Читать книгу Суд и право на Кавказе в XIX – первой трети ХХ в. - Лариса Геннадьевна Свечникова - Страница 3

До начала XIX века Российское государство не могло получить, хотя было и крайне заинтересовано, преимущественного положения на Кавказе из-за влияния Османской империи и Персии в этом регионе. Император Александр I не был решителен в осуществлении внешнеполитических задач, касающихся формирования границ империи, как Петр I, и придерживался скорее дипломатической тактики «ожидания удобного случая», стараясь не осложнять отношений с ведущими европейскими державами, особенно в столь спорных вопросах, как новые территориальные приобретения49.

Начало кавказской политики России было положено подписанием Павлом I 18 (30) января 1801 г. Манифеста о присоединении Грузии к России50. Это важное решение повлияло на дальнейшие события на Кавказе. Россия теперь уже не косвенно, а напрямую должна была решать задачи военно-стратегического и политического характера, касающиеся ее территории.

Главное внимание правительства было обращено на формирование административной системы управления и социально-политических отношений в соответствии с российскими законами. Географическое положение Северного Кавказа наряду с экспансионистскими планами соседей и европейских держав требовали от России, прежде всего, военного преимущества, которое гарантировало бы незыблемость новых границ и государственных интересов. Однако сосредоточение значительных сил на Северо-Западном Кавказе и решительные действия для утверждения преобладающего влияния на северо-восточном берегу Черного моря не соответствовали планам Александра I. Он отдал предпочтение развитию торговых связей51. Для предотвращения противостояния горцев с Россией в первой четверти XIX века предлагалось развивать с ними экономические отношения.

Однако процесс утверждения на Кавказе не ограничивался торговыми связями. Российское правительство развивало помещичью колонизацию на юге России, в том числе на и Кавказе. Оно раздавало земли дворянской служивой аристократии и бюрократии, переселяло крестьян из внутренних губерний. В эти же районы устремлялись беглые крестьяне, находившие здесь сезонную работу в имениях помещиков или же пополнявшие ряды казачества, захватывавшего здесь земли52. Пополнение казачьего населения на землях Северного Кавказа проводилось двумя путями: во-первых, переводом сюда донских, волжских и запорожских казаков и, во-вторых, за счет государственных крестьян Кавказской области и внутренних губерний России.

Массовое заселение Северного Кавказа славянским населением началось еще в последней четверти XVIII в., после включения в состав Российской империи территории степного Предкавказья по Кючук-Кайнарджийскому мирному договору 1774 года. Она носила в своей основе официальный характер и была тесно связана со строительством на Кавказе военно-оборонительных линий и укреплений. Екатерина II, бывшая в то время на российском престоле, поняв, что утверждение России на Северном Кавказе как стратегическая задача государственной важности – дело не одного года и не одной военной кампании, начала планомерное военно-политическое освоение этого региона.

Как известно, в 1777 году князь Григорий Потёмкин, занимавший тогда пост наместника Астраханского, Новороссийского и Азовского, представил Екатерине II доклад «Об учреждении линии от Моздока до Азова»53. 24 апреля того же года появился монарший указ, предписывавший создание Азово-Моздокской оборонительной линии, положившей начало активному заселению Предкавказья и Северного Кавказа.

Помимо Азово-Моздокской оборонительной линии (с девятью мощными крепостями – Ставрополь, Георгиевск и др.) стали возводиться Черноморская и Кубанская укрепленные кордонные линии. Решались задачи не только военного, но и экономического характера, так как российские укрепления представляли собой военно-административные центры, начальники которых, в лице комендантов, обязывались обеспечить сбор сведений о соседних местных народах, относящихся к их ведомству54. Круг задач местной администрации был связан с так называемой цивилизаторской миссией, предполагавшей способствовать торговым отношениям и устранению «варварских нравов» среди горских народов55. В 1784 году была заложена крепость Владикавказ – важнейший стратегический пункт у входа в Дарьяльское ущелье. Одновременно шла военно-хозяйственная колонизация Северного Кавказа, преимущественно силами казачества56, что являлось важным средством военно-политического и экономического утверждения России на Кавказе.

В конце XVIII в. при кубанских укреплениях для охраны новых границ было поселено 1000 семей донских казаков, образовавших Кубанский казачий линейный полк. Многие из переселенцев были староверами. При ранее устроенных крепостях и редутах они основали ряд станиц. Прибыв на линию, донские казаки получили 2-х летнюю льготу, в период которой они не несли службы, а обзаводились хозяйством и устраивали свои жилища57. Центром, где сосредоточилось командование, стал Ставрополь.

В 1792 г. в соответствие с жалованной грамотой Екатерины Великой, по которой правобережная Кубань от устья до Усть-Лабинского редута передавалась в вечное владение Черноморскому войску, началось переселение бывших запорожских казаков на Кубань58, в результате которого было основано 40 станиц. Землей Черноморского войска управляло войсковое правительство, во главе которого стоял атаман с судьей и писарем59.

Итогом колонизации степного Предкавказья в XVIII веке стало возникновение в 1802 г. на огромном пространстве – от устья Лабы до Каспийского моря и к северу до Маныча – Кавказской губернии (с 1827 г. – области). В 1820 году к Кавказской губернии присоединилась Черномория, а Черноморское войско стало подчиняться начальнику Отдельного Кавказского корпуса (в то время генералу А.П.Ермолову).

Генералом А. П. Ермоловым, который в 1816 г. был назначен Командующим Отдельным кавказским корпусом и управляющим гражданской частью на Кавказе, выдвигается идея превращения Кавказской губернии в казачий край. 11 декабря 1823 г. правительство по предложению генерала приняло специальное положение, по которому упорядочивалось устройство казачьих войск: устанавливалась численность станиц, определялись штаты казачьих полков.

В июне 1832 г. из отдельных полков, находившихся на оборонительной линии, было создано Кавказское Линейное казачье войско, в состав которого вошли полки терских казаков, в также Волгский, Хоперский, Кубанский и Кавказский полки. Линейное войско имело существенные отличия от Черноморского, созданного в 1792 г. из бывших запорожцев60. Черноморское войско имело свою компактную территорию, пожалованную Екатериной Великой по правой стороне р. Кубани, было однородным по национальному составу, имело сложившуюся систему самоуправления, традиции и обычаи. Черноморцы сохранили от Запорожской сечи куренное устройство, выборность атаманов, войсковых судей и писарей. Линейное войско создавалось из различных групп населения, было неоднородным по социальному и национальному составу, не имело общих традиций. Его границы часто менялись в зависимости от конкретной политической обстановки. Линейное войско имело в управлении много общего с гражданским населением и часто пополнялось за его счет.

Правительство стремилось пополнить линейное казачество переселенцами из малороссийских казаков, однодворцев, государственных крестьян. По Положению от 30 сентября 1832 г. на Кавказскую линию разрешалось переселяться казенным крестьянам внутренних губерний, чьи земельные наделы были ниже пяти десятин на душу61. Однако все меры, направленные к увеличению казачьего населения и укреплению пограничных районов, не давали желаемых результатов. Выходом из этого положения правительство считало перевод многих казенных селений в казачьи станицы, а крестьян – в казаки.

Важным шагом к достижению намеченной цели послужил Указ Николая 1 от 2 декабря 1832 г. «Об усилении обороны Кавказской линии посредством обращения в сословие линейных казаков жителей некоторых ближайших казенных селений»62, в результате чего более 30 сел с 1 января 1833 г. переводились в разряд казачьих станиц. Позже в казаки были переведены крестьяне еще ряда казенных сел.

Начиная с 40-х гг. одной из главных обязанностей линейцев стало заселение новых пограничных линий, устраивавшихся на землях горцев. В 1841 г. основываются первые станицы за Кубанью, на р. Лабе и её притоках, этот процесс продолжается и в последующие годы. С 1845 г. началось заселение станиц на Сунженской линии, возведённых в местах проживания чеченцев и ингушей. Большое количество переселенцев направлялось на новые линии из станиц и сёл, находящихся на территории края. Казаки из станиц Кубанской и Ставропольской бригад составили значительную часть поселенцев в новых станицах на р. Сунже. В середине XIX в. прошла новая волна переселения казачьих станиц. Казаки, переселённые в 20-е годы на Кубань, теперь переселялись на новые рубежи: реки Зеленчуки, Уруп, Лабу63.

Российское правительство хорошо понимало, что для закрепления и удержания новых земель одной военно-казачьей колонизации недостаточно, хотя ей и отводилась роль одного из основных путей укрепления южных границ России. С конца XVIII в. центр тяжести в политике России на южном направлении начал переноситься на хозяйственное освоение земель Предкавказья, прежде всего за счёт переселения сюда крестьян из малоземельных центральных губерний.

Колонизацию, хотя нам представляется более удачным термин – «инкорпорация» – можно рассматривать через обоснование особого рода этого вида геополитических устремлений (и способов их реализации) у России. Этот способ имел существенные отличия от западноевропейской модели. Характерным для российской колонизации был не столько военный способ, сколько, так называемая, «народная колонизация». Кавказская война стала одним из решающих факторов, подготовивших почву для полного освоения Северного Кавказа64. Окончание войны открыло возможности царскому правительству административными мерами, политическими усилиями и т. п. мирными по форме способами активно укреплять на Северном Кавказе позиции российской государственности.

Итак, в начале XIX века Россия продолжает активно проникать на Кавказ. Цели, которые она преследовала, носили преимущественно политический характер. Первой из них следует назвать потребность обретения новых, обусловленных геополитической ситуацией границ страны, необходимых для обеспечения стратегической безопасности южных районов Империи, второй являлось стремление по возможности усилить свое влияние на Ближнем и Среднем Востоке посредством Кавказа65.

В этих условиях у России, на первый взгляд, оставалось одно основное средство воздействия на ситуацию – военные действия. Однако, учитывая пророссийскую ориентацию немалой части кавказских народов, нельзя утверждать, что этот метод был единственным. К тому же в практике всех европейских держав были хорошо зарекомендовавшие себя способы контроля местной элиты: планомерное втягивание в совместные проекты, подкуп, заложничество, устрашение и так далее, вместе с тем приобщение к образованию и культурным ценностям. На данном этапе Российская империя смогла достичь значительных результатов, заключавшихся в присоединении больших территорий Закавказья, связанных с южнорусскими владениями России сухопутными и морскими коммуникациями. В состав России вошли Восточная Грузия, Абхазия, Мегрелия, Имеретия, Гурия, значительная часть ханства Северного Азербайджана. Однако, не все проблемы, стоявшие перед Петербургом, на Кавказе были решены: в отличие от народов Закавказья, горские народы Северного Кавказа практически не находились под российским управлением, что создавало постоянную угрозу тылам и коммуникационным линиям российских войск в Закавказье. До Адрианопольского трактата 1829 года под контролем Турции оставались Черноморское побережье Кавказа и Закубанье66, что создавало для России ряд сложностей и на Северном, и на Южном Кавказе.

В результате войн с Турцией и Ираном к 1830-му году во владение Российской империи формально переходит весь Северный Кавказ, а присоединение Ахалкалаки и Ахалцихе еще больше изолирует от османского влияния Чечню, Дагестан, Кабарду67. Кроме того, присоединение закавказских пашалыков Порты позволяет Петербургу создать полосу безопасности между Грузией и Портой.

В период с 1816 по 1826 год российская военно-политическая практика на Кавказе связана с деятельностью А. П. Ермолова. Перед ним стояли две задачи – усмирение горцев Северного Кавказа и упрочение позиций России в Закавказье. Выполнение первой задачи осложнялось спецификой традиционного уклада горских народов (включавшего в себя набеговую систему) и нюансами конфессиональной обстановки в регионе. При Ермолове продвижение России на Северном Кавказе приобретало характер системы, выражавшейся в строительстве укрепленных линий, крепостей, рубке просек, военно-экономической блокады. Данные стратегически необходимые меры приводили в ряде случаев к антироссийским выступлениям. Однако нельзя сводить ермоловский «арсенал» умиротворения горцев к одним лишь военным мерам68. При генерале А. П. Ермолове широко стали практиковаться устройство военных поселений, значительное перемещение горского населения региона (осетин, ингушей, кабардинцев, закубанцев и др.). Все это привело к участившимся восстаниям народов Кавказа, которые в 20—е годы XIX в. стали приобретать повсеместный и массовый характер. Движение горцев под флагом мюридизма развернулось в 30—е годы XIX в.69, хотя это учение стало распространяться на Северо-Восточном Кавказе еще в 20—е годы XIX в.

Политика России на Северном Кавказе в конце XVIII и в начале XIX в. была осторожной, в ней доминировали методы так называемой политики «ласкания», покровительства северокавказских правителей пророссийской ориентации, основной массы населения, в частности плоскостной части Северо-Восточного Кавказа, выступающих за развитие мирных отношений с царской Россией, за налаживание торгово-экономических связей. Такая дифференцированная политика, проводимая с учетом местных условий и международного положения Кавказа, конкретно сложившейся ситуации, усиливала симпатии к России у большей части северокавказских правителей и основной массы населения, способствуя успеху внешнеполитических планов Российской империи.

Присоединение Северного Кавказа к Российской империи явилось поворотным событием в истории народов региона, приведшим к прекращению междоусобных войн, работорговли и постепенному развитию народного хозяйства, к экономической, политической и правовой интеграции с Россией.