Читать книгу Скандальная связь - Лаура Тонян - Страница 8

Скрипучий меццо-сопрано звучит спесиво, без малейшего намека на искренность в помощи. Густой тембр этой нарциссической женщины вибрирующим эхом прокатывается через все мое тело, заставляя каждую мышцу натянуться гитарной струной.

Я поворачиваю голову к нелюбимой бывшей свекрови и стискиваю зубы с такой силой, что едва не превращаю их в эмальную крошку. Москва же так огромна, но почему мы встретились  именно в этом чертовом супермаркете?!

Мать Тимура, облаченная в брючный костюм цвета слоновой кости, смотрит на меня свысока. Она, должно быть, очень собой гордится, ведь сумела пристыдить из-за гребаных лимонов. Ее очерченные плоские губы чуть вытянуты, словно она зажимает между ними невидимую коктейльную трубочку, через которую высасывает мой мозг. Предположу, что таким образом она омолаживается, пожирая чужую энергетику. В свои пятьдесят Юсупова выглядит роскошно, свежо и привлекательно. Блестящие крепкие волосы, подтянутое благодаря еженедельным фитнес-занятиям тело, на лице минимум морщинок.

– И вам доброго вечера, – бурчу я, не прилагая и толики усилий для того, чтобы изобразить радушие.

Ни к чему притворство. Мы терпеть друг друга не можем. Лично у меня есть веские для этого причины. Во-первых, Сусанна Георгиевна с самых первых минут знакомства не питала ко мне нежных чувств и систематически напоминала об этом: срабатывала, точно таймер, повторяя снова и снова, что мы с Тимуром существуем на разных социальных орбитах. Она открыто демонстрировала рвение женить драгоценного сыночка на другой девушке, а меня выставить прочь из его жизни.

Потому что я неподходящая. Моя семья не влиятельная и не богатая, я шумная, наглая, амбициозная. А для Тамерланчика она хотела покладистую и тихую, в совершенстве владеющую способностью держать все, что думает, за зубами и улыбаться, несмотря ни на что.

Перехотела я лимоны. Чувствую, словно цитрусовым кислым соком наполнен рот.

Молча отворачиваюсь от статной черноволосой женщины и бреду, куда глаза глядят. Разумеется, она считает это высшей степенью хамства.

– Я с кем разговариваю? – пискляво ворчит змея. Каждое ее слово вонзается мне в затылок острым наконечником стрелы, пропитанным ядом. – Только посмотрите на эту мерзавку!..

Ускоряю шаг, задаваясь вопросом, почему не отвечу ничего на оскорбление. По привычке, наверное. Ведь смысла терпеть больше нет. Раньше я топталась на собственной гордости – и этой женщине позволяла, – чтобы не тревожить конфликтами Тамерлана.

Руки чешутся от желания громить и кромсать все вокруг. Сусанна Георгиевна устроила танцы на костях нашего с Тимом брака и трезвонила всем, кому не лень, о том, какая я редкостная дрянь, опорочившая доброе имя их семьи.

Блуждание по магазинным отделам не приносит удовольствия, а скованность движений усиливается с каждым шагом. Не могу избавиться от ощущения, словно свекровь следит за мной, притаившись за каким-нибудь стеллажом, и наговаривает всяких проклятий. Я беру совсем не то, что планировала, и иду к кассам. Настраивалась употреблять меньше лактозы, тем не менее, корзина заполнена творожной массой, йогуртами и пудингами… У меня странный способ преодоления стресса – я объедаюсь молочкой.

– За фигурой бы последила, – раздается за плечами пренебрежительное цоканье.

Я отшатываюсь в сторону, от испуга схватившись за сердце. Разворачиваюсь и снова вижу Сусанну Георгиевну. Ее тележка забита с горкой.

– Вы преследуете меня? – хмуро гляжу на нее.

– Не придумывай, – закатывает глаза и фыркает вяло.

Очередь перед нами двигается, но впереди меня еще человек шесть, не меньше. Собираюсь спросить увязавшуюся за мной Сусанну, что же она забыла в моем районе, но она опережает:

– Если ты еще помнишь, двоюродная бабушка Тамерлана живет неподалеку. Вот, – напыщенно стреляет глазами на товары в своей тележке, – везу старой одинокой женщине продукты. Ты, я надеюсь, не мелькаешь перед ее глазами, не портишь настроение? У нее сердце…

Какая ж она наглая! Не стоит с ней продолжать разговор, но внутри такой пожар, что я едва ли могу удержаться.

– А, по-вашему, я должна из квартиры не выходить?

– Ха! Из квартиры, которую тебе оставил мой сын! – брезгливо морщит она губы. Никогда не устанет меня этим попрекать. – Если бы он послушал меня и купил жилье в хорошем районе, я бы ни за что не позволила тебе оставить его себе, – Сусанна, как всегда, не щадит.

Она, конечно, понимает, что унижает сильнее, намекая на подачки. Но просто молчать не буду! Я ей выговариваю, напоминая, что эту квартиру мы с Тимуром купили вдвоем. Да, он вложил денег больше, чем я, но собственность – общая! Я предлагала Тиму обменять нашу двухкомнатную на однушку, но он сам не захотел. А съезжать из квартиры, которая по праву и моя тоже, я не собираюсь.

– Ты еще смеешь мне все это высказывать… Да я бы на твоем месте глаза стеснялась поднимать на мать человека, которого предала! Я бы из города уехала, чтобы о себе лишний раз не напоминать! О своем позоре!

Сусанна говорит громко, эмоционально, активно жестикулируя. Любому было бы очевидно, как сильно она ненавидит меня. Я сжимаю кулак свободной руки и вдруг застываю, когда приходит понимание, что люди вокруг перестали шуметь, говорить о своем, только касса попискивает характерными звуками. Оборачиваюсь, сгорая со стыда: все покупатели действительно уставились на нас с интересом, кое-кто – с раздражением. Моя очередь подошла. Положив выбранные продукты на конвейерную ленту и, извинившись, буквально выбегаю из супермаркета.

Зря я думала, что все закончилось. Зря надеялась. Не проходит и минуты, как Сусанна Георгиевна догоняет меня невдалеке от парковочных мест. Я слышу за спиной озлобленный на меня голос.

– Сбегаешь, да? Совестно?!

– Ничего мне не совестно, – поворачиваюсь к ней, гордо вздергивая подбородок. Да и плевать, что и здесь у нас появятся зрители.

Напротив маркета городские власти организовали небольшой фонтан и детскую площадку, так что зеваки однозначно подтянутся. Я пытаюсь говорить потише, но бывшая свекровь не бережет голосовых связок. Мне просто хочется восстановить справедливость и свое честное имя.

– Я не сделала ничего плохого.

– Ах, ты не сделала ничего плохого?! Все-таки как же тебя защищал мой сын, а я оказалась права! Не женился бы на проститутке – не пришлось бы потом разводиться.

Я почти задыхаюсь от гнева, который поднимается во мне.

– Как вы смеете… – шиплю я, готовая накинуться на нее. – Как. Вы. Смеете.

Сусанна беспечно отмахивается.

– Ой, заткнись, на том видео…

– То видео было снято давно и ничего не доказывает! Я была глупая, что сохранила его на телефоне! Я была глупая, что вообще решила его снять.

– Не рассказывай мне сказки. Для кого ты его снимала? Кто лучше моего сына? – Сусанна выдает это так, словно получила удар по своему самолюбию.

Я хоть вскипаю от обиды и ярости, но в двести восемьдесят первый раз объясняю бывшей свекрови, как было: тот ролик, где я совсем голая, попал в Интернет полтора года назад, но снимала я его целых шесть лет назад! У меня украли тогда телефон, я не успела удалить видео. Мы с моей университетской подружкой, будучи не целованными девственницами, экспериментировали. Нам было интересное многое, связанное с интимом. Дурочки были, но пострадала я одна. Вся семья Тимура абсолютно уверена, что я, будучи замужем за ним, сняла неподобающий ролик для своего любовника! Чушь! Там, в видео, за спиной у меня стена с отклеивающимися обоями. Где я ее взяла, по их мнению? Уехала обратно в общагу, чтобы порно снять для другого мужика?! Да и по качеству самого ролика понятно, что оно снято в моей юности. Я не собиралась себя кому-то показывать. Тамерлан был моим первым мужчиной и остался единственным. Я никогда не изменяла ему.

Сусанна Георгиевна не унимается:

– А зачем же ты раздевалась на камеру? – она щурится и улыбается, по глазам видно, что нисколечко мне не верит, просто издевается. – И все это там… делала, – ехидный смешок. – Или вы с подругой, что, вместе… это… что ли?

Я закрываю лицо руками, бубню:

– Да ну нет же, Господи!.. Конечно, по отдельности. Каждая в своей комнате. Мы даже видео не обменивались никогда!

– А зачем? Зачем?

– Что вы спрашиваете меня об этом все время?! – взрываюсь. – Девушка, что, не человек, что ли?! Мне интересно было, – снижаю голос почти до шепота. – Всем девочкам интересно. Не понимаете? Мне стыдно с вами говорить об этом. Мне стыдно, что вы вообще все видели, Сусанна Георгиевна.

До нее будто только сейчас доходит, что нас могут слышать. Она оглядывается то в одну сторону, то в другую. Подходит ближе не спеша. Да так это делает, что хочется отшатнуться. Я никогда не любила маму Тима.

– Слушай, девочка моя, перестань мне вешать лапшу на уши. У нас никто так себя не ведет.

Разумеется, она не может обойтись без разделений: я – не такая, отличаюсь, не их, не для них.

– Да и впрочем, – выпрямив спину и чуть отстранившись, Сусанна прочищает горло, – я тебе все равно звонить собиралась. Хорошо, что встретились. С глазу на глаз скажу.

Я вдыхаю воздуха в грудь. Чувствую, что его мне скоро будет очень мало.

– Не звони моему сыну, не пиши, не ищи встреч с ним. Я знаю, что ты с ним виделась, поэтому и забеспокоилась, – черство произносит Сусанна. – Откуда, спросишь? Удивляешься? – она растягивает губы в легкой недоброй улыбке, пока я во все глаза смотрю на нее. – А мне Катенька все рассказала. Она мне все-все рассказывает, – заявляет довольно бывшая свекровь. – Наконец-то Тамерланчик правильный выбор сделал, – Сусанна вздыхает облегченно, прикрывает глаза. – Больше не будет страдать. У них прекрасный союз будет, слышишь? Не лезь, не порть, – теперь ее тон изменяется до ядовитого. – Не мешай им. Они друг другу подходят по всем критериям, – сообщает категорично и, сведя ладони, резко разводит их. – Катюша хорошая, милая и приличная девочка.

Я тут же вспоминаю о поручении Лилии Николаевны уговорить Катю на топлес. Если бы начальница не передумала, согласилась бы раздеться «хорошая, милая и приличная девочка»?

– Не чета тебе, – добивает Сусанна Георгиевна. Она даже ни разу меня по имени не назвала. – Катины родители – отличные люди, да и она сама юная, хрупкая, утонченная, красавица просто.

Ее слова задевают, не буду спорить. Мне не понравилось и то, как Сусанна в супермаркете посоветовала следить за фигурой, но тогда я промолчала. А сейчас… слушать этого больше не могу.

– До свидания и спокойной ночи, – говорю и отворачиваюсь от нее, не думая, как это выглядит со стороны и в ее глазах.

Я ведь поступаю неуважительно по отношению к бывшей свекрови. А она ко мне со всем уважением? Вслед мне долетают слова Сусанны, которые та выкрикивает:

– Они скоро поженятся, поняла?

Меня разрывает от эмоций, от чувств. Я не помню, как добираюсь до дома. Постоянно плачу и успокоиться не могу. Да что такое… С ума схожу от слов Сусанны, от того, что думает обо мне… нет, не она… Тамерлан! Да все равно, как меня представляет его семья. Но ведь он от их мнения напрямую зависит. Ни за что он больше со мной не свяжется. Конечно, женится на своей Катюше, куда денется. Ведь его мать только спит и видит это. Ничего, я и это переживу.

Тишину квартиры, в которую вхожу, прорывает звонок телефона.

– Да, тетя Люда? – говорю спокойно, вытираю слезы со щек.

Главное не всхлипывать и звучать спокойно, чтобы не возникло вопросов.

– Дозвонилась, наконец, Эллка, – журит тетя. – В пакете был парик. Платиновый такой, каре, с челочкой. Не видела?

Я моментально вспоминаю, что забыла положить парик обратно в вещи тети Люды. Он остался у меня в шкафу – вместе с чулками и нижним бельем. Но бессовестно вру:

– Нет, но я поищу, теть Люд.

– Ну хорошо, – слышу в ее голосе улыбку. – Сообщи, если найдешь. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Смотрю в одну точку, отключая вызов, опуская трубку. И мне страшно от того, что я решила.