Читать книгу Лафраэль и доспехи тьмы. Книга 1 - Ланре ТЕН - Страница 5

Можно и не упоминать, что, когда торговцы узнали о слабости мальчика, они сразу же решили от него избавиться, правда, Еверий их вовремя остановил.

Его нехотя, но послушались.

Возможно, его товарищи просто не стали рисковать из-за страха, так как одно дело справиться с больным мальчиком, который даже в таком состоянии представлял некоторую опасность, а совсем другое – сражаться с ними обоими, ведь Еверий пригрозил им даже таким доводом.

К удивлению всех, молодой пассажир пролежал в постели, не выходя на палубу, целую седмицу. Болезнь его оказалась очень серьезной.

Еверий считал, что это произошло из-за того, что подросток-южанин не стал лечиться. Он так и не использовал те лекарства, которые безвозмездно предоставил ему добрый торговец.

Еверию казалось, что болезнь прогрессирует, ведь мальчик был явно истощен. По мнению торговца, лихорадка развивалась слишком стремительно, сопровождаясь агонией, жаром, а также такими сопутствующими капризами надорванного организма, как припадки, забытье и бред.

Он стал опасаться, что мальчик не выживет до конца плавания, но все обошлось – больной вскоре пошел на поправку, к огорчению большей части команды и к неподдельной радости хмурого добровольца-сиделки.

Торговец как-то особенно быстро проникся к своему молчаливому пациенту. Возможно, оттого, что только он один бывал у мальчика в каюте, разговаривая и раздражая последнего своей навязчивой сообщительностью.

Кто знавал Еверия достаточно близко, мог бы поклясться в его природной способности заводить друзей, что всегда помогало ему в торговых делах. Так, хоть мальчик и был угрюмым и молчаливым, но долгие и тоскливые вечера, проведенные с торговцем, не пропали даром, и он понемногу стал доверять «рыжему великану», как он про себя прозвал Еверия.

Между тем Еверий весьма неожиданно для себя сделал открытие, что мальчик был умен и его некоторые познания превосходили даже эрудированность торговца. Однако в мальчике, кроме всего прочего, присутствовала и властная черта, не свойственная простому люду.

«Из благородных», – подытожил для себя Еверий, но кто такой мальчик на самом деле, так и осталось загадкой.

Во все продолжение болезни южанин ни разу не пожаловался, не заплакал или иным образом не показал свою слабость, а это могло значить только одно, что терпение и сила воли воспитывались в нем с юного возраста.

Говорил мальчик на наречии стран Северного континента, признанного всеобщим, то есть на наречии Эдингола, королевства Стоун. Еверий должен был отметить, что никакого акцента при этом у мальчика не ощущалось, да и словарный запас был не в пример больше, чем у самого торговца. Даже Палладий не мог так свободно изъясняться на этом наречии, хотя и слыл хорошим оратором, при всякой удобной минуте демонстрируя это, усугубляя беседу красным словцом.

Порой мальчик, правда, вероятно, в бреду, вел себя странно: заговаривал со своим орлом, словно с человеком, беседовал с ним, как ни в чем не бывало, на отвлеченные темы, – но это были всего лишь вспышки, которые часто не повторялись. Еверий не придавал этому значения, считая подобное происками болезни, бредом наяву либо историческими воззрениями и обычаями племени, из которого, возможно, происходил мальчик.

Вскоре корабль прибыл в ближайший порт, расположенный на северном материке Нозфол. К этому моменту мальчик уже достаточно выздоровел, чтобы самостоятельно передвигаться, но при этом был еще очень слаб.

День был отличный, ярко светило солнце, освещая серые паруса. В небе блуждали клочкообразные облака, летали чайки, выискивая себе корм.

На палубе стояла вся торговая братия, о чем-то шумно споря с Еверием, который был явно раздражен.

– Пора, Еверий, пора, – настойчиво говорил разгоряченный Палладий, то и дело шамкая своими свежими красными губами. – Ты должен прогнать этого убийцу! Мы не можем отправиться дальше в плавание с ним под боком.

Как обычно, голосу Палладия вторила и остальная торговая братия, все время шумя, то поднимая, то опуская свои холеные руки, украшенные кольцами с разноцветными камнями. Даже капитан присутствовал при этом действии, как всегда в состоянии явного аффекта от выпитого еще утром. Он тоже энергически вскидывал и повышал голос, в общем-то толком не понимая, о чем шла речь, но его бас звучал в унисон с другими возмущенными выкриками, повышая градус накала, поэтому его никто не прогонял.

Наконец все умолкли и стали ждать реакции Еверия, который с тяжелым сердцем слушал окруживших его людей.

Изо дня в день Еверий был участником таких вот концертов, но всегда отмахивался от товарищей или отбивался пространными заверениями о выполнении их просьб, однако сегодня, когда корабль прибыл в порт, его коллеги не в пример ретивее насели на него, сминая последнее сопротивление в пух и прах.

– Хорошо, – еле слышно сказал могучий торговец, по обыкновению нахмурив брови. – Я поговорю с ним и объясню, в чем тут дело. Я думаю, что он поймет.

– Вот и отлично! Молодец, Еверий! Я знал, что ты не подведешь нас, – радостно отозвался Палладий, улыбаясь и сверкая заплывшими глазами. – Давай, сделай это! Пора прощаться с этим чудовищем в облике ребенка навсегда.

Рыжий гигант еще более нахмурился, но правда была на стороне этих прагматичных торговцев.

Еверию не терпелось открыть торговлю между южными странами и его северным домом – скорее мир бы начал сыпаться, чем он отказался бы от вполне уже исполнимого замысла. Дело оставалось за малым – привезти на его родину далеких южных дельцов, что он, собственно, и осуществлял в настоящий момент. Таким образом он хотел открыть новый торговый путь.

Теперь же на кону стояло: первое – это своеобразная дружба с молодым пассажиром, второе же – воплощение давно зревшей мечты.

Знакомый коридор, ведущий в общие каюты для гостей, замыкался стеной, справа от которой находилась дверь, куда Еверий и держал свой путь. Она была не заперта, поэтому торговец вошел без стука, как уже делал на протяжении почти двух недель. Мальчик, находившийся в небольшой каюте, где из мебели были только простой деревянный стол, стул да что-то наподобие постели, тем временем быстро оглянулся, машинально хватая короткий кинжал. Впрочем, увидев гостя, он опустил оружие на место.

Мальчик лежал на постели, его верный орел был тут же, что-то клюя со стола и не обращая внимания на вошедшего. Движения больного были столь выверены, что Еверий невольно подумал, что мальчик не врал и вполне мог огрызнуться обидчикам даже на смертном одре, если бы такой шанс ему представился.

Из замусоленного окна, покрытого копотью, застаревшим и пожелтевшим жиром, а также паутиной, светило солнце. Лучи, попадая на грязное толстое стекло, изменялись и превращались в тусклые и невзрачные свои копии. Однако окно было слегка приоткрыто, поэтому некоторые яркие лучи все же освещали приют больного, а морской бриз наполнял помещение воздухом.

С пристани пахло рыбой, раздавался гомон и окрики людей. Там чувствовалась жизнь без прикрас, наполненная деловыми буднями и торопливостью тех, кто привык зарабатывать свой хлеб тяжкими усилиями.

Еверий, рыжий, косматый, как медведь, переваливаясь из стороны в сторону, вошел в низенькое помещение. Коротко взглянул в сторону выздоравливающего, а потом так же быстро направил свой взгляд на пол.

Мальчик сразу понял, что что-то произошло.

– Понимаешь, они меня заставили… – начал было Еверий, оправдываясь, но больной, который в продолжение месяца так и не назвал своего имени и цели путешествия, поднял правую руку в знак того, чтобы говоривший остановился.

– Они сказали, чтобы я уходил с корабля? – произнес мальчик безучастно, чуть привставая с постели. – Я вполне готов это сделать, ведь вы выполнили свою часть сделки. Я же на материке Нозфол?

Еверий подтверждающе качнул своей головой.

– Отлично! Дальше я доберусь до нужного мне места самостоятельно! Я, конечно, был бы доволен, если бы вы довезли меня до Эдингола, как мы и договаривались изначально, но в силу произошедшего я согласен и на эту пристань. Дай мне двадцать минут, и я покину судно! – быстро проговорил мальчик.

– Хо-хорошо… – только и промычал Еверий.

Мальчик начал собираться, торговец виновато посматривал на него, как будто что-то пытаясь спросить. Наконец Еверий решился:

– Послушай, может, это меня и не касается, но куда ты держишь свой путь? Возможно, я смогу что-то тебе подсказать или направить в нужное место?

– В этом нет необходимости, я и сам найду дорогу!

– Но, может, я смогу как-то иным способом тебе помочь? Ты ведь сейчас слаб. У меня много друзей!

– Я справлюсь… – поспешно ответил подросток, однако потом на секунду задумался и добавил: – Может, подскажешь, где приобрести кое-какие вещи, если это тебя не затруднит?

– Конечно-конечно, – радостно отозвался великан, тряся своей рыжей бородой. – Я знаю этот порт как свои пять пальцев, если он не изменился за время моего отсутствия! Что тебе необходимо?

– Одежда и кузнец! Впрочем, можно просто оружейного мастера или умельца, который бы вынул из рукояти моего меча этот красный рубин, а потом сделал рукоять более удобной… Я хочу предупредить всякие поползновения на мою персону в дальнейшем. Не хотелось бы, чтобы возникали иные недоразумения в моем путешествии, подобное тому, которое произошло на корабле. Этот рубин я оставлю тебе, торговец, если ты мне поможешь!

– О-однако, – протянул Еверий удивленно. – Не слишком ли большая плата за такую простую просьбу?!

– Ничуть, мне этот камешек без надобности!

– Хорошо, молодой человек, я как раз знаю, где найти достойного кузнеца, если он еще жив, – не скрывая радости, произнес Еверий и заторопился к выходу.

Когда мальчик остался один, орел прекратил свою деятельность на столешнице, связанную с трапезой. Птица с интересом стала наблюдать за своим хозяином, который собирал скудные пожитки, состоявшие из того, что он носил на себе, и небольшого мешочка с деньгами, а также той самой пресловутой палки со скрытым клинком.

Времени у него на это ушло немного.

Затем мальчик, застегивая на себе темно-серый плащ, обратился к орлу, разговаривая на южном наречии эльфийского племени Инуи, которое распространено в одноименном королевстве. Слова лились столь красиво, а выражение лица, с которым мальчик обращался к птице, было такое, как будто перед ним находилось не глупое животное, а вполне разумный человек.

Орел после монолога мальчика скрылся в приоткрытом окне, так и не удостоив ответом своего хозяина, который в этот момент уже выходил из каюты через дверной проем. Мальчик еще раз обернулся и с досадой махнул рукой в сторону улетевшей птицы.

Кузница находилась в одном из дальних проулков в портовой части города, и, чтобы найти ее, от Еверия потребовались неимоверные умственные усилия, которые помогли ему вспомнить уже им забывшийся путь.

Маленькая деревянная изба с черепичной крышей грязно-коричневого цвета, с небольшими окнами и с большой трубой из порядочно закопченного кирпича – вот что представляла собой кузница.

Хоть проулок, уложенный булыжниками, был маленьким и тень в этом месте повсеместно праздновала свое превосходство над светом, хозяин здания умудрился справа от входа зачем-то посадить чахлое дерево, потерявшее все листья. Остался только черно-серый сиротливый остов растения.

Тяжелая дубовая дверь в помещение была не заперта, но, чтобы сдвинуть ее с места, необходимы были некие усилия от посетителей, что, в общем-то, для Еверия даже не было испытанием.

Ржавые петли поддались, и клиенты проникли в сырой и неопрятный, пропахший куревом и гарью зал, где на его противоположном конце стояла магазинная стойка. За стойкой восседал не первой свежести мужчина, худой и бледный, куривший длинную и тонкую трубку гномов.

По всему было видно, что мужчина пьян, но держался он вполне по-деловому, когда Еверий с ним заговорил. Торговец сперва растерялся, так как не ожидал увидеть запустение в некогда приличном ремесленном заведении, но делать было нечего, и им пришлось обратиться к мастеру, – а это был именно кузнец! – которому за стойкой было немного тесновато.

– Подмастерье отдыхает, – виновато процедил старый седой кузнец, убирая трубку и выпуская струйку сизого дыма из ноздрей, – поэтому приходится здесь сидеть. – Кузнец сделал многозначительный жест руками, раздвинув их в сторону, словно охватывая зал, а затем продолжил: – Зачем пожаловали, добрые люди?

– Нам нужно аккуратно отделить очень ценный предмет от другого не менее ценного предмета, при этом постараться не повредить их, – начал Еверий, взяв из рук мальчика палку с вставленным в него алым рубином и показывая его мастеру.

Кузнец внимательно оглядел оружие, аккуратно перехватив его из рук торговца, словно драгоценность. Он стал с явным интересом вертеть оружие в мозолистых руках. Наконец он, пожевывая тонкий мундштук трубки, сделал глубокий вдох и выдох, оценивая в уме представленную ему вещицу.

Дым белым клубком разлетелся от губ мастера, но седые мохнатые брови были нахмурены.

– Завтра в полдень все будет готово, сегодня уже темно, и я просто-напросто ничего не успею, ведь помощи у меня нет… подмастерье отдыхает… – напомнил старик, снова прикладывая трубку и выпуская дым. – Но все будет сделано в лучшем виде, в этом можете не сомневаться. Пока в моих руках сила. – И тут старик показал свою длинную жилистую руку, словно в подтверждение слов, но та предательски затряслась над стойкой, поэтому кузнец сконфуженно, но быстро убрал ее прочь. – В общем, я выну камешек, даже гномы не справятся лучше меня.

Еверий скептически посмотрел на старика, но в его словах не сомневался, так как давным-давно, когда Еверий был в этих местах, только этот ремесленник выполнил для него довольно сложный заказ, требовавший искусности в профессии. Тогда Еверий сомневался даже в том, сумеет ли этот кузнец вообще поднять рабочий молот, но результат превзошел все его ожидания, а оплата была небольшой, что оставило неизгладимое впечатление в душе торгаша.

Однажды старик между прочим похвастался ему, что обучался у гнома. В это Еверий, надо сказать, не верил до сих пор.

– Какой ценой нам обойдется ваша работа? – поинтересовался купец, предварительно нахмурив рыжие брови и готовясь оберегать этот бастион всеми известными ему способами.

Старик-ремесленник не сразу ответил, взяв время на обдумывание этого вопроса, при этом то и дело немилосердно пыхтя дымом. Крепкий табак кружил голову.

– Двадцать медяков, – наконец произнес старик, хитро прищурившись и рассматривая реакцию купца.

Реакция в виде возмущения не заставила себя долго ждать. Последовало долгое и нудное препирательство, заключавшееся с одной стороны в сбивании, а с другой – в сохранении названной цены, где каждый всеми правдами и неправдами старался отстоять собственные интересы.

Сошлись на двенадцати медяках, но Еверий и тогда продолжал недовольно ворчать.

Все время, пока кузнец и Еверий торговались, мальчик безучастно рассматривал зал, где по стенам были развешаны металлические изделия – от крестьянских мотыг до рыцарских мечей, щитов и шлемов. Товара было немного, поэтому мальчик сосредоточился на доспехах, которые были в массовом порядке распространены в Страдии – большом торговом городе Южного континента, откуда прибыл их корабль, но там стража носила совсем другие доспехи, более легкие и свободные, а также более яркие – золотистого цвета.

Воины Страдии предпочитали тяжеловесным доспехам маневренные отдельные латы – нагрудник, шлем, поножи и наручи, а также порой и кольчугу. При этом уязвимые места таких доспехов всем были ясны, так как их иногда прикрывала только кольчуга в местах сочленения, а порой вообще ничего не прикрывало, кроме поддоспешника.

В сущности, мальчика заинтересовал только один относительно цельный костюм, прикрепленный к стене справа от входа, это была плотная стеганая ткань, внутри которой находились металлические пластины, поверх нее при необходимости могли крепиться другие, уже монолитные, детали доспехов. Ткань была толстой и при попадании стрелы могла защитить носившего от повреждений. Мальчик подумал, что доспех отлично защищает своего носителя, но очень стесняет движения, поэтому такие элементы воинского гардероба никогда бы не прижились на юге, так как жара всегда вносит свои корректировки, и если рыцарь Южного континента вздумает напялить на себя плотную ткань, подобную этой, то, скорее всего, получит тепловой удар, и в таком случае о боеспособности бойца говорить не приходится; однако здесь, на севере, такие доспехи вполне оправдывали себя.

Затем мальчик переместил свой взгляд на развешенное рядом оружие. Полуторный и двуручный меч были большими, и меч мальчика, вделанный в деревянные ножны, хоть и был достаточно длинным, как и полуторник, но все же уступал ему в толщине и массивности, не говоря уже о двуручнике.

«Острые, – подумал мальчик, – но не такие маневренные, как мечи клана. Да и сделаны не так искусно, поэтому быстро затупятся и, возможно, сломаются».

***

– Надо же, – с изумлением твердил кузнец Кинай, когда клиенты вышли из магазина, – такая жемчужина – и у меня в лавке!

Он быстро встал, закрыл входную дверь на ключ, предварительно повесив на нее соответствующую табличку, затем с неожиданным проворством погасил все лампы в помещении магазина при кузнице и, наконец, прошел во внутреннее помещение, где у него была, собственно, сама ремесленная мастерская.

Небольшое грязное помещение, плотно заставленное металлическими изделиями, заготовками, молотами, щипцами, несколькими наковальнями. В центре кузни находился потухший горн. Здесь ощутимее пахло гарью, но это не смущало владельца рабочей мастерской, он с превеликим удовольствием вдыхал этот воздух.

Кинай поспешно зажег все имеющиеся свечи и лампы, но их не хватило для того, чтобы осветить комнату так, как он этого хотел, поэтому кузнец достал дополнительные светочи из ящика в магазине.

– Подумать только! – восхищенно пробормотал Кинай, усевшись в прохудившееся кресло, когда все приготовления были закончены, и снова увлеченно рассматривая принесенное оружие, при этом аккуратно поводя огрубевшим пальцем по вязи из незнакомых ему символов. – Кажется, работа эльфов! – причмокнул он языком. – Никогда бы себе не представил, что увижу такое собственными глазами! Хм!.. Интересно, зачарованный ли он?

***

Здесь наступило только самое начало зимы, а точнее конец осени, поэтому дул промозглый, хлещущий лицо ветер. Где-то виднелся небольшой снег, белый и бросающийся в глаза на фоне темной и хмурой скалистой земли.

Город был большой, каменный, здания в основном двухэтажные, с красивыми витринами, которые хорошо просвечивались солнцем.

Широкие улицы имели прямое направление, подобно полноводным рекам, по краям которой словно горы высились дома ремесленников и торговцев. Дороги между тем были выложены брусчаткой, что говорило о том, что город не бедствует. В нижней части вышеописанных домов были магазины и мастерские, где изготавливались товары из кожи, металла, меха и дерева, тогда как верхние этажи предназначались только для проживания.

Правил этим «дружелюбным» городом король Ротгар, который свято поддерживал торговцев и приезжих, если, конечно, они не нарушали общественного порядка и не мешали получению доходов. Смутьяны ему были не нужны. Волю же его исполняли рыцари и стражники, следящие за благочинным поведением. Войн этот король не вел уже достаточно давно, чтобы люди забыли о них совсем, поэтому его немного даже любили и считали отчасти справедливым.

«Почему отчасти?» – спросите вы.

Да потому, что его рыцари при всех своих бесчисленных добродетелях имели один очень большой недостаток: они кропотливо и самозабвенно, не зная усталости и не жалея сил, обирали народ и нередко злоупотребляли сим даром, дабы их государственные карманы не оскудевали никогда.

При этом иноземцев трогать строжайше запрещалось, отчего вся нагрузка ложилась на плечи местных жителей.

Но помимо поборов и бесчинств, устраиваемых служителями закона, сам король не гнушался каждогодних подъемов налогов, что, конечно, не возбуждало в простом населении любви к его персоне.

И если у вас в кошельке находились деньги, то улыбки граждан в сем городе расплывались вполне естественно и непринужденно, словно говоря: «Добро пожаловать!» – а если вам не посчастливилось разжиться злосчастной монетой, то и прием был соответствующий: темные улицы доков, подземные катакомбы воров и убийц, а также сам порт, принимавший на тяжелую работу всех желающих, всегда могли открыть вам свои неуютные объятия.

В общем, город был чистый, аккуратный, но хмурый в этот промежуток времени, так как неодолимо наступала зима.

Народу было много.

Он был здесь вполне приветливый, в большинстве своем торговый либо рабочий, поэтому и сообщительный с иноземцами, тем более что это способствовало их собственному процветанию. Портовый город получал свою давно определенную выгоду от путешественников.

Люди были на улицах торгово-промышленного района, где находились Еверий с мальчиком, разночинные, разномастные, прибывшие сюда из всех уголков света.

Ходили патрули бдительной и суровой на взгляд стражи, закованной в латные и прочные доспехи. Воины держали в руках по секире, а на поясах их висели полуторники, с помощью которых они блюли закон и порядок. На спинах служивых людей громоздились арбалеты, пугавшие своим видом.

Где-то бегали пронырливые и вездесущие дети, пытавшиеся всучить товар прохожим либо изъять у них то, что плохо и совсем не к месту лежало.

Степенно передвигались торговцы Южного континента, укутанные в абсурдно пестрые меховые длиннополые пальто, напоминающие своей палитрой оперение попугаев. Их загар контрастировал с лицами нозфолцев.

Другими были хмурые северные купцы, все время пересчитывавшие в уме те деньги, которые они хотели получить за свой товар или уже получили, проведя доходную сделку. Одеты они были в теплые и основательные тулупы, в огромные зимние сапоги и причудливые меховые шапки.

Порой встречались слуги аристократов, ищущие что-то, что внезапно понадобилось их хозяевам, либо что-то, что необходимо для готовки, уборки, починки и другой повседневно-бытовой рутины.

Когда закончили дела, обнаружилось, что на улице уже наступил вечер, встречавший гостей всей полнотой холодной и недружелюбной осенней погоды.

Солнце склонялось, и Еверий поспешил приобрести для мальчика местную одежду с меховой поддевкой – теплую, сберегающую от суровых будней этого морозного края. Покупку удалось обнаружить недалеко от кузни в небольшой лавке.

Темный плащ, который носил подросток, пришлось снять, и сначала мальчик хотел его выкинуть, но предупредительный Еверий забрал ненужную вещь себе, решив, что в последующем сможет ее где-нибудь реализовать.

Цвет кожи, разрез глаз, наличие рогов на шлеме, малый рост, тонкая талия или ее противоположность – все в этом городе дышало многообразием, поэтому наш мальчик особо не выделялся на фоне других, если бы не его орел…

Люди то и дело оглядывались на странного паренька, на плече которого высилась гордая птица, прилетевшая к нему с неба. В связи с этим они привлекали ненужное внимание и множество любопытных взглядов.

Кто-то уже стал подходить с предложениями о приобретении крылатого питомца, на что сразу же получал вежливый отказ, несмотря на то что суммы были действительно внушительными. В итоге пришлось снова отпустить орла в свободный полет по окрестностям города.

Чтобы скоротать время, Еверий и мальчик, которого торговец прозвал Руби – сокращение от «рубин» (навел на эту мысль торговца тот самый алый камень в рукояти оружия его знакомого), пошли в ближайшую харчевню, расположенную на улице Пекарей.

Уже заметно стемнело, солнце, еле-еле просвечивающее сквозь нависшие облака, склонялось к самому горизонту, тени ночи сгустились окончательно, и городские фонарщики спешили осветить полноводные улицы светом тусклых фонарей.

Перед ними находилась искомая харчевня для приезжего люда. Ничем не примечательное сооружение из камня и дерева, но, по-видимому, бывшее весьма крепким и добротно сделанным.

Массивная деревянная дверь отворилась, и оттуда вывалились два пьяных человека, похожих чем-то на Еверия, но имевших совсем не такой массивный вид, как у него. Они были пьяны и еле держались на ногах, один обхватил другого, и было непонятно, кто из них помогает брести товарищу вперед, так как, на взгляд Руби, они оба просто оперлись друг на друга, чтобы не упасть.

Минуту пьяные осматривались вокруг, а потом, увидав мальчика и торговца, повернули в другую сторону, распевая непристойные песни.

– Ну вот, кажется, там весело, – заключил Еверий, предвкушая пирушку. – Там я наверняка найду собратьев по ремеслу. Пойдем, Руби!

Руби ничего не ответил на довод купца и прошел вслед за ним.

Тусклое здание с маленькими решетчатыми окнами, с огнем в камине и необузданными криками постояльцев – вот что встретилось им за дверью.

Там было достаточно просторно, пахло едой, если не сказать, что кухней, потом и спиртным. Выпивка находилось повсеместно на столах и в достаточном количестве.

Люди сидели за большими, грубо сделанными столами, на деревянных табуретах. Было много торговцев, расположившихся в основном гурьбой, на отдельных местах, о чем-то беспрестанно разговаривая, шепча и шушукаясь, – решая даже сейчас деловые вопросы.

Подле посетителей то и дело бегали официантки – женщины весьма приятной наружности, с уставшими глазами и веселым нравом, а также быстрым на язык говором, в котором чувствовалось, что они не гнушаются этой огненной жидкости, даже и в рабочее время.

Еверий и Руби подошли к стойке, на них никто не обратил внимания, и торговец сделал заказ. После этого они уселись за близстоящий круглый и грязный деревянный стол, который никем не был занят.

– Ну что, как тебе, молодой человек? – поинтересовался Еверий у своего спутника, довольно ухмыляясь. Мальчик не разделял душевного подъема своего провожатого, он стал с явным отвращением озираться по сторонам. – Это, конечно, не самое лучшее заведение из возможных, но здесь, во-первых, весело, а во-вторых, совсем не так уж и плохо, как тебе кажется на первый взгляд. А главное, тепло и сухо. Ну, две-три кружки сделают тебя немного сговорчивее, я думаю…

Еверий через некоторое время увидел в стороне своих товарищей и решил к ним подойти, а мальчик остался за столом один, дожидаясь заказа.

Он медленно, но неотступно стал рассматривать присутствующих в заведении. Клиентура была разнообразной, но помимо торговцев, завсегдатаев этого питейного заведения, ремесленников и чернорабочих тружеников города, а также простых пришлых людей, занесенных сюда по прихоти судьбы, Руби неожиданно заметил нескольких гномов.

Сии мужи сидели отдельно от остальных, в темном и плохо просматриваемом месте, так что сразу их заметить стороннему наблюдателю почти не удавалось. Их рост, как указывали слухи и трактаты о внешнем описании этого народа, был мал, примерно до плеча среднего человека. Но не только это отличало их от людей: они имели массивные головы, челюсти и могучие широкоплечие фигуры, пропорционально не свойственные их росту. Их руки были раза в два больше руки человека, но при всем при этом они славились как непревзойденные мастера по металлу, камню, в том числе и драгоценному, а также по обдувке стекла.

Одеты они были как и все присутствующие клиенты, в общем-то ничем не отличаясь от народа, что отдыхал в таверне. Тяжелые кожаные плащи на меху валялись рядом на длинной лавке.

Всего гномов было пять: два крепыша с черной бородой, один с рыжей, один имел только небольшие светлые усы и пробивающуюся поросль первой бородки – видимо, он был самым молодым, хотя их возраст стороннему человеку было трудно отгадать. Ну а пятый имел седую бороду, заплетенную в несколько косичек.

Последний гном отличался от всех манерой держаться, как будто он был главой этого небольшого собрания. В его спокойных движениях чувствовалась сила, а в ясных глазах читался разум и неуловимое сознание собственного превосходства. При всем при этом у этого гнома были хоть и большие руки, подобно сородичам, но все же явно холеные. Другие гномы этим похвастаться не могли, оттого что имели мозолистые ладони, покрытые даже кое у кого шрамами.

Они о чем-то беседовали, стараясь, чтобы их никто не услышал.

Один из темных гномов, сидевший напротив светлого, имел шрам вдоль всего лица, пересекающий правый глаз и оставленный, вероятно, умелой рукой мечника. У него была недовольная физиономия, он что-то рьяно доказывал светлому, стараясь в чем-то убедить собеседника, но светлый лишь улыбался, изредка бросая сухие фразы, отчего черный со шрамом как будто успокаивался, но лишь на время, чтобы придумать новый аргумент в пользу собственного мнения, и затем их диалог возобновлялся.

Остальные гномы только слушали и внимали старшим, но ничего не произносили.

Руби заметил, что темные, видимо, родственники, так как у них были схожие черты лица, тогда как молодой гном без бороды был чем-то похож на рыжего и светлого, особенно выделялись их толстые однотипные носы картошкой.

Вероятно, они воины, сделал предположение Руби, но размышлять об этом долго ему не пришлось, так как его отвлекли.

К нему вдруг подошел странный мужчина, лет тридцати, со щетиной, немытой физиономией и воспаленными от выпивки и недосыпа глазами.

На вид он был среднего телосложения, но при этом весьма крепкого, так как сквозь серую рубаху просматривались его мышцы. Незнакомец вел себя наигранно вяло, то и дело шатаясь при каждом движении.

– Послушай, мальчик, – обратился он к сидящему за столом Руби, – у тебя не будет пары монет, а то мои прямо сегодня странным образом испарились? Ума не приложу, куда я их подевал?

Позади раздался смех его друзей, которые стояли гурьбой – человек шесть, не более.

– Послушай, я человек не злой, но времена иногда меняют даже самых благочестивых из людей, – патетично начал мужчина, неуклюже падая на стул рядом с Руби. – Впрочем, не стоит меня бояться. Воспринимай меня как своего старшего друга и товарища. Поэтому мне хочется дать тебе хороший совет. По виду скажу, что ты парнишка щупленький и маленький, а я бывший рыцарь!.. – Мужчина попытался заметить эффект от последних произнесенных им слов, но так как лицо Руби не изменилось, продолжил: – Ладно, не буду хвалиться своей силой. Думаю, это неуместно. – Тут незнакомец повернулся, комично демонстрируя свое телосложение с выгодной стороны. – Понимаешь, здесь такие порядки, именно в этом городе и в этой таверне: друзьям, а тем более старшим товарищам, которые делятся с тобой самым важным, а именно добрыми знаниями, следует всячески помогать! Тем более общеизвестно, что товарищей в беде оставлять нельзя! А то упрямство и глупость, как, впрочем, и жадность, у молодых людей в этих землях ну никак не приветствуется, а порой, что очень скверно, осуждается и в итоге карается!..

Минуту мужчина испытующе смотрел на мальчика, стараясь понять, уразумел ли его довольно прозрачные намеки парень. Однако Руби не шелохнулся.

В это время принесли выпивку, две деревянных кружки отборной медовухи опустились на стол с глухим стуком. Официантка, беспечно озираясь, сразу же отошла, не желая вникать в разыгравшуюся сцену, а между тем мужчина снова продолжил:

– Парниша, меня зовут Хайрам Больштад, для друзей просто Хайри! Ведь мы же с тобой друзья? – вполне доверчиво обратился он к Руби, сделав ударение на последнее слово, но мальчик по-прежнему молчал, внимательно наблюдая за приставшим к нему человеком. Их стол еще не привлек лишнего внимания, однако на них уже стали озираться.

– Ну, хорошо, хорошо… э-э-э… молчание – это знак согласия в этой стране, – внезапно продекламировал Хайрам. – Если мы друзья, то друзья должны делиться всем, что у них имеется, поровну. Видишь ли, у меня сейчас пока нет ничего, а раз так, то ты обязан помочь нуждающемуся товарищу. – С этими словами Хайрам взял бокал медовухи и сделал глубокий глоток. Руби все так же на это не реагировал. – Вот видишь, теперь мы настоящие друзья, это совсем хорошо. – Он сделал еще один глоток. – Ах-х, вот это я понимаю… Ну а как тебя зовут, мой маленький болтливый друг?

Руби остался верен себе и не ответил, отвернувшись в другую сторону и больше не обращая внимания на приставучего «товарища».

– А-а-а, вот я глупый! – воскликнул Хайрам, ударив себя по лбу. – Понимаю, понимаю! Ты же чужеземец! Наверняка не знаешь, как и разговаривать по-нашему… а я тут распинаюсь! Эх, ладно, дорогой, молчи, молчи, только дай мне немного выпить…

После очередного глотка Хайрама вдруг поразила трезвая мысль, не пришедшая ему ранее, видимо, из-за хмельного состояния. Если мальчик не знает языка, значит, с ним должен был быть провожатый, который и заказал выпивку. Когда Хайрам зашел в таверну, ему, по обыкновению, указали на посетителя, у которого можно было безобидно поживиться бесплатной выпивкой, как он делал уже не раз, а тут еще и иностранец – с ними совладать было легче всего, тем более они в большинстве случаев были при деньгах. Но если мальчик пришел сюда не один (Еверия он просто не застал), то где же его компаньон? Не мог же он оставить мальчика одного и без надзора?

Но надзор был, и этот надзор в лице взбешенного Еверия стоял позади незадачливого спекулянта. Торговец не подходил долгое время к столу, рассчитывая на то, что мальчик сам быстро управится с этим наглым типом. Когда же Хайрам бесцеремонно начал пить его медовуху – медовуху, за которую Еверий заплатил свои кровные деньги, – терпение великана лопнуло.

Что-то почувствовав за спиной, Хайрам медленно повернулся назад, где увидел огромную фигуру, нависшую над ним. Торговец смотрел на него сверху вниз, разминая кулаки.

– Уважаемый, вы все не так поняли. – (Где-то раздался смех тех самых товарищей, которые послали Хайрама к этому столу.) – Я ничего плохого не хотел. Я здесь постоянный обитатель. Я вообще безобидный малый… – сразу стал оправдываться Хайрам, поднимая руки ладонями вперед.

– То, что ты постоянный клиент, это я уже понял, – издевательски заметил Еверий, оглядывая Хайрама. – Мне кажется, я все правильно понял: ты только что выпил мою медовуху, оскорбил моего друга, который даже после этого продолжает сидеть как ни в чем не бывало, – с упреком бросил Еверий, раздосадованный поведением Руби. – Трудно было его прогнать, мальчик? – Руби только повел плечами, продолжая малыми порциями пробовать неизвестный ему ранее напиток. – Эх, ладно, придется все делать самому!

– Уважаемый, постойте, зачем же кипятиться, – начал было Хайрам, но договорить ему не удалось – мощнейший удар отбросил бедолагу на пол. Все ближайшие посетители повскакивали со своих мест, но никто не ввязался в потасовку, освобождая пространство и с восторгом наблюдая за происходящим.

Это было странно.

Тем временем торговец разбушевался, схватил Хайрама за шкварник и выбросил на полтора метра от себя. Битва походила на то, как будто разъяренный медведь кидал куда его душе вздумается тряпичную куклу. Хайрам то и дело с каким-то комическим пафосом слезно просил пощадить его, молитвенно смыкая руки у груди.

Мальчику показалось, что Хайрам предугадывал движения своего большого оппонента, вовремя их блокировал или уворачивался, таким образом сводя эффект от ударов и какие бы то ни было повреждения к минимуму.

Неподалеку от Руби раздался голос тех самых людей, которые недавно подослали Хайрама к его столику. Они подошли ближе и стали о чем-то шушукаться. Вскоре мальчик расслышал, о чем они говорили.

– Сейчас Хайрам покажет этому великану, недаром он бывший рыцарь, а их, как известно, не просто так ставят на эту должность!

– Не рыцарь, недоумок, а командир рыцарей! А это птицы уже совсем другого полета! – ответил сипловатый мужчина с лохматой бородой.

– Ну-у да, – не стал спорить первый.

– О-о, сейчас он покажет, как надо махать кулаками, – между тем возбужденно провозгласил третий. – Всегда мечтал посмотреть, как он дерется! Я слышал, что он таких вот здоровяков отправлял на землю за милую душу, даже не вспотев. Все-таки он последний из своего аристократического рода потомственных рыцарей. Его прадед, говорят, был героем нашего королевства.

– Да ну?! Правда, что ли? – переспросил с интересом первый.

– А ты что, не знал? Род Больштадов слыл сильнейшим во времена войн.

– Да-да, что-то припоминаю. Вроде их род владел каким-то своеобразным способом фехтования? Я прав?

– Да, – влез в разговор сипловатый, – разработанный их предками в далекие времена. Однако стиль этот был потерян уже в нынешнем поколении, так как дедушка Хайрама не успел передать секрет своему сыну, он рано умер. Да, в принципе, если даже и успел, то сейчас в нашей стране фехтование не так востребовано, как во времена войн.

– Ну да, уже почти двадцать лет нет конфликтов с другими государствами, слава нашему королю! – неловко резюмировал первый.

– Слава! – нехотя отозвались два его друга, озираясь по сторонам.

Дальше мальчик ничего не расслышал из-за поднявшегося шума, так как бой уже близился к завершению.

Еверий, разъяренный тем, что его удары не приносят ощутимого результата, на который он сначала рассчитывал, загнал Хайрама в угол и стал его бить изо всех сил могучими кулаками, вкладываясь в каждый свой удар, однако весь его пыл вскоре иссяк.

Вспотевший и уставший Еверий посмотрел на своего противника и чуть было не упал от удивления: тот стоял как ни в чем не бывало, насмешливо взирая на торговца.

Хайраму начали аплодировать и кричать, а он начал всем театрально раскланиваться, словно выступая на подмостках в комедийном представлении. Видимо, здесь он был своеобразной звездой.

Еверий упал на одно колено, глубоко вбирая в себя воздух, а торжествующий Хайрам подошел к нему ближе.

– Ну что, старик, может, хватит? – задал он издевательский вопрос, глупо ухмыляясь. – Угостишь меня медовухой еще раз, и мы квиты!

– Единственное, что ты у меня отведаешь, – это мой кулак! – зло вскричал Еверий, скрежеща зубами.

В этот момент могучее тело торговца неожиданно для всех подалось вперед. Еверий оттолкнулся от пола ногами, придав себе дополнительное ускорение, и протянул правую руку к противнику. Не сумевший вовремя предвидеть этот маневр Хайрам, соответственно, не успел среагировать на атаку и отпрыгнуть в сторону от, казалось бы, уже поверженного противника.

Пятерня Еверия обхватила ногу Хайрама чуть выше щиколотки, сжав ее до ломоты в костях. Бывший рыцарь все же почувствовал железные тиски торговца, да так ощутимо, что непроизвольно вскрикнул высоким, почти женским фальцетом, беря самые немыслимые ноты и вершины в том искусстве, которое раньше ему ну никак не давалось, несмотря на добросовестные старания учителей.

В этот момент его мастерству позавидовали бы все блудливые певички ближайших таверн и забегаловок, а также вполне целомудренные девицы и их музыкальные наставники.

Необычный голос застал всех врасплох, и публика смешалась. От Хайрама таких звуков еще никто и никогда не слышал.

Новоявленный менестрель сначала попытался освободиться от хватки Еверия самостоятельно, стараясь расцепить сжавшие его ногу пальцы, используя при этом две свои свободные руки, но у него ничего не получилось. Грубая сила была явно на стороне его оппонента.

Наконец публика пришла в себя, и вокруг раздались смешки и шуточки, относящиеся уже к самому Хайраму, попавшему в такую неловкую ситуацию. Хайрам, в это время старавшийся изо всех сил ослабить злосчастную пятерню, начал злиться, пока не рассвирепел окончательно, так как самолюбие его было уязвлено.

– Ах ты, старый олух, деревенщина! – воскликнул он, срываясь на рычание. – Я тебе покажу, как надо вести себя, когда имеешь дело со мной! – Хайрам размахнулся и ударил Еверия по лицу. Метился он в подбородок, но попал в скулу, впрочем, даже это не освободило его от пут.

– Ах ты, собака, деревенщина, смерд, тварь!.. – бранился бывший командир рыцарей. – Ты сам меня вынудил, старик!

С этими последними словами Хайрам достал из-за пояса кинжал и тыльным основанием рукояти попытался ударить Еверия по лицу, но как только удар уже был на полпути до назначенной цели, его остановили. Рукоять кинжала Хайрама с глухим стуком врезалась в препятствие. Руби вовремя подставил под удар рукоять собственного слегка изогнутого южного кинжала.

«Как он успел? – быстро подумал про себя Хайрам. – Ведь секунду назад он сидел за столом, я это отчетливо помню! Не может быть, чтобы он преодолел это расстояние так быстро и незаметно! А еще эта сила, я не смог ни на миллиметр сдвинуть свой кинжал вперед!»

Хайрам посмотрел в глаза новому участнику свары, заступившемуся за торговца, но увидел в них только что-то совсем уж пугающее, как будто в них было что-то потустороннее.

Неизвестно, чем бы все это закончилась, если бы в трактир не вбежала стража во главе с двумя рыцарями, которые начали наводить порядок в заведении, щедро отвешивая тумаки встречающимся на их пути зевакам.

В конечном итоге хоть и с трудом, так как Еверий все не хотел отпускать Хайрама, стараясь нанести последнему больший урон, но сражающихся разняли.