Читать книгу Теория ракушек - Лана Вейден - Страница 2

Новость № 1: Марк Вебер – сноб и самый ужасный человек из всех, что я встречала в жизни. Да и вообще, прямо какое-то дьявольское создание.

С его приходом в гимназии началось настоящее безумие. Теперь по понедельникам и четвергам около четыреста второго кабинета постоянно дежурила толпа девушек.

Когда Вебер подходил к зданию, они прилипали к окну, таращились на учителя во все глаза и постоянно фотографировали, словно он был какой-то мировой знаменитостью.

Как только он поднимался на этаж и проходил мимо, начинались попытки обратить на себя его внимание всеми возможными способами. В ход шли: глупое хихиканье, громкие вздохи, томные взгляды и тому подобная ерунда. В общем, испанский стыд, да и только. А педагогический состав во главе с Барби, еще недавно читавшей нам лекцию о приличиях, оказался таковым только на словах. Не только англичанка отличилась: те, что постарше, тоже стали выряжаться как не знаю кто, даже замужние. А сама Барби – так вообще кошмар. Стала носить под пиджак полупрозрачные блузки, но пиджак при этом не застегивать.

Считалось, что  11 «М» – счастливчики, ведь мои одноклассницы имели возможность общаться с ним лично! И они пытались использовать эту возможность на полную катушку. Арина любила подойти к учительскому столу, наклониться как можно ниже и что-то спросить еле слышно. Полина – поумничать и засыпать Вебера кучей вопросов.

Влада пользовалась другими приёмами. Я давно заметила: если она хочет кого-то соблазнить, то сначала смотрит долгим пронзительным взглядом, а потом с улыбкой опускает глаза. Мне всегда казалось, что она соблазняет парней лишь ради азарта: Владе нравилось видеть вокруг себя толпу поклонников и вертеть ими как угодно. И обычно её способ соблазнения действовал безотказно, но не в этот раз.

Да уж, Марк Эдуардович оказался не так-то и прост. Он делал вид, что всего этого в упор не замечает. А любая попытка девушек заговорить с ним о чем-то постороннем натыкалась на глухую непробиваемую стену.

Я сразу почувствовала неладное, только сначала не могла это объяснить. А потом поняла: Вебер привык смотреть на людей свысока, и речь сейчас не только о его росте. Он вел себя отстраненно не из соображений этики, просто мы были для него словно существами низшего порядка – слишком никчемными, чтобы обращать на нас свое царское внимание.

Даже во время урока он редко смотрел на кого-то пристально, в основном – просто скользил взглядом по классу. О, этот холодный безразличный взгляд, эта высокомерная манера общения!

Бывало, отвечаешь, отвечаешь, а он возьмет и отвернется к окну. И непонятно – слушает или нет. А если вдруг поправит, то будто с насмешкой: словно ты только что выдал нереальную чушь.

Да и вообще, у Вебера была куча совершенно дурацких привычек. Например, носить синие рубашки. Или вскидывать голову и небрежно проводить рукой по волосам. Или вертеть пальцами карандаш, время от времени постукивая им по столу. Бесило так, что слов нет.

Но больше всего меня мучил вопрос – почему другие так слепы? Они заглядывали ему в рот, ловили каждое слово, каждый вздох. Стоило этому человеку заговорить, окружающие сразу же замолкали, а внутри меня всё взрывалось от злости.

Хотя, надо заметить, говорить наш новый учитель умел. Точнее, его голос – низкий, бархатный, – будто стирал ощущение реальности.

Хуже всего было, когда он говорил по-немецки: словно наводил морок, обволакивая консонатными звуками и царапая вокализированными. В этот момент даже меня охватывало непонятное, томительное беспокойство: хотелось поскорее себя ущипнуть, чтоб стряхнуть странное наваждение, и от этого я злилась еще сильнее.

К сожалению, моя досада, не имея выхода, вскоре привела к очень неприятному случаю.

Однажды, в четверг, я заявилась в гимназию слишком рано. Немецкий шел первым уроком, но толпа фанаток Вебера еще не успела оккупировать коридор. Хотя Марк уже находился на месте. В этот раз он почему-то был  одет во всё черное. Ну точно – дьявольское создание!

В щель приоткрытой двери было видно, как он сидит, откинувшись на стуле, и смотрит в одну точку. Выражение лица у него при этом было недовольное, если не сказать злое. Я в очередной раз подумала – какого чёрта было идти к нам работать, если всё это ему так не нравится?

Хотела незаметно уйти, но нечаянно топнула как лошадь. Марк вздрогнул и повернулся в мою сторону.

– Акимова, заходите.

Да, он уже запомнил мою фамилию. Делать нечего – я поплелась к своей парте. Села напротив, достала учебник и притворилась, будто готовлюсь к уроку. А Вебер стал что-то читать в телефоне. Так мы и сидели, пока не начали приходить одноклассники.

Вот на этом уроке и произошел тот неприятный случай. Полина в своей обычной манере стала заливаться соловьем о том, как много читала. А после взяла и спросила:

– Марк Эдуардович, какая у вас любимая книга?

Он сначала как будто собирался ей что-то ответить, а потом запнулся и замолчал. Повисла пауза, и внезапно я словно со стороны услышала свой голос:

– «Der Mann ohne Eigenschaften».2

Полина, которая сидела за соседней партой, сразу повернула голову в мою сторону. И Вебер тоже на меня уставился, а затем вдруг сказал со странной усмешкой:

– Акимова, я даже не сомневался в вашей любознательности.

На несколько секунд в классе повисла мертвая тишина: казалось, теперь можно услышать даже шелест листьев за окном. Я почувствовала, как к лицу приливает кровь. Зачем я такое ляпнула? И что означали его слова?

После этого Марк Эдуардович как ни в чём не бывало продолжил урок, а я сидела сама не своя и мечтала, чтобы этот урок поскорее закончился.

Только, как вскоре выяснилось, конец урока – еще не конец истории.

– Акимова, это ты его типа подколоть  решила, да? Потому что он типа всегда такой неприступный? А почему он так отреагировал? – на перемене Гордеева засыпала меня вопросами, а остальные замолкли и навострили уши.

– Откуда мне знать? Отстань, – огрызнулась я.

Я и правда понятия не имела, что всё это значит. С чего это я любознательная и почему он в этом не сомневался?

В тот день я была записана на покраску волос. Заскочив после гимназии домой, я быстро перекусила, а потом переоделась и отправилась к маме на работу.

В детстве мне казалось, что салон красоты – место, где происходит настоящее волшебство. Я могла часами наблюдать, как делают сложные вечерние прически или как с помощью умелого макияжа обычные женщины превращаются в красавиц.

Но теперь я старалась избегать этого места. Ведь стоило мне повзрослеть, как маминых коллег почему-то стала интересовать моя личная жизнь. И главное – каждый раз одна и та же песня с припевом: ах какая у Ленки дочка выросла невеста  а жених есть а почему нет почему нет почему нет.

Надоело.

К счастью, тетя Лариса была не такой прилипчивой, как остальные. Она молча подобрала для меня подходящую краску, нанесла ее на волосы и они быстро приобрели более насыщенный оттенок.

Конечно, после этого песня повторилась: всё работницы салона меня окружили и стали восхищенно цокать языком: красавица, теперь все женихи в округе будут твои!

Цвет и правда получился красивый, но меня это почему-то не сильно обрадовало.

Возвращаясь домой одна, – мама работала до десяти, – я всё думала о «человеке без свойств», и этот вопрос не давал мне покоя весь оставшийся вечер. Да и половину ночи никак не могла заснуть. Вот героиня одной книги в таком случае говорила: подумаю об этом завтра. Но как заставить себя думать о чём-то завтра, если навязчивые мысли лезут именно сейчас и их никак не отогнать?

А на следующий день  всё стало еще хуже. Полина пришла в гимназию с загадочным видом и громко заявила на весь класс:

– Ой, что я тут узнала! Оказывается, Вебер писал научную работу по Музилю. Признавайся, Акимова – неровно дышишь к Марку?

– Что?

Меня бросило в жар.

– Искала о нем информацию, да? Вот так тихоня! – сразу же влезла Арина.

– Ничего я не искала! Просто так сказала! Совпадение!

– Ага, ага, совпадение. И с книгой, и с волосами… Так мы и поверили!

– А волосы мои при чём?

– Акимова, у нас тут дурочек нет, если что!

– Неужели? Сомневаюсь.

После этих слов я быстрым шагом вышла из класса. Старалась не выдать волнения, но в коридоре не сдержалась и побежала. Заскочив в туалет, прислонилась там к холодному кафелю.

Боже, вот так влипла! Всё и правда было совпадением,  я даже книгу эту не читала, просто слышала название, но кто ж теперь в это поверит? Небось Вебер тоже подумал, что я специально пыталась о нём что-то выяснить, хотя мне это сто лет не нужно!

В туалете пахло табачным дымом. Я подошла к зеркалу – там отразилось мое пылающее лицо, похожее на вареную свеклу. Кошмар! Такой дурой я себя еще ни разу в жизни не чувствовала.

Но всё же – почему «не сомневался»? Что он себе навоображал? Считает себя таким неотразимым? Решил, будто я «запала» на него, как и остальные?

…Остаток дня прошел как в тумане.

Помню, что физичка, Анна Михайловна, вызвала меня к доске решать задачу. А я стояла и никак не могла сосредоточиться. Физичка у нас старенькая, подслеповатая, пока она отвлеклась, я подсмотрела ответ: «4 Кн». После этого понаписала на доске формул, а когда подставила значения, у меня ничего не получилось. Но ответ я поставила 4 Кн, хотя его там и близко не было, и повернулась к физичке.

– Решила.

Она пошарила по столу в поисках очков, но так и не нашла.

– Сколько у тебя получилось?

– 4 Кн.

К счастью, одноклассники занимались своими делами и на то, что я пишу на доске, внимания не обращали.

– Правильно, садись, пять.

Я так обалдела, что быстренько стерла свою писанину и села на место. Остальные уроки в тот день вообще не запомнила.

Возможно, я слишком впечатлительная, но история с «человеком без свойств» надолго выбила меня из колеи. В классе меня теперь постоянно подкалывали на этот счет, я огрызалась, стала раздражительной и какой-то рассеянной. Дашка всё это заметила и начала уговаривать «развеяться».

Сколько себя помню, моя двоюродная сестра всегда была личностью своеобразной. Внешне она совсем на меня не походила: крохотная, шустрая, с прямыми черными волосами. Дашкин рост – реально метр с кепкой: даже я, не будучи высокой, чувствовала себя на её фоне гигантом.

Дашка была старше меня на два года, училась в медицинском колледже по специальности «Акушерское дело» и даже уже несколько раз принимала роды. Нужно ли говорить, что отношения между мужчиной и женщиной давно не были для сестры таинством? Она вела  бурную жизнь, хотя и скрывала ее от родителей. Когда моя мама уезжала к бабушке, Даша врала, что ночует у меня, а на самом деле проводила время с очередным кавалером.

«Прикинь, познакомилась тут недавно с одним, – как-то рассказывала она мне, – пришли с ним в кафе, он встретил знакомых и затрынделся. Я решила его окликнуть и вдруг поняла, что не помню, как его зовут! Ха-ха-ха, прикинь! Сижу, имена в голове перебираю, еще и телефон разрядился, переписку посмотреть не могу, чуть с ума не сошла! Он уже и за столик вернулся, а я всё вспоминаю – Данил, Егор, Антон, Максим, Олег? Потом наконец  вспомнила и от радости как заору на всё кафе – «Вади-и-им!» Он чуть со стула не рухнул, хотя так и не понял, что произошло, ха-ха-ха».

На мой взгляд, всё это было вовсе не смешно, но Даша считала, что имеет полное право жить так, как считает нужным.

«Ликуся, если бы ты хоть раз приняла роды, тоже стала бы смотреть на жизнь по-другому, – часто повторяла она мне, – ты просто не представляешь, что нас ждет! А пока надо хлебать удовольствия полной ложкой».

Однако, несмотря на все недостатки, подругой Дашка была заводной и веселой – не соскучишься. В этот раз она узнала, что самая популярная в нашем городе молодежная группа, «Гринландия», проводит съемки нового клипа, и решила любой ценой вытащить меня на эти съемки.

Я долго думала, а потом согласилась – почему бы и нет? Всё равно редко куда-то выхожу. Мама отпустила нас с условием, что вернемся вместе и не позже девяти.

Перед выходом я накрутила волосы и собрала их в хвост. Даша притащила кучу косметики, мы накрасились. Потом я стала одеваться, а сестра – меня критиковать.

– Собираешься идти в джинсах и майке? Фу! Не пойдет!  – заявила она.

– Что не так?

– Одежда совсем не клубная!

Надо заметить, что сама Даша вырядилась будь здоров – в короткое платье с кружевными вставками.

– Так мы и не в клуб едем, а в студию!

– Не в студию, а в съемочный павильон! Но он будет декорирован под клуб и одежда должна быть подходящая. Ну-ка, посмотрим, что у тебя есть, – после этих слов Дашка подошла к моему шкафу и бесцеремонно его распахнула.

– Даша, нечего там рассматривать! Клубной одежды у меня нет и ты прекрасно это знаешь. Я поеду в джинсах.

– Ну вот что ты за человек! Будешь теперь как лохушка! Неужели нельзя было прикупить что-нибудь соблазнительное? Тем более, мы всё равно договорились пойти в клуб на твой день рождения!

– Чего-чего? Когда это мы договаривались?

Я совсем не помнила подобного разговора: кажется, сестра решила приврать.

– Разве нет?

– Нет.

– Так давай сейчас договоримся! Хочешь, я тебе даже какое-нибудь классное платье подарю!

– Не хочу.

– Платье или в клуб?

– Ни то, ни другое.

– А вот зря! Надо развлекаться, пока молодая!

– Я и так не скучаю.

– Боже, ты прямо как столетняя бабка! Ну давай сходим куда-нибудь на твой день рождения!

– Зачем?

– Вдруг ты встретишь свою судьбу?

– В клубе? Ха-ха.

– А что такого? Никогда ведь не знаешь, где встретишь судьбу.

– А почему тебя волнует моя судьба? Своей занимайся, – кажется, я начинала злиться.

– Ладно, – Даша благоразумно решила меня больше не трогать, – позже еще раз это обсудим, а сейчас надевай уже свои джинсы, а то опоздаем и нас не пустят.

– Позже? Тут вообще нечего обсуждать!

– Угу.

Я знала, что означает это «угу»: Дашка не отступится. Однако, продолжать спор сейчас действительно не имело смысла.

Когда я собралась, мы поехали на место съемок. Народу там оказалась тьма, человек сто.

Девушка, помощник режиссера, еще у входа сказала, чтобы мы ни в коем случае не подходили к солисту, Сергею Сапковскому, не пытались с ним заговорить или сфотографироваться, иначе нас выгонят. Потом всех завели в павильон и сказали танцевать – сначала под музыку, а затем – без.

Павильон действительно походил на клуб: посередине поставили барные стойки, а солист изображал бармена. Он был довольно симпатичный – высокий блондин с голубыми глазами. Даша давно мечтала с ним познакомиться, все уши мне об этом прожужжала, а сегодня, несмотря на угрозы помощника режиссера, вроде как решила во что бы то ни стало воплотить свою мечту.

Оказавшись в толпе, сестру я потеряла. Началась какая-то толкотня, все хотели танцевать только там, где снимает камера. Причём хотели – это не то слово. Со всех сторон меня  больно толкали локтями, наступали на ноги каблучищами, а потом кто-то взял и дернул сзади за хвост. Так больно –  чуть голова не оторвалась! Вот уж не думала, что столько народу мечтает прославиться, причем  любым способом!

Голова стала гудеть, и я решила выбираться из этого дурдома. Протиснувшись к стене, нашла выход  и пошла по длинному коридору.  В конце оказалась комната отдыха. После душного зала она показалась мне райским местом: там царила приятная прохлада и вкусно пахло кофе. Я присела на кожаный диван – он оказался таким удобным! Но ко мне сразу же подбежала какая-то высокая девица в латексном платье. Окинув меня презрительным взглядом, она заявила:

– И чего ты сюда припёрлась? Это место – только для моделей.

– Ты его купила, что ли? – ласково отозвалась я.

– А ты чё, самая умная тут? А ну вали!

– Сама вали.

Девица  заверещала, и в комнату сразу же набежала толпа её подружек двухметрового роста. Всё они тоже были в латексных платьях. Боже, куда я попала? Здесь молодежный клип снимают или кино для взрослых?

– Ну и что это ещё за чудо-юдо? – спросила другая супер-пупер-модель, оглядывая меня так же презрительно, как и первая.

– Да вот, уселось здесь какое-то чучело и не хочет уходить, – пожаловалась «верещалка».

– Сами вы чучелы силиконовые, – услышала я чей-то голос.

Повернулась и увидела очень симпатичную девушку, блондинку с длинными волосами. Одета она была просто, как и я – в джинсах и обычной водолазке. «Модели» сразу же переключились на эту девушку, между ними началась перепалка, но у меня уже пропало желание там находиться. Я вышла из комнаты и пошла искать туалет.

– Подожди! – оказывается, блондинка побежала за мной. – Ты, это… не плачь, они же дурочки!

– Что? – я хотела возразить, что вовсе не плачу, но оказалось, что всё-таки плачу. А после ее слов слёзы, помимо воли, стали литься еще сильнее.

– Пошли, у меня есть бумажные платочки, – девушка взяла меня за локоть и чуть ли не насильно привела в какую-то другую комнату. Там тоже стоял красивый кожаный диван, а еще был стол и кофемашина.

– Давай, садись, сейчас выпьем кофе, – блондинка вытащила откуда-то платочки, а потом усадила меня на диван. Пока я промокала лицо, она готовила кофе.

– У меня потекла косметика? Наверное, теперь точно по-уродски выгляжу, – усмехнулась я.

– Ничего страшного, сейчас поправим! И не бери в голову их слова! Ты очень, очень хорошенькая! Слушай, а хочешь, я тебя с Сапковским познакомлю?

– А ты его знаешь? – удивилась я.

– Еще бы! В школе вместе учились, а теперь – в универе учимся. Можешь селфи сделать, если захочешь.

Настроение у меня сразу улучшилось. Надо рассказать об этом Дашке – уж она-то как обрадуется! После того, как мы выпили кофе, я отправила сестре сообщение, но она ничего не ответила.

Дождавшись конца съемок, мы с блондинкой, которую, как выяснилось, звали Ася, подошли к Сапковскому и она нас сфотографировала. Почти сразу же после этого пришло сообщение от Дашки: «Встретила мужчину своей мечты. Пришлось срочно уехать, прикрой меня, если что».

Ну просто замечательно! Теперь придется возвращаться домой в одиночестве. Хорошо хоть еще не очень поздно и погода хорошая.

Домой я сразу не поехала – решила немного прогуляться и пошла через парк, рассматривая вечернее небо. Закатное солнце с темными пятнами облаков было похоже на подгнившую хурму.  Хурму раньше называли diospyros – божественный огонь, – вспомнив об этом, я поняла, как сильно хочу есть. От голода в мою голову часто лезут всякие глупости наподобие хурмы.

И вдруг я почувствовала умопомрачительный аромат выпечки. Ноги сами понесли меня к тому месту, откуда он доносился.  Это оказалась какая-то итальянская траттория.

Когда-то мы с мамой и тетей Надей ездили в Италию. Самой яркой стала поездка в Сиену.

Помню, стоял теплый и тихий осенний вечер – прямо как этот. Мы сидели в траттории на Пьяцца-дель-Кампо, ели  сырные брускетты с вялеными томатами, рассматривали площадь и вспоминали теорию ракушек.

Главная сиенская площадь ведь тоже имеет форму ракушки.

Мне было восемь, папа к тому времени уже ушел к другой женщине, а тетя Надя потеряла родителей и осталась совсем одна. Несмотря на свой возраст, я понимала, что мама и крестная хотят залечить раны. Поэтому после ужина подбежала к основанию сиенской «ракушки», стала на полукруг  – лицом к фонтану – и загадала, чтоб мы все обязательно нашли свои «ракушки», а когда это произойдет, вернулись сюда. Желая «закрепить» желание, я написала на белом камне в середине полукруга свои инициалы: А.А.

Мама засмеялась и назвала меня глупышкой. Однако уже на следующий день она познакомилась с мистером Шульцем, который вскоре стал моим отчимом. А к тете Наде приехал Андрей Сергеевич. Правда, случилось это из-за моего вмешательства и влетело мне тогда как следует. Хорошо, что теперь всё позади и они счастливы.

Траттория в парке совсем не походила на сиенскую. Та располагалась под навесом в одном из старинных зданий из розовато-коричневого кирпича. У этой же фасад был бежевый, а на стенах красовались виды венецианского Гранд-канала: купола собора на синей глади напоминали гигантские поплавки. И всё же здесь тоже было уютно и душевно.

Изнутри доносилась тихая приятная музыка, мерцающие гирлянды тонкими змейками оплетали панорамные окна, а отблески подсветки рисовали на асфальте замысловатые узоры. Всё это завораживало: невольно я подошла ближе.

И вдруг увидела Вебера. Он сидел за столиком в глубине зала с какой-то красивой темноволосой девушкой. Они пили вино и смеялись.

Я сразу же отскочила от окна, бросилась прочь от этого места и опомнилась только в каком-то незнакомом районе. Это сколько же километров я пробежала? Два? Три? Хорошо хоть автобусная остановка виднеется неподалёку. А вот есть почему-то расхотелось…

 Надеюсь, он меня не заметил? Хотя, если подумать, что тут такого?

Ну какая мне разница? Какая разница…