Читать книгу Чаромунти. Путь к бессмертию - Лана Гребенюк - Страница 3

Михаил смотрел на эскиз и представлял камень, который может подойти к этому кольцу. Заказ был не простой. Женщина, приходившая накануне, мило улыбалась ему и никак не могла объяснить, что она все-таки хочет. Она хотела заказать подарок для мужа. Он вернулся с опасной командировки, его комиссовали по состоянию здоровья. Женщина говорила медленно, как будто представляла все сама. О том, как они познакомились, поженились, как он встречал ее с роддома в метель. Михаил слушал, не перебивая, ему казалось, этой женщине необходимо это все рассказать. Мужу через месяц исполнялось сорок лет. Дата не совсем для праздника. Но, когда она сказала, что он мог бы не вернуться с этой поездки, у нее потекли слезы. О том, что надо сделать кольцо, Михаил понял сразу, как только женщина рассказала, что у мужа была печатка, но он ее потерял. Женщина обрадовалась, когда удалось определиться с выбором. Она долго благодарила Михаила и на предложение встретиться через день, чтобы одобрить эскиз, она сказала, что доверяет Михаилу полностью и придет, когда можно будет забирать кольцо.

Решение о том, чем заняться после сокращения в институте, к Михаилу пришло сразу. Он уже делал ювелирные украшения на заказ, материалов у него было в достаточном количестве. При каждой экспедиции удавалось находить интересные образцы самоцветов, которые он собирал для своей коллекции. Елизавета Юрьевна, мама Михаила, часто ругала его за то, что он тащит камни в квартиру и уже заставил ими весь угол в комнате. Без специальной обработки камни действительно выглядели, как обычные булыжники. Она вообще любила его повоспитывать: в юности за беспорядок в комнате, спустя годы за камни и за то, что он до сих пор не женился. Когда Михаил уезжал в экспедицию, Елизавета Юрьевна протирала с камней пыль, вспоминая отца Михаила, тот тоже занимался этим делом. Он приезжал с экспедиций и привозил сыну камни. Какой мальчишка не любит слушать рассказы о приключениях и легенды о камнях? Вот и появилась эта страсть у Михаила. И вопросом, куда поступать после школы никто не мучился: было все ясно уже давно.

Небольшую комнату для своей работы он снимал в соседнем здании. Приобрел специальное оборудование и решил брать больше заказов, так как недостатка в клиентах не было. Его работы с самоцветами привлекали мимо проходящих людей. Были предложения поучаствовать в выставках, но Михаил почему-то отказывался от них. Ему не нужна была слава и признание, он просто любил работать с камнем. Это было особое чувство, когда из невзрачного на вид образца, который обрабатывался специальными методами, выходил непохожий на другие узор. Каждый камень был уникальным. И подбирал Михаил для каждого клиента свой образец. Он, как бы, примерял их друг к другу. И если было точное попадание, камень в руке становился теплым и даже горячим. Все нравилось Михаилу, но временами его необъяснимым образом тянуло в тайгу.

В институте, где он проработал десять лет, такие экспедиции были частыми. Именно в тайге Михаил чувствовал себя, как дома. Он умел и любил жить там месяцами, не страдая, а наоборот, радуясь отсутствию цивилизации, особенной тишине и ощущению свободы. В тайге не слышишь течение времени, оно замирает. Там становятся бессмысленными дела и вопросы, которые присущи для городской жизни. В тайге ты становишься просто, че-ло-ве-ком. Тайге не важно, сколько ты весишь, и сколько у тебя на счету денег, на какой ты ездишь машине, и какие на тебе часы. Она слышит тебя и чувствует, отвечая взаимностью. Она испытывает человека на прочность и истинность желаний. Там не приходится лукавить и стараться быть лучше. Все это нравилось Михаилу. Работая в институте у него больше было времени для таких походов, и он скучал по ним.

Летом обычно было мало заказов, и Михаил сидел в своем кабинете, рисуя новые эскизы. Два дня назад к нему заходила молодая девушка. Она все время поправляла очки и явно нервничала. Оказалось, она была студентка из его института, и им поручили организовать выставку. Она так неумело упрашивала его поучаствовать, что Михаил решил согласиться. И в связи с этим, ему надо было изготовить больше работ. Эскизы выходили сами, к этому Михаил совсем не прилагал никаких усилий. Рука рисовала линии, напоминающие склоны гор, рисунок на листке, сам цветок. Рисуя эскиз перстня, Михаил видел лес, слышал шум горной реки, и чувствовал запах сосновых шишек. Он видел паутинку, трепещущую от порыва ветра, и светящуюся от солнечного луча. Его воспоминания перенесли его туда, куда манила его душа. Мысли о природе наполнили Михаила большим желанием собраться и уйти в поход. Он вспомнил про своего друга, Сергея. Они так давно не виделись. Друг как-то спрашивал его про место в Сибири, под чудным названием. Сейчас лето, и он может составить ему компанию в походе.

«Как-то часто я стал об этом думать, видимо на самом деле, пришла пора идти», – думал Михаил, собираясь идти домой. Сегодня он позвонит Сергею, и все станет ясно.

Дома его встретила Елизавета Юрьевна, на ней был надет фартук с изображением Байкала. С кухни слышалось, как что-то готовится, и шел приятный запах жареной картошки. Она улыбнулась и подошла к сыну, чтобы его поцеловать в щеку.

– Сын, я тут подумала, а может быть, мы вместе поедем к тете Гале? Она приглашала. Там надо что-то помочь, я уже не помню что. А? Сын? Ты же не откажешь двум стареющим девушкам в помощи?

– Мам, ты что-то опять придумала со своей нестареющей подружкой? Говори честно. У тебя на лице написано. Заговорщицы юные, – вытираясь полотенцем, говорил Михаил, смотря на Елизавету Юрьевну.

– Ну, Мишенька, ты не понимаешь, я так хочу, чтобы ты был счастлив, – слезливо, больше притворяясь, произнесла Елизавета Юрьевна.

– Мам, я счастлив. Сегодня решил, что пойду в поход. И Серегу вызову, вместе оно всегда веселее. Сейчас поем и буду звонить лучшему Шерлок Холмсу северной столицы, – весело проговорил Михаил, проходя на кухню.

– Сергей давно не был. Это вот ты правильно решил. Галя хоть и радуется, когда про него говорит, а сама сильно по нему скучает. Такова наша материнская доля. Дети вырастают, уезжают и только изредка звонят. Ты вот только возле мамки задержался, – Елизавета Юрьевна слегка задела Михаила по голове.

– Ах, вот оно в чем дело-то? Я тебе надоел, ты так и скажи, – смеясь, произнес Михаил, с удовольствием поедая картошку.

– Да ну тебя! Никак серьезно не можешь говорить, – Елизавета Юрьевна подошла к чайнику и включила его, а потом села обратно и ласково посмотрела на Михаила.

– Все будет хорошо. Так надо верить. А на дачу, мам, я не поеду. Если только там на самом деле нужна моя помощь. Мне предложили участие в выставке «Самоцветы Сибири», надо подготовиться, я обещал. Вот потому в поход собираюсь, может новые кварцы найду.

Елизавете Юрьевне в очередной раз не удалось заманить сына на дачу. Они сговорились с соседкой, чтобы познакомить своих детей. Она вздохнула, проводив глазами Михаила, и принялась наводить порядок и готовить еду на несколько дней. Она собиралась на дачу, к своей подруге Галине Владимировне, которая была мамой Сергея Никитина. Их дружба длиною в жизнь переросла во что-то большее. Даже дачу они приобрели вместе, чтобы в теплое время года, а оно было очень коротким, жить вдали от городского шума.