Читать книгу Самое сильное заклятье - Лайон Спрэг де Камп - Страница 15

Пэдуэй немедленно отправился в Рим и показал Велизарию письмо Юстиниана. Хотя фракиец был подавлен, на все уговоры он отвечал:

– Не знаю. Я должен подумать.

Тогда Пэдуэй встретился с женой Велизария, Антониной, и сразу нашел общий язык с этой изящной и энергичной рыжеволосой красавицей.

– Я всегда говорила: от Юстиниана благодарности не жди! Но ты же знаешь, каков Флавий – покладист во всем, что не касается его чести. Меня, правда, сдерживала дружба с императрицей Феодорой. Однако после такого письма… Я сделаю все, что могу, превосходнейший Мартинус.

Наконец, к нескрываемой радости Пэдуэя, Велизарий капитулировал.

Сейчас самой горячей точкой был Прованс. По сети гонцов-информаторов, организованной Пэдуэем, пришло известие, что Юстиниан дал еще одну взятку франкам, дабы ускорить их нападение на готское королевство. Пришлось заняться срочными перестановками в высшем военном руководстве. Асинар, так и не решившийся выступить против византийцев, получил приказ вернуться в Рим; командовать далматинской армией был назначен Сисигий – пусть не гений, но и не откровенный дурак. А его место в Галлии занял Велизарий. Перед тем как отправиться на север, Велизарий запросил у Пэдуэя всю имеющуюся информацию о франках.

– Смелые, коварные и глупые, – охарактеризовал их Мартин. – Сражаются только в пешем строю, без доспехов, одной неэшелонированной колонной. С дикими криками приближаются, осыпают противника градом топоров и дротиков и норовят завязать рукопашный бой на мечах. Если их порыв остановить конницей или надежным заслоном копейщиков, считай, дело сделано, остальное завершат лучники. Кроме того, такую орду очень трудно обеспечить пищей на сравнительно небольшой территории; поэтому они должны постоянно двигаться – или голодать.

Более того, эти дикари вообще не платят своим солдатам. Солдаты должны заботиться о себе – грабить. Если ты достаточно долго продержишь их на одном месте, они сами разбегутся. Тем не менее нельзя недооценивать их многочисленность и свирепость.

Посоветовав заслать лазутчиков в Бургундию, всего несколько лет назад захваченную франками, Пэдуэй объяснил, что бургундцы – племя восточногерманского происхождения, как и франки, говорят на схожем языке и, подобно франкам, скотоводы. Поэтому не всегда хорошо ладят с западногерманскими франками, которые – когда не опустошают территории соседей – занимаются земледелием.

Если войны не избежать, то одно изобретение точно склонило бы чашу весов на сторону итало-готов. Порох. Еще в шестом классе Пэдуэй знал, что его делают из серы, угля и селитры. Первые два компонента были легкодоступны.

Ему смутно казалось, что нитрат калия встречается в природе в виде минерала. Но где? Как он выглядит? Мартин припомнил давным-давно прочитанную книгу: будто бы селитру находят на дне навозных куч. А во дворе Невитты как раз возвышалась огромная навозная куча…

Пэдуэй пришел к Невитте, попросил разрешения покопать в названном месте… И заплясал от радости, когда обнаружил кристаллы, похожие на кленовый сахар. Невитта, ошарашенно наблюдая за деятельностью квестора, спросил, не сошел ли он с ума.

– Конечно, сошел, – ухмыляясь, ответил Пэдуэй. – Причем давно. А ты не знал?

Его старый дом на Длинной улице жил как никогда полной жизнью, несмотря на частичное перебазирование во Флоренцию. Во-первых, там располагалась римская штаб-квартира Телеграфной компании. Во-вторых, Пэдуэй установил еще один печатный станок. А теперь занял и пустовавший ранее подвал, превратив его в химическую лабораторию. Выяснить, в какой пропорции надо смешивать компоненты, чтобы получить хороший порох, можно было лишь опытным путем.

Именем короля Пэдуэй распорядился отлить из меди пушку. Мастерская, получившая заказ, встала на дыбы – они никогда не видели подобного устройства и не представляют, как его изготовить. Да и, помилуй бог, что толку в голой трубе? Что это будет – цветочный горшок?

В конце концов с адскими усилиями отливку сделать удалось. Первый вариант внешне выглядел вполне сносно, пока Мартин не осмотрел внимательно дульный срез: металл был ноздреватый и пористый. Пушка взорвалась бы при первом же выстреле.

Беда была в том, что ее отливали дулом вниз. Решение нашлось – отливать дулом вверх, увеличить длину на лишний фут, а потом бракованный металл отрезать.

Попытки получить порох ни к чему не привели. Смесь ингредиентов давала вещество, которое охотно горело, однако упорно не желало взрываться. Пэдуэй перепробовал всевозможные пропорции, менял способы перемешивания – безрезультатно. Он добивался лишь бодрого шипения, довольно красивого желтого пламени и смрадных клубов дыма. Самодельные шутихи тоже не срабатывали. Они делали «пшшшик!» и упорно отказывались делать «бум!».

Возможно, надо сильнее спрессовывать и брать сразу большие количества?.. Эксперименты продолжались все время, пока не была готова вторая отливка.

Утром следующего дня Пэдуэй, Фритарик и несколько помощников-добровольцев установили пушку на некоем подобии лафета в пустынном местечке близ Виминала. В тридцати футах от орудия помощники насыпали песчаный холм-мишень.

Пэдуэй набил несколько фунтов пороха в ствол, закатил следом чугунное ядро и приготовил запал.

– Фритарик, дай мне свечу, – произнес он низким голосом. – Все отойдите подальше и ложитесь. Ты тоже, Фритарик.

– Никогда! – возмущенно воскликнул вандал. – Бросить хозяина в час опасности? Лучше смерть!

– Ладно, если хочешь оказаться разорванным на куски, дело твое. Ну, поехали.

Пэдуэй поджег запал.

Порох затрещал и задымился.

Раздалось негромкое «бум», ядро выскочило из жерла, прокатилось немного по земле и замерло.

А новенькую блестящую пушку убрали в дом Пэдуэя – с глаз долой, в подвал.

Ранней весной в Рим приехал Урия. Он объяснил, что оставил академию в руках подчиненных, а сам теперь займется организацией римской милиции – еще одна идея Мартина. Вид у него был несчастный и виноватый, словно у побитой собаки, и Пэдуэй заподозрил, что истинная причина визита не в этом.

Отвечая на наводящие вопросы, Урия наконец выпалил:

– Превосходнейший Мартинус, заклинаю, дай мне какое-нибудь другое назначение. Не могу я больше оставаться в Равенне!

Пэдуэй обнял гота за плечи.

– Не тушуйся, старина, выкладывай, что у тебя на душе. Ведь беспокоит что-то? Может, я помогу.

Урия опустил глаза.

– Ну… э-э… Послушай, какие у вас с Матасунтой отношения?

– Я так и думал. Ты с ней встречаешься, да?

– Да. И если ты меня куда-нибудь не уберешь, буду продолжать. Это выше моих сил. Вы помолвлены?

– В свое время я об этом мечтал. – Пэдуэй напустил на себя вид человека, идущего на великую жертву. – Но, друг мой, я не буду мешать вашему счастью. Уверен, ты гораздо лучше ей подходишь. Бремя государственных забот не позволит мне стать хорошим мужем. Так что если хочешь просить ее руки, действуй смело. Благословляю.

– Ты серьезно? – Урия вскочил и, широко улыбаясь, возбужденно зашагал по комнате. – Я… не знаю, как тебя благодарить… с твоей стороны это… я навек твой друг…

– Пустяки, рад был помочь. Только не тяни, решай все поскорее.

– Но… как надо просить руки?

– Напиши Матасунте письмо.

– Не получится. Я не умею красиво изъясняться. В жизни не писал любовных писем.

– Хорошо, я и тут тебе помогу. Начнем прямо сейчас. – Пэдуэй достал письменные принадлежности. – Знаешь, – произнес он задумчиво, – нам надо сказать принцессе, какие у нее глаза.

– А какие? Глаза как глаза.

– Конечно. Но в таких деликатных обстоятельствах их принято сравнивать со звездами и разными другими вещами.

Урия погрузился в размышления.

– Ее глаза похожи цветом на ледник, который я видел в Альпах.

– Нет, не годится. Выходит, они холодны как лед.

– А еще они напоминают сверкающее лезвие меча.

– Тоже не пойдет. Как насчет северных морей?

– Гм-м-м… Здорово, Мартинус! Серые, как северные моря.

Урия писал медленно и коряво, с большим усердием. Когда письмо близилось к концу, Пэдуэй схватил свою шляпу и решительно двинулся к двери.

– Эй, – окликнул Урия, – куда ты так спешишь?

Мартин ухмыльнулся.

– Хочу повидать друзей – семью Анциев. Милейшие люди! Я тебя непременно с ними познакомлю. Только попозже, когда ты будешь счастливо женат.

От текущих дел Пэдуэя оторвал Юниан, вбежавший в комнату с текстом только что полученного телеграфного сообщения.

«Ночью из-под стражи исчез Виттигис. Задержать не удалось.

Атурпад, начальник охраны».

С минуту Пэдуэй тупо пялился на бумагу. Потом вскочил и заорал:

– Фритарик! Выводи лошадей!

Они примчались к Урии. Выслушав новость, Урия помрачнел.

– У меня сложное положение, Мартинус. Дядя, безусловно, попытается вернуть себе корону. Он очень упрям, ты же знаешь.

– Да, но и ты знаешь, как важно нам укрепить и продолжить идущие перемены.

– Я тебя не предам, Мартинус, и от слова не отступлюсь. Только не проси меня причинить вред Виттигису. Он хоть и старый козел, а все же мой родственник.

– Ты выполняй мои указания, а я позабочусь, чтобы его не тронули. Однако сейчас, честно говоря, меня беспокоит, как бы он не причинил вреда нам. Что, по-твоему, Виттигис предпримет?

– Ну, я бы на его месте притаился где-нибудь на время и собрал своих сторонников. Это было бы логично. Но мой дядя никогда не следовал логике. И к тому же ненавидит Теодохада лютой ненавистью. Особенно после того, как король подослал к нему убийцу… Думаю, он помчится в Равенну сводить счеты с Теодохадом.

– Хорошо. Тогда возьмем небольшой отряд и поспешим туда же.

Пэдуэй, считавший себя уже бывалым кавалеристом, едва мог справиться с темпом, который задал Урия. Когда на рассвете они въехали в Равенну, он чуть не падал с седла от усталости.

В городе на первый взгляд все было спокойно. Однако у входа во дворец почетной стражи не оказалось.

– Плохо дело, – встревоженно заметил Урия.

Они спешились и, сопровождаемые солдатами, зашагали в глубь дворца. У подножия лестницы появился охранник. Он выхватил меч, потом узнал Урию и Пэдуэя.

– А, это вы… – уклончиво протянул охранник.

– Да, это мы, – согласился Пэдуэй. – Что здесь происходит?

– Ну… Вы лучше поглядите сами, благородные господа. Прошу меня извинить. – И гот исчез из виду.

Отряд промаршировал по пустынным залам. Все двери перед ними закрывались; слышался лишь перепуганный шепот. У Пэдуэя зародилось подозрение, что они идут прямо в ловушку, и он отправил группу солдат удерживать парадный вход.

У королевских апартаментов стояло подразделение охранников. Двое из них подняли копья, остальные смущенно топтались на месте.

– Отойдите, ребята, – невозмутимо произнес Пэдуэй и вошел в зал.

– Боже всемогущий! – пробормотал Урия.

На полу, покрытый множеством колотых и резаных ран, лежал Виттигис. Ковер под ним пропитался кровью. Вокруг тела растерянно толпились придворные.