Читать книгу Эмоциональное развитие подростков - Л. В. Тарабакина - Страница 4

С конца прошлого столетия эмоции исследуются как биологическая проблема. По мере того как совершенствовались естественно-научные методы исследования, ученые обнаруживали все новые и новые связи эмоций с соматическими процессами. Проанализируем лишь некоторые ключевые направления в исследовании естественно-научных основ эмоционального. Одной из первых теорий, в которой было установлено единство эмоций с телесными, двигательными, мышечными процессами, была теория Джемса-Ланге. Американский психолог У. Джемс ставил задачу ограничиться изучением «стандартных эмоций»[2]. Его основная научная идея была сформулирована в следующем положении: «…телесные изменения следуют непосредственно за восприятием волнующего факта…Наше переживание этих изменений… и является эмоцией». Поскольку работа У. Джемса появилась вслед за аналогичными идеями датского психолога К. Ланге, в литературе закрепился термин теория «Джемса-Ланге». Согласно этой теории субъект переживает эмоцию как следствие соматических изменений, которые происходят в организме. Эта теория получила название «периферической», поскольку акцентировала внимание на признании телесных сдвигов в организме. Такое ограничение в перспективе могло привести к упразднению категории «эмоция». Несмотря на критику этой теории, отметим тот факт, что она не забыта, поскольку справедливо отражает одну из важнейших связей эмоций с бытием человека – единство эмоционального и соматического.

Проблему единства телесного и эмоционального, в частности мышечного и эмоционального, изучал Ч. Дарвин. Это единство обнаруживается в так называемых «выразительных движениях»[3]. Он пытался создать единую классификацию выразительных движений, которыми сопровождаются эмоции у человека и у животных. Ч. Дарвин ожидал подтвердить универсальный характер мышечного (выразительного) сопровождения эмоции. В 1867 г. он обратился с анкетой, в которой участников анкетирования просил опираться на наблюдения, описывать эмоции и не полагаться на память. Предлагался длинный список эмоций для их описания. Среди них указывались, например, удивление, стыд, негодование, загадочное размышление, дурное настроение, хорошее расположение духа, издевательство, упрямство, презрение, отвращение, страх, смех, каприз, вина, согласие, отрицание.

На ограниченность распознавания эмоций всего лишь по мышечным проявлениям указал в 1929 г. физиолог У. Кеннон. Он утверждал, что одни и те же мышечные движения сопровождают разные эмоции. Эмоции – это нечто большее; например, «мурашки по телу» могут возникать как в состоянии восторга, так и страха. То есть, мышечные движения обязательно сопровождают эмоции, однако, одни и те же мышечные движения сопровождают прямо полярные по знаку окрашенности эмоции как отрицательные, так и положительные. Идеи Кеннона были дополнены Ф. Бардом. Он показал, что при восприятии волнующего события, возбуждение проходит через таламус, а далее расщепляется. Одна половина сигналов возбуждения идет в кору больших полушарий, где порождает переживание; другая – в гипоталамус, где управляет физиологическими изменениями. Согласно теории Кеннона-Барда, во-первых, эмоция и физиологические реакции возникают одновременно, во-вторых, сфера физиологического сопровождения эмоций значительно расширилась. Эмоции оказались едиными не только с периферическими процессами, как по теории Джемса-Ланге, но и со структурами мозга и их активностью.

Анатом Д. У. Папес пришел к пониманию системной организации активности мозговых структур, обеспечивающих регуляцию эмоций. Он пользовался терминами «поток эмоций», «поток движений», «поток мысли». Выделенная им сеть мозговых структур получила в литературе название «круг Папеса». Начиная с 1950-х гг., нейрофизиология, нейрохирургия достигают высоких успехов в понимании естественнонаучных регулятивных механизмов эмоций. Одновременно открылись возможности экспериментирования и научного анализа клинических случаев переживаний.

В 1953 г. Д. Олдс и П. Милнер впервые экспериментально продемонстрировали динамику переживания или «эффект удовлетворения потребности». Исследователи вживляли электроды в различные области гипоталамуса крысам. Животные не только быстро научились нажимать на рычаг, чтобы поддерживать состояние удовольствия, но продолжали это делать с огромной частотой – 2000 нажатий за один час в течение 24 часов, а затем и большую часть последующего дня. Поскольку крыса трудилась с удивительным упорством и занималась самостимуляцией, ее ощущения интерпретировались, что они ей «нравятся». Эти центры гипоталамуса стали называть «центрами удовольствия»[4]. Позднее были обнаружены территории с «точками наказания», порождающими отрицательные эмоции. Исследования по генетике поведения животных позволяют предположить зависимость эмоций от наследственных факторов. Был проведен гибридологический анализ наследования эмоциональных реакций у крыс. В результате скрещивания удалось получить две линии крыс, резко отличающихся по проявлениям «эмоциональности». Эмоциональность тестировалась по числу актов дефекации в ответ на стрессовые раздражители. К 15-му поколению установился стабильный уровень различий в «эмоциональности» у двух линий крыс: «аффективных» и «неаффективных»[5]. Тот факт, что у крыс 15-го поколения установились устойчивые различия, и не прослеживался возврат к первоначальному уровню «эмоциональности», свидетельствует об участии многих генов (полигении) в формировании этого признака. Аналогичные доказательства роли наследственных факторов в формировании эмоциональных особенностей были получены также на породах собак.

В литературе предпринимались попытки классифицировать инстинкты в контексте их связей с эмоциями, обслуживающими данный инстинкт. Так, У. Мак-Дауголл в 1916 г. выделил 14 инстинктов и составил карту наименований эмоций, сопровождающих инстинктивную деятельность:

1. Инстинкт самосохранения – страх;

2. Инстинкт агрессии – гнев;

3. Инстинкт отталкивания – отвращение;

4. Родительский инстинкт – нежность;

5. Инстинкт зависимости – отчаяние, беспомощность;

6. Инстинкт воспроизведения – сексуальное наслаждение;

7. Любопытство, исследовательский инстинкт – удивление;

8. Инстинкт подчинения – зависимость;

9. Инстинкт самоутверждения – превосходство, гордость;

10. Инстинкт социальный или стадный – одиночество;

11. Инстинкт добывания пищи, охоты – аппетит;

12. Инстинкт приобретения – обладание;

13. Инстинкт строительства – творчество, продуктивность;

14. Инстинкт смеха – веселость[6].

Современный исследователь Р. Плутчик рассматривает единство эмоций и инстинктов как функцию и средства адаптации живых организмов. Средства адаптации являются такими же ультраконсервативными образованиями, как, например, гены или ДНК. Их функции заключаются в том, чтобы повысить шансы организма на выживание. Он выделяет восемь вариантов средств адаптации, которые включают: инкорпорацию (поедание пищи и принятие благоприятных раздражителей); отвержение (избавление организма от чего-либо непригодного); протекцию (избегание опасности); разрушение (поведение, призванное разрушить барьер, который препятствует удовлетворению важной потребности); воспроизводство (репродуктивное поведение); реинтеграцию (поведенческую реакцию на потерю чего-либо важного); ориентацию (поведенческую реакцию на контакт с неизвестным, новым или неопределенным объектом); исследование. Каждому классу адаптивного поведения соответствует то или иное субъективное эмоциональное состояние: инкорпарации – удовольствие, отвержению – отвращение, протекции – страх, разрушению – гнев, воспроизводству – радость, ре-интеграции – печаль, ориентации – удивление, исследованию – ожидание.

Известному австрийскому этологу К. Лоренцу принадлежит мысль, что питание, самосохранение, воспроизводство не являются результатом лишь одного инстинктивного побуждения. Эти функции обусловлены очень сложным взаимодействием многих физиологических детерминант. Он считает, что «иногда все физиологические причины способны взаимно уравновешиваться; иногда одна из них влияет на другую в большей мере, нежели подвержена обратному влиянию с ее стороны; некоторые из них сравнительно независимы от общей системы взаимодействий и влияют на нее сильнее, нежели она на них». Большинство инстинктивных действий может иметь множество «хозяев». Это могут быть внешние и внутренние рецепторы, железы внутренней секреции, гормоны и другие инстанции. «Система инстинктивных действий ведет себя не как машина, которая – если не нужна – сколь угодно долго стоит без дела и “ждет”, когда кто-нибудь нажмет на кнопку. Она, скорее, похожа на лошадь: ей нужны поводья и шпоры, чтобы подчиняться хозяину, но ее необходимо погонять ежедневно, чтобы избежать проявлений избыточной энергии, которые при определенных обстоятельствах могут стать поистине опасными»[7].

3. Фрейд также в биологических терминах пытался объяснять природу эмоций. Так, в статье «Проект научной психологии» он высказал положение, что невысокий уровень возбуждения нервных элементов вызывает возбуждение и может усиливать потребность во взаимодействии с внешним миром, как это происходит, например, при еде или половом акте. Другое положение, высказанное 3. Фрейдом, состоит в том, что взаимодействие со средой все-таки способно изменить первоначальный знак негативной эмоции и преобразоваться в чувство удовольствия. И что особенно, на наш взгляд, важно, 3. Фрейд утверждал о зависимости структуры человеческого Я от того, какой опыт будет более других накапливаться.

К. Е. Изард утверждает, что боль является тем базовым побуждением, которое вызывает целый ряд негативных эмоций: страх, страдание, гнев, стыд, вину и пр.[8]. Близкие к этим идеям о первичности переживания боли по отношению к другим негативным переживаниям и системным связям между ними высказывает суждение известный грузинский клиницист А. Д. Зурабашвили: «Боль, как защитная реакция, представляет собой древнейшую форму переживаний, которая служит животным и человеку сигналом о каком-то неблагополучии. В процессе филогенетического, то есть исторического, становления животного мира защитные проявления наследственно фиксируются в виде автоматически закрепленных ответов. Феномены боли, страха, депрессии находятся на едином эволюционно-динамическом стержне борьбы за существование и адаптацию»[9].

П. К. Анохин, автор учения о функциональных системах физиологических процессов, включает эмоции в то звено целостного приспособительного акта, где происходит сравнение результата достигнутого действия и заготовленного заранее на основе афферентного синтеза, с аппаратом предвидения будущего образа. Эмоции выполняют функцию интеграции и объединяют работу как центральных структур, так и информацию о состоянии периферических органов. Благодаря тому, что эмоции способны мгновенно интегрировать все функции, становится возможным определять полезность или вредность воздействующего фактора. Играя роль своеобразного «пеленга», эмоции позволяют организму среагировать прежде, чем определена локализация воздействия[10].

В то же время сомнения в адаптивной природе эмоций неоднократно оспаривались в литературе. Считается, что, врываясь во внутренние органы, эмоции производят там разрушительную силу. Инстинктивная энергия эмоций подобна механогидравлической модели или шлюза, в которой ворота сдерживают энергию воды, а затем при определенных условиях она прорывается и образует водопад. Инстинктивная или безусловно-рефлекторная эмоциональная энергия заложена в древней, стволовой части мозга и разворачивается стереотипно и автоматически на различных уровнях фило– и онтогенеза. Автономность ее действия подтверждается физиологическими экспериментами. Удаление надстраивающихся над таламусом мозговых центров у подопытных животных ничего не изменяет ни в мышечных реакциях, ни в висцеральных функциях (выброс адреналина, повышение давления, расширение зрачков и т. д.), характерных для обычного эмоционального поведения.

Вначале И. П. Павлов, а затем У. Кеннон вариабельность эмоций объясняли корково-подкорковыми отношениями.

И. П. Павлов писал: «… на фоне общей грубой деятельности, осуществляемой подкорковыми центрами, кора как бы вышивает узор более тонких движений, обеспечивающих наиболее полное соответствие с жизненной обстановкой животного». Целостное эмоциональное поведение предстало в виде интеграла двух уровней: открытого У. Кенноном таламуса как субстрата базовых инстинктивных эмоций и открытого

И. П. Павловым закона функционирования больших полушарий как субстрата условных рефлексов[11].

Существующие естественнонаучные данные свидетельствуют о единстве эмоций со всеми структурами организма: центральной и периферической нервными системами, соматическими процессами, эндокринными, биохимическими, генетическими и т. п. Связи между названными факторами достаточно сильные и взаимные. По мере того как совершенствуются методы естественнонаучных исследований, ученые получают новые данные, требующие дополнительного системного осмысления активности мозговых структур и механизмов биологической детерминации эмоций. Между тем даже в рамках естественнонаучных исследований эмоций исследователи вынуждены обсуждать причастность психического фактора как регулятора эмоциональной жизни человека.