Читать книгу Не могу без тебя… Том 2 - Лариса Печенежская - Страница 5

Утро началось с похода в кафе, а после продолжилось подготовкой к свадьбе. В половине одиннадцатого пришли Рита и Юля с отпаривателем. Они сразу же взялись за костюм Германа, выгладили утюгом его шелковую рубашку и повесили все на плечики, а брюки на спинку стула. Потом пошли в спальню, строго запретив Герману заходить в нее.

Платье хорошо поддалось пару, и следов на ткани не осталось. Рита немного расстроилась, увидев, что платье не пышное, но Тае ничего не сказала. Вырез лодочкой не требовал никаких бус и колье, поэтому решено было ограничиться только серьгами с жемчугом.

Татьяна, визажист, как только пришла, сразу же занялась лицом невесты, минут пять перед этим изучая его.

– Макияж будем делать лёгкий. Тяжелый сделает вас вульгарной. Подбирать его буду не под цвет волос, а под цвет глаз. Главное табу свадебного макияжа для них – тени голубых оттенков. С ними глаза будут выглядеть, как два больших синеватых пятна. Болезненный вид с таким макияжем гарантирован.

Остановлюсь на золотистых и кофейно-коричневых оттенках. Теплые и нежные, они создадут контраст с холодным цветом глаз. В результате макияж получится неброским, гармоничным и консервативным в хорошем смысле этого слова. Согласны?

– Вам виднее. Специалист вы.

– Тогда приступаю.

Татьяна очистила лицо мицеллярной водой и увлажнила его кремом. Не забыла и про губы, нанеся на них питательный бальзам и праймер. На все лицо, кроме зоны вокруг глаз, нанесла тональный крем с легкой текстурой, распределяя его не кистью, а пальцами. Затем закрепила макияж компактной пудрой, чтобы продлить его стойкость и матировать кожу…

Тая внимательно следила за ней, стараясь все максимально запомнить. Заметив это, Татьяна стала комментировать то, что делала.

– Для век использую вот эти жидкие тени в трех разных оттенках с бронзовым отливом, – сказала Татьяна, показав их невесте. – Самый светлый прямо пальцем нанесу на центр подвижного века и во внутренние уголки. Во внешние – средний оттенок. Как следует растушую границы, а затем небольшой упругой кистью нанесу немного теней среднего тона еще и под нижние ресницы. Видите, как они идеально подходят цвету ваших глаз?

Тая кивнула, соглашаясь.

– Линию роста ресниц подведу не черным, а коричневым карандашом: так ресницы будут выглядеть

визуально более густыми и прокрашу их темно-кобальтовой водостойкой тушью. Ярко-васильковый оттенок ресниц подчеркнет благородный серо-голубой цвет ваших глаз. Не менее эффектно подчеркнут его и серебряные смоки айс, которые я сейчас нанесу тоже.

А теперь остались только губы. Я обведу их по контуру карандашом и нанесу лак для губ. Кстати, я его оставлю вам. Вы возьмете его с собой на церемонию и банкет поправлять макияж в течение мероприятия.

Вот и готово. Смотрите, какая красотка получилась.

Тая смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Она действительно стала красивой. Восхищенная, она горячо поблагодарила Татьяну за мастерство и расплатилась большей суммой, чем та запросила.

Когда визажистка ушла, за дело принялась модельер-парикмахер. Она уже, по-видимому, определилась с прической, потому что стала уверенно заниматься волосами. Тая сразу поняла, что Елена выбрала высокую прическу, чтобы скрыть горизонтальную ширину ее лица, добавив вертикальности.

Она искусственно завила ее длинные волосы и собрала на затылке в виде цветка с лепестками из волос, приспустив волнами более короткие волосы с обеих сторон лица и убрав концы под узел-цветок. Прическа получилась в классическом стиле, и Тая почему-то представила себя девушкой Средневековья, собравшейся на бал.

Она удивительном образом дополнила макияж, и Тая, глядя на себя в зеркало, совершенно не узнавала себя. Утончённость и изысканность, строгость и простота были особенностью этой укладки.

– Не волнуйтесь, несмотря на свою воздушность и легкость одновременно, ваша прическа продержится в течение всего дня и даже в конце останется красивой и элегантной, – сказала Елена, отходя в сторону. А теперь, Рита, помогите невесте надеть платье – и я закреплю у нее на голове фату.

Когда Тая была уже полностью одетой, Елена надежно прикрепила к ее волосам диадему и отошла полюбоваться невестой.

– Ты шикарно выглядишь! – восторженно произнесла Рита. – Это твой фасон платья, хотя при первом взгляде на него я несколько разочаровалась. Ты в нем не просто невеста, а аристократка голубых кровей: элегантная, изысканно утонченная и грациозная. Надо же, как ты за его безыскусностью увидела присущую ему прелесть.

– Довольны прической? – спросила Елена, собирая в небольшой саквояж свои инструменты.

– Очень. Большое спасибо. Деньги возьмите на тумбочке.

Когда парикмахер ушла, Рита обратилась к Тае:

– Время подпирает. Пора выходить к жениху.

И крикнула во весь голос:

– Невеста может выходить? Жених готов?

– Да, – ответил Герман. – Я весь в ожидании.

Юля открыла дверь – и Тая стала медленно выходить из комнаты в гостиную.

Герман ожидал, что увидит возлюбленную очень красивой, но что настолько – было для него полным откровением. Тая выглядела сногсшибательно – и он замер, любуясь ею и не в состоянии отвести глаз от открывшейся его взору красоты.

– Ты божественна! – воскликнул он, подходя почти вплотную.

– И как я теперь буду выглядеть на фоне этой красавицы? – обратился он к женщинам, с улыбкой наблюдавшим за сценой встречи невесты и жениха.

– Мужественно, строго и сдержанно, то есть по-мужски. Как и полагается.

– Спасибо! – сделал поклон Герман. – Успокоили, а то я не знал, куда мне деваться. Но вам не кажется, что у невесты чего-то не достает?

Рита и Юля бросились осматривать Таю со всех сторон.

– Что ты имеешь в виду? – всполошилась Тая.

– А вот что, – сказал Герман и протянул ей элегантный букет из белых и кремовых роз.

– Ой, а я совершенно о нем забыла! – воскликнула она. – Спасибо, Гера!

– Я же как-то сказал, чтобы ты во всем положилась на меня. Ну а теперь, леди, позвольте предложить вам свою руку.

– А кольца? – спросила Рита.

– В кармане, – ответил Герман, не повернувшись к ней и ведя свою суженую к выходу.

Внизу их уже ждал свадебный лимузин. Открыв дверь, Герман помог Тае сесть и уселся рядом. Напротив них сели Рита и Юля.

– Ну что? Отметим начало нашего совместного жизненного пути? – обратился он к невесте.

– Отметим, – ответила она, лучезарно ему улыбаясь.

Открыв шампанское, Герман налил золотое вино в бокалы и сказал:

– У моей любви самые прекрасные глаза. Смотрю в них и вижу свое отражение. Как же мне дороги эти моменты! Сердце восторженно стучит в груди, осознавая, что в этих глазах никогда не увижу отражения других. В них только я.

Когда жизнь будет преподносить мне трудные моменты, я посмотрю в твои бесценные глаза, милая, и пойму, что мне под силу всё. Они всегда смотрят прямо в душу и как будто говорят: чтобы не произошло, я буду с тобой! И мои глаза отвечают тебе тем же. За нас, любимая!

– За нас! – повторила Тая.

Они остановились возле ЗАГСа без пятнадцати два. Все гости уже были в небольшой комнате ожидания. Их встретили громкими аплодисментами, во все глаза рассматривая невесту.

– Хороша, – пришли все к одинаковому выводу. – Необыкновенно хороша.

Вскоре заиграл марш Мендельсона – и перед женихом и невестой распахнулись двустворчатые двери. Под волнующую их сердца мелодию они медленно пошли по красной дорожке, заканчивающейся у арки, обвитой белыми и красными розами. Она стояла недалеко от стола, за которым находилась заведующая отделом в нарядном длинном платье и красной лентой через плечо.

Подойдя к столу, Герман достал из кармана коробочку с кольцами, переложил их на хрустальное блюдечко и вернулся к Тае, стоявшей под аркой.

Началась церемония бракосочетания. Она длилась всего полчаса – и уже как муж и жена они повернулись к своим гостям, которые поспешили их поздравить. С шампанским в бокалах произнесли тост за любовь и счастье в семье Чернышовых.

Потом была фотосессия и наконец все направились на улицу, где молодоженов ждал лимузин, а гостей – автобус.

В ресторане их встретил администратор с корзиной великолепных бордовых и белых роз и поздравил с бракосочетанием от имени всего коллектива. Тут же для всех присутствующих было разлито по бокалам, которые услужливо держали на серебряных подносах два официанта, шампанское и произнесен тот во славу новой образовавшейся семьи. Затем Александр повел молодоженов в банкетный зал, в котором уже стояли накрытые столы.

Тая ахнула от восторга, увидев, в какую сказку превратили зал для проведения торжества. В углу на возвышении сидели музыканты, которые заиграли марш Мендельсоне, под который они прошли к своим местам за столами, поставленными буквой Т. И началось праздничное торжество.

Когда гости расселись, зашли официанты, неся на подносах бокалы с золотистым вином.

– Это подарок от администрации ресторана «Марджори», – сказал Александр. – И вот эта оригинальная бронзовая напольная ваза с орнаментом тоже. Поздравляем вас!

Когда он покинул зал, началось настоящее веселье. Тая сразу отметила про себя, что все ее гости знакомы между собой, сделав вывод, что они собираются вместе в нерабочее время, но она этого не знала, живя довольно замкнуто. Какую-то часть своей жизни она упустила, ограничив ее рамкам работа-дом. Вряд ли бы она пригласила своих сотрудниц с мужьями, если бы не Герман. Если быть откровенной с собой до конца, ей бы это и в голову не пришло. И сейчас, глядя на всех, она радовалась в душе, что произошло это неожиданное сближение.

Её размышления прервал голос Екатерины, самой старшей в ее коллективе: ей месяц назад исполнилось тридцать восемь лет. Обращаясь к молодоженам, она поздравила их, а потом сказала:

– Я уполномочена нашим небольшим коллективом не только поздравить вас, но и вручить на память об этом важном дне наши подарки. Мы не сразу решили, какими они будут, но, учитывая холостяцкий образ жизни жениха, который он вел ранее, и то, что Тая на какое-то время станет домохозяйкой, мы решили, что ей очень пригодятся кухонный многофункциональный кухонный комбайн в комплекте с мясорубкой и соковыжималка.

Надеемся, что каждый раз, работая с ними, она будет вспоминать свой коллектив, который ее очень уважает и ценит за высокий профессионализм. Тая- замечательный человек и руководитель.

Мы выбрали лучшие модели Moulinex, лидера на этом рынке, которые продавались в нашем городе. Их мы не взяли с собой, поскольку громоздкие, а потому вручаем вам их паспорта с гарантийными талонами. Сами бытовые приборы завезем на квартиру отдельно.

Герман и Тая не успели поблагодарить за подарки, как прозвучало дружное «Горько!» Герман склонился к молодой жене и припал в нежном поцелуе к ее губам – и в этот миг у нее промелькнула веселая мысль: почему кричат «Горько!», если поцелуй настолько сладкий, что от него кружится голова, как от хмеля?

Но ответить на него она не смогла, решив, что сделает это позже, когда будет свободное время.

Гости, насытившись, потребовали танцы. Герман встал из-за стола и подошел к музыкантам. Они стали что-то обсуждать, а потом зазвучал «Осенний блюз», пронизанный легкой грустью и волшебством происходящего в природе. Это была одна из ее любимых джазовых мелодий.

Герман подал ей руку – и они спокойно и неторопливо закружились в свадебном вальсе. Их плавные вальсовые движения и наклоны корпуса гармонично сливались с медленным темпом мелодии. Создавалась иллюзия, что исполнители плывут по воздуху: настолько были легки и созвучны их движения. Утонченное исполнение танца очаровывало всех своей красотой – и гости завороженно следили за вальсирующей парой.

Когда мелодия умолкла и Герман галантно поцеловал руку своей партнерши, грянули громкие аплодисменты. Смущенная всеобщим вниманием, Тая взяла своего мужа под руку, и они вернулись на свои места за столом.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, она подняла глаза и встретилась с глазами Риты, которая кивком головы показала ей, что хочет, чтобы она вышла. Тая, предупредив Германа, направилась в дамскую комнату, где ее уже ждала Маргарита.

Не успела она войти, как та обняла ее и глазами показала на два бокала, стоявших на столике между двумя креслами.

– Я хочу выпить свой тост только с тобой, – сказала она. – без чужих глаз и ушей. Ты сегодня счастлива без меры и сияешь, словно яркое весеннее солнышко. Я очень хочу, чтобы счастье такой силы и яркости продлилось в твоей жизни, как можно дольше. Вы с Германом изумительная пара. Вы, не скрывая, излучаете любовь к друг другу. Я не могу без внутреннего волнения видеть то, как он смотрит на тебя. Ты счастливая женщина, Тая. Мне тридцать два года, но никогда ни один мужчина не смотрел на меня так. А я бы все отдала за такой взгляд!

Поэтому прошу беречь то, чем одарила тебя судьба. Не каждому даны чувства такой силы. За тебя, моя дорогая. Жаль, что мы не стали с тобой подругами, когда была такая возможность. За вас с Германом!

Тая не ожидала услышать таких слов, пронизанных столь откровенной искренностью, а потому настолько расчувствовалась, что на могла сдержать слезы. Благо, тушь на ресницах была водостойкой. Выпив шампанское, они обнялись и какое-то время стояли так. Потом Рита помогла ей поправить макияж, и они вместе вернулись в зал, неся в руках пустые бокалы.

Когда Тая села за стол, услышала над ухом шепот Германа:

– В туалетной комнате шампанское вкуснее?

Она не смогла удержаться от смеха, кивком подтверждая предположение мужа. А потом рассказала ему, зачем Рита устроила им встречу тет-а-тет.

Поздно вечером молодожены разрезали свадебный торт на кусочки, которые официанты разнесли гостям. Он оказался очень вкусным, с нежным маслянистым кремом и свежей клубникой и был по достоинству оценен присутствующими.

Тая с Германом, смеясь, кормили тортом друг друга с ложечки, вымазав лицо кремом. Потом также по очереди сняли кремовые остатки салфеткой, не сводя друг с друга нежных взглядов.

Праздник продлился почти до полуночи. Тая настолько устала, что мечтала только об одном: о душе и постели. Какими бы мягкими туфли не были, но ноги к ним еще не приспособились, а потому болели. Она хотела было скинуть их под столом, но побоялась, что не сможет надеть обратно и стоически терпела.

Герман, как всегда, понял ее состояние с полувзгляда:

– Туфли? – спросил он сочувственно.

– Они самые. Последние часа два жмут особенно сильно.

Ни слова больше не сказав, Герман нагнулся под стол и снял с жены туфли.

– Так будет лучше, – сказал он, распрямляясь.

– Что ты наделал! – воскликнула Тая. – Нам еще танцевать последний танец.

– А в чем проблема? Станцуем.

– Так ведь я не смогу теперь и шага ступить. Сомневаюсь, что вообще засуну в них ноги.

– А ты и не засовывай. Мне не нужна в танце партнерша на ходулях и с мученическим выражением лица. Танцевать будешь босяком.

– Но…, -попыталась возразить Тая, на что услышала шутливое:

– Кто отныне в доме хозяин?

– Ты, – подтвердила она покорно, даже не пытаясь скрыть счастливую улыбку на уставшем лице.

Никто даже не обратил внимания, что она танцевала без туфлей, а когда пришло время уезжать домой, Герман взял ее на руки и донес из зала до автобуса, приехавшего развезти гостей по домам, и бережно усадил на сидение свою драгоценную ношу. Первая остановка была возле их дома. Попрощавшись с гостями и поблагодарив их, что они пришли разделить с ним самый знаменательный день в их жизни, также на руках он вынес Таю из автобуса и вошел с ней в подъезд.

– Счастливая, – со вздохом пронеслись по салону автобуса женские голоса.

– Пусть поживут лет пять – и мы увидим, что останется от этого счастья, – буркнул недовольно мужской голос. – Поначалу романтика приятно сладкая, а потом горькие будни. Вы ж все стервами после свадьбы становитесь.

Другие мужские голоса поддержали сказанное, но возмущенные женские взяли над ними верх, заставив их умолкнуть.

– Вот так всегда, – протянул обреченно еще один мужской голос, но потонул в дружном смехе супружеских пар.

Герман помог Тае раздеться и прижал к себе желанное тело в белом кружевном белье.

– Я хочу тебя, – сказал он, осыпая ее шею и грудь поцелуями. Прямо сейчас.

И, не дожидаясь ответа, положил на стол плед, валявшийся на диване, а сверху жену, сам тем временем сбрасывая с себя на пол пиджак и брюки, вслед за которыми полетели трусы. Оставшись в рубашке с галстуком, он положил Таю на спину.

– Положи мне ноги на плечи, – попросил он, посасывая по очереди ее груди.

Тая сразу закинула их ему на спину и закрыла глаза от наслаждения. Герман вошел в нее резко, но безболезненно и сразу взял такой темп, что она непроизвольно громко закричала от полноты чувств. Кончили одновременно быстро и бурно. Голова кружилась, а тело обмякло в истоме.

Спустя пять минул Тая, словно сквозь вату в ушах, услышала:

– Вот теперь можно и в душ.

Еще находясь по ту сторону наслаждения, где переставал существовать окружающий мир, она почувствовала, как поплыла по воздуху в крепких и надежных руках Германа, своего мужа. Поставив ее на ноги, он отрегулировал душ и, спрятав ее в своих объятиях, замер, испытывая неимоверное блаженство от того, что рядом с ним его жена, его Тайчик-зайчик, его смысл жизни.

Душ придал бодрости обоим, и они стали дурачиться под струями воды, пытаясь намылить друг друга. Слипшиеся от лака и воды волосы Таи обвисли длинными прядями, макияж пошел разводами по лицу… Герман, глядя на нее, не выдержал и захохотал, не в силах остановиться:

– Ты сейчас похожа на симпатичную бабу Ягу из избушки на курьих ножках. Такой контраст между сногсшибательной невестой и реальной женой, что зашибись. Но, увидев, что Тая нахмурилась, продолжил:

– Но я бы и на такой женился, ведь любовь слепа и носит розовые очки.

Тая толкнула его в бок и стала мыть шампунем волосы. Когда она уже смыла с себя все свадебные уловки, вновь стала сама собой, в которую и влюбился Герман на сочинском пляже.

– Моя жена, – прошептал он, не сводя с нее своего ласкающего взгляда. – Даже не верится! Теперь мы с тобой вместе навсегда…

– И в горе, и в радости, – закончила Тая его мысль. – Я буду тебе верной и понимающей женой, терпеливой и без претензий, хорошим другом и надежным тылом.

Герман взял ее лицо в руки и долго смотрел в глаза, а потом прошептал:

– Я всегда знал, что ты моё необыкновенное чудо.

Выйдя из ванной, Герман предложил выпить шампанское, поскольку за день им впервые выпала возможность побыть наедине.

– У меня есть тост, – сказал он, потянув ее за руку на кухню.

Открыв охлажденную бутылку с резким хлопком пробки, он налил в бокалы золотистый искрящийся напиток и, пристально глядя в глаза любимой, стал говорить

– У моей любви самые сладкие губы. Я хочу целовать их каждое утро, просыпаясь рядом, и каждый вечер, засыпая. Провожая и встречая, с поводом и без него… Просто целовать их, потому что люблю.

Время, которое я был без тебя, тянулось медленно, тоскливо, грустно, словом, безумно тяжело. Холод пронзал моё сердце. Я так хотел к тебе! Хотел согреться твоей любовью. Я сильно скучал по тебе, Тайчик-зайчик. Очень сильно. Но, к сожалению, это было не единственное расстояние, которое разделило нас. Их будет много. Но наша любовь неземная, так ведь? Она окрыленная и будет достигать нас, несмотря на эти неизбежные расстояния. Я люблю тебя и всегда буду скучать по тебе, когда тебя со мной не будет рядом. Ты сделала меня счастливым! За тебя, моё счастье.

Когда они выпили шампанское и съели по конфете, Тая постучала ногтем по краю бокала, привлекая внимание Германа.

– У меня есть ответный тост, наполни бокалы еще.

Герман быстро налил в них играющее пузырьками вино и, подняв бокалы, протянул один жене.

– Ты даже не представляешь, мой драгоценный человек, как я скучала по тебе в разлуке! Как в один миг потускнели вдруг краски жизни, как в доли секунды исчезли все светлые мысли! Без тебя сердце стало биться иначе – тревожно и неуверенно. Я очень хотела к тебе. Не передать словами, как.

Минуты шли, словно в другой вселенной, будто время откатилось назад…. Да, я не лукавлю: когда ты не рядом, мне кажется, что я стою на месте, а мир замирает. И напряженно жду, жду, когда сможем вернуть то время, когда мы были вместе и говорили обо всем на свете.

Для меня твой поцелуй тоже слаще меда, нежнее лепестка, желаннее всего на свете. Улыбка – твоё самое прекрасное украшение! О, если бы ты знал, как мне важна твоя улыбка! Хочу постоянно дарить тебе радость, чтобы вызвать её на твоем лице.

Часы многодневных разлук, мой родной, для меня очень болезненны и печальны… Но их грусть, боль и печаль проходят с нашими долгожданными объятиями и чувственными поцелуями. Поэтому давай выпьем за них: будут они – будем и мы живы, и это главное.

Герман смотрел на Таю и думал о том, что годы без нее были прожиты зря. Его неудачная первая женитьба, время, когда он менял женщин, не находя среди них единственной, той, которая предназначена ему, были эмоционально пусты. Он жил как бы наполовину, удовлетворяясь работой, а дома его встречало одиночество. Благо, цветы вносили мажорную нотку в его жизнь, радуя взгляд и даря тепло душе.

И вот появилась она. По внешней красоте Тая, отчасти, уступала другим женщинам, которые были в его жизни, но по красоте внутренней ей не было и нет равных. И судьба именно ему позволила встретить ее и удержала Таю от замужества, чтобы они могли соединить две своих жизни в одну. От этих мыслей тепло разлилось по телу, и он, привычно уже схватив любимую на руки, понес в спальню, чтобы нежностью и ласками показать ей, насколько она дорога ему.

Утром проснулись, не сговариваясь. Открыли глаза – и увидели друг друга. Они уже были не любовниками, а мужем и женой, и эти качественно новые отношения согревали их сердца радостью.

– Ну что, жена, подъём? Мчимся под душ, завтракаем, вызывает такси – и в путь? – спросил Герман.

– Только в душ по отдельности, а то опоздаем на рейс, – ответила Тая, срываясь с постели и исчезая за дверью.

Позавтракали быстро, так как времени было в обрез. Герман забрал чемодан, в который Тая переложила его вещи, и они спустились к такси, уже ждавшее их. В дороге сидели обнявшись и тихо разговаривали, вспоминая вчерашний день.

– А когда родителям сообщим, что мы поженились, – спросила Тая.

– Когда приедем в аэропорт. Я уже зарегистрировал наши билеты онлайн, поэтому будет время поговорить и с ними, и братом. Жаль только, что вы с ним не знакомы.

– Как родители? За предсвадебными хлопотами и из-за безумной радости от твоего приезда я совсем забыла о них спросить.

– Думаешь, я знаю. Возвратившись из командировки, я сразу попал в такую передрягу, что даже забыл, что они у меня есть. Все мысли были направлены на то, как выбраться из дерьма и поменьше вымараться в нём, но главное – как спасти наши отношения и удержать в своей жизни тебя.

К тому же они не знают, что я воюю в горячих точках и месяцами пропадаю в командировках.

– А как же ты объясняешь им свое столь долгое молчание?

– Приходится оправдываться, просить прощения, но они, по-видимому, решили, что лучше привыкнуть к моему разгильдяйству в этом вопросе, чем нервничать из-за того, что не исправимо. Мне повезло, что они у меня без особых претензий, понимающие и прощающие. А брату я звонил перед командировкой, а вот, возвратившись, отзвониться забыл всё по той же причине.

– Словом, ты проблемный сын.

– Отчасти. По всем другим вопросам я хороший сын: постоянно приезжаю к ним в отпуск, поздравляю с днями рождений, покупаю подарки, прислушиваюсь к их мнению…

– Родители тебя не хвалят, так ты решил сам себя похвалить… И как долго ты планируешь скрывать от них, что служишь в ССО? Мне кажется, в очередной отпуск надо эту проблему все же решить. Врать им нехорошо.

– Я не вру. Я умалчиваю.

– Это одно и тоже. И ты прекрасно об этом знаешь. Но, конечно, тебе решать.

– Уговорила. Когда поедем к ним в отпуск, признаюсь во всех своих грехах и объясню, почему скрывал то, что служу в спецназе. Хотя… на фиг им это нужно? Ничего не зная, им живется намного спокойнее.

Но ведь ты не отстанешь, правда?

– Истинная правда. Родители не должны находиться в неведении относительно твоей опасной работы. Ты просто их обижаешь, скрывая от них эту часть своей жизни.

Больше на эту темы не говорили, сосредоточившись на других.