Читать книгу Охотники. Шторм - Лана Земницкая - Страница 4

Конечно, так масштабно, как на ферме у Пейдж, в доме четы Хилл праздники не проходили, но гостей там всегда было предостаточно. Вот и на уикенд ко Дню Благодарения пришлось как следует убраться в гараже, чтобы поместились сразу несколько машин.

Первыми приехали, разумеется, Дик, Гейб и Хантер. Им же пришлось и наводить порядок с утра. Потом развешивать украшения, помогать готовить, получать по лбу ложкой за то, что они пытались стащить что-то с кухни раньше времени…

Дику всегда нравилось в этом доме. Родители Хантер, сами охотники в прошлом, всегда были рады молодым агентам. С ними легко было общаться и даже секретничать: далеко не все хитрости и уловки «прежних» охотников допускались Кодексом, что-то даже было запрещено. Но как отказаться от этого кладезя информации? Как не сидеть, словно десятилетний мальчишка, с открытым ртом у камина и не впитывать в себя невероятные истории охотников? Да, Дика сложно было удивить, почти каждая его ночь была непредсказуемой и могла превратиться в такое же невероятное приключение. Он сам, приходя в школу на открытые уроки, вещал о лучших своих делах, и дети смотрели на него с восхищением.

Но что-то в историях мистера и миссис Хилл было другим. Особенным. Может быть, то, что они были сами по себе – им почти не от кого было ждать помощи. Всё, что у них имелось: старенький фургон, некоторое оборудование – не всегда рабочее, порой даже самодельное, – и двое детей. Сын, что должен был быстро бегать и взрывать петарды возле дома, если двери вдруг захлопывались, и дочь, от которой порой целиком зависел успех дела.

И пусть Дик провёл в детском доме далеко не всё своё детство. Когда ему было тринадцать, его усыновила одна из воспитательниц, к которой он тянулся. Однажды её муж просто произнёс те слова, что она так долго ждала:

– Дорогая, мы покупаем ферму, – но детей им Бог не послал. Мюриэль была бесплодна – тогда они решили подарить свою любовь и ласку нескольким ребятишкам, что кучкой держались вокруг неё в детском доме. Среди них оказался и Дик: так он и попал на ферму, где рос вместе со сводными братьями и сёстрами, и где впервые узнал, что такое настоящая семья.

Так что он бы соврал, если бы сказал, что совсем никогда не чувствовал, что у него есть дом – но этот дом был особенным.

Наверное, дело было не только в захватывающих историях родителей Хантер и Гейба. Нет, казалось, всё здесь было наполнено чем-то таким, чего Дику отчаянно в жизни не хватало. А может, просто каждая комната, каждая деталь напоминала ему о самых важных моментах в жизни.

Вот тут, в саду, он впервые увидел миссис Хилл. Она поливала цветы и радушно ему улыбнулась. Первым, что он услышал, было предложение пойти перекусить.

Здесь, в гараже, где пришлось убираться, Дику было всё известно не хуже, чем Гейбу – даром что тот вырос в этом доме. Когда-то они вместе помогали мистеру Хиллу чинить их старый фургончик.

Вот тут, в гостиной, уже повзрослевший Дик, сильно волнуясь, однажды встал на одно колено и преподнёс Хантер колечко. Сердце его колотилось так, что наверняка было слышно и на втором этаже, и на веранде. Но его приняли. Безоговорочно приняли в эту тёплую, уютную семью, будто с картинки.

И Дик слегка сожалел, что застал лишь последние годы службы Норы и Джима Хилл. Хотел бы он увидеть их в лучшие времена, о которых с таким удовольствием слушал байки, будто сказки на ночь…

Где-то в середине дня, когда с кухни пахло уже почти возмутительно аппетитно, к дому подъехала знакомая красная машина. Это приехала, как и обещала, Раш – удивительно, она вообще спала после смены? Охотники, переглянувшись, без лишних комментариев сделали вывод, что сильно сомневаются в этом. Очевидным это стало тогда, когда Адриана, заварив себе кофе, от души плеснула туда неизменного энергетика, который всегда можно было обнаружить в большом кармане на штанине её мешковатых брюк.

Тем не менее, грозная и вечно хмурая Раш немедленно присоединилась к трудам Норы и Хантер на кухне. Адриана вообще была любимицей миссис Хилл – хотя та, конечно, в принципе всегда была рада охотникам. Колючая и грубая Раш смягчалась и светлела, когда общалась с Норой. Та же, в свою очередь, будто подзаряжалась от охотницы какой-то особой девчачьей энергией.

Любил Адриану и отец семейства. Если у Дика, все знали, были приёмные родители – вернее сказать, опекуны, – то о семье Раш вообще ничего не было известно. Как-то так, само собой, она стала членом семьи Хилл, и никто и не думал этому противиться.

Разумеется, охотница приехала вместе со своими питомцами. Потому в спальне, которую обычно она занимала, наготове стоял чемоданчик с бинтами и прочими необходимыми вещами; Анубиса с раненой лапой Раш никак не могла оставить на базе.

Так что остаток дня до вечера Гейб и Дик вели между собой негласную борьбу: кому достанется больше внимания собак. Так уж сложилось, что Хилл находил с ними язык моментально: кинологи между собой шутили, что его можно было оставить в клетке с голодными волками, и через пару минут охотник превратил бы их в ручных ласковых щенков. Дик, который тоже любил собак, слегка ревновал и в качестве мести беззлобно поддразнивал друга, называя его «ванильной принцессой»:

– Поразительно, как животные в твоём присутствии вообще способны работать, – комментировал он непременные нежности в фургоне перед началом охоты, – ты на них плохо влияешь. Был пёс как пёс, а ты берёшь и портишь его… Раш, ну хоть ты ему скажи?

Раш говорила. Пару раз, пока не сообразила, что, если оттащить Гейба от собак, то «плохим влиянием» на них немедленно займётся Дик. Скоро она перестала обращать на это внимание – хотя бы потому, что собаки, закреплённые за определённым отрядом, должны были хорошо знать каждого члена команды. А сейчас они и вовсе были не на задании, так что парни смогли устроить для себя очередное совершенно бессмысленное, но невероятно важное мальчишеское соревнование.

Так прошёл весь день. Хантер и Раш пропадали на кухне вместе с Норой, Дик и Гейб помогали Джиму. Из гаража они плавно перешли в мастерскую, потом на чердак, потом – ещё куда-то, и дела всё никак не кончались, одно цеплялось за другое. Разумеется, всё шло бы гораздо быстрее без постоянных перерывов: то на еду, то на разговоры обо всём и ни о чём. То на разглядывание найденных вещей: Хилл-старший не был любителем перекладывать барахло, которое никому не могло пригодиться, но парни каждый раз застревали у ящиков, разглядывая старое оборудование для охоты. Подумать только, и всё это Гейб когда-то старательно чистил и чинил, а кое-что и сам пытался мастерить.

Вот приборы родители не выкидывали: редко, конечно, но время от времени Джим использовал их как источник запчастей для каких-нибудь приспособлений, которые сам создавал. Дик с сожалением отмечал, как время от времени «худела» коробка; Гейб же пытался уговорить отца передать старые устройства в школьный музей при Отделе. Потому что если даже у его напарника ёкало сердце, когда они недосчитывались какой-то безделушки в старой коробке с «бесполезным барахлом», то у него – тем более.

Ну и что, что купленные ЭМП и ультрафиолетовые фонарики всё ещё лежали в чисто символически собранных сумках? Эти недоделки, кривые, косые, но удивительным образом всё ещё работающие, были гораздо дороже, чем обычное оборудование, которое закупало ФБР. Разве не чудо: лазерный проектор, который их знакомый ухитрился втолкнуть в корпус машинки на радиоуправлении? Не нужно заходить в дом и переставлять его каждый раз, как призрак меняет своё местоположение; а если здание огромное и сигнал никак не поймать – по крайней мере, они будут находиться гораздо дальше от любимой комнаты мертвеца. Духа, например, каждая лишняя секунда, проведённая неподалёку от места его смерти, сильно злила. А к чему приближать охоту, если есть такое чудо?

Конечно, сейчас проекторы были намного ярче и охватывали площадь гораздо больше. Но в спортзале заброшенной школы, возле которой их отряду недавно пришлось провести двое суток, даже таких мощных проекторов не хватало. Тогда-то Гейб, вручая сестре капли для глаз и плед, глубоко вздохнул: вспомнил эту самую машинку с проектором. Тот, конечно, мог завалиться куда-то, своевольно отключиться, но всё-таки, как было бы здорово, если бы им с Диком не приходилось постоянно убегать от очередной охоты, когда было нужно всего-то в очередной раз передвинуть оборудование.

Парень искоса посмотрел на отца, когда тот, сложив старые приборы, снова отправился на кухню в надежде получить награду за труды. Гейб очень уж переживал, что и самые последние ценности-самоделки из их прежней жизни станут каким-нибудь скучным домашним приспособлением, не имеющим никакой особой ценности и истории. Отец не очень любил разговоры по поводу школьного музея, но Хилл остро чувствовал необходимость сохранить все эти вещи. Живыми, настоящими. Вот вчера они с сестрёнкой, которую он когда-то помогал нянчить, снисходительно поддержали молодого парня, который никогда в жизни не сидел в старом охотничьем фургоне. Да, они сами ещё очень молоды – но время беспощадно. Если уже сейчас есть студенты, без пяти минут – агенты, которые никогда не прикасались к прежней жизни, то что будет потом?

Никто не молодеет. ФБР позволило слову «охотник» превратиться во что-то престижное, уважаемое. И конечно, скоро будут заново изобретены передвижные проекторы, ведь работа спецов кипела во всех отделах – но всё же…

Гейб ощущал необходимость защитить память о своём детстве. О том, какой была охота все эти долгие годы. Не в его силах было откопать примитивные приборы древних, но конкретно эта машинка, на колёса которой его отец очень уж нехорошо покосился, определённо заслуживала того, чтобы гордо стоять на стенде в школе, где растут будущие охотники.

Так что, великодушно уступив Дику в борьбе за внимание Аида, скучающего без Анубиса, которому нельзя было много бегать из-за перевязанной лапы, Хилл отправился вслед за отцом. Уж перед Днём Благодарения тот наверняка должен был быть настроен благосклонно. Особенно, если ему разрешат умыкнуть немного вкусностей, что готовились на следующий день.

– Долго не ковыряйся тут, – уже у лестницы бросил Гейб через плечо. Хантер кивнул – парень не видел, но почувствовал это. – Скоро ужин.

– Сейчас приду, – пообещал Дик. В качестве доказательства своих слов шаркнул пластиковым ящиком по деревянной полке. Хилл качнул головой, сбежал вниз по лестнице.

Хантер поднялся с согретой им самим подушечки, которую он подложил, чтобы было удобнее сидеть на полу. Поднял другие коробки, поставил и их на место. Некоторые приборы он тоже помнил – хотя, конечно, не так, как Гейб. Ему их по большей части уже просто показывали – и он жадно впитывал истории, с ними связанные. Мог бы, наверное, рассказать о некоторых забавных штуках даже больше, чем его напарник.

Мог бы, но не стал бы. Потому что всё-таки осознание того, что эти истории ему не принадлежат, было почти болезненным. Мучительным, неприятным, полным сожаления.

Впрочем, Дик всегда старался отмести эти мысли. Так он поступил и в этот раз – когда понял, что остался наедине с самим собой, ведь подлиза Аид не стал долго довольствоваться его компанией и побежал вслед за Гейбом. Внизу уже слышались голоса и, что было стратегически важнее, характерный звон тарелок и столовых приборов. Очевидно, Дика внизу действительно ожидал ужин; что ж, заставлять кого-то долго ждать – неприлично. Даже если это всего лишь еда.

Хотя, конечно, «просто едой» дело в этом доме никогда не обходится.

Несмотря на то, что Гейб ушёл первым, в столовой он появился чуть позже Дика. Одновременно с тем, как раздался телефонный звонок. Раш, грозно цыкнув на напарников, которые пытались незаметно дать со стола какой-то кусочек еды собакам, ловко выхватила из кармана мобильник, будто пистолет из кобуры. Хотя цыкать, справедливости ради, стоило больше на самих псов – они, конечно, были приучены не клянчить пищу, но в этом доме всем всё было можно. И Аид с Анубисом это как будто понимали; вот и позволяли себе вытворять здесь всё, что им было запрещено на службе.

– Да? – короткая пауза, пока собеседник Адрианы формулировал причину звонка. По тому, как Раш нахмурилась, стало ясно: тот, кто осмелился её побеспокоить, скоро пожалеет о своём решении. Охотница немедленно подтвердила догадку: – Ещё чего! Не сутками же мне там торчать. Раньше надо было! – ещё одна пауза. Видимо, полная неловких извинений, потому что Адри, плюхнувшись за стол, фыркнула и едва заметно потеплевшим голосом ответила: – Да в столе оно у меня. Уж там смотри лучше, чем с фонариком! – последовал дружный взрыв смеха. Очевидно, звонил Джек: видимо, осознавший-таки свой промах и теперь ищущий Адриану, чтобы получить её подпись в своём отчёте.

– Да ладно тебе, Раш, – хмыкнула Хантер, тепло улыбаясь. – Хватит запугивать ребёнка.

– Жеребёнка! – беззлобно огрызнулась Адриана. Видимо, стажёр это услышал. Потому, скорее всего, и рискнул осторожно пожелать Раш «весёлого праздника». И не прогадал: смягчившаяся Адри великодушно расщедрилась: – Ага, и тебя по тому же месту, – после чего сбросила звонок.

Все уже расселись. Стол был большим: в доме часто устраивались охотничьи посиделки, так что мест было ещё много. Свободное место было и возле отца, но Гейб, рассудив, решил, что начинать разговор сразу же за ужином – так себе идея, поэтому сел всё-таки с другой стороны, ближе к матери. Поговорить они всегда успеют, к чему торопиться?

Рядом с Диком сидела Хантер, на чьём веснушчатом носу забавно осела мука. Охотник смахнул её раз, другой – не помогло. В итоге пришлось смириться, потому что мука будто появлялась там вновь сама собой лишь для того, чтобы раздражать всех и пачкать Дику руки.

Во главе стола рядом с Джимом сидела хозяйка дома. В некотором смысле, их королева на ближайшие два дня: если бы Нора принимала иную оплату, кроме благодарности и хорошего аппетита, любой охотник наверняка продал бы душу за её стряпню. Но Хилл ничего не было нужно: она и сама обожала хорошую еду и весёлые домашние праздники.

И, конечно, охотников. Потому что, очевидно, если бы она их не любила, её жизнь давным-давно превратилась бы во что-то довольно странное и малоприятное.

– Ну, что нового? – последовал традиционный вопрос, когда столовая наполнилась дружным звоном ножей и вилок. Это было общее негласное правило, можно даже сказать запрет: не обсуждать дело, пока все не будут в сборе. Хотя, конечно часть истории была уже всем известна: забинтованная лапа Анубиса говорила сама за себя. Но охотникам всё ещё было, о чём рассказать.

За столом стало довольно шумно. Собаки перебегали из угла в угол, притихая, лишь когда хозяйка в очередной раз напоминала им о наличии у них какой-то «совести». Гейб рассказывал о прошлом деле, Нора и Джим заинтересованно слушали. Раш проворчала что-то нецензурное, когда повествование приблизилось к тому моменту, где всё пошло наперекосяк из-за ошибки стажёра.

Потом нить повествования перехватил Дик: рассказал для начала о Генри, благодаря которому у них выдались свободные дни, потом прибавил несколько красочных деталей к рассказу Гейба об охоте. И наконец, разговор плавно перешёл к рубрике свежих сплетен от Бенджи – главным образом, к новости о том, что Джаспер переводится после взбучки от Брута.

– Говорят, скоро запустят инициативу по официальному оформлению этого байкерского отряда, – сообщил Дик, накалывая крошечный помидор на вилку. – По крайней мере, так слышал Бенджи. А при нём обычно думают, что говорить.

Гейб качнул головой. Это он слышал краем уха, когда размышлял о своём, сидя на диванчике в Отделе. Ему эта идея нравилась, разумеется; но вот о том, что отряд будет состоять целиком из байкеров – друзей Брута, парень как-то не думал. Что ж, его там точно не ждали, да и вряд ли будут ждать.

– Ну и правильно, – одобрительно кивнул Джим Хилл. – Было бы такое в наше время, я бы вступил. Брут, конечно, и без того молодчина, не рискует понапрасну, – всем было известно, что прежде, чем устраивать «налёт», байкеры собирали компромат на владельцев подпольных заведений – свою страховку. Не то, чтобы неофициальные хозяева неофициальных петушиных боёв часто пытались обращаться в полицию после разорения своего бизнеса, но мало ли, что. – Но так будет даже лучше. Если этим займётся ФБР…

– Если утвердят, я и сама не прочь сгонять на пару разборок с этими байкерами, – заявила Раш, быстро и уверенно разрезая мясо в своей тарелке. – За безвинное зверьё не грех и пару задниц надрать.

– Ага, это помимо трёх должностей в Отделе? – уточнил Дик. – Миссис Хилл, думаю, стоит убрать кровать из комнаты Раш. Она ей всё равно не нужна. Раз в две недели можно и в Бюро поспать.

Адри фыркнула.

– А если туда будут принимать только байкеров? – спросила Хантер. – Будешь покупать байк, или брать в аренду, чтобы сойти за свою?

– Ещё чего! – возмутилась Раш. – Пусть Бюро предоставляет!

– Ага, она на них отработала столько, что по сумме часов могла бы выйти на пенсию ещё в первые пару лет службы, – подхватил Дик. Адриана утвердительно кивнула, ткнула вилкой в сторону охотника, прожёвывая кусок мяса.

Раздался дружный смех. Даже Гейб, едва заметно помрачневший, когда разговор зашёл о мотоциклах, не смог сдержать улыбку.

– По-твоему, пенсия агентам ФБР должна выдаваться байками? – весело хмыкнул Джим.

– А почему бы и нет? – пожала плечами Раш. – Чем-то же на пенсии надо заниматься. Сесть на мотоцикл и свалить кататься по штатам, чем плохо?

– Уж лучше дом на колёсах, – предложила Хантер.

– И подрабатывать передвижным мороженщиком? – усмехнулась Нора.

– Мы что, в полиции нравов? – поморщилась Раш. Покачала вилкой, явно выражая своё неудовольствие. – Нет уж! Почему бы не передвижным баром? Вон, у Хантер обалденный глинтвейн получается, – она снова нанесла решительный порез несчастному куску мяса. – Не будь она моей подругой, я бы давно уже заперла её в подвале, связала и выпытала рецепт, – воцарилась тишина. Адриана подняла глаза от тарелки, окинула взглядом присутствующих. Снова пожала плечами: – Что?

– Да ты и без байка за свою сойдёшь в компашке Брута, – сказал Дик.

Все опять засмеялись.

Так прошёл ужин. Хантер ещё раз пересказала историю со своей точки зрения: как бегала туда-сюда, бросая хлопушки, чтобы изобразить «ложный маршрут» агентов и отвлечь призрака. Гейб тоже слегка повеселел, когда речь вновь зашла об охоте. Улыбался, что-то комментировал, переспрашивал – хорошие воспоминания всегда помогали. А этот приём с хлопушками и вовсе был любимой игрой детей охотников. С другими ребятами в детстве они порой даже соревновались, хоть и не признавались в этом родителям. Родители, в свою очередь, делали вид, что не знали об этих играх и спорах, но иногда и сами между собой хвастались очередной удачной находкой их детей.

Безмолвно подтверждая этот факт, Нора гордо хмыкнула, толкнула мужа: этот приём охотники любили. Они же и научили своих детей выстраивать эти ложные маршруты. Одно из лучших преимуществ их поколения – в Академии такому не учили.

Даже несмотря на то, что это, вроде бы, было несложно – знай, бросай себе петарды под дверь. Но на самом деле, мертвеца можно было водить за нос гораздо эффективнее. Загнать его, например, в ловушку-пентаграмму со свечами, или отвести на безопасное расстояние от электроприборов, что было весьма выгодно, если это был райдзю. Полезная наука, одним словом – и было ясно, почему родители не сдерживали гордых улыбок, когда переглядывались, слушая рассказ дочери.

Эти улыбки Дику кое о чём напомнили. Прошлой ночью он сам пообещал себе это сделать: и да, пускай праздник ещё не наступил, пускай он безнадёжно опоздал с предложением заскочить даже на пару минут, Хантер прекрасно знал, что ему в любом случае будут рады.

И, может быть, ему просто хотелось услышать знакомый голос. Вспомнить человека, который тоже мог смотреть на него с гордостью.

Поэтому, когда ужин подошёл к концу, охотник быстро перетаскал всю посуду на кухню. Помог неизменно отказывающейся от помощи Норе разобрать её, загрузил часть в посудомойку. А потом, когда его всё же полушутливо выгнали с кухни, он проскользнул через гостиную, где весело потрескивал камин, и сыто, расслабленно журчала чья-то речь, и вышел из дома в сад.

Дошёл до скамеечки, где когда-то они с Хантер учились целоваться. Сел, по привычке закусил губу. Помедлил несколько секунд, скользя взглядом по ровным дорожкам. По собственной памяти, которая услужливо подкидывала всё новые и новые воспоминания. Дик потому и любил это место, каждый его уголок и комнату, что были полны воспоминаний.

Но сейчас ему нужно было вспомнить о том, что было до того, как он здесь оказался. Что было тогда, когда его жизнь наконец-то сняли с паузы, на которую некогда поставили в детском доме.

Так что он достал свой мобильник, нашёл номер в контактах и нажал на кнопку вызова. Писать – дело, конечно, хорошее. Но охотник прекрасно знал, что звонок хоть и был испытанием для современного человека, но всё же нёс в себе что-то большее, чем просто сухие буквы.

Хотя у Хантер, например, получалось писать так живо, что он будто бы слышал её голос у себя в голове. Наверное, это потому, что у Хантер всё получалось особенно живо.

Раздались гудки. Долго они не продлились – после второго или третьего на звонок ответили:

– Алло? – Дик приподнял уголки губ. Звонить он не особо любил, но звук голоса Мюриэль Бейкер того стоил.

– Привет, – он мог поклясться, что услышал чужую улыбку. – Это я.

– Привет, – и правда, улыбка. – Как ты там?

– Лучше всех, – бодро ответил охотник. Раздался смешок, ему очевидно не поверили – но нарушить традицию он не мог. Так Дик отвечал на все звонки тревожащегося за него опекуна, когда ему пришлось переехать в общежитие при Академии. – Нет, правда, всё хорошо. Извини, что так поздно звоню – в смысле, и вечер уже, да и по поводу праздника… Я правда хотел вырваться. Не получилось.

– Да ничего страшного, – где-то на заднем плане вжикнула молния сумки. Дик чуть прищурился. – Всё хорошо, дорогой, даже не переживай по этому поводу. Скоро мы всё равно сможем видеться чаще.

– В смысле? – не понял Хантер. – Приедешь к кому-то погостить?

– Лучше, – голос в трубке был бесплотным, но охотник мог бы поклясться, что у его обладательницы хитро горят глаза. – Я перееду в город. Мои старики, – снова звук молнии, теперь уже явственнее, – недавно умерли.

Дик промолчал. Может, со стороны это показалось бы невежливым, но ему было прекрасно известно о том, как родители относились к его будущему опекуну – между ними давно не было никаких тёплых отношений. Да и вообще никаких отношений не было: оттого Мюриэль так хотелось создать собственную семью, где царили бы мир и гармония. Так что особых сожалений по поводу смерти тех, кто формально мог бы стать ему бабушкой и дедушкой, у него не было. Зато его волновал другой вопрос:

– А как же ферма?

– Ой, – вздох заставил Дика вздрогнуть – он прозвучал как-то по-старчески. Холод прошёл по его спине: Мюриэль было под шестьдесят, но она казалась ему вечно молодой. И вот эти нотки, которые парень иногда улавливал, каждый раз заставляли его замереть. Вспомнить о том, с какой страшной скоростью летит время. – Ну, мне уже тяжеловато там за всем смотреть. Да и содержать ферму особо не на что, – голос вновь помолодел, но неприятное ощущение где-то под кожей у парня осталось. – С тех пор, как умер Роберт, я вообще почти не видела смысла оставаться тут. Но деваться было некуда. А теперь есть. А ферма, – шум ткани, будто что-то вытаскивали из сумки, – ферма никуда не денется. Можешь туда приезжать, если захочешь. Думаю, на Рождество мы устроим там общий сбор, как раньше. И Хантер с Гейбом зови обязательно.

– Кто там остался? – приподнял брови Дик.

– Я отдала её Стелле и Тревору. В качестве подарка на свадьбу. Мы совсем недавно закончили оформлять документы… А они обещали присылать мне молоко и яйца.

– На одних яйцах…

– Успокойся, дорогой, – раздался смех, совсем молодой, и охотника немного отпустило. – Всё хорошо. Они помогают мне. Вы все помогаете. Вы хоть думаете о том, куда мне тратить всё, что вы присылаете? – Мюриэль, очевидно, шутливо нахмурилась. – Сбавьте темп, не хочу оказаться старушкой, которая спала на матрасе, набитом деньгами.

Хантер хмыкнул, улыбаясь. Да, его сводные братья и сёстры не забывали о миссис Бейкер: в благодарность за спасённое детство, за путёвку в жизнь, они продолжали заботиться о ней. Ферма, на самом деле, давно бы разорилась – пару лет назад умер муж Мюриэль, Роберт, и все заботы о хозяйстве легли на плечи тех её воспитанников, что ещё жили вместе с ней. Стелла и Тревор – жаль, Дик не успел попасть на их свадьбу, – очевидно, решили взять дело в свои руки. Что ж, отличный выход. Им всегда нравилась эта деревенская жизнь, а Мюриэль давно хотела перебраться в город. Если что, они всегда помогут ей обосноваться, устроиться.

– Значит, дом родителей, да? Может, подвезти послезавтра? – предложил охотник. Уезжать завтра было бы просто неприлично, да и у Стеллы наверняка было всё уже рассчитано. Зачем дёргать людей? Вот после праздника – самое время. Спокойно подъехать в удобный час, и…

– Зачем? – искренне удивилась миссис Бейкер. – Я уже тут. Если хочешь, заскакивай на днях, я совсем недалеко от вашего офиса в городе, что-нибудь приготовлю.

Дик часто заморгал.

– В смысле – «уже тут»? – опешил он.

– Ну, я подумала, что будет лучше, если я обустроюсь пораньше, – беззаботно улыбаясь, ответила Бейкер. – Всё в порядке, правда. Стелла тоже переживала, но я их уговорила. Нечего мне там им сейчас мешать, так к чему тянуть?

– Погоди, погоди, стой, – Хантер нахмурился. – Нельзя же так. Ты ведь знаешь, сначала нужно заказать проверку дома. Ты что, просто сорвалась и поехала? Могла хоть меня попросить? Ты же знаешь, если нужна помощь, я всегда найду возможность приехать, не сам – так прислал бы хороших ребят…

– Дорогой, не переживай, – Мюриэль, судя по звуку, куда-то села. – Здесь всё хорошо. Это дом моего детства, я отлично знаю каждый его уголок. Если будет протекать какая-нибудь труба, я справлюсь.

– Да при чём тут труба?

– А что?

– Где умерли старики? Что, если их души оказались привязаны к дому? Ты об этом не подумала?

– Дик, дорогой, пожалуйста, успокойся. Когда я приехала, здесь была очень милая женщина из жилищной службы. Она передала мне всю информацию и обошла дом с каким-то прибором с лампочками. Всё было тихо, если бы что-то…

– Когда это было?

– Буквально несколько часов назад. Я всегда могу им позвонить, если будет что-то не так…

Дик закатил глаза, глубоко вздохнув. Он прекрасно знал, как работают эти жилищные службы: днём, в самое безопасное время, дом обходила какая-нибудь студентка, которая никогда в жизни не пользовалась ЭМП. Порой прибор даже не включали, чтобы незначительный скачок показателей не встревожил хозяев. Люди слепо верили так называемым специалистам, а те подсовывали им на подпись документы: мол, не имеем никаких претензий, жильё проверено и считается безопасным. Людям не хотелось ждать своей очереди на проверку дома, они часто относились к призрачной угрозе легкомысленно. Думали: ну, раньше мне ничего сверхъестественного не встречалось, значит, не встретится и сейчас. Но призраки неизменно появлялись, печальная статистика росла, а беззаботные американцы так ничему и не учились на горьком примере безымянных семей из новостной сводки.

Но то – простые смертные. От своего опекуна, которой он взахлёб рассказывал об охоте со школьных лет, Дик такой же беззаботности не ожидал.

– Это небезопасно, – покачал он головой, продолжая хмуриться. – Ты хотя бы ничего не подписывала?

– Кажется, что-то про осмотр дома. А что? – охотник поджал губы. Всё же Мюриэль была столь же наивной, сколь и добросердечной.

– Отлично, – парень опустил веки, ущипнул себя за переносицу. – Теперь жаловаться нет смысла. Ты сама подписала отказ ото всех претензий.

– Дик…

– Ну почему тебе понадобилось так срочно туда ехать? Ты же знаешь, где я работаю. Попросил бы Бенджи, он бы назначил нам дополнительную смену в твоём доме на самое ближайшее время. И никаких очередей. Разве нельзя было подождать несколько дней? – Хантер нервно закусил губу.

– Дик, солнышко, у меня всё хорошо, – повторила миссис Бейкер. – Правда. У меня есть защитный крест, его купил Тревор, когда мы ехали сюда. Если что-то будет не так, я обязательно позвоню… – она запнулась, – позвоню в твою Службу. Разве у вас нет экстренных выездов?

– Всегда ночью кто-то дежурит, – подтвердил Дик. – Но, слушай… это действительно небезопасно. Может, не знаю… – он оглянулся на дом, на светлые большие окна, где то и дело мелькали знакомые силуэты. – Может, тебя забрать и привезти к нам? Я думаю, мистер и миссис Хилл не будут против, если ты проведёшь праздник здесь. Тут всем хватит места.

– Нет, милый, не стоит, – лёгкий шум на том конце провода, и охотник немедленно напряг слух, боясь узнать в этом шуме знакомый потусторонний гул. – Лучше приезжайте ко мне через пару дней вместе с Хантер. Я бы испекла вам черничных пирогов. Ты ведь всё ещё любишь черничные пироги? – Дик яростно шмыгнул носом, когда вновь услышал старческие интонации. Глаза защипало – сильнее, чем от благовоний, которыми они «придушивали» мертвецов в чужих домах.

– Слушай, я могу…

– Дик, – Мюриэль вздохнула, – прошу тебя, перестань. Я так много лет не могла даже войти в этот дом. Пожалуйста, пойми меня правильно: то, что я приехала сюда в праздник – это лучший подарок для меня. Я не чувствую себя оторванной или потерянной, и я правда рада, что буду в этот раз одна. У всех вас уже свои семьи, своя жизнь, я прекрасно это понимаю. Всё в порядке. Мне это даже нужно – побыть с этим домом наедине.

– Но…

– В конце концов, вполне вероятно, – голос неожиданно повеселел, но от следующих слов у Дика вновь по спине пробежали мурашки: – что скоро тебе придётся и на меня поохотиться.

Хантер умолк. Опекун будто прочитала его мысли, но озвучила их на свой лад – без сожаления о собственной старости. Дик, может быть, её и понимал – да, она прожила прекрасную жизнь и ни о чём не сожалела. Да, она давно скучала по дому родителей. Но для него это было слишком.

– Я понял, – пробормотал он. Видимо, по его голосу тоже можно было многое понять, потому что молчание вдруг стало неловким, будто Мюриэль запоздало поняла, что сказала что-то не то. – Хорошо. Празднуй, как хочешь. Ты действительно это заслужила.

– Дик, милый…

– Только не говори так больше, – вместо уверенного в себе охотника вдруг заговорил мальчишка с надломленным голосом. Хантер сглотнул, стараясь унять дрожь, сделал глубокий вдох, чувствуя стук собственного сердца. – Пожалуйста. Не надо.

– Хорошо, – кажется, женщина хотела сказать что-то ещё, но Дик её перебил:

– И будь осторожнее.

– Договорились.

– Хорошо. Тогда я… – охотник будто со стороны услышал, как клацнули его зубы – нижняя челюсть едва заметно дрожала. От этого самому было неприятно. Он знал, что долго такого состояния беспомощности у себя не терпит; понимал, что скоро может последовать взрыв ярости, которую он обычно перерабатывал в бурную деятельность. Но сейчас сделать ничего было нельзя, и Дик осознавал, что может просто сорваться. Накричать на кого-то дорогого ему, будь то опекун или кто-то из тех, кто остался в доме за его спиной. – Тогда я позвоню завтра. Обязательно. И потом мы приедем. И… – снова пауза, время у него определённо кончалось. – Счастливого тебе… Дня Благодарения. И… спасибо за всё.

– И тебе, дорогой. Люблю тебя.

– Да… – пришлось кашлянуть, чтобы неприятный комок в горле отступил хоть ненадолго. – И я тебя. Пока.

– Доброй ночи, – и голос прервался короткой трелью, сообщающей об окончании звонка.

Парень опустил слегка затёкшую руку. Отстранённо почувствовал, как что-то врезается ему в ладонь; взглянул на неё – понял, что слишком сильно, почти судорожно сжимал мобильник. Насильно заставил себя расслабить запястье, потом пальцы. Разговор, вроде бы, должен был придать ему сил – но Хантер чувствовал себя так, словно его оглушили. В груди что-то неприятно сжималось, а живот что-то холодило и щекотало. Это чувство не любил ни один охотник.