Читать книгу Маленький дракон с актерского факультета - Лариса Олеговна Шкатула - Страница 8

Глава седьмая      

На другой день в институте у Кати было две первых пары лекций. Она встала рано, признавая за собой некоторую безалаберность – продолжать опаздывать становилось уже неприличным.

На столе в гостиной стоял горячий самовар и на расписном блюде высилась гора аппетитных румяных плюшек.

Она больше не протестовала против заботы Венусты Худионовны – тем более, что теперь они станут служить одному общему делу, с которого один из них, кстати, может и не вернуться, хотя историки упорно избегают говорить на эту тему.

Рассуждая так, девушка встретила внимательный взгляд старой профессорши.

– Эх, Катенька, щитом-то ты свои мысли закрыла – хвалю, неплохо это у тебя получилось! – а по лицу твоему всё прочитать можно. Неужели ты думаешь, не примем меры безопасности, отправляя тебя с таким ответственным заданием?

Не дают Звягинцевой почувствовать себя героиней! Можно подумать, она каждый день на подобное решается!

На лекциях она никак не могла сосредоточиться и просто автоматически записывала всё, что говорил лектор. Сидящая рядом приятельница попыталась было её разговорить: о чем Звягинцева так задумалась, но Катя отбивалась от неё однозначными фразами. Кажется, невпопад, потому что заметив обиженное выражение лица однокурсницы, решила попросту замолчать.

Домой она опять торопилась. Подруги шутили: красивый сосед, что ли? Дома была одна Венуста Худионовна, которая заставила её поесть горячего супа и жаренную картошку, не обращая внимания на протесты девушки.

– Тебе сейчас понадобятся силы, – сказала она.

– А кто со мной будет заниматься? – поинтересовалась Катя, уплетая вкусный наваристый суп.

– Я, кто же ещё, – ответила старый историк. – Ты ешь, а я пойду, переоденусь…

Всем бы быть такими старушками!

Из своей комнаты Венуста Худионовна вышла в серой фланелевой рубахе и черных галифе, заправленных в мягкие кожаные сапоги.

На вид сейчас ей было не больше пятидесяти лет. И перед Катей предстала уже не старушка, а подтянутая моложавая женщина в хорошей спортивной форме. Она протянула девушке прямоугольной формы сумку из светлой кожи, изукрашенную узорами тоже из кожи, но более темного оттенка.

– Переоденься, – коротко бросила она и легко села в старинное с бархатной обивкой кресло, забросив нога за ногу. – Поспеши, Катюша, у меня мало времени.

– Вы торопитесь?

– Конечно, молодильное снадобье действует всего два часа.

– Так мало? – разочаровалась Катя.

– Если бы удалось добиться более продолжительного действия, мое снадобье называлось бы уже "лекарством от старости".

– Значит, это всё сказки, что в обмен на душу можно получить вечную молодость?

Венуста Худионовна расхохоталась.

– Очень мило! Ты ассоциируешь меня с нечистым?

Она встала, чтобы помочь Кате застегнуть вполне современный комбинезон, ладно обтягивающий тело.

– Иди за мной, – кивнула девушке историк и направилась к двустворчатому шкафу, стоящему рядом с сервантом; шкаф темнел отшлифованными временем боками и прежде ничем не привлекал Катиного внимания. Как она теперь поняла, напрасно.

Профессорша распахнула шкаф, внутри оказавшийся пустым, толкнула противоположную стенку, легко отошедшую в сторону, и шагнула вперёд.

Катя поспешила следом. Казалось, промедли она хоть мгновение и этот внезапно открывшийся коридор опять станет заурядным шкафом.

Она ступила на зеленую, мягко спружинившую под ногой траву и зажмурилась от яркого, явно весеннего солнца, потому что ноздрями уловила именно весенний, свежий, наполненный ароматами пробуждающейся природы воздух.

– Но, если мне не изменяет память, на дворе сейчас осень, – растерянно заметила Катя.

– А ты имеешь что-нибудь против весны? – с улыбкой поинтересовалась Венуста Худионовна. – Приступим к занятиям.

Она сунула пальцы в рот и залихватски свистнула.

Катя посмотрела из-под руки на огромный луг, огороженный редкой деревянной изгородью. Навстречу им мчался черный с белым пятном на лбу легконогий конь.

Он остановился точно перед женщинами и шумно фыркнул. Историк-магиня опустила руку в карман галифе и вынула кусочек сахара. Конь осторожно взял сладость с её ладони и будто человек признательно кивнул. Венуста ласково похлопала его по морде.

– Это наш Ворон.

– Ворон? – разочарованно переспросила Катя. – Я думала, у него прозвище позвучнее. Что-нибудь вроде Быстрый, или Агат, или…

– Россинант, – насмешливо подсказала историк. – Зовут его Вороном, потому что он ворон и есть.

– Ворон? В смысле – птица? Но у ворон нет никаких белых пятен.

– Ах, вон ты о чём… Это так, для куража. Уверяю, Ворон – самая настоящая птица. Он и не скачет, а будто летает. Трудно найти более умную лошадь… Чего ты медлишь?

– Но я никогда.., – растерянно проговорила девушка, – никогда прежде не ездила верхом.

– А в седло сесть сможешь? Обопрись на моё колено.

– Обижаете! – вздернула подбородок Катя. – Какая же я самбистка, если в седло сесть не смогу?

Правда, повод её учительница придержала, но когда Катя взобралась в седло и невольно сжала ногами бока лошади, Ворон тут же помчался по лугу. От неожиданности Катя завалилась вперед и судорожно ухватилась за гриву коня. От быстрой езды она начала медленно съезжать вбок. К счастью, до её сознания донесся спокойный голос Венусты Худионовны:

– Ворон, прекрати немедленно!

Откуда-то в её руке появился хлыст, которым она громко щелкнула перед собой. Конь остановился и медленно побрёл к ней со своей неуклюжей ношей.

– Это что за фокусы? – гневно спросила его Венуста. – Если она, глупая девчонка, ненароком тебя обидела… Подумать только, и этой птице исполнится скоро двести лет! Теперь стой смирно, пока я не научу Катерину сидеть в седле.

Катя в это время разжала сведенные испугом руки и чуть не упала, но профессор поддержала её.

– Видишь, как внимательно нужно относиться к словам, которые произносишь.

– Он обиделся? Но на что?

– Тебе не понравилось его имя. А ещё ты удивилась белому пятну, которое Ворон сам попросил меня изобразить. И вороны любят покрасоваться.

– А если я попрошу у него прощенья?

– Думаю, он простит. Ворон не злопамятен.

Часа через полтора, когда Катерина смогла более-менее уверенно держаться в седле, Венуста Худионовна распорядилась:

– На сегодня хватит. Мне пора.

Она хлопнула Ворона по крупу и тот затрусил прочь. Но когда Катя отправилась было за нею, та усмехнулась:

– А вы-то куда, мадемуазель? Вам ещё из лука стрелять.

– Но я не умею, – пожаловалась девушка.

– Ничего, тебя научат. Вон учитель спешит-торопится. Мужчины – до смерти мальчишки. Не удержался, целый стакан выпил. Я же говорила, что ты ему понравилась.

Из одиноко стоящего на краю луга шкафа, который в других условиях выглядел бы карикатурой, показалась фигура молодого, аристократического вида мужчина. Именно такими представляла себе Катя князей и графов прошлого. Подтянутый, с иголочки одетый, он прошествовал мимо Венусты Худионовны, поклонился ей и, хотя они были сравнительно далеко, Катя услышала, как её учительница фыркнула:

– Павлин!

Гордо посаженная голова мужчины не шелохнулась в ответ на её насмешку – он так же прямо и грациозно нес её, глядя прямо перед собой.

– Здравствуйте, Катенька! – склонился он над рукой девушки. Пожалуй, встреть его на улице, Катя историка не узнала бы.

Никодим Аристархович вынул из кармана небольшой, размером со спичечный коробок предмет и щелчком пальцев бросил его вперед перед собой.

Предмет полетел по воздуху, увеличиваясь в размерах, и вскоре в нескольких метрах от них в землю воткнулась мишень с концентрическими кругами и жирно очерченным красным кружком в центре.

За спиной у Вяземского оказался большой лук, а на боку – колчан со стрелами.

– Начнём? – спросил он у ошеломленной Кати, приладил в лук стрелу и довольно улыбнулся: на такой эффект он и рассчитывал.

После занятий девушка смогла увидеться лишь с Венустой Худионовной. Никодим Аристархович неважно себя чувствовал после чрезмерной дозы молодильного снадобья, как ей сообщили.

– Силы уже не те, Катюша, – вздохнула старушка, – а наш мужчина всё никак не может примириться со старостью…

– Вы говорили, что мне ещё придется изучать языки? – спросила Катя; она представила, как будет сутками зубрить незнакомые, труднопроизносимые слова, но профессорша, похоже, не разделяла её опасений.

– Как раз это – наиболее легкая часть обучения.

– Легкая? – изумилась девушка. – Ну, старорусский – я ещё могу понять. А монгольский?

– Неважно: монгольский, китайский, бразильский. Ты будешь знать даже диалекты. Теперь я испробую на тебе своё изобретение.

– Изобретение?

– Ты повторяешь за мной слова, как в древнегреческом хоре, – рассмеялась историк. – Да, изобретение.

– Значит, это не магия, а наука?

– Почти. На тонком, аналогичном человеческому, волоске я могу разместить двадцать-тридцать тысяч слов. И поместить под кожу твоей головы такой микроскопический клубочек, потянув за нить которого ты сможешь в считанные секунды обогатить свою память соответствующим набором слов.

– Погодите, – взмолилась Катя, – такое не слишком просто укладывается в голове. Как же я потяну эту ниточку?

– Я дам тебе ключ – одно магическое слово. Потянуть – сказано в переносном смысле. В тонкости пока особенно не вникай. Всё равно методика тебе неизвестна и без меня ты её повторить не сможешь.

– Да зачем мне ваша методика?

– А ещё в актрисы готовится! Представь, дать человечеству ключ к неисчерпаемым знаниям, для которых не нужны ни компьютеры, ни интернет…

"Интересно, маг, знакомый с передовыми достижениями техники!" подумала Катя, а вслух сказала:

– Если языки изучать так легко, что же в моем обучении может представлять трудность?

– Магия, – ответила профессор – историк.