Читать книгу Будем квиты - Лаура Тонян - Страница 8

Из музыкальных колонок в доме Вивьен гремит музыка. Она обожает песню «Огнедышащий» от Лорел, и пританцовывает на месте, крася себе ногти на ногах. Наконец, за последние несколько дней изображение в скайпе нормализовалось, и мы сможем нормально пообщаться с помощью видеосвязи.

– Кстати, – Вив поднимает кисточку, с кончика которой свисает капля голубого лака, – я посмотрела на этого, как ты выразилась, «говнюка», Агнес, и знаешь что?

Её глаза сканируют монитор, словно по её вскинутым бровям я смогу понять, что хочет она мне сказать.

– И что же? – закатываю я глаза, продолжая выписывать в блокнот цитаты из наиболее полюбившихся мне книг.

Вивьен прикладывает свободную ладонь к груди и театрально вздыхает:

– Он безумно красив. Просто чер-тов-ски красив, подруга. – А потом на одном дыхании выдаёт: – Ты обязана замутить с ним, понимаешь? Просто обязана.

Я смеюсь над ней.

– Ты не серьёзно, Ви, – качаю головой, даже не поднимая глаз на брюнетку, заслоняющую весь экран своим хрупким телом, но она так близко сидит, что это выглядит действительно смешно. – После всего, что я тебе рассказала про него, ты должна была его возненавидеть, а получилось так, что, увидев его фото, ты в него влюбилась?

– Не влюбилась! – категорично восклицает Вивьен, и я убавляю звук на ноутбуке, потому что у меня уши заложило от её крика. – Но ты не можешь игнорировать такого красавца.

Вздохнув, я отставляю ручку в сторону и закрываю блокнот с изображением осеннего леса на обложке.

– Боюсь, я не смогу его игнорировать.

Вив, что знает про все мои проблемы, связанные с этим придурком, комментирует:

– Ну что ж, возможно, всё, что ни делается, то к лучшему.

– Ну конечно, – я закатываю глаза, а затем начинаю наводить порядок на письменном столе.

Вив известно, какой я перфекционист, и бороться с этим просто бесполезно. Зато моя сестра обожает раскидывать личные вещи по дому, искренне считая, что я, завидев такое, должна пройти мимо и не трогать то, что принадлежит ей. Даже если это что-то лежит в центре гостиной.

– Что ты опять там читаешь? – спрашивает подруга, наклоняясь ближе, как будто желая через экран добраться до меня.

– Я не читаю, – отвечаю, разложив книги. – Я записываю в свой блокнот самые любимые цитаты.

Ви склоняет голову на бок.

– И что же ты выписала сегодня?

Я копирую её жест:

– Как будто тебе это интересно.

– Ты права, – Вивьен щёлкает пальцами, откидываясь на спинку сиденья своего стула. – Мне это совсем не интересно.

Она берёт в руки карандаш, принимаясь что-то рисовать на листке бумаги, что лежит перед ней. И несколько минут так и проходят: мы слушаем её музыку, а я молча наблюдаю за подругой, вырисовывающей круги, и, сжимая время от времени губы в трубочку.

– Знаешь, я думаю, – встрепенулась вдруг подруга, вскинув голову, – тебе нужно посмотреть на все свои проблемы с лучшей стороны, понимаешь?

Но я качаю головой непонимающе, сложив руки перед собой, приготовившись услышать что-нибудь в стиле Вивьен: немного легкомысленное и, чаще всего, не имеющего ничего общего с настоящей проблемой.

– Ты слишком тяжёлая, Агнес, – говорит она, изображая пальцами кавычки в воздухе. – Будь лёгкой. Относись ко всему проще. Ты в чёртовом Палм-Бей два месяца? Ну и отлично! – Вив хлопает ладонью по своему деревянному столу. – Заведи друзей, посмотри город, начни флиртовать с парнями, лишись девственности. Проснись, детка! – Она вновь щёлкает пальцами, но сейчас сделала это пару раз прямо перед веб-камерой. – Жизнь всего лишь одна! Ты ведь не будешь круглыми сутками прозябать в грёбаном отеле, верно? Ты должна ходить на вечеринки, влюбить в себя самого красивого мужика и почувствовать легендарных бабочек в животе.

Это совсем не в духе Вивьен. Это, как будто, говорит не она.

Подруга опять наклоняется, но в этот раз она смотрит в камеру абсолютно серьёзно.

– Хей, – произносит она с немного грустным выражением лица. – Ты меня слышишь? Жизнь одна. И молодость одна. Второго шанса не будет.

Через минуту, пока я раздумываю над её словами, она добавляет:

– Никогда.

«Никогда», – думается мне. – «Никогда».

***

Аромат, который доносится с улицы – запах цветов, что растут на грядках перед домом у Эннис – невероятно прекрасен. Это поднимает мне настроение с утра, пока я допиваю чашку ароматного кофе, заботливо приготовленного тётей. Я всего лишь решаю воздержаться от булочек, которые она испекла. Сегодня после работы в гостинице мне предстоит снова увидеться с Дуайтом: мы будем репетировать. Поэтому, думаю, что чувство лёгкости мне просто необходимо. Овсяные хлопья на завтрак не помешали бы, однако тётя Эннис ненавидит овсянку и всё, что с ней связано. Итак, чего нет у неё в доме? Ответ верный.

– Я ухожу! – кричу я, поднимая голову и глядя на лестницу.

На втором этаже журчит вода, и я смело переступаю порог, бегу в гараж, сажусь в свой седан, завожу его и после того, как ворота гаража автоматически открываются, выезжаю на дорогу. Песня Зейна Малика придаёт энтузиазма. Я пританцовываю, вливаясь в небольшой поток машины главной дороги Палм-Бей. Подпеваю Зейну, словно чувствуя его поддержку, когда он поёт: «Говорите, что хотите». Он напоминает мне Сэм, я безумно сильно хочу походить на неё. Такие люди совершенны: им плевать на чужое мнение. Как я хочу быть такой!

Мысли о схожести Зейна Малика и Саманты Хоггарт отвлекают меня от того, чем я должна заниматься сейчас, прежде всего – следить за движением машин и не нарушать правила. Чёрт возьми, Агнес, ты ведь не хочешь лишиться прав, ведь только два года назад ты их получила! В меня чуть не врезается чёрный «Ленд Ровер»! Я сдерживаю крик, приложив ладонь ко рту, резко сворачивая руль вправо; этот внедорожник вылетел так незаметно из-за угла, что мне ничего не оставалось, как повернуть машину. И, там самым, я загородила путь двум автомобилям позади. Боже, как хорошо, что здесь мало машин. Будь мы в Джексонвилле, аварии не миновать. Кто этот козёл, который решил, что выезжать на встречную полосу – в пределах нормы? Или правила дорожного движения не действуют для него в Палм-Бей?!

Водители машин, которых я задерживаю, сигналят, пока я всего лишь стараюсь отдышаться и прийти в себя. Да, копов здесь нет, но камеры, следящие за порядком на дорогах города, уже всё засняли, и совсем скоро какой-нибудь мужик в форме выпишет мне штраф, чтобы доставить по адресу моей временной регистрации. Почему я вообще думаю об этом? Я должна думать о том, что мне удалось спастись. А вдруг придурок на дорогой тачке врезался бы в меня или в любую другую машину. Что было бы тогда?

Пропустив авто, что не перестают гудеть сзади моего седана, я набираю полную грудь воздуха и нажимаю на педаль газа. Встроенные часы на приборной панели показывают уже… девять часов утра!! Твою мать! Я еду быстро, совершив несколько обгонов и получив, уверена, очень нехорошие слова вслед, которые, к счастью, не услышу. Несмотря на то, что скорость уже и так завышена, насколько может мой автомобиль себе это позволить, я всё равно уже опоздала, а на парковочном месте гостиницы «Эбел» я оставляю машину только в десять минут десятого. В инструкциях, которые мне дали после собеседования с Галлахером младшим, сказано, что горничная должна появляться на работе за полчаса до начала её рабочего дня. То есть, мне нужно было появиться в отеле ещё десять минут назад и расписаться в специальном журнале для персонала, как и написано в инструкции.

Я, может быть, и считаю это всё глупым и несправедливым, однако сегодня первый день, и мне бы хотелось, чтобы всё прошло более-менее гладко. Но, учитывая, начало «доброго утра», сомневаюсь, что получится что-то путное.

Я захожу в отель, как меня и учили, через чёрный вход: он для персонала. С правой стороны – дверь в прачечную, с левой – на кухню. И, кстати, недалеко от кухни находится сам гостиничный ресторан. Чёрт, какие же всевозможные великолепные запахи можно учуять! И мой желудок, как назло, начинает бурчать, реагируя на них так же, как и я – положительно. Ох, мне срочно нужно поесть. Теперь я жалею, что отказалась от булочек тёти Энн.

– Эй, ты где ходишь? – передо мной, как из ниоткуда, появляется женщина, занимающая должность намного выше моей.

Грэта Маффин – менеджер, отвечающий за чистоту в номерах. Проще говоря, это та самая женщина, предоставившая любезно мне инструкции. Она – именно тот человек здесь, которого я буду ненавидеть почти точно так же, как и Аарона. И, скажу честно, миссис Маффин тоже не прониклась ко мне чувствами.

– Простите, – прижав сумку к груди, и захватив волосы пятерней, нервно говорю я. – Всё вышло не намеренно… Понимаете, я чуть было не столкнулась с кем-то на дорогущей машине прямо посреди города. Это было ужасно. Я отвлеклась, и он выехал прямо на встречную полосу…

Своим голосом я пытаюсь придать рассказу драматизма, но на каменном выражении полного и светлого лица Грэты невозможно прочитать ни одну эмоцию. Сочувствие – ноль баллов. Вздохнуть я не успеваю, потому как женщина тычет в меня указательным пальцем, и её тон, когда он обращается ко мне, полон недоверия и презрения:

– Послушай, ты, малолетка, я не собираюсь нянчиться с тобой и быть вежливой, или улыбаться, – закатывает глаза, наконец-то хотя бы усмехнувшись, – ещё чего. Ничего этого не будет, – качнув медленно головой, она строит грустную гримасу, дабы надо мной поглумиться. – Ты понимаешь? Не будет. И если ты каким-то чудом осталась жива после случая с дорогой тачкой, чуть не превратившей твою колымагу в груду не нужного железа, просто радуйся. Радуйся, что жива. И принимайся за работу.

А после этих слов она легко толкает меня с помощью того же указательного пальца, потом и вовсе опускает руку, сохранив кое-какую дистанцию между нами. Сглотнув, я киваю, спеша скрыться от её маленьких сощуренных глаз.

– Как там тебя? – вопрошает она, когда я уже собираюсь отойти.

Я резко к ней оборачиваюсь.

– Как тебя зовут?

– Агнес, – откашлявшись, говорю снова: – Меня зовут Агнес Хоггарт.

Грэта фыркает:

– Фамилию говорить не обязательно было. Слушай, Агнес, – уперев потные толстые руки в бока, говорит женщина, – униформу возьми наверху в комнате для персонала. Твоя одежда подписана. Читать умеешь? – На ее странный вопрос я зачем-то киваю, и она продолжает: – Смотри, не перепутай! Чужое не возьми!

Когда из двери, находящейся справа, кто-то выкрикивает имя Грэты, она впопыхах удаляется, даже не взглянув на меня снова. У меня появляется возможность выдохнуть. Боже, это всего лишь вторая неделя в новом городе, а всё уже не обещает быть безоблачным. Каждый раз, столкнувшись с неприятностями, я должна думать о том, как поступила бы на моём месте сестра. Что сказала бы Саманта Грэте на моём месте? Я прыскаю со смеху в кулак: Сэм бы послала её… и вылетела бы отсюда очень быстро.

Я поднимаюсь на второй этаж по служебному лифту, и наверху целая дюжина дверей. Хорошо, что на всех висят таблички с предназначениями комнат. Я поворачиваю ручку нужной мне двери; девушка, надевающая короткий белый фартук поверх серой формы, застывает с руками, заведёнными назад. Она так и не завязала тесёмки, и с интересом меня оглядывает.

– Привет, – говорю, смущённо пожав плечами.

Спешу положить сумку на стол, заваленный вещами других людей. По-видимому, я с ними и буду работать. Моя форма висит на вешалке рядом со столом, и она, правда, подписана. Я убираю бумажку с моим именем, обернувшись к девушке со светлыми волосами, достигающими плеч.

– Привет, – здоровается она удивительно нежным голосом, и когда глядит на меня, поправляя причёску, её голубые глаза блестят. – Не стесняйся, я уже ухожу.

Задерживаясь ещё на минуту, она перебирает свои вещи, складывая на столе аккуратно, прячет в кармане белого фартука смартфон и оборачивается позже ко мне, всё так же стоящую и следящую за движениями коллеги.

– Линда, – протянув руку, которой только что примяла воротник своей униформы, представляется девушка, мило наклонив голову набок.

Я с полсекунды ещё смотрю на неё: красивые глаза, не очень полные губы, прямой нос, – а потом, словно очнувшись, отвечаю на дружелюбный жест, повесив на руку форму и согнув руку в локте.

– Я Агнес. Рада встрече с тобой, – говорю я, кивнув головой в нерешительности.

– Смотри, не пожалей о своих словах, – загадочно щебечет Линда, прячась за дверью в комнату, и прежде чем закрыть её, говорит: – Просто я бываю дерзкой на язык. – Её голова всё ещё выглядывает в проёме, и она подмигивает мне.

А потом я остаюсь одна. Наконец-то можно переодеться спокойно.

***

Убрав за день восемь номеров, я чувствую себя выжатой, как лимон. Часть гостиницы, которую гости ни в коем случае увидеть не должны, нереально констатирует с той частью, где находятся клиенты: отдыхают, работают, занимаются спортом, обедают. Кругом роскошь, богатство. И это всего лишь «четыре звезды». Мне нравится, как отделаны все номера в отеле, по крайней мере, те, которые я видела. Стены в комнатах увешаны дорогими картинами; я узнала некоторые, вышедшие из-под кисти знаменитых художников Флориды. Например, картина «Одинокая гитара», написанная Сильвестром Монеко, талантливейшим человеком аргентинского происхождения. Я увлекалась его творчеством несколько лет, и прекрасно помню «Одинокую гитару» на выставке в Джексонвилле два года назад. Мы с Вивьен посетили мероприятие, познакомившись с самим маэстро. У меня даже остались фотографии с того вечера. Вив была немного пьяна; помню, как она наговорила Сильвестру, что влюблена в него. Было же время…

Проходя мимо дверей гостиничного небольшого кафе, я задерживаюсь всё же, чтобы взглянуть на стеклянные двери, украшенные чудными замысловатыми узорами в разных цветах. Вроде бы это выглядит пёстро, но действительно чудесно. Как же это красиво! Каждый человек, посмотрев на изображение, может представить что-то своё. Ведь у всех возникают разные ассоциации. У меня, например…

– Ты чего тут стоишь? – я вздрагиваю от неожиданности, резко обернувшись на молодой женский голос.

Передо мной стоит девчонка с синими волосами, в которых проглядывают чёрные пряди. Её руки в татуировках, на передней части шеи можно рассмотреть рисунок гигантского паука, а лицо её не лишено пирсинга: кольцо в нижней губе, кольцо в левой брови и кольцо в носу. И самое интересное, что эта девушка носит форму официантки. У неё чёрные брюки, немного более свободные, чем на её коллегах, и белая блузка с короткими рукавами, поэтому так отчётливо видно, как ярко она разукрашена. За толстым слоем макияжа я не могу разглядеть, насколько она красива. Я имею в виду натуральную красоту. Но насколько могу судить, эти серые глаза весьма привлекательные, у неё овальное лицо, густые волосы, хоть и цвет для меня неприемлем. Очень милая девушка… с натяжкой. Но она, несомненно, была бы красивой, если бы не то, чем она выделила свою индивидуальность.

– Хочешь войти? Здесь посетителей почти никогда не бывает, – жуя жвачку, рассказывает синеволосая девушка. – Все тусуются в ресторане. – И она указывает на массивные двери в другом конце пустого коридора.

Я не говорю ни слова, потому что всё ещё сбита с толку, но моя новая знакомая принимает мою реакцию за испуг, страх.

– Да ладно тебе, не бойся. Баром заправляю я. Начальство сюда редко заглядывает. – Она улыбается, открывая для меня дверь. – Проходи. Тебя, кстати, как зовут?

Я решаю войти. Ну, что случится? У меня ведь всё равно перерыв. Я могу делать то, что я хочу эти полчаса.

О Господи! Просто огромное окно во всю правую стену открывает вид на берег. Волны бьются о скалы на пляже, который усеян людьми. В конце бара есть выход на улицу, где под навесом стоят лежаки: они пустуют. Сегодня, в будний день, народу почти нет, и мне, можно сказать, повезло.

– Агнес, – представляюсь я, не переставая любоваться красивым баром. – Меня зовут Агнес.

Пятнадцать небольших столов, как я насчитала, расставлены в шахматном порядке. На левой стене висят спасательные круги в бело-красную и бело-синюю полоску, большие железные якоря, держащиеся на таких же больших гвоздях и пара фотографий в рамках с изображением маятников. В общем, идеальная морская атмосфера. Натяжной потолок лазурного цвета и пол того же окраса прекрасно гармонируют между собой.

Я оглядываюсь на барменшу, которая уже управляется с кофе-машиной. На её губах играет лёгкая улыбка.

– Красиво имя, – отмечает она, и я почему-то не уверена, что она реально так думает. – А меня зовут Эмили.

– Эмили? – переспрашиваю я шокировано, а потом мысленно даю себе подзатыльник.

– Да, а что такое? – с лукавостью в глазах говорит девчонка. А глаза у неё такие большие, и в них столько жизни, в самом-то деле, что утонуть внутри хочется.

– Ничего, – качаю головой. – Просто…

– Да, – кивает Эмили, подавая мне чашку ароматного горячего напитка, покрытого густой пенкой. – Я понимаю. Любой, кто видит меня впервые, испытывает сначала шок, потом – осуждение, потом – любопытство… А услышав моё имя, всем, наверное, кажется, что оно мне не подходит. Что-нибудь более дерзкое?

На удивление, я соглашаюсь с ней, хотя мне немного страшно, честно говоря. Да, я бы не хотела её обидеть. Но как там я читала в твиттере: «Говори, что думаешь, и думай, что говоришь»? Знаю, просто фраза из социальной сети, но применить её в реальных условиях скорее всего стоит.

– Ага, – говорю я, присаживаясь на барный стул.

Брови Эми взлетают вверх. Она удивлена моему ответу, но это, мне кажется, приятное удивление.

– Наверное, мне казалось, что тебя зовут Регина или Кайла…

Она склоняет голову набок: это то ли недоверчивый жест, то ли провокационный.

– Что ж, – со смешком Эмили принимается протирать бокалы, – у других людей предположения похуже. Но ты мне нравишься, потому что не стала строить их у меня за спиной, а сказала прямо.

Я вынуждена ей улыбнуться, но я немного смущена.

– Не знала, что такая большая редкость в наше время – увидеть человека с разрисованным телом. Однако я просто не ожидала, что ты работаешь здесь. В смысле… я имею в виду…

Эмили неподдельно хихикает.

– Ой, да ладно. Всё нормально. Ты подумала: «О, Боже, кто же пустил её сюда? Она наверняка распугивает всех гостей»? Так?

Кажется, Эми ни капли не обиделась, но я спешу оправдаться:

– Нет, совсем не…

– Но, хочу заметить, – сложив руки на барной стойке, перебивает меня девушка, – люди предпочитают ресторан кафе не из-за моей яркой внешности.

Думаю, хватит препираться с ней.

– Я это учту, – сжав губы, медленно киваю я.

– И не смей закатывать глаза! – шутливым тоном приказывает Эмили.

Я поднимаю ладони вверх, точно преступница.

– Даже не думала.

Мы обе заливаемся смехом, и я ловлю себя на мысли, что Эми напоминает мне мою сестру. Обычно люди, которые стараются выделиться из толпы, даже не имеют понятия, насколько они замечательные. Они не знают, какие они интересные и настоящие. И если бы они имели представление об этом, не знаю, стали бы набивать тату, прокалывать ноздри, дерзить, бросать вызов этому миру? А, может, это и делает их настоящими – то, как они противостоят всему, что считается нормальным? Всему, что считается правильным.

– Хочешь, удивлю тебя ещё больше? – с заговорщической интонацией Эмили наклоняется ближе, сощуривая глаза.

Я подыгрываю ей и выдаю театральным жестом:

– Попробуй.

Тот час же барменша прибавляет громкость на музыкальном проигрывателе, встроенном в стену. Ариана с её великолепными вокальными данными звучит во всех колонках, которые вмонтированы в потолки бара.

– Вот! – Эми подпрыгивает на месте. – Я обожаю Ариану Гранде.

Ожидая, по всей вероятности, увидеть на моём лице крайнюю степень изумления, Эмили удивляется сама из-за того, что этого не происходит. Я лишь спокойно веду плечами и отпиваю божественный напиток. О, да, он безупречен! Как я и предполагала.

– Позволь поинтересоваться, ты добавила туда корицу? – сдерживая улыбку, спрашиваю я, когда меня уже всю прорывает на смех.

– Хей, – топчет ногой по-детски Эми. – Ты не услышала часть про Ариану Гранде?

Поднимаю голову и поджимаю губы, силясь не рассмеяться.

– Что?

Эмили пускает в ход рукоприкладство и… шлёпает меня по ладони. Так забавно выглядит, когда она пытается сердиться.

– Всё я слышала, – прежде чем сказать, я строю рожицу, а Эми отвечает мне тем же. – Просто захотелось вывести тебя из себя.

– У тебя почти получилось.

Я устраиваюсь на стуле удобнее.

– Почти?

Эми закидывает длинные и на вид тяжёлые волосы назад. Она смотрится в зеркало, которое вытащила из-под барной стойки, поправляет макияж, а потом снова прячет его туда, откуда взяла.

– Почти.

Девушка обходит стойку и присаживается на стул рядом со мной. Она налила себе молочный коктейль, и теперь тянет его из трубочки.

– Не хочешь спросить, как я устроилась сюда на работу?

– Ну, по-видимому, так же, как и я? – Спешу объясниться: – Друг отца является близким другом Джона, и он решил мою проблему со стажировкой.

У Эмили выпадает язык изо рта.

– Стажировка? Но… почему ты работаешь горничной? Или это шутка такая?

Я сначала думала, что Эми из приличия не напоминает мне про Сэм. Я сразу подумала, что до неё уже дошли слухи, что я – не моя сестра, и она постеснялась задавать вопросы.

– Прости, а сколько ты тут работаешь? – интересуюсь я, придвигаясь ближе.

– Ну, хм… – она задумалась, оглядев небольшое кафе. – С того момента, как мы с отцом переехали из Атлантик-Бич. Уже два месяца прошло.

Я молча киваю, схватив салфетку. Я мну её, потом снова разглаживаю.

– А что такое? – не выдерживает Эми.

Я качаю головой, слабо улыбаясь. Кофе уже остыл.

– Ничего, просто тебе неизвестно, что устроила моя сестра, пока отдыхала в Палм-Бей несколько месяцев назад.

– Но мне это очень интересно, – закинув ногу на ногу, признаётся моя новая знакомая. – Расскажешь?

– Давай в другой раз? – тактично ухожу от ответа. – Это долгая история.

Эмили рукой указывает на меня и плавно водит ладонью в воздухе, очерчивая мой образ.

– Это как-то связано с тем, почему ты носишь на себе это короткое серое безвкусие?

После её слов я невольно приподнимаюсь и тяну подол действительно отнюдь не длинной юбки вниз.

– Да, – честно отвечаю я, вновь опуская взгляд на наполовину пустую чашку с кофе.

– Тебе неприятно об этом говорить? – настаивает Эмили, доставая из заднего кармана брюк пачку сигарет.

Она закуривает.

– Нет, – смеюсь я. – На самом деле, сейчас я смотрю на всю ситуацию иначе, и мне всё кажется немного… забавным, веселящим.

– Веселящим? – Барменша выдыхает дым в сторону.

– Ага. – Я прячу пряди волос, которые распустила только что, за уши.

Эмили немедля прикасается к ним, ведя пальцами от корней до кончиков.

– Такие длинные, шелковистые, – комментирует она.

Я не остаюсь в долгу:

– У тебя не менее красивые волосы, – говорю я, вспоминая, что у Сэм волосы практически такой же длины, как у меня, но она упорно почти всё время завязывает их в хвост.

– Я свои уже давно испортила, – пожимает барменша плечами.

Я вторю ей.

– Это твой выбор.

Она поднимается, допив коктейль, и ставит стакан на поднос для грязной посуды, щёлкает по колокольчику, раздаётся не очень приятный звон, и через минуту в зал заходит немолодая женщина в униформе, похожей на мою. Она осматривает меня с интересом, пока Эмили не напоминает ей, зачем она здесь. Женщина с аккуратной пучком на голове забирает поднос, кладёт его на свой сортировочный столик на колёсах и уходит прочь, катя его.

– Твои полчаса подходят к концу, а ты так и не воспользовалась возможностью, спросить меня о том, как я получила работу в «Эбел», – не уступает Эми, заставляя меня хохотать.

Она реально такая смешная. И… рано судить, но такая классная. Мне не хватает Саманты, а Эмили и правда напоминает мне сестру. Очень сильно. Не внешне. Нет. Тут другое – сила духа.

– Ладно, – сдаюсь я, не переставая хихикать. – Расскажи, как ты получила работу бармена в такой шикарной, просто шикарной гостинице?

Эмили смеётся над моими словами:

– Шикарн-о-ой, – протягивает она. – Да, ничего не скажешь. И зарплата у меня шикарна-а-ая, ага.

Я гогочу над ней, и потом мы обе заливаемся смехом, сидя по разные стороны барной стойки.

– Ой, а какие у меня чаевые шикарные, – вздыхает Эм, приложив ладонь к груди и закатив глаза.

Я бью её по руке, смеясь громче.

– Прекрати.

– О`кей! – серьёзно говорит Эми, но её глаза горят от энергии, которая из неё просто просачивается, даря её каждому уголочку этого бара.

И тут я понимаю, что эта девушка просто необходима этой гостинице.

– Но только потому, что я мечтаю рассказать тебе, что мой отец – председатель городского совета, – выпаливает Эмили.

И мы, будто обкуренные прыскаем со смеху, держась за животы.

– Я не знаю, почему это выглядело смешно, – развожу я руками, широко растянув рот в улыбке.

– И я не знаю, – хихикает девушка.

Мы делаем так обе – сходим с ума вместе под старую песню Сэптембер «Спутники».

– Ну ладно, хорошо, твой папа работает председателем городского совета Палм-Бей, так?

Эмили кивает, закуривая новую сигарету, хотя запах той, окурок которой потушен в пепельнице, ужасно не приятен.

– Именно.

– И поэтому, ему удалось уговорить Джона Галлахера на то, чтобы он взял тебя на должность бармена?

– Удалось, – подтверждает Эмили.

Я отодвигаю чашку уже давно остывшего кофе от себя, а Эмили с сигаретой, зажатой в губах, поднимается, чтобы поставить чашку на поднос для грязной посуды. Какая ответственность.

– А тебе можно курить здесь? – опомнившись, спрашиваю я.

Облако дыма, выпушенное барменшей, плывёт вверх.

– Не-а, – достаточно легкомысленно отвечает она, садясь на стул со своей стороны бара, и поднимает ноги на стойку.

У меня отвисает челюсть, и я оглядываюсь в поисках камер.

– Охранник в меня влюблён, – отзывается беззаботно Эмили.

Вдруг у меня по коже проходит озноб, потому что дверь за Эм открывается, и в гостиничное кафе входит Аарон вместе с парнем примерного того же возраста. Они оба одеты в белые футболки с не очень длинными рукавами и чёрные тренировочные шорты. Парень рядом с Аароном тоже высок, у него тёмные волосы немного вьющиеся и шапочкой обрамляют голову. Чёлка убрана со лба с помощью специальной повязки. У него приятная наружность, хотя мне неизвестно такой же он козёл, как Аарон или нет.

Я подскакиваю с места, а Эмили остаётся сидеть, как и сидела.

– Охранник, может быть, и влюблён, а я – нет, – отмечает Галлахер и сбрасывает ноги Эми вниз.

Она фыркает на него; я понимаю, что ей позволено слишком много. Неужели это только потому, что её отец является председателем?

Голова Аарона медленно поворачивается ко мне, и он вместе с приятелем (или кто тот ему?) внимательно меня оглядывают. Да чтобы у вас глаза выкатились из орбит! Что интересного-то? Я уже просто не справляюсь с таким огромным количеством внимания. Кажется, даже Эмили с её-то экстравагантной внешностью проще.

– А вы что тут делаете, мисс Хоггарт? – голосом, полным яда и презрения, спрашивает Галлахер, пока я отмечаю, что у него на левом запястье повязана спортивная повязка.

И, если поднять голову выше, можно увидеть, как капельки пота стекают с кончиков его коротких чёрных волос. А футболка уже вся промокла от пота. Бутылку воды он держит в правой руке, ожидая от меня ответа.

– Я… я… здесь просто… я… – мямлю, не находя, что сказать.

– Я пригласила Агнес, – вмешивается Эмили.

Но Аарон и не думает поворачиваться к ней. Он неприступен.

– А я разрешал? – спрашивает мой начальник, оставив бутылку на стойке и уперев руки в бёдра – как я уже изучила, его манерная поза.

Я не знаю, что ему ответить на это. Мне хочется смотреть, куда угодно, ну, просто куда угодно, лишь бы не смотреть в его голубые глаза. У него волчий взгляд, и это меня ужасно пугает, делает меня уязвимой.

– Нет, – всё же говорю, набравшись храбрости.

– Что? – с издёвкой переспрашивает Аарон, облокачиваясь о стойку так, что мы практически соприкасаемся носами. Я его сейчас так ненавижу, что не удивлюсь, если у меня из ушей пойдёт пар. – Что вы сказали, мисс Хоггарт? Я не расслышал.

Ну конечно, мразь.

– Нет, вы не разрешали, мистер Галлахер.

Он пододвигается ниже, и для ненависти места не остаётся. У меня перехватывает дыхание.

– Хорошо, – положительно, медленно кивает головой Аарон. – А теперь второй вопрос. Почему вы здесь находитесь, если я не позволял этого?

И всё это он произносит нарочито тихо, медленно, просто сбивая меня с толку. Я не знаю, чего он добивается, но колени у меня уже подрагивают.

– Простите, – облизнув пересохшие губы, говорю, опустив голову, чтобы не пришлось и дальше глазеть на этого придурка.

Всё это время его приятель и Эмили в молчании наблюдают за ситуацией.

– Простите, мистер Галлахер… – подсказывает засранец.

Как же я ненавижу его. Как же я его ненавижу!

– Простите, мистер Галлахер, – выдавливаю я, глядя на него исподлобья.

Внезапно он выпрямляется и протягивает обе руки, чтобы поправить воротник моей серой униформы. Я теряю дар речи. А потом он возвращает меня на землю:

– Мисс Хоггарт, понимаете ли, ваш рабочий день длится до четырёх часов вечера, а перерыв, который закончился ещё пятнадцать минут назад, всё ещё почему-то продолжается. У вас, – уточняет голубоглазый мудак. – Нехорошо получается по отношению к другим сотрудникам.

Он убирает руки от меня и хватает бутылку с края стойки. Открывает её и выпивает половину содержимого сразу. Потом, закручивая крышку, Аарон говорит мне:

– Поэтому сегодня и завтра вы работаете на час больше. На один неоплачиваемый час больше, – выделив слово, касающееся финансов, диктует он.

Ух, врезала бы ему между глаз!

– Это не обсуждается, – взметает указательный палец вверх Галлахер, когда я пытаюсь начать протестовать.

Я играю желваками, а Аарон тем временем спешит удалиться. Закрываю глаза и выдыхаю. Мне пора идти работать, но сейчас делать этого совсем не хочется. Первый день в отеле и уже облажалась. А вдруг Аарон всё расскажет отцу, а Джон подумает, что я совершенно безответственна, не умею справляться со своими обязанностями, и не трудолюбива. Когда приедет Галлахер-старший, я всё же собираюсь выбить место метрдотеля, которое и было мне обещано.

– Это кошмар, – жалуюсь я. – Он и так по контракту обязуется платить мне всего лишь четыреста долларов в месяц.

Эмили, до этого смотрящая на меня с сочувствием, разевает рот потрясённо.

– Шутишь?

– Нисколечко, – мотаю головой обессилено.

Приятель Аарона, говоривший по телефону последние полминуты, возвращается. И, к моему удивлению, становится рядом со мной.

– Что-то случилось? – с недовольным лицом интересуюсь я, когда он смотрит на меня достаточно долго.

– Вы очень похожи, – говорит высокий парень фразу, которую я слышу слишком часто.

Бубню себе поднос, отбрасывая красную салфетку. Настроение конкретно испортилось.

– Как поживает Саманта? – донимает он меня вопросами.

Эмили закатывает глаза, и я ухмыляюсь.

– Твоя сестра? – спрашивает Эм, даже не подозревая, что мы двойняшки с Сэм.

Я киваю, а приятель Аарона не унимается:

– Скажи, пожалуйста, как она?

– С ней всё хорошо, – слегка грубо отчеканиваю я. – А почему бы тебе самому не позвонить ей и не спросить у неё это?

Красивый чувак на глазах мрачнеет.

– Если бы она хотела меня слышать, – говорит он, прежде чем выйти из бара, – я бы ей позвонил.