Читать книгу Корона тьмы. Сумеречные боги - Лаура Кнайдль - Страница 5

– Нихалос —

– Он покинул свое тело, чтобы снова стать частью божественной силы, – голос священника эхом разносился по маленькой площади возле дворца. Стояла ночь, и луны висели над небом Нихалоса, города Неблагих, освещая церемонию погребения своим голубоватым светом.

– Юл, мы взываем к тебе: забери к себе своего сына Кирана. Остара, мы взываем к тебе: забери к себе своего сына Кирана. Мабон, мы взываем к тебе: забери к себе своего сына Кирана… – присутствующие на церемонии погребения Неблагие фейри хором возносили молитвы своим Богам, пока священник смешивал прах Кирана с землей под деревом, которое, хрупкое и маленькое, пока еще росло в горшке, но однажды станет высоким и могучим исполином. Это растение было наследием Кирана в земном мире – так, по крайней мере, считали фейри. И точно так же, как в этом, они были убеждены в том, что в урне в руках священника находился прах их юного принца.

Зейлан не знала, чье тело гвардейцы вытащили из сгоревшего борделя Бриока, но это точно был не Киран. Однако то, что народ считал, будто Киран мертв, было даже удобно: мертвеца не станут искать. К тому же это было одной-единственной причиной, почему Зейлан могла достаточно уверенно и безопасно передвигаться по городу. Она тоже была объявлена мертвой, поэтому никто не удостаивал девушку повторным взглядом. И все же Хранительница предпочитала наблюдать за церемонией, укрывшись в ночной тени.

Притаившись на засаженной растениями крыше дома, она издали наблюдала за процессом. Сначала девушка даже не планировала присутствовать на похоронах, но ей нужно было прийти, чтобы проверить, был ли здесь он – Олдрен. Однако бывшего советника и лучшего друга Кирана нигде не было видно.

Зато на церемонии присутствовало огромное количество гвардейцев, которые охраняли площадь и следили за тем, чтобы погребение прошло спокойно и без восстаний, потому что многим Неблагим фейри Киран остался ненавистен даже после смерти. Недовольные толпились в стороне от происходящего. Сдерживаемые гвардейцами, они выкрикивали в ночь оскорбления.

– Надеюсь, боги отвергнут тебя, Киран!

– Гори в вечном огне, предатель!

– Ты был позором для своего народа!

Зейлан сжала руки в кулаки, стараясь не слушать проклятия. И все же ее пульс участился, и девушке захотелось спуститься с крыши и преподать этим фейри хороший урок. Но единственным оружием Хранительницы был кинжал, который Сибил дала ей на случай чрезвычайной ситуации. Зейлан, конечно, могла – без сомнения – нанести им порядочный урон, особенно с ее недавно обретенной способностью блокировать магию фейри. Без своих магических фокусов большинство Неблагих были довольно беспомощны. Но Хранительница не хотела подвергать опасности Кирана, а также Сибил и Райленда, совершив нечто столь необдуманное, как месть. Так поступила бы прежняя Зейлан, но за последние месяцы девушка научилась не поддаваться необдуманно настолько разрушительным порывам.

Священник поклонился растению, в земле которого теперь покоился прах, и передал горшок Гемхе. Зейлан узнала фейри, хотя ни разу не перемолвилась с ней ни единым словом. Девушка знала лишь то, что Гемха была членом Совета, той из приближенных принца, кто всегда поддерживал Кирана в его решениях. Немного, но это было все, что объединяло этих двоих. А печальнее всего, что эта фейри оставалась единственным живым существом, кто претендовал на древо жизни Кирана. Родители принца умерли, советница его отца Онора была убита, а лучший друг Олдрен, которому Киран уступил свой трон, оказался предателем и пытался убить его.

Он даже не сделал попытки сохранить видимость дружбы, потому что даже не появился здесь. Ночь он, скорее всего, проводил у своей любовницы Валески. Спустя всего несколько дней после нападения на салон Бриока королева Благих и Олдрен объявили о своей помолвке. Зейлан готова была дать руку на отсечение, что все это была лишь спланированная игра ради власти и богатства. Как долго Олдрен планировал предать Кирана? Он манипулировал им и заставил отказаться от короны только для того, чтобы потом выбросить, как ненужную тряпку. Зейлан страшилась того дня, когда Киран узнает о размахе этого предательства.

Если он вообще когда-нибудь о нем узнает, – зашептал тихий голосок в ее голове, но Зейлан заставила его заткнуться и, выйдя из тени, спустилась по фасаду, не желая заставлять Сибил и Райленда ждать дольше. Стараясь оставаться незамеченной, она крадучись пробиралась по улицам, постоянно избегая гвардейцев, патрулировавших весь город, ибо Нихалос был на волоске от того, чтобы погрузиться в хаос. Смерть короля Невана, неудавшаяся коронация Кирана, убийство Оноры и матери принца, в котором обвиняли ее, Зейлан, участившиеся нападения эльв и, наконец, усиление власти Олдрена и его брак с Валеской вызвали в городе множество волнений.

Среди населения Нихалоса произошел раскол, и это порождало страх, хаос и разруху. Сады были опустошены, фонтаны разрушены, и реки, протекавшие через город, больше не использовались. Олдрен же усмирял эти восстания только силой, что только увеличивало незащищенность населения и порождало дальнейшее насилие. Многие Неблагие фейри после наступления темноты баррикадировались в своих домах, поэтому Зейлан встретила лишь нескольких фейри, на которых не было официальной униформы королевской гвардии.

Словно тень, она двигалась по улицам, в которых теперь неплохо ориентировалась, хотя так и не поняла – да и, наверно, никогда не поймет, почему этот город был спроектирован таким странным образом. Повсюду переулки, которые либо заканчивались совершенно внезапным образом, либо уходили в пустоту. Одни дороги описывали дуги и полукружья, другие были прямыми, как стрелы. Она не раз запутывалась в этом странном клубке путей, но теперь могла найти дорогу к дому Сибил даже в кромешной тьме. Убедившись, что за ней никто не следил, Зейлан постучала. Мгновение спустя послышались шаги и глубокий голос:

– Да? – спросил Райленд из-за двери.

– Это я, – ответила Зейлан.

Раздался щелчок замка, и вскоре дверь открылась. Хранительница скользнула внутрь, где ее приветствовали приятное тепло пылающего очага и запах свежеиспеченного хлеба. Сняв плащ, Зейлан повесила его на крючок у двери.

– Тебя долго не было, – слова Райленда звучали как упрек, но за более чем четыре недели Зейлан узнала этого угрюмого фейри достаточно хорошо, чтобы понимать, что им движет лишь беспокойство. Тот же тон в голосе мужчины сквозил и тогда, когда они вместе с полуобгоревшим Кираном впервые оказались перед его дверью после того, как чудом едва спаслись из магического огня.

Зейлан взглянула на рослого фейри. Пепельно-русые волосы заплетены в косу, изящные черты лица резко контрастируют с твердыми мускулами на руках, которые появились благодаря работе в стекольной мастерской.

– Кое-что произошло.

В проеме двери, ведущей на кухню, появилась Сибил.

– Ты была на похоронах, да?

Зейлан уклонилась от понимающего взгляда Сибил. Хранительница пообещала двум фейри не подвергать себя опасности, но ноги сами собой понесли к тому месту, где народ прощался с Кираном.

– Я была осторожна.

Сибил недовольно скривилась. Длинные светлые волосы плавно ниспадали ей на плечи, обволакивая фигуру в форме песочных часов. Несмотря на свое нечеловеческое происхождение, Неблагая была одной из самых красивых женщин, которых когда-либо в жизни видела Зейлан. Несколько десятилетий Сибил работала в борделе Бриока, где за большие деньги продавала свое тело. Зейлан познакомилась с ней, когда Киран спрятал Хранительницу в этом заведении, и только тогда узнала, что принц и сам был клиентом Сибил. Тем не менее это было до того, как женщина ушла из бизнеса, чтобы создать семью со своим теперешним мужем Райлендом. Сибил отказалась от трав, препятствующих беременности, и Зейлан сквозь тонкие стены дома нередко слышала их с Райлендом тяжелое дыхание и стоны, когда пара предпринимала очередную попытку зачать ребенка.

– Он был там? – спросила Сибил.

Зейлан покачала головой:

– Нет, и, если честно, там вообще почти никого не было. – И этого она не понимала. Киран был хорошим: хорошим фейри, хорошим принцем. Почему же народ Нихалоса не понимал этого?

Сибил грустно улыбнулась, а потом сменила тему:

– Принесла травы?

Зейлан достала из сумки пакет, который забрала на рынке несколько часов назад. Ибо Сибил была мастером не только в искусстве соблазнения, но и в изготовлении лекарств и, дабы не вызывать лишних подозрений, сама готовила для Кирана различные травяные мази и снадобья.

Сибил забрала пакет.

– Садись, я принесу тебе поесть.

Зейлан повиновалась. Голода она не испытывала, но жизнь на улице научила девушку никогда не отказываться от пищи. Девушка села за круглый стеклянный стол у камина. Райленд, который недавно открыл собственную витражную мастерскую, сделал его сам, как, впрочем, и то множество ваз и горшков, что были расставлены по всей хижине и заняты цветами. Все в доме Сибил и Райленда было таким зеленым, стеклянным и чистым, что Зейлан чувствовала себя преступной нарушительницей. Потому что рядом с двумя фейри, похожими на ограненные бриллианты, она казалась самой себе куском черного грязного угля.

Сибил принесла полную тарелку источающего восхитительный аромат рагу и свежий хлеб. Каждый божий день Зейлан мысленно благодарила эту фейри и ее мужа за помощь, узнав о которой Олдрен, не раздумывая, отправил бы эту супружескую пару на казнь. Девушка не знала, удастся ли ей когда-нибудь отдать двоим фейри этот долг, потому что у самой Зейлан не было ничего, кроме одежды, которую одолжила ей Сибил.

– Как он? – спросила Хранительница, откусывая кусок хлеба.

По прибытии в Нихалос она поклялась себе, что не станет даже пробовать еду, приготовленную фейри. Как многое изменилось с тех пор…

– Тебя не было всего несколько часов, – мягко улыбнулась Сибил, принимаясь поливать цветы в хижине с помощью лейки, потому что присутствие Зейлан в доме лишало ее магии. Хранительница до сих пор не знала, откуда взялся этот дар и сможет ли она однажды им как-то управлять. Знала девушка лишь то, что фейри не могли властвовать над стихиями, когда она находилась поблизости.

Пока Зейлан ела, Сибил рассказывала гостье о том, как прошел ее день во дворце. Фейри работала там на кухне, где вместе с дюжиной других граждан Нихалоса готовила еду для королевской гвардии, – так что Сибил всегда было что сообщить. Она знала все слухи, и нередко предстоящие новости доходили до ее ушей еще до официального оглашения.

Зейлан сунула в рот последний кусок хлеба:

– Ты что-нибудь слышала о Ли?

Сибил покачала головой:

– Нет, пока нет, но я уверена: он скоро вернется.

Надеюсь, подумала Зейлан. Она беспокоилась о Хранителе, и с каждым днем мучительное чувство вины, грызущее ее душу, усиливалось. Ли пропал только из-за нее. Отправился выслеживать полукровку, который убил мать Кирана, чтобы снять обвинения с нее, Зейлан, и освободить из тюрьмы. Но леса Мелидриана были опасны, потому что обитавшие там эльвы слыли свирепыми, беспринципными монстрами со сверхъестественными способностями, которые позволяли им играть с разумом своей добычи. Вот почему Благие и Неблагие фейри укрывались в своих столицах: они старались избежать встреч с этими жуткими тварями. И то, что Ли уже несколько недель в одиночку бродил по стране в поисках Вэйлина, Зейлан совсем не нравилось. Она даже не могла сказать наверняка, жив ли еще ее наставник, но думать об ином категорически отказывалась. Ли был сильным и энергичным, умелым и опытным борцом. Он знал, как защитить себя, и если кто и мог выжить в Туманном лесу не пару дней, а несколько недель, так это он.

Зейлан убрала пустую тарелку и отправилась в свою комнату, размером не больше кладовой. Вообще-то, раньше она кладовой и была. При свете свечи девушка села за маленький столик, тесно придвинутый к кровати, и начала упражняться в чтении и письме. Больше ей все равно было нечего делать.

Стояла уже глубокая ночь, когда Зейлан услышала те же ритмичные скрипы и стоны, которые в последнее время так часто терзали ее уши. Девушка зажала руками уши, чтобы не слышать звуки наслаждения, издаваемые Сибил, и сосредоточиться на истории, которую читала. В основном Хранительница училась по детским книгам, которые часто заставляли ее закатывать глаза, потому что сказки и фантастические истории рассказывали о храбрых фейри, которые сражались с кровожадными эльвами и коварными людьми. Но Зейлан нужно было тренировать свои навыки и только потом приниматься за более сложные

тексты.

Звуки в соседней комнате давно стихли, а Зейлан все сидела, склонившись над своей книгой. Глаза горели, измученный разум Хранительницы жаждал сна, но она изо всех сил боролась с этим желанием, ибо сама мысль о том, чтобы заснуть, заставляла ее сердце биться чаще. После смерти родителей Зейлан спала на самых темных улицах, в самых опасных кварталах и в ветхих хижинах, с непреходящей мыслью в голове о том, что может попасть в засаду. Но никогда еще девушка не боялась сна так, как теперь, хотя сейчас находилась в относительной безопасности.

Она боялась. Боялась сновидений. Воспоминаний. Каждый раз, закрывая глаза, Зейлан слышала крики, чувствовала жар и ощущала вкус дыма. Снова и снова переживала панику и то чувство беспомощности, когда пламя охватило их.

Ты должен убить меня.

Слова, сказанные ею Кирану, до сих пор эхом отдавались в ушах, и Зейлан знала, что никогда не забудет выражение его лица. Отчаяние и безнадежность. Каждый раз, когда Зейлан засыпала, образы в ее сознании оживали, отнимая больше сил, чем мог подарить сон. Но тело девушки жаждало покоя, и хотя она, будучи бессмертной Хранительницей, больше в нем не нуждалась, распрощаться со старыми привычками было не так-то просто.

Зейлан решительно отодвинула свой стул и на цыпочках прокралась на кухню, чтобы принести себе стакан воды. Было тихо. В хижине. На улице. Во всем городе. Девушка глубоко вздохнула, когда ее взгляд, словно сам по себе, остановился на двери, ведущей в комнату Кирана. Крепче сжав в руке стакан, она попыталась подавить желание посмотреть на него в двадцатый раз за этот день, но быстро проиграла эту битву.

Осторожно приоткрыв дверь, Зейлан скользнула в спальню. В комнате было бы темно, если бы не единственный источник света на столе у кровати. Волшебная лампа заливала фигуру Кирана ярким оранжевым светом, который почти скрывал бледность принца.

Зейлан проигнорировала табурет, придвинутый к кровати специально для нее, и села прямо к Кирану на постель. Его дыхание было спокойным, и если бы она не знала лучше, то могла бы подумать, что он просто спит и может проснуться в любую секунду. Но принц не открывал глаз уже целый месяц: с тех самых пор, как потерял сознание.

Не волнуйся, со мной все в порядке.

Это были последние слова, которые сказал ей Киран. Но с тех самых пор, по иронии судьбы, она жила, волнуясь за него. Сибил, правда, уверяла, что с Кираном все нормально: ему просто нужно время, чтобы выздороветь. Но Зейлан все равно каждый день боялась найти на постели его безжизненное тело. Слишком близок был Киран к тому, чтобы умереть.

Зейлан оставила свой стакан на прикроватном столике, взяла склянку с мазью, изготовленной Сибил, и начала осторожно наносить снадобье на лицо Кирана. Стараясь ускорить исцеление, она по нескольку раз в день втирала средство в кожу больного. Собственные целительские способности принца работали очень медленно, и шрамы, оставленные пламенем, не исчезнут, наверное, уже никогда.

Круговыми движениями Зейлан принялась втирать мазь. Она нежно коснулась лба, щек и скул Кирана, провела руками по шее, вниз, по плечам и груди, тоже испещренной шрамами. После пожара Райленд срезал с него одежду, а ту, что местами прилипла к коже, приходилось просто отдирать. От криков боли принца спас только обморок. Однако зрелища, открывшегося Зейлан, было достаточно для того, чтобы девушка внутренне закричала от ужаса и поклялась отомстить фейри, который сделал такое с Кираном, Дэймин, Бриоком и всеми остальными. Она просто пока не знала, как отплатить Олдрену, тем более что этот трус сбежал в Даарию.

Зейлан подавила свой гнев и посвятила все свое внимание Кирану. Сейчас он нуждался в ней больше, чем она – в своей мести. Рука девушки скользнула обратно – от его обнаженной груди к шее и ушам. Она продолжала втирать мазь, не сводя, как всегда, глаз с кончиков ушей Кирана, точнее – с того, что от них осталось.

Девушка осторожно коснулась пальцами шрамов на ушных раковинах принца. Сначала она думала, что это сделал Райленд, что ему пришлось отрезать кончики ушей Кирана, чтобы снять с них расплавленные золотые украшения. Но фейри уверял, что он не виноват в том, что уши Кирана выглядели почти человеческими, и что шрамы остались от старых ран. Зейлан поверила ему, хотя и не понимала, как такое могло случиться. Конечно, он не мог потерять кончики обоих ушей в результате несчастного случая, потому что порезы были слишком точными и ровными. Кто бы ни искалечил фейри таким образом, он пытался придать ему более человеческий вид. Но зачем?

Медленно и задумчиво Зейлан опустила руку. Пора было возвращаться в свою комнату, но вместо этого девушка отставила склянку с мазью и улеглась на постель рядом с Кираном. Она частенько спала рядом с ним, с одной стороны – чтобы быть уверенной, что с ним все в порядке, с другой – потому, что избегала оставаться в своей комнате одна. Там Хранительница часто чувствовала себя одинокой, но рядом с принцем фейри это ощущение становилось более терпимым, хотя ни сказать, ни сделать Киран ничего не мог.

Сибил уже несколько раз предлагала Хранительнице оставить заботы о Киране ей, чтобы сама Зейлан могла вернуться в Свободную землю, но об этом не могло быть и речи. Она не бросит принца на произвол судьбы, только не сейчас, когда он так много всего потерял. Только не после того, как Киран был готов отдать за нее свою жизнь. Зейлан будет ждать, пока он не окрепнет настолько, чтобы пойти вместе с ней.