Читать книгу Проклятый-2: Камелия - Лана Мейер - Страница 7

– Ну что, бастард? Тебе нравится? – один из служителей Адинбурга наотмашь ударил меня по лицу. Про себя я называл его Вонючкой, потому что от него вечно несло потом, гарью и чем-то прогнившим. Может быть его душой? – Чувствуешь боль?!

– Нет, – я сохранял на своем лице выражение полнейшего равнодушия, но знал, что на щеке синели синяки и ссадины. – Это все на что ты способен?

Я ухмыльнулся и получил за это еще более сильный удар, чем прежде. В последнее время я так привык к их диким ударам, что мне действительно уже стало плевать. Неужели они думают, что после того, как почти вся моя семья умерла в один день, а меня прилюдно унизили, я буду бояться их жалких ударов? Они бессильны передо мной. Я по-прежнему остаюсь королем в то время, как они остаются жалкими бессердечными тварями.

И они хотят сделать меня таким же.

– Это прекрасно. Из тебя бы получился отличный служитель Адинбурга. Равнодушие – это почти бессердечие. А в тебе это есть. – на этот раз он заехал кастетом мне в челюсть. Я крепче сжал кулаки на ручках стула, вцепившись в них. Я ничего не чувствую. Я ничего не чувствую. – Скоро от твоего сладкого личика и следа не останется.

Я безжизненно кивнул, стараясь в своих мыслях уходить куда-нибудь далеко-далеко. Где служителя нет. Где я сбегаю с уроков, чтобы навестить своего льва, Арсалана, перед тем, как отправить его в Африку.

Я вспоминаю, как зарываюсь в его мягкую гриву лицом и чувствую его благодарность.

– Знаешь, зачем мы это делаем? Думаешь, в этой тюрьме всех так мучают? – я проигнорировал его вопросы, уставившись в одну точку. – Адинбургу нужны служители всегда. Твой отец был против этой тюрьмы, но каждый раз люди продолжали совершать настолько жестокие преступления, что наша работа просто необходима. Так стал служителем и я. Они разглядели во мне это и развили. Жестокость, которая всегда жила во мне. Которая живет в тебе. Убить короля и своего брата… знаешь, сопляк, нужно быть действительно бессердечной тварью.

Я молчу, продолжая вспоминать все самое хорошее, что когда-либо происходило в моей жизни. Я помню, как навещал детский дом, и обратил внимание на маленькую девочку – она была очень молчаливой, в отличие от всех остальных детей, и загадочно улыбалась. Корона украшала ее изящную головку и темно-каштановые волосы. Маленькая, детская корона из пластика, которая для нее была всем. Когда я собирался уходить, пообщавшись с детьми, она подошла ко мне и потянула за край пиджака.

Помню, как опустился на одно колено, чтобы ей не пришлось смотреть на меня снизу-вверх. Ее карие глаза были полны слез, хоть на губах и играла та самая волшебная улыбка.

– Сегодня моя мечта сбылась. Я встретила прекрасного принца, – прошептала она и тут же покрылась румянцем, закрывая лицо руками.

Ее звали Аннабель. И в тот день я впервые почувствовал то, что может испытывать отец. Какую-то часть этого. Это пугало… и притягивало одновременно.

– Что задумался? Что молчишь?! Ах, тебе мало, щенок? – взревел Вонючка, жестом подзывая к себе других служителей. Один из них настолько оброс жиром, что я окрестил его Толстым.

– Мало. Ага. Можете продолжать колошматить меня сколько угодно. На меня это не д-е-й-с-т-в-у-е-т!

– Ну, все, ты договорился. – вонючка быстро проверил мои руки и ноги – хорошо ли я привязан к стулу? Потуже затянув ремни на моих запястьях и вокруг голени, он скомандовал, – Открывайте чемодан!

Толстый и Вонючка засмеялись в унисон самым мерзким и злорадным смехом, который я когда-либо слышал. Интересно, что еще они там придумали. Это все равно…

Мой взгляд упал на острые лезвия, которые поблескивали в чемодане. Как бы я не старался скрыть свой страх, тысячу догадок в один миг пронеслись в моей голове. Какие-то были терпимы, какие-то страшны настолько, что я предпочел бы скорую смерть.

На лбу выступили капли пота, и я был рад, что из-за отросших волос служители их не видят.

– Что, и это на тебя не подействует? Приготовь его руку, Черный служитель. – между собой они почему-то называли себя по цветам, но я не хотел вдаваться в подробности их иерархии. Толстый схватил меня за палец, в то время как Вонючка взял в руки острое, как игла, лезвие.

Я уже знал, что он собирался сделать, и задержал дыхание, чтобы не заорать слишком сильно.

– Ну, что, начнем. – усмехнулся Вонючка и со всей силы загнал острое лезвие под мой ноготь.

Острая боль пронизывала до костей. Настолько, что я не мог сдерживать эмоций. Даже розги показались мне цветочками в сравнении с этой болью. Он засовывал лезвие глубоко, наслаждаясь каждым моим вскриком, а я старался не смотреть на то, как он это делает.

– Смотри, ублюдок! Смотри! Ты должен почувствовать злость, щенок! Чтобы когда-нибудь стать одним из нас и проделать то же самое с таким же ублюдком, как ты!

Комната наполнилась диким смехом и моим тяжелым дыханием. Я сжал зубы настолько сильно, что, казалось, челюсть вот-вот сломается от такого давления.

Закрыв веки, я возвращался и возвращался… искал в клетках мозга что-то светлое и хорошее…

Но это стиралось. И появлялись только новые клетки, наполненные дерьмом, болью и жестокостью.

Но это еще не самое мерзкое воспоминание из Адинбурга. Впереди меня поджидало что-то еще более жуткое.