг однажды узнает, что ребёнок тоже не пришёл домой вечером. А утром могут позвонить, сказать, что в полиции. Это страшная трагедия.

Поэтому, какой бы пост ты ни занимал, самое главное в твоей жизни – дети, свои дети, потому что ты перед ними в ответе.

Воспитать (говорю как учитель, а не как директор детдома) – это наша совместная деятельность с мамой и папой. И поэтому я как пастырь здесь должен быть. Мать должна ко мне идти не столько за советом, сколько со мной поделиться, и мы вместе с ней будем принимать решение. Но в этом случае только я знаю ее проблему. Вот почему я – пастырь. Она должна исповедаться, и мы должны решать. Моя задача, когда я выйду из их дома, чтобы там был мир, покой и полное понимание.

– «Педагогическая поэма»… Вы бы рекомендовали ее прочитать каждому родителю? Некоторые думают: ой! то время, читать не буду.

– Понимаете, в то время справились с беспризорностью. Антон Семёнович за 15 лет вернул к жизни более 10 тысяч граждан, которые ни разу не попали в тюрьму, ни разу не развелись. Например, Семён Карабанов [Калабалин] 45 лет со своей женой руководили детской колонией, хотя он тоже воспитывался Антоном Семёновичем. Он описывается в «Педагогической поэме».

– Сейчас очень часто слышишь, что, если ребенок оступился, например, попал в детскую комнату полиции, то все, обратного хода нет? Почему это происходит? Как можно этого избежать? Если ребенок попал в тюрьму, может он впоследствии стать выдающимся и благородным?

– Я вам такой приведу пример. Есть такой город Сталинири в Южной Осетии. 48-й, 49-й год, моего отца назначают замначальника колонии в этом городе. В этой колонии было четыре убийства. Справиться с воспитанниками никто не мог, и думали эту колонию расформировать. Именно в эту колонию отца и направили. В ней находилось 500 человек воспитанников.

Через 8 месяцев приехала проверка в эту колонию. По результатам этой проверки остался подлинный документ. У меня этот документ есть, и я его всем показываю, когда езжу в колонии. Это приказ по МВД Грузии об объявлении благодарности по результатам проверки колонии. В нём констатируется: уже через полгода у ворот колонии стояла очередь родителей, желающий отдать туда своего ребенка. Девушки перед колонией стояли: самая великая честь – дружить с колонистом. Колония взяла шефство над трудными детьми города Сталинири. Это всего за 8 месяцев.

Так что в первую очередь все зависит от того, кто работает с детьми в колонии.

– А сегодня кто в ней работает?

– Работают сегодня люди, которые уполномочены выполнить наказ судьи и продержать осужденного столько-то лет. Они путают одну вещь. Это пацан – 15—16 лет. И он попал туда, потому что мы ему помогли туда попасть.

Простой пример: когда я был в колонии, за мной ходил мальчик. Я там был целый день и его, как говорится, мурыжил. Пусть, мол, походит. Я затылком чувствовал, что он ходит за мной. Педагог видит всеми частями тела. Я, когда оказываюсь в детской среде, всегда знаю: я – учитель. Не для того, чтобы пальцем тыкать, а для того, чтобы правильно реагировать на ситуацию и сделать так, чтобы вокруг меня была божья благодать, чтобы всем было хорошо. Это очень важно! Так вот, этот пацан, наконец, подошел ко мне. Я говорю:

– Ну и что?

Он мне:

– Я сижу по такой-то статье.

Я говорю:

– Меня не волнует статья. За что сидишь, расскажи. Драка с летальным исходом, то есть со смертью.

Он говорит:

– Хоть бы раз на пути мне встретился человек, который схватил бы меня за руку и сказал, такое делать нельзя.

Сегодня учитель не хватает, потому что сейчас же правозащитник придёт и в три погибели его свернёт:

– Ты неправильно поступаешь, ты давишь на личность, ты убиваешь и оскорбляешь ребёнка.

Учителя перепугались, они только учат, и ради Бога. Кричать нельзя, потому что прибегут. Делать этого нельзя, сейчас сфотографируют и так набросятся. А я знаю примеры, когда журналист просит детей спровоцировать учителя, чтобы потом, где-нибудь на страницах какой-то газеты поместить статью о фактах мордобоя.

Так вот, пацан мне рассказал: начинал он с того, что с компанией пацанов в школе кого-нибудь задирали, новичков били, а один из них снимал всё на камеру, а он балдел, какой адреналин! Потом всё больше и больше, захотелось не просто кулаком, а кирпичом. А потом и ножом пырнул, да так пырнул, что неудачно.

– Где вы были? Почему вы мне морду не набили? Почему вы меня на место не поставили? Что вы все мимо проходите?

Вот он предъявляет претензии родителям и обществу.

– Как вы считаете, воспитывать девочек и мальчиков нужно по-разному?

– Обязательно. Воспитание же в семье идёт. Я одно могу сказать, воспитывать надо взаимоотношения между папой и мамой. Я, например, люблю приносить жене цветы. Может быть, не столько она их любит, сколько я люблю. Зачем, например, маму нагружать. Некоторые папы любят всю зарплату отдавать жене, а она потом с авоськами, измученная, несет все, что необходимо для дома. Папа должен контролировать быт семьи, он должен быть внимательным. У меня, например, дочка всегда говорит: хочу выбрать мужчину, который похож, пап, на тебя. А сын, наоборот, говорил: я не женюсь до тех пор, пока девушка не будет похожа на маму.

В семье должен быть абсолютный договор, чтобы дети нас повторили и создали бы те семьи, которые бы нас удовлетворяли.

– А нужно ли разделять обязанности в семье?

– Обязательно. Я сторонник того, что, если я дал задание сегодня дочери готовить суп, то сын, конечно, пропылесосит.

– Это не значит, что все хозяйственные обязанности на женщине?

– Готовить повседневно еду – это мама. Но накрыть стол в воскресенье и приготовить – это мужская обязанность. Лучше меня, например, борщ никто не сделает. Повар – это вообще-то мужская работа. А вот кулинария – это женское дело. Красота мужчины заключается в его силе. Я не верю, что мужчина не способен защитить женщину только потому, что он физически слаб. Это не оправдывает его. Как женщина всегда красива, так и мужчина должен быть всегда сильным, крепким. Здесь еще надо и сердце воспитать.

– Если мама одна? Как воспитать?

– Это страшная вещь. Это очень сложно. Пацаны из колонии жестокие в основном те, кто воспитывался мамой! Не мамы их так воспитали. Они жестокие от того, что выходят на улицу и им хочется проявить себя. Понимаете, у них нет примера мужского подражания отцу, Тут он готов на любую жестокость.

– Выход есть?

– Выход есть! Ещё одна проблема мамы. У одной мамы рос мерзавец-мужчина. Она его растила и не замечала, что он не её собственность. Она растила собственность и не хотела с ней расставаться. Жену она ему выберет, выберет институт, работу. Мальчик – не мужик.

Еще пример. Мальчик залез на дерево. Вокруг женщины кричат:

– Куда залез!

Ну а куда ему ещё как не на дерево? Мы все выросли на тарзанке. Мама должна понимать, что если синяк, то мужчиной растёт.

Что касается отсутствия папы. Это очень страшная проблема. Я всегда это учитывал, но не акцентировал внимания на том, что у пацана нет папы. Я старался все сделать, чтобы он понимал, что такое мужчина. Под свой контроль брал, помогал по-мужски. Я радуюсь, что многие пацаны, делая те или иные вещи, растут мужчинами. Я был счастлив, что мои воспитанники мужчинами становятся. Глядя друг на друга, друг у друга же учатся. Обязательно взрослые, особенно педагоги, должны помогать им в становлении. У нас, понимаете, всю мужскую профессию педагога забрали женщины. В действительности же педагог – это мужская профессия.

Вообще, наказание, вы знаете, интересная вещь, потому что ребенок не каждому разрешит себя наказывать. В школе наказывать может только директор. А учителя и все остальные должны помогать. Наказание – это не мордобой.

– Допустимо ли применение некой физической силы?

– Шлепок – это не наказание. Это дурь! Я могу, любя, шлепнуть. Девочку никогда не шлепнешь. Она непререкаемый образец. Наказание зависит от авторитета того, кто наказывает. Наказание – форма наивысшего педагогического мастерства. Оно может выражаться в разных формах. Мы наказываем за недостатки, пороки. Я его люблю, но наказываю. В семье есть режим. Полномочия каждого расписали, и вдруг эти полномочия не выполняются. Конечно, надо реагировать. Любое дело, которое мы внедряем, нужно контролировать.

Наказание – это гражданская позиция. Я не позволю ребенку быть хуже, важно, чтобы он это понимал. Я его наказываю не за то, что он съел конфету, а за то, что он совершил плохой поступок. Наказание должно быть ясным и конкретным. Ребенок должен знать и понимать это. Наказание должно быть не оскорбительным и не унизительным.

Совершили трое проступок, двоих наказал, а третьего отпустил. Он ходил вокруг моего кабинета часа три. Я говорю:

– Что ты хочешь?

– Почему меня не наказали? Чем я хуже них?

Необходимо знать, какое влияние на него будет действенным. Какова сила твоего отношения к нему. Чем дольше говоришь с ребенком, не прибегая к его наказанию, тем больше он мучается. Когда меня спрашивают, какими методами ты достиг того, что тот стал таким-то и тем-то, я им отвечаю, за давностью времени за то, что я делал, сегодня меня правозащитники не накажут и не снимут с работы. А он молит Бога и говорит мне спасибо, приводит своих детей, чтобы я посмотрел на них и дал им оценку, просит благословить их на свадьбу.