Читать книгу Личный путь к свободе. Алкоголизм - Лаврентий Губин - Страница 5

Итак, если задуматься над этим широко распространенным шаблоном и включить логику, то естественным образом возникает вопрос – чем ремиссия, длящаяся всю жизнь, отличается от выздоровления? Медики скажут, что даже при полной ремиссии, то есть абсолютном отсутствии симптомов болезни, могут наблюдаться некоторые признаки заболевания, например хромосомные изменения. Однако симптомы и признаки алкоголизма как болезни, описанные в соответствующих медицинских справочниках, не содержат ничего, что может быть обнаружено у достигшего так называемой полной ремиссии. Естественно, хроническое отравление различными ядами приводит к изменениям в организме, иногда практически необратимым, но это другие недуги, возникшие вследствие алкоголизма.

Удивительно, но современная медицина до конца не знает биохимию алкогольного опьянения, в отличие, например, от многих других веществ, называемых наркотиками. До сих пор идут споры и выдвигаются теории о том, какое именно воздействие оказывает этанол на центральную нервную систему и как возникает алкогольная зависимость. Интересно, не правда ли, что вещество, вызывающее сильную зависимость и отравляющее сотни миллионов (если не миллиарды) людей по всему миру, так мало изучено? Или полноценные научные данные просто недоступны широкой общественности? Подумайте об этом.

У меня есть стойкое ощущение, что некоторые расхожие неверные представления об алкоголизме, а также о самом этаноле, шаблоны и аксиомы нарочно продвигаются в массы и поддерживаются в общественном сознании с одной целью – запрограммировать человечество на употребление, а также пресечь возможность полноценного избавления от зависимости.

Безусловно, многие ложные утверждения, особенно относительно алкоголя, сформированы за сотни лет самими зависимыми в попытке оправдать свою пагубную привычку. Большинство употребляющих яды, воздействующие на психику, не делают главного в стремлении к трезвому образу жизни – не признают собственной зависимости. Мало того, они будут защищать свои вредные привычки, объяснять их разнообразными причинами и находить всевозможные положительные эффекты отравления. Можно подумать, что мнение о неизлечимости алкоголизма зародилось у самих алкоголиков по простой причине их слабости или нежелания полностью избавиться от аддикции.

Если же человек осознал свою зависимость и искренне желает от нее избавиться, то в чем смысл утверждения, что алкоголизм неизлечим? Тут-то и возникает подозрение, что эта мысль навязывается извне некой заинтересованной стороной. Необходимо зафиксировать сознание зависимого на этом, обеспечить постоянное обращение мыслительного процесса к теме алкоголя. Действительно, человек никогда не сможет полностью избавиться от зависимости, если будет периодически думать о ней как о собственной актуальной проблеме. Мало того, больного убеждают, что, однажды став алкоголиком, он теперь навсегда неполноценен – ведь заболел неизлечимой болезнью. Теперь единственное, что ему остается, – это всю оставшуюся жизнь бороться с этой болезнью, чтобы она не прогрессировала. Такая жизнь, безусловно, превращается в кошмар. Любой внутренний процесс, а особенно мыслительный или эмоциональный, становится тем сильнее, чем больше внимания ему уделяется сознанием. Имея установку, что вы больны неизлечимой болезнью, вы волей-неволей будете постоянно уделять этой проблеме свое внимание. В конце концов это вызовет чрезвычайное внутреннее напряжение от возникающего противоречия между истинным положением дел и мнимым заболеванием, разросшимся до неимоверных масштабов в вашем сознании и подсознании, что приведёт к психическим проблемам, или срывам.

Есть версия, что ярлык неизлечимости этой болезни повесило медицинское сообщество – врачи в подавляющем большинстве случаев просто не могли добиться полного выздоровления таких больных. В конце концов, любой неуспех в лечении алкоголика можно объяснить неизлечимостью заболевания. Медик, работающий в этой области, таким образом оказывается в беспроигрышной ситуации – если больной достигает трезвости, так называемой стойкой ремиссии, доктора благодарят за успех; если же помочь зависимому не удается, то это не воспринимается как провал врача, а констатируется как беспомощность медицины перед неизлечимым заболеванием. Я не утверждаю, что все представители медицинского сообщества, работающие с алкоголиками, используют данную уловку в корыстных целях, мало того, мне знакомы примеры бескорыстного и искреннего желания отдельных профессионалов помогать людям любым доступным способом. Но, судя по сложившимся обстоятельствам, это довольно выгодная сфера для работы – можно осуществлять деятельность, получая хороший доход и не неся никакой ответственности.

Раз известны случаи, пусть и нечастые, достижения людьми абсолютной трезвости после продолжительных периодов пьянства, то называть болезнь неизлечимой – значит лишать надежды всех болеющих ею людей. Трудноизлечима – в определенных обстоятельствах, возможно. Болезнь с высокой вероятностью неблагоприятного прогноза – допустим. Но излечима! Более того, в реальности избавиться от зависимости довольно легко, если знать как. И вообще, болезнь ли алкоголизм или же пагубная грубая деструктивная стойкая привычка – еще открытый вопрос.

Мой личный опыт говорит о том, что алкоголизм, скорее, является тяжелым психическим расстройством, в результате поражающим как физическое тело, так и психику человека, однако это расстройство вполне излечимо. Проблема заключается в том, что за время интенсивного употребления человек теряет естественный навык, данный от рождения, жить трезвой жизнью. И если ему удается тем или иным способом избавиться от физической зависимости и при этом он не может или не знает, как вернуть, пробудить способность жить трезвым, с большой долей вероятности вернется к привычному образу жизни, где алкоголь является его костылями, к которым он так привык.

Когда я был маленьким ребенком пяти лет, я сломал ногу так неудачно, что оказался прикованным к больничной койке – ногу проткнули спицами и подвесили вертикально вверх, оставив меня в такой позе выздоравливать в течение месяца или более, точно не помню. За это время, проведенное при практически полной неподвижности нижней части тела, я разучился ходить. Когда меня выписали из больницы, я был совершенно здоров физически – кости хорошо срослись, ткани полностью восстановились, но я не мог самостоятельно ходить, мое тело забыло, как это делать. Первое время меня возили на детской коляске, что в какой-то мере доставляло мне радость. Я до сих пор помню картинки моей жизни того периода, оставившего очень яркие личные переживания. Это было забавное впечатление – у тебя ничего не болит, ты знаешь, что здоров, все будет хорошо, при этом тебя возят на коляске или носят на руках. Но вскоре глупая радость сменилась болезненными переживаниями от того, что приходилось заново учиться ходить, что, в общем-то, малоприятно, особенно активному любознательному ребёнку, желающему игр и познания мира, а не ежедневных многочасовых занятий, посвященных обучению тому, что совсем недавно умел делать и считал совершенно естественным. Поначалу я, словно младенец, с трудом осваивал ползание на четвереньках. Каждая попытка хоть как-то самостоятельно переместиться реализовывалась через значительное усилие, как физическое, так и эмоциональное. Затем, с не меньшими трудностями, я заново обучался заново ходить на двух ногах. Разумеется, через определенное время навык восстановился, и я стал ходить и бегать как любой другой здоровый ребёнок.

Другой пример. Я изредка катаюсь на горных лыжах, где-то раз в год приезжаю на день-два в горы. Каждый раз, оказываясь на склоне, иду в лягушатник и спускаюсь несколько раз со склона, предназначенного для начинающих или маленьких детей. Первый спуск после длительного перерыва в катании всегда проходит на грани фола, второй уже чуть лучше первого, а спустившись несколько раз по самой легкой из возможных трасс, восстанавливаю навык до своего среднего умения кататься и обретаю необходимую мне степень свободы в этом виде активности. В следующем году все повторится, так как навык катания позабудется, и его придётся снова восстанавливать.

То же самое происходит с человеком, потерявшим навык трезвой жизни. Сначала всегда будет трудно, но если сфокусировать свое внимание на восстановлении этого навыка, прикладывать необходимые осознанные усилия, со временем научишься действовать в «новых» обстоятельствах. Через некоторый период практики трезвость станет естественным способом жить. Как непринужденно катаются по трассам средней сложности, совершенно непосильным мне, горнолыжники, уделяющие навыку катания больше времени.