Читать книгу Куда ведёт Куросиво - Лана Дэй - Страница 4

Рита протискивалась к своему месту по проходу самолёта и не могла отвязаться от мысли, что атмосфера в салоне значительно отличается от той, что всего в двух шагах от трапа. Она добралась до своего ряда и оглянулась: первое, что кидалось в глаза – одежда, она разделяла пассажиров на две категории, привычную и другую. Нейтральные оттенки европейского стиля полностью терялись на фоне пёстрых перуанских пончо, спектр ярких чистых цветов и геометрических рисунков говорил о малоизвестном представлении себя во времени и пространстве. Связывали эти миры, как ни парадоксально, шляпы, но перуанские нимало не повторяли формы, увиденные в абсент баре. «Поистине, интерпретации народного творчества неистощимы!» – подумала Рита, устраиваясь на своём месте.

Самолёт шёл на посадку, приближая горные рельефы Анд. Покрытые густой зеленью они вырастали из океана и уходили в бесконечную даль. Океан, распахнувший объятия, накатывался на каменные бока и, слышалось, напутствовал своих взрослых детей: «Если надумаете вернуться, купель-колыбель вас всегда ждёт». От высокой влажности над горным лесом висела непроницаемая дымка, и чем внимательнее Рита в неё всматривалась, тем вкрадчивее та окутывала неразгаданной аурой Южной Америки. Всё, что она нашла в научной литературе о Перу, кричало – изучен лишь поверхностный слой! Приходилось читать между строк, чтобы поймать почти неуловимый отзвук истины. История подкидывала всего лишь мелкий бисер информации, и многие тайны до сих пор не позволяли к себе приблизиться. «Подпустят ли они меня? – думала Рита. – Хотя бы чуть-чуть». Перу оберегало свои мистерии от пустого любопытства, и, перед тем как открыться, ждало особенного, проникновенного к ним отношения. Поневоле напрашивался вывод, самый надёжный путь к прошлому великолепию – это постижение традиций. В Рите просыпался так хорошо ей знакомый приключенческий азарт: её ждал мир, созданный уникальной природой, которая лепила историю и подчиняла людей определённым правилам. С момента звонка Вадима, она изменила своё мнение о словах в записке, и всё больше верила, что они направили её по верному пути: она обязательно найдёт в этом магическом месте ответы на вопросы, поставленные как боссом, так и предъявленные самой себе.

В аэропорту, каких-либо признаков того, что её встречают, не присутствовало. Рита вышла на улицу и вдохнула влажный воздух, освежавший после длительного перелёта. Походила, высматривая Мигеля – напрасно, набрала номер телефона – безуспешно, Мигель не изменял своей неорганизованности. Сказать себе, что сделала всё возможное, позвонила в университет, несмотря на поздний час, никто, само собой, не отозвался. Тревожить Вадима накладками не стала, завтра утром всё выяснится. Надо было как-то устраиваться на ночь, и она вернулась в здание, чтобы узнать адреса гостиниц.

На выходе из аэропорта стояла целая вереница такси, и зеленый огонёк на крышах машин показался Рите близким другом и надёжной поддержкой на чужом континенте, что придало уверенности и спокойствия. В пути общительный таксист, не задавая лишних вопросов, рассказывал о достопримечательностях города, мешая испанский с английскими словами, которых, по-видимому, нахватался за годы работы с туристами. Минут через двадцать они остановились, и он принял оплату в долларах, чем весьма Риту порадовал, так как обменный пункт в аэропорту был закрыт.

Гостиница оказалась современным высотным зданием с широкими крутящимися дверьми, и в просторном хорошо освещённом холле Риту встретила приветливая девушка-администратор в универсальном деловом костюме. На первый взгляд она ничем не отличалась от других работников гостиниц мира, кроме одного… Принадлежность Америке выдавало лицо: удлинённое, с небольшими тёмными глазами, тонким носом и высокими скулами, индейские корни ярко о себе заявляли. Девушка быстро зарегистрировала новоприбывшую, и Рита отправилась на пятнадцатый этаж. Номер был скромный, но окно во всю стену выдавало изумительный вид на ночную Лиму. Она устало упала на кровать и скользнула в другую реальность…

Неведомая сила неудержимо повлекла её к окну и… вместо города она увидела ярко-оранжевый закат над безбрежной водной гладью. В лучах заходящего солнца она заметила птицу, чем ближе та подлетала, тем очевиднее становился исполинский размер. Вскоре Рита узнала мифологическое существо – это была Гаруда. Та села на поверхность моря и посмотрела на неё немигающими глазами, проникая в самый центр существа, казалось ниоткуда, потекли мысли – это было предупреждение о предстоящих испытаниях. После чего, подняв огромными крыльями ветер и волны, исчезла.

Рита проснулась в смятении, пошевелилась: она всё также лежала на кровати, в номере было тихо, мерцали городские огни, успокоившись, она отвернулась от окна и погрузилась в сон, на этот раз без сновидений.

***

Утром обнаружилось, что Мигель был в аэропорту и пропустил Риту по глупой случайности, у него разрядился телефон. Рита приняла извинение, но проскочила мысль, что, скорее всего, он перепутал день. Они договорились, что тот подъедет через час и будет ждать её на улице возле входа в гостиницу, до этого Рита надеялась позавтракать и спустилась в кафе на углу улицы.

Кафе было заполнено и, судя по внешности посетителей, в основном местными жителями. Приблизившись к барной стойке, она заказала кофе и покрытые белоснежной глазурью коржики. В ожидании стала разглядывать необычную керамику, расставленную на этажерке, которая примостилась чуть поодаль от уставленных бутылками полок. Фигурки ягуара, кондора и ламы разыгрывали самые что ни на есть живые сценки. Глиняный человечек играл на флейте, другой имел голову в виде чаши, открытой, вероятно, для наполнения космической энергией. На пузатой вазе медитировал олень, а по круглому боку другой бежал оскалившийся ягуар, голова его была повёрнута в сторону группы людей: руки их были сцеплены, лица обращены к россыпи звёзд, нарисованных ближе к горлышку вазы. Невысокий шустрый бармен, в нём явно смешались испанские и местные крови, поставил перед Ритой заказ.

– Скажите, откуда у вас такие необычные поделки? – поспешила спросить Рита, пока тот не отошёл.

– Это керамика в стиле шипибо-конибо, – отозвался он. – В ней заложена позитивная энергия куши, она оберегает наше заведение. Видите, притянула и ваше внимание!

Рита посмотрела на поднос: вместо привычного кофе на нём стоял маленький кувшинчик с тёмным сиропом и кружка горячей воды. Коржики выглядели столь же аппетитно, как и на витрине, и она не удержалась, тут же откусила, глазурь по вкусу напомнила сгущённое молоко. Официант, заметив порыв Риты, произнёс:

– У нас при кафе собственная пекарня! – и широко улыбнулся.

Рита поблагодарила и заняла свободный столик в углу. Она вспомнила, Мигель досадовал, что в стране с кофейными плантациями, вместо натурального приносят экстракт «пасадо», но кофейный сироп оказался совсем неплох. Рита глянула на часы и спохватилась, сделав последние два глотка, выскочила на улицу, но Мигель не объявлялся. «С дисциплиной в родном городе у него похлеще, чем в Москве», – подумала она, и поехала в университет на метро. Спасибо Вадиму, он снабдил адресами на все непредвиденные случаи, и они не заставили себя ждать.

Вскоре она входила в солидное здание времён испанских завоевателей, бесспорно видавшее лучшие времена: штукатурка на стенах во многих местах облупилась или отвалилась, краски совсем потускнели.

Кафедру Антропологии Рита обнаружила на втором этаже, где секретарь Сесилия, узнав, что Мигель так и не встретил Риту, всполошилась и стала ему звонить. Почти тотчас за этим появился встрёпанный Мигель, на скулах его артистично некрасивого лица горел румянец стыда: он перепутал адрес, таких гостиниц в городе существовала целая сеть.

Сесилия покачала головой:

– Мигель, где витает ваша голова? Когда вы научитесь запоминать детали?

– Вы правы, – с раскаянием в голосе отозвался тот, – не знаю, что со мной происходит, но когда мне выдают информацию, она не сразу проникает в моё сознание, существует какое-то время параллельно. Обещаю, Сесилия, исправлюсь!

– Постарайтесь, вы подвели уже стольких людей! Слава богу, с сеньорой Ритой всё в порядке!

Мигель с остатками смущения пригласил Риту в приёмную, чтобы обсудить план экспедиции, и там с энтузиазмом восклицал:

– Рита, ты не представляешь, как я счастлив тебя видеть!

Неподдельная радость Мигеля заставила Риту махнуть рукой на все неурядицы, с которых началось пребывание в Перу.

– Спасибо, Мигель, без твоих рекомендаций, меня сюда бы не отправили.

Сесилия принесла им настоящий свежезаваренный кофе, Рита вдохнула разнёсшееся благоухание и отхлебнула глоток божественного напитка. Мигель тем временем развернул карту, и они стали отмечать пункты маршрута, по тому, с какой страстью Мигель говорил о намеченной экспедиции, Рита поняла – в предстоящей экспедиции он сильно заинтересован. В нескольких он побывал до этого, и его неизбывным интересом оставались обычаи древних цивилизаций, которым до сих пор следуют современники, эта сторона изучения полностью совпадала с задачами Риты, при этом, особую слабость в последнее время Мигель питал к культуре шаманизма.

– Один из великих современных шаманов родился в Перу! – с испанской горячностью рассказывал Мигель. – Его приверженцев у нас не так много, но они есть! Рита, я мечтаю пожить среди них, вполне возможно, нам удастся это сделать сейчас.

– Подожди, Мигель! – остановила она его. – Тема исследования совсем другая – связь Перу и Японии. Мне нужна повседневная жизнь простых перуанцев, не шаманов, и, к тому же, я надеялась встретиться в Лиме с жителями японской диаспоры, ведь затем я еду…

– Шаманы те же перуанцы, – возразил Мигель, не слыша Риту.

– …в Японию, – по инерции договорила Рита и замолчала от зазвучавшей в голосе Мигеля плохо скрытой тревоги и в то же время напора.

Мигель, осознав свою оплошность, тут же поправился:

– Увлёкся, – хохотнул он. – Конечно, я составил план в соответствии с темой экспедиции, правда, немного, наоборот. Прежде чем встречаться с эмигрантами, ознакомишься с Перу, и начнём мы с поездки в горный посёлок, думаю, так будет правильнее.

Рита кивнула, доводы были верными, но такой расклад почему-то ей был не по душе.

– Не забывай, ты на другой стороне земли, и у нас зима, – напомнил Мигель. – Начинается сезон дождей, и в горах могут быть оползни, нам их надо опередить, по-другому, можем застрять в Куаро, местечке, куда отправляемся. В этом случае, кто знает, когда вернёмся… – задумчиво проговорил он. – Так что встречи с жителями японской диаспоры назначим после поездки в горы.

– Тебе виднее, – немного сбитая с толку, сказала Рита.

Заглянула Сесилия:

– Мигель, профессор Альварес ждёт вас у себя.

Они зашли во вместительный кабинет, окна которого были закрыты тяжёлыми шторами и почти не пропускали свет, лишь узкая полоска заглядывала в проём не до конца задёрнутой шторы. Из-за массивного стола навстречу им встал профессор Альварес – осанистый, с копной седых волос и пышными усами, он предложил устроиться в глубоких кожаных креслах и, обращаясь к Рите, произнёс:

– Надеюсь, Мигель ничего не забыл вам рассказать, – и посмотрел на того многозначительно. – За ним водится, но не судите строго, он один из лучших специалистов и, как все увлекающиеся натуры, иногда рассеян и не всегда пунктуален.

«Понятие пунктуальности напрочь отсутствует», – вертелось у Риты на языке:

– Всё в порядке, – произнесла она вслух.

– Тогда к делу, – продолжил профессор. – Завтра у вас встреча с японской семьёй Като.

«Мигель опять всё перепутал или что-то не так?» – разноречивость информации беспокоила, и Рита вопросительно посмотрела на Мигеля, тот улучил момент, когда Альварес отвлёкся на экран компьютера, и сделал Рите покаянное лицо. Оторвавшись от экрана, похоже, профессор ждал важное сообщение, Альварес продолжил:

– Японцы народ закрытый, смешанных браков почти нет, мы на них не в обиде, хватает других, не зацикленных на себе народов, – усмехнулся он из-под усов. – Перуанцы взаимодействуют с ними по-другому – уезжают в Японию на заработки, там и оседают, межкультурный так сказать миграционный процесс.

– Именно это меня интересует, – произнесла Рита.

– Профессор Вадим Сикорский рассказал мне о цели вашего исследования, – кивнул он, – весьма интригующе, – добавил он несколько отстранённо. – К сожалению, продолжить встречи с японской диаспорой придётся по возвращении из поездки в горное селение, надеюсь, Мигель предупредил вас о сезонных оползнях.

– Да-да, я знаю, – подтвердила Рита.

«Значит, Мигель, как всегда, упустил один из пунктов, но говорил правду», – успокоилась она.

Ожидаемое письмо, по-видимому, пришло, и профессор поторопился завершить приём:

– Что ж, коллеги, желаю вам новых открытий! – сказал он и подошёл ближе к двери, показывая, что аудиенция закончена.

Рита и Мигель вышли.

– Рита, – окликнул Мигель, – ты простишь меня за очередной промах?

– Прощаю, в горах, Мигель, не подведи меня в горах, там я полностью завишу от тебя!

– Обещаю, лучшего, чем я проводника тебе не найти!

Рите ничего не оставалось, как поверить, и они, не откладывая, прямиком отправились закупать всё необходимое для путешествия.

***

На следующий день Мигель ждал Риту возле гостиницы, на этот раз он не перепутал ни время ни место.

– Район Мирафлорес считается одним из самых престижных в Лиме, – говорил он по дороге к супругам Като.

Сёко и Такума были потомкам тех самых японских иммигрантов девятнадцатого века, о которых упоминал Вадим, и согласились рассказать историю своих семей. Рита и не подозревала, к чему приведёт эта встреча в будущем.

Они подъехали к высокому забору, и Мигель нажал на практически незаметную кнопку на металлической панели, ворота автоматически открылись и, как только машина въехала, тут же закрылись. «Охраняют свой мир, как и положено японцам», – подумала Рита. Предстал вид на окаймлённый цветущими бугенвиллиями дом и бассейн, который радовал ярким голубым цветом и сверкал солнечными бликами. На пороге стояли супруги Като. Такума оказался высоким и невозмутимым с виду японцем. «Несомненно, потомок северных островов Японии», – отметила Рита. Сёко была приземистая, широкая. Внешнее несоответствие бросалось в глаза, но когда супруги заговорили, стало понятно – они понимают друг друга с полуслова.

Внутри дом был обставлен на современный лад, наполнен цветочными оранжировками и акварелями с морскими пейзажами. Их пригласили расположиться на удобном диване, и Такума расставил на стол простые глиняные чашки.

– Надеюсь, вы не откажетесь от зелёного чая, – обратился он к ним.

– Безусловно нет! – в унисон ответили гости.

Тем временем Сёко заваривала чай и напевала мелодию известной арии, голос был необыкновенно выразительным, сложнейшие переходы давались ей без всякого напряжения и усилия.

– Ваша жена профессиональная певица? – спросила Рита.

– Она пианистка, в роли певицы выступает дома.

– Но почему? – удивилась Рита. – Такой голос нельзя прятать!

– Сёко не любит выступать перед публикой, – с сожалением покачал головой Такума.

– Но вы сказали она пианистка? – уточнил Мигель.

– Да, на концертах уверенность Сёко поддерживает пианино, она в этот момент забывает о зале полном зрителей и сливается с музыкой. Петь – это совсем другое, она не решается стоять лицом к лицу со слушателями.

– Как жаль, – произнес Мигель.

– Однако, совсем недавно, – откинув невозмутимость, оживился Такума, – главная радиостанция Перу устраивала конкурс «Лучший оперный голос Южной Америки», и я уговорил Сёко участвовать, и, представьте, она в нём победила! Концерт прошёл по всем основным радиоканалам классической музыки Америки и Азии! – говорил он с любовью к жене.

Сёко ничего не слышала и, находясь в своём звенящем мире, продолжала петь. Вскоре она внесла в комнату заварочный чайник и, усевшись, приобняла мужа, положив ему голову на плечо, всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы понять, насколько они близки. «Где же японская отстранённость и строгие правила не показывать личных отношений? – восхитилась Рита. – Япония бдит традиции своих жителей, но не может контролировать улизнувших на другой континент».

Сёко начала разливать чай и всполошилась:

– Ты до сих пор не поставил на стол суши? – обратилась она к Такуме.

Тот подхватился и направился в кухню.

– Вы сейчас отведаете суши от лучшего шеф-повара ресторана Никкей! – с уважением к мужу произнесла Сёко.

– Никкей? – переспросила Рита.

– Объясню метафорически, – произнёс Мигель. – Вообрази, японский дракон проглотил перуанскую рыбу и выдохнул симбиоз рецептов.

– Лучше не объяснишь, – засмеялась Рита.

Такума вернулся с заманчивой радугой из кусочков рыбы, искусно украшенных овощами, они совсем не походили на привычные суши.

– Такума-сан, – начала Рита, когда смогла оторваться от блюда, – вы знаете историю эмиграции вашей семьи?

– Это был 1889 год, – немного подумав, начал он рассказ, – мои родные жили в посёлке Адати, который поглотил разрастающийся тогда Токио. Сельским жителям был предложен небольшой выбор: работать на предприятиях или уезжать, земли для всех не хватало. Моя семья предпочла уехать в Перу и заниматься привычным – выращивать рис.

– Почему именно в Перу?

– Не знаю, правительство так решило, и никто не усомнился в правильности.

– Вас не тянет на родину? – спросил Мигель.

– Мы никогда не были в Японии.

– Как не были в Японии?! – не удержалась Рита.

Такума усмехнулся:

– Пока были молодые, привлекала Европа, потом растили детей, у нас две дочери.

– Часть семьи по моей линии осталась в Японии, – вступила в беседу Сёко, и с ностальгией произнесла: – Как у них сложилась жизнь?

Рита и Мигель не сразу нашлись, что сказать, столько печали прозвучало в голосе Сёко.

– Вы их искали? – спросила Рита.

– Да, но… – произнёс Такума.

– … не нашли… – завершила Сёко, и на глазах у неё появились слёзы.

– Вам обязательно надо ехать в Японию! – воскликнула Рита с ободрением.

– Да, – кивнул Такума, – мы так и решили, японская пословица говорит: «к познанию нет короткой дороги».

– Время вспомнить и найти истоки, – добавила Сёко.

Такума обнял жену:

– Уверен, в твоей семье много знаменитых певцов.

– Сёко-сан, – проговорил Мигель, – спойте нам, пожалуйста.

Сёко улыбнулась:

– Для маленькой аудитории, так и быть, спою.

Рита и Мигель с удивлением наблюдали, как Такума достал из кожаного чехла флейту и заиграл в аккомпанимент жене. Глубокий и чистый голос повёл в Японию, такую далёкую по расстоянию и такую близкую по меркам души. Кровь не обманешь – в напеве Сёко звучала пронзительная грусть Японских островов, балансирующих на хрупкой грани бытия-небытия.

На обратном пути Рита и Мигель, боясь разрушить очарование вечера, ехали в тишине, и лишь прощаясь у гостиницы, Мигель произнёс:

– Перуанская флейта, на которой играл Такума, одинакова по устройству и звуку с японской, это тебе для размышлений на тему совпадений по теории Вадима.

– Ты, оказывается, прекрасно в ней плаваешь, – посмотрела на него Рита.

Мигель усмехнулся:

– Завтра в шесть утра снимаемся с якоря.