Читать книгу Загадка Чаромунти - Лана Гребенюк - Страница 9

Вечером Мари и Клавдия сидели в гостиной. Они разглядывали семейный альбом, и Мари напомнила Клавдии о том, что она собиралась рассказать. Клавдия посмотрела на Мари и, грустно улыбнулась:

– Да, моя девочка, видимо пришла пора рассказать это тебе. Мама рассказала мне это, когда мне исполнилось семнадцать лет. В 1915 году мама вышла замуж за моего отца, офицера царской армии. Они обвенчались в церкви, которая была недалеко от их поселения. Они были счастливы, правда, одно огорчало их обоих, это частые разлуки, которые были неизбежны. В России была очень непростая обстановка, и все военные были в постоянной боевой готовности. Отец уехал из дома и практически всегда жил в казармах с солдатами. Лишь два раза удалось увидеться моим родителям, и в 1918 году родилась я. А потом мама узнала, что отца арестовали.

Когда она узнала об аресте отца, она заболела, и долго не могла поправиться. Недоедание сделали ее слабой физически, но это не отразилось на ее духе. Она понимала, что, скорее всего, они с отцом не увидятся больше, а также понимала, что теперь она должна сама заботиться о своей семье. Потом погибла ее мать, моя бабушка, которую я конечно не помню. Она попала под лошадь прямо в центре города. А после этих несчастий, арестовали и маму. Ее пытали, думая, что она знает про дела отца.

Вырваться из плена ей помог случай, совершенно невероятный. Среди своих охранников она узнала одного человека, который долгое время работал у нас в доме. Во время своего караула, он открыл камеру, где была мама, и показал куда бежать. Мама не могла объяснить, почему он так сделал. Возможно потому, что помнил, с каким уважением относились к нему в нашем доме, или ему просто стало жаль ее.

А в России шла Гражданская война, и разобраться какой народ и с кем воюет было не просто. Мама тогда не могла понимать многих вещей. Она описывала то, что видела, а я с трудом представляла то, что услышала от нее. Чехи, поляки, германцы, французы и много еще какие национальности можно было встретить на улицах. Ощущение было такое, что они не успели выехать из страны после Первой мировой войны, да и мира, которого все так ждали, еще не наступило.

Единственным спасением для нас было уехать к маминой тетушке в Париж. Тетушка давно жила во Франции, недалеко от Парижа, в одной из провинций. Мама бывала у нее в гостях однажды летом. Мы ехали без предупреждения, и мама не могла знать, как примет нас тетушка, жива ли она. Сев на этот поезд, она старалась не думать о том, что было, и о том, что нас ждет впереди. Вагоны были переполнены, в них было много разного народа. Мы с мамой старались сидеть тихо, она прижимала меня к себе, а я, как говорила мама, почти все время спала. Мама боялась каждого шороха и вздрагивала, когда через вагон проходили шумные люди.

Я помню, как мама часто плакала, когда думала, что я сплю. Мне было всего года три или меньше, и я не могла ей ничем помочь. Я старалась быть всегда рядом и не плакать. Я тогда чего-то боялась, это я помню хорошо, хотя и была совсем крохой. В небольшой сумке у нас лежала буханка черного хлеба и несколько кусочков сахара. А дорога предстояла долгой, состав поезда часто останавливался на станциях и стоял долго. Говорили, что машинистам нечем топить паровоз, а добыть угля было большой проблемой. К тому же, на улице стоял декабрь, и мороз крепчал, особенно ночью. В вагонах было холодно, и только благодаря тому, что вагоны были переполнены, воздух чуточку нагревался.

Однажды, когда в вагоне все спали, случилось то, чего она так боялась. Мама укрыла меня своей шалью, и я в очередной раз заснула, утомленная постоянной тряской и монотонным звучанием речи. Сама мама иногда проваливалась в сон, но он был не спокойным и не продолжительным. Она боялась, что во сне у нас что-нибудь пропадет. Но, в конце концов, это случилось, и мама все-таки уснула. Пробудившись от резкого толчка, она не увидела сумки, которая до этого лежала между нами. От бессилия и усталости, она тихо застонала и заплакала, стараясь не напугать меня.

Вскоре нам пришлось сойти с поезда. Надо было искать пропитание и жилье. И однажды случилось страшное, и это я помню очень отчетливо. Когда мы с мамой шли по улице, она упала без чувств на землю. Вот тогда я заплакала отчаянно и громко. Я сильно испугалась того, что мама умерла, и я осталась совсем одна.

Мимо проходящий мужчина быстро подошел к нам и помог маме подняться. Прохожий был уже почти старик. Он пригласил нас пожить к себе в дом, где жили еще женщины и дети. Именно этот человек спас нас от верной гибели, он помог нам пережить зиму, а весной, когда уже стало теплее, мама решила, что пора отправляться. Мама было еще слаба, но мы были вместе и в безопасности, и это ей помогало не падать духом. Этот человек посадил нас на нужный поезд, который довез нас до Франции.

Недалеко от Парижа, в провинции под названием Семюр, жила мамина тетушка. Не все было просто, когда мы добрались до места. Но это уже не было таким мучительным и страшным по сравнению с пережитыми потрясениями в России. Так шли годы. Мама вышла замуж за соседа тетушки. Он жил недалеко от тетушки, и сразу обратил внимание на красивую молодую женщину. А моя мама была очень красивой, на нее с восхищением смотрели все мужчины.

Она не любила его, но понимала, что поднять меня на ноги, и дать достойное воспитание она могла только с чьей-то помощью. Жорж Лангрэ, так звали его, был обеспечен. Он занимался торговлей продуктов, это приносило хороший доход. Его деятельность проходила в разных странах Европы, потому он часто был в разъездах. Он любил маму, это я хорошо помню. Его жена от первого брака умерла при родах, и ребенка спасти не удалось. И по счастливому стечению обстоятельств, судьба преподнесла ему такое приятное знакомство. Я всегда с любовью вспоминаю Жоржа, который всегда заботился обо мне и маме. Он дал мне свою фамилию, считал своей дочерью. Он играл со мной всегда, я помню, как мы бегали по поляне, играя в мяч. Он возил меня по пригороду Семюра, знакомя с местами и рассказывая об улицах и домах, о жителях, которые живут по соседству. Я полюбила Жоржа, как родного отца, ведь своего узнать мне не довелось. Когда мама рассказывала мне об этом, она плакала. Ей было нелегко это вспоминать, и я тоже стараюсь не думать о том времени.