Читать книгу Сердце - Лана Мейер - Страница 7

Настоящее

– Ты должен посмотреть со мной этот фильм, – я нахожусь в незнакомом мне доме и мало того, что слышу этот женский голос в первый раз в своей жизни. Я вообще не понимаю, что происходит и как я здесь оказался.

– Может, посмотрим «Форсаж»? – я шевелю губами, и слова вырываются из моего горла, но будто всем телом управляю на самом деле не я. Девушка заливается громким смехом, и я оборачиваюсь на этот звук: звонкий, мелодичный.

Вижу ее со спины: она в белоснежном пуловере крупной вязки, который будто больше ее размера на три. Ткань игриво спадает с ее хрупкого плеча. Волосы перекинуты на одну сторону, а свитер едва прикрывает ее бедра и у меня есть возможность разглядеть стройные, но не длинные ноги девушки. Не модель.

– Нет, ты обещал мне, что мы посмотрим именно этот фильм. Так что готовь наш домашний кинотеатр, пока я делаю твои любимые тосты с арахисовой пастой, – отвечает незнакомка и скрывается за поворотом. Видимо, на кухне.

Кто это?

Черт возьми, меня тошнит от одного запаха арахиса! У меня аллергия на это дерьмо с детства.

И еще у меня аллергия на совместные просмотры фильмов. В еще большую панику меня приводит осознание того, что я с девушкой в одном доме.

Не утром, не ночью, а вечером. Это невероятно, фак, во что я вляпался?

Видимо, уже так обдолбался, что наговорил ей то, что сам не помню. Странно, это же был кокаин, а не «волшебные грибы».

Кто эта малышка и почему она требует, чтобы я посмотрел с ней фильм? Нужно валить отсюда, не попрощавшись, пока она окончательно не прилипла ко мне.

Я смотрю на дверь и собираюсь бежать к ней, как можно быстрее. Желательно сразу до границы с Мексикой. Но ноги сами несут меня в гостиную, где я вижу диван, огромную плазму и…плед. Синий, пушистый плед и куча подушек, будто из магазина империи «Дисней». Здесь что, гей живет?!

– Малыш, а ты будешь чай, кофе или, может быть, какао? Или выпьешь? – снова этот нежный, тоненький голосок.

Малыш?! Терпеть не могу, когда со мной сюсюкаются.

Конечно, выпью. И лучше что-нибудь покрепче, чтобы не видеть эту умилительную картину. Если это все-таки были грибы, то я и подумать не мог, что под ними все так реалистично.

Я потрогал спинку дивана, проверяя не муляж ли моего воображения эта обстановка.

– Мне чай! – кричу я, но неосознанно. Черт, что это за хрень?! Нецензурная брань проносится в моей голове бегущей непрерывной строкой.

– Ты готов? – эта маленькая дурочка хихикает, что меня чертовски раздражает.

Мне хочется закричать: «К чему, я черт возьми, готов? Дай мне свалить из этого проклятого дома и этой дебильной галлюцинации!». Но я только поворачиваюсь и смотрю на девушку.

Мой взгляд скользит по ее ногам, по острым коленкам. Она переступает с носка на носок, будто показывает мне свои ножки. Взгляд скользит все выше и мне трудно разглядеть ее фигуру под таким свитером, но я все-таки замечаю, что под этой «шалью» возможно скрывается неплохая грудь. Если конечно она не напихала туда поролона, как девушки часто это делают.

Сколько раз я велся на этот «сказочный поролон», а потом меня ждало горькое разочарование. Но все стало еще хуже в тот момент, когда китайцы придумали поролон, которые девушки начали пихать в свои джинсы. Полный провал, когда ты думаешь, что у девушки классная задница, а это все так, приманка, для таких любителей потрахаться, как я.

Я хочу рассмотреть, также сказочно ее лицо, как и голос, но тут в доме будто выключают свет. И наступает кромешная тьма и тишина, где я уже ничего не слышу.

Ощущение такое, что я посмотрел в глаза самой бездне. Сделал шаг. И не вернулся оттуда.

***

Открыв глаза, я увидел девушку с миловидным лицом и иссиня-черными волосами. Она стояла рядом с каким-то громоздким аппаратом рядом с моей кроватью и переписывала с него данные.

– С возвращением, мистер Миллер, – она дружелюбно улыбается мне, слегка кивая. – Вы уже третий раз приходите в себя, вы это помните?

– Нет, – мой голос звучит тихо. Во рту пересохло. Мне нужно время, чтобы понять, что произошло. Почему я в больнице, а не там, где должен быть.

– Какой сегодня день? – внутри поднимается паника. Я опоздал на ринг.

– Суббота, – пытаюсь привстать с постели. – Не так быстро, – медсестра с укором остановливает меня. – Как вы себя чувствуете? Что-нибудь хотите?

У меня бой каждую пятницу – я хочу на работу, какого черта я делаю в больнице? Что было последним, что я помню? Кроме этого бредового сна с девчонкой в пуловере и ее чертовым чаем.

– Тост с арахисовым маслом, – говорю первое, что приходит на ум, и тут же замечаю, что несу полный бред. Это не то, что я хочу.

Я вспоминаю лицо своего соперника – Мэтью Эванс – почти непобедимый боксер в моей весовой категории. Так же непобедим, как я. После того, как я надрал ему задницу три месяца назад, мы встретились снова, и он был первым кто положил меня на ринге за долгое время.

Удар у него был просто жуткий, будто он бил не боксерской перчаткой, а кастетом.

Я менял соперников, но Мэтью стал для меня непобедимым, а я остался в его тени. Потерял кучу денег. Раньше я иногда баловался кокаином, чтобы не чувствовать боли перед боем.

Соблазн принимать его еще и еще был слишком велик, и я частенько не мог отказаться от дозы.

До тех пор пока я…

Тут я все понял. Вспомнил, как мне стало плохо прямо в раздевалке. Кажется, я отключился прежде, чем мой друг успел сообразить, что со мной происходит. Но, видимо, меня откачали. Здорово. Медицина добилась больших высот и это приятно.

– Когда меня выпишут? Когда я могу идти? – озлобленно отозвался на улыбку медсестры я и снова зашевелился.

– Мистер Миллер, спокойнее. Прошло еще очень мало времени после операции, – взглянув на меня с беспокойством, она нажала на какую-то кнопку на приборе. – Ваш врач вам все объяснит.

– Какой операции, на хрен?! – сипел я, не понимая, что она несет. Очередная галлюцинация? Ох, может, пора действительно завязывать с наркотой.

– Все расскажет врач…

– А ну, быстро выложила мне все, как есть, – огрызнулся я, выходя из себя.

– Вам сделали трансплантацию сердца, – она смотрела на меня с ужасом. Плевать.

Трансплантация сердца, простыми словами – пересадка. Она действительно хочет сказать, что мое сердце вырвали из груди и вставили мне новое, словно заменили батарейку у ростовой куклы?

К удивлению медсестры, которая ожидала от меня нового буйного приступа, я молчал.

– Ваше сердце отказало…и…подробнее, расскажет врач, и… – замямлила она. – Передозировка наркотиками…

– Хотите сказать, я наркоман? Поэтому так смотришь на меня? Боишься? – напирал я, откровенно издеваясь над девушкой.

Я считал, что я независим от наркоты. Я баловался, играл, принимал наркоту, чтобы заглушить боль ударов. Траву я курил регулярно и еще со школы – но тогда этим все баловались. Да черт возьми, покажите мне этого святого в Калифорнии, кто не курит траву?! Это же не химия, а натуральный продукт. Куда полезнее алкоголя и никотина.

Я абсолютно не зависел ни от чего в этой жизни, а особенно – от наркотиков. Все это какое-то недоразумение. Этого просто не может быть…

В комнату вошел врач – мужчина в возрасте и с округлым животом.

– Эрик Старк, – представился он, подходя к моей постели. – Вот вы и пришли в себя. Замечательно. Лекарства и расписание для пациента уже готовы? – поинтересовался он у медсестры и она коротко кивнула в ответ. Вид у нее был такой, будто она больше никогда не хочет меня видеть.

Отлично, я тоже не хочу видеть эту цыпочку.

– Итак, мистер Миллер. В результате передозировки кокаином вы перенесли инфаркт, ваше сердце не выдержало. Так как в этот же момент в нашей клинике погиб молодой человек, а среди очереди на сердце по группе крови, возрасту и другим показателям подходили только вы, мы сделали вам трансплантацию, – он мягко улыбнулся.

У меня глаз задергался от напряжения и от сумбура в голове. Новое сердце. Я был мертв.

– Я был мертв?

– Клиническая смерть, – он кивнул, что-то записывая в своей тетради. – Я вас поздравляю, мистер Миллер. Судьба подарила вам второй шанс. Используйте его с умом.

Он издевается. Разве я просил у них делать это?! Разве я просил этого?

– Вам нужна реабилитация и психологическая помощь, в том числе с этого дня вы начнете принимать лекарства самостоятельно. Если все пойдет по лучшему сценарию, без осложнений – вы приступите к маленькой физической нагрузке. Вам нужно потихоньку вставать на ноги и учиться жить заново. Повторюсь, если все будет без осложнений и новое сердце приживется, вы вскоре заживете почти обычной жизнью. Разумеется, в ней нет места стрессу, дракам, алкоголю и наркотикам…

То есть я заживу нормальной жизнью? Нормальной для кого? Для пенсионера, судя по тому, что он говорит.

– Я смогу заниматься боксом?

– Боюсь, что нет. Вы же понимаете…вы должны быть готовы к тому, что теперь вы должны беречь себя. Это не значит, что вам в будущем будет запрещена физическая нагрузка: быстрая ходьба, ЛФК-физкультура…

Я не хотел это слушать.

– Бокс очень тавмоопасный вид деятельности, и поэтому вы должны выбрать себе другое хобби.

Это моя работа тоже.

– К тому же это огромный стресс для организма. Об этом говорить еще рано. Мы должны посмотреть, не будет ли осложнений. Я надеюсь, все пройдет гладко…

Я опять перебил его, потому что меня волновал только один вопрос.

– Сколько люди живут после этого?

– Все по-разному. Пятнадцать лет в среднем, но бывает и тридцать. В истории встречались случаи, что даже больше. Поэтому вам нужно себя беречь. Не забывайте, что кому-то пришлось умереть, чтобы вы жили.

Я прислушался к тому, что происходит внутри меня. К звуку своего сердца. Нет, не своего. Чужого.

Если до того, как мне все это сообщили, я не замечал изменений, то теперь я все прочувствовал. Тело болело, я ощущал, что где-то на коже остался шрам.

Который я забью татуировкой, но это позже.

Меня не спросили: хочу ли я жить, нужно ли мне это сердце? Неужели в клинике не нашлось человека, которому оно гораздо нужнее, чем мне?

Нет, они выбрали наркомана, человека, который и так рано или поздно сопьется и испоганит, к чертям, весь свой организм, так они еще и решили лишить меня всего, чем я жил?

С новым сердечком-то я не поразвлекаюсь.

Они лишили меня работы, удовольствий, жизни…и при этом оставили меня в живых. Позволили кому-то, кто действительно нуждался в этом сердце, погибнуть.

Кому-то…кому-то лучшему, чем я.

Захотелось что-то очень сильно ударить, но я сжал зубы до противного скрежета и собрал нарастающую волну злости в кулак.

Беречь себя, черт возьми.

Какие еще у меня будут ограничения? Что еще нельзя делать?

– Сколько времени я буду принимать лекарства? Сколько времени нужно на реабилитацию?

– Реабилитация будет зависеть от результатов анализов. Лекарства вы будете принимать до конца жизни, чтобы не было отторжения.

Я опустился на подушку и уставился в потолок.

Что я должен сказать? Спасибо?! Язык не поворачивается благодарить за такое. Чем интересно, я буду заниматься, если в моей жизни не будет бокса, тусовок, телок и кайфа?!

Я с ужасом посмотрел на доктора. Мысли о том, что они достали МОЕ сердце из груди ужасали. Да, оно погибло. Они взяли его в руки и…выкинули.

Это не могло произойти со мной!

– Пересадите его снова, – выплюнул я, посмотрев в озадаченные глаза доктора. – ПЕРЕСАДИТЕ ЕГО К ЧЕРТУ! Другому! Дайте второй шанс тому, кто хочет жрать ваши таблетки каждый день!

«Дайте его тому, кто действительно заслуживает жить» – мысль пронеслась в моей опустевшей голове и исчезла.

Медсестра и доктор переглянулись, они явно были шокированы моим поведением. Что ж, я к такому привык. Люди не любят меня, а я не люблю их. Все взаимно.

– Мистер Миллер, неужели вы не понимаете…? – в голосе доктора звучало тотальное недоверие.

– Чего не понимаю?! Это вы не понимаете, как и чем я жил. И вы оставили мне иллюзию этой жизни.

– Вы хотите сказать, что без бокса и наркотиков, ваша жизнь бессмыслена?

Этот бородатый начал меня всерьез бесить.

– Давайте поговорим о смысле жизни, в чем же ваш? Пересаживать сердца таким уродам, как я? – рявкнул я.

– Успокойтесь, вам нельзя нервничать, – доктор пребывал в еще большем шоке, чем симпатичная медсестричка.

Меня трясло, как во времена ломки. Но я не ощущал ее, как прежде. Я чувствовал себя каким-то другим и это убивало еще больше.

Это просто эффект плацебо. После пересадки сердца я не стал другим человеком, и моя привычная вспыльчивость – живое тому доказательство.

– Лорел даст вам лекарства и все указания. Разговаривать с вами будет уже психотерапевт, а не я. Мое дело, чтобы у вас не возникли осложнения. У меня есть еще много пациентов, – он направился к двери и прежде, чем уйти, сказал. – И знаете, каждый из них молится, мечтает найти донора. Некоторые ждут подходящее сердце годами. И не дожидаются.

Он ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь. В глазах черноволосой медсестры замерли слезы. Я знал, о чем она думала.

Она меня ненавидела. Даже не так – она испытывала отвращение ко мне. Я не сомневался в том, что, когда она видела меня спящим, без сознания, она была счастлива, что врачи спасли мне жизнь.

Природа наградила меня лицом, которое совсем не соответствовало моему характеру. В то время как больше половины моих соперников были неотесанными уродливыми качками, я со своей идеальной внешностью очень сильно выделялся на их фоне.

Мне нравилось слышать поддержку девочек на арене, мне нравилось трахать их после, но еще больше мне нравилось уходить, оставляя внутри очередной раз ненависть и непонимание.

«Некоторые ждут подходящее сердце годами. И не дожидаются» – до боли в костяшках пальцев я сжал кулаки и, откинувшись на подушку, закрыл глаза.

Усталость, накрывшая мой организм, поборола приступы возмущения. Я хотел только одного —спать нормально. Без снов, воспоминаний и без этой телки в пуловере, что ворвалась в мои сны.