Читать книгу Я просто хочу, чтобы ты ПОМНИЛ… - Лала Агни - Страница 8

Так прошел год и два.

И вот что-то страшное случилось в его жизни, когда мне было около семнадцати лет. В тот год во сне я видела его глаза, наполненные такой невыносимой болью и отчаянием, что при пробуждении мое сердце колотилось, как бешеное, и мне было трудно дышать. Ощущение в районе груди было такое, как если бы на меня положили многотонную бетонную плиту! Я не знала и не могла знать, где он был и кем. Не знала я и причину того, почему это происходило. Узнать это довелось мне через много-много лет.

В тот год в его жизни случилось несчастье. Он потерял свою мать, которую забрала скоротечная болезнь. Он же боготворил ее и не мыслил без нее своей жизни. Этого я не знала, но сердцем чувствовала, что случилось с ним что-то страшное. И тогда ежеминутно и ежечасно я мечтала только об одном. Я хотела, чтобы его боль, если не прошла, то хотя бы хоть немного утихла.

И я так бесконечно этого хотела, что мне казалось, что от меня к нему идет какой-то невидимый свет, и ему от этого становилось хоть немного легче. Я в это верила, и разубедить меня в этом не смог бы никто на свете! Но разубеждать меня было некому. Никто, ни одна живая душа об этом не знала.

Сейчас я понимаю, что Близнецы, даже если находятся в разных галактиках, все равно чувствуют друг друга. Для них нет ни времени, ни расстояния, ни пространства. Но тогда я ничего этого не знала. Я лишь чувствовала его боль и хотела, чтобы ему стало хоть немного легче. Позже, через много лет, его мать, уже не с поверхности этой Земли, а из мира духов и Хранителей, сыграет в этой истории решающую роль. Но об этом я расскажу немного позже.

Итак, я жила, продолжая его искать, ни на минуту не сомневаясь, что я его найду.

Вы спросите, были у этой странной забитой девочки какие-то другие мечты? Не поверите Да. Также я хотела быть актрисой. О, как же я этого хотела!

Ничем и никем другим я никогда не хотела больше быть! Никакой другой судьбы я себе не мыслила. Причина была мне ясна с самого детства. Я видела всегда, какое влияние оказывает на людей искусство. Будь то танец, песня, спектакль или кино! Люди плакали, люди смеялись, а после хорошего фильма или красивой песни становились радостнее, светлее, добрее. Я всегда была уверена, что искусство существует, чтобы незримо касаться наших сердец и душ. Оно трогает. В прямом смысле. И оно то, что меняет нас. Заставляет нас задуматься. Заставляет ХОТЕТЬ становиться лучше. Добрее. Хотеть сделать кому-то что-либо хорошее. Обнять кого-то. Простить. Полюбить…

Я всем сердцем и всей душой хотела быть причастной к этому. Но ведь до того, как мне сделали пластическую операцию и изменили мой «ведьмовской носик», я все еще была уродлива. Скажи я кому-нибудь, кем я хочу быть, мне рассмеялись бы в лицо! Да что там рассмеялись бы… Они всегда смеялись.

Однажды, когда мне было тринадцать лет, я так и сделала. Я написала об этом в школьном сочинении «Кем я хочу быть, когда вырасту». Написала, что хочу быть актрисой. Я вызвала этим шквал смеха и издевок…

– Эй! Уродина! И кого же ты будешь играть? Кикимору болотную? Бабу Ягу? – и смех…

– Но ведь Кикимору Болотную тоже нужно кому-то играть, – отвечала им я, скрывая боль за маской безразличия. Конечно, после пластической операции, кикиморой меня уже было не назвать. На моем лице словно проявились из тени и заиграли красками и мои большие темные, как у моего Близнеца, глаза-озера, и красиво очерченные (как и у него же) губы. Но до этого было еще далеко.

Раньше я рассказывала вам, как еще шестилетней девочкой я пообещала известнейшему на весь СССР руководителю цыганского ансамбля «дяде Николаю Сличенко», что вырасту и приеду к нему в Москву, в его театр «Ромэн». Так вот я так и сделала.

Когда мне исполнилось 17 лет, мы с мамой взяли билеты на поезд и поехали в Москву. Я собиралась поступать в ГИТИС (Государственный Институт Театрального Искусства).

В то, что я поступлю, у меня почему-то не было никаких сомнений, несмотря на то, что мой крючковатый нос был все еще при мне! Одновременно я собиралась начать работать (конечно же в массовке) в театре «Ромэн». То, что меня и туда возьмут, я тоже не сомневалась.

Откуда такая уверенность у ни в чем другом не уверенной, зашуганной и вечно сомневающейся девочки, живущей в постоянном страхе? Наверное, моя внутренняя сила, которая не давала мне погибнуть, сойти с ума и покончить с собой, держала меня и здесь, говоря, что ее хватит на все. В том числе, на поступление, известность и славу.

Но то, что мы планируем в жизни, увы, не всегда сбывается… Наверное потому, что некоторые события от нас не зависят никак… И они, эти события, часто идут вразрез с логикой, моралью, законами. Не только для одной девочки и ее семьи. Иногда даже для целых стран.

У Высших на меня были другие планы. В августе того года (1991) В Москве случился Государственный переворот. Это было начало конца огромной и могущественной страны, в которой я родилась и выросла.

Название этой страны было Союз Советских Социалистических Республик. Или СССР. Также это было началом конца моей мечты о том, чтобы стать актрисой. Оставаться в Москве было небезопасно, да и негде, тем более средств на это попросту не было. Прощайте, равные возможности для мажоров и прачкиных детей (различия возможностей были, конечно, и при Союзе, как и везде, но пробить дорогу талантом и умом было совершенно реально при любом происхождении), прощай, бесплатное образование и помощь государства!

Николая Сличенко в августе не оказалось в Москве, и встретиться с ним больше, к величайшему сожалению, мне так и не удалось.

Мы вернулись домой. И в этом же году обстоятельства потребовали того, чтобы мы переехали опять в Одессу, где я родилась. Позади остался город, в котором мы прожили пять лет, и мой цыганский ансамбль. И мечты об актерской профессии пришлось оставить навсегда. Это было большой ошибкой. Начиная с того года и в течение всех последующих лет я чувствовала, как медленно гасну. Во мне была Страсть к этой профессии, во мне был Огонь, во мне был Талант, во мне была Мечта (одна из них), которая, увы, не осуществилась.

Шли «лихие 90е годы», и не только мне пришлось сказать: «Прощай, мечта». Рухнула налаженная тихая жизнь миллионов семей. Страна разваливалось. Надо было элементарно выживать. Тут уже не до мечты об актерстве. Мама тогда уже не работала по причине своего возраста. Денег на жизнь не было, и где их брать, было не совсем понятно. Люди становились «челноками». Покупали товар в одном городе, везли в огромных сумках в другой и там продавали за копейки, часто имея минимальную смешную прибыль. Специалистов по частной торговле среди бывших граждан социалистического общества было мало. Кто имел талант, присосался к управлению и разграблению страны и быстро богател. Остальные выживали, как могли. Или, не сумев приспособиться, умирали от голода и страха перед будущим. Нищета, бесперспективность, разгул бандитизма, беззаконие, войны – это были постоянные составляющие «свободной» от СССР России.

Взялись за торговлю и мы с мамой. Однажды мы прожили в поездах и на вокзалах целый месяц. Это было какое-то безумие. Но… везде! Везде, где бы я ни была, я продолжала его искать. Это просто было частью меня. Неотъемлемой. «Однажды я подниму взгляд и встречусь с его глазами». И отнять эту веру у меня никто не мог. Да и кому это было интересно? Всем было все равно…

Увы, наш с мамой «бизнес» накрылся, когда нас ограбили и едва не убили. Нам только хватило денег на то, чтобы вернуться назад домой. Надо было как-то думать, что делать и как выживать. Потихоньку на «толкучки», стихийные базарчики, ушло все более и менее ценное, что только было в нашем доме. И вот мы уже начали туда выносить ценные и редкие книги из нашей семейной библиотеки.

Каждый день начинался и заканчивался вопросом только о том, как заработать денег и как выжить. Иногда моя мама на нашей старой немецкой швейной машинке шила красивые передники с кармашками в виде сердечек, клубничек и цветочков. Эти переднички она обменивала на рынке у фермеров на продукты. Так и жили.

И тут пригодилось мое умение печь сладости. В Одессе был огромный рынок, который называли «Седьмой Километр» (он есть там и по сей день), купить там можно было все, что угодно. Так вот, ночью я пекла пирожки, пирожные и рулеты с яблоками. Тогда дрожжи быстрого действия или еще не придумали, или они не дошли до нас. Приготовление дрожжевого теста занимало много часов. Я пекла по ночам. Утром у меня уже все было готово. Я складывала мою выпечку в сумки и утром ехала на рынок. Там была жесткая конкуренция, много таких же обездоленных продавцов и мало покупателей, даже бывало, что и товар забирали, и деньги, и приходилось ехать домой с пустыми руками. Но этих денег нам хватало, чтоб как-то держаться.

А днем я подрабатывала массажисткой, закончив курсы массажа в 17 лет, бегала по домам, массировала спины, шеи, брала инсультников. У меня неплохо получалось, потому что помимо техники, наверное, обладала я целительским даром, и мои пациенты отлично себя чувствовали. Но время было нищее, убогое, голодное, любая работа стоила копейки.

Одна из моих клиенток была учительницей английского языка. Она начала меня учить без оплаты, в обмен на мои услуги, и очень скоро оказалось, что у меня к языкам тоже настоящий талант. Через два года я не только выучила язык, но и придумала свою собственную систему преподавания языка другим. Я стала давать частные уроки. Это очень сильно помогало нам держаться на плаву в плане денег. При этом, я все еще пекла торты и пироги на заказ и подрабатывала тем, что пела на вечеринках, на банкетах и на свадьбах.

Как получилось, что самый младший член семьи взял на себя решение вопроса выживания взрослых, как юная девочка смогла столько вынести, не знаю и до сих пор. Возможно, я выбрала эту судьбу и эту семью, чтобы в трудные годы спасти моих близких, несмотря на их нелюбовь или черствость и равнодушие? Ведь без меня бы они точно не справились.

Что мой брат? Он тогда стал писать картины. Наконец занялся тем, к чему у него был настоящий талант. Я уверена, что он был гениальным художником. Но когда люди выживают, им нет особо дела до высокого искусства. Того, что иногда зарабатывал Алексей, едва хватало на холсты и краски. Потому само себе разумеющимся было, что от мечты и призвания отказалась именно я. И я кормила семью.

А между тем, мне был уже двадцать лет. Юношу с родными и знакомыми мне глазами, кого я искала все эти годы, так нигде и не было. Поверите ли вы в то, что будучи яркой и красивой девушкой (а как я уже сказала, после операции из ощипанного гадкого утенка я превратилась в лебедя, и на меня с восхищением смотрели парни) я не только была девственницей, но даже и не целовалась с парнем ни разу? Можете поднимать удивленно брови, а можете пожимать плечами, но это было именно так. Я не встречалась ни с кем. Я ни разу не была на свидании. Я словно отгородилась от всех какой-то невидимой стеной. Я работала и выживала.

Это какой-то рок женщин моего рода. Когда молодость приходится на пустоту, одиночество, нищету и каторжную работу. Но, если честно, я никогда не могла себе даже представить, что буду с кем-то другим, не с тем, кого я жду и ищу.

Знаете, как прошло большинство поздних вечеров (особенно весенних и летних) в моей жизни? Я уже говорила вам об этом ранее. Я выходила или на улицу, или на балкон и часами могла смотреть на звезды. Особенно я любила лежать на траве и смотреть на них. Или на пляже на песке. Внутри себя я сердцем разговаривала с НИМ. Всегда. Я так же разговаривала с теми, кто там вне этой земли, но видит и слышит меня.

«Где же он? – звучал у меня в голове миллионный раз один и тот же вопрос, – Где же он? Где? Когда я найду его?»

Но его все не было и не было.

А в то самое время, когда я, в двадцать лет лежала на траве, задавая звездам вопрос о моем любимом, тот самый человек, о котором я спрашивала, уже был кинозвездой. Мало того. Он был уже женат…