Читать книгу Дом на улице Мечты - Лайза Джуэлл - Страница 4

Единственным временем, когда Тоби чувствовал себя полноправным хозяином особняка, были ранние утренние часы, когда все еще спали. Тогда невозможна была даже мысль о повернувшемся в замке ключе, звуке шагов на лестнице, голосах, доносящихся из-за стены. Тогда ему казалось, что в этом доме только он один, в пижаме, насыпает в миску муку, просеивая через сито и постукивая по нему кулаком.

Каждое утро Тоби пек хлеб. Этот ритуал достался ему от Карен – когда они еще были вместе, она повторяла эту процедуру каждое утро. И даже в то утро, когда она ушла, едва встав с постели, Тоби тут же машинально начал возиться с ситом, отчаянно пытаясь воссоздать аромат своего неудавшегося брака. Получившийся хлеб он не ел, а просто оставлял на подносе – в качестве угощения для постояльцев.

В эту ночь Тоби почти не сомкнул глаз, так что к его обычному меланхолическому расположению прибавилась еще и неимоверная усталость. Прошли первые три дня нового года, и жизнь постепенно возвращалась в привычную колею. Тоби по-прежнему был заперт в этом огромном особняке, напоминающем фамильный склеп, и его по-прежнему окружали люди, которых он не знал и знать не хотел. Он все еще был женат на женщине, которая сбежала от него, когда ему было двадцать пять. Все его стихи по-прежнему не были опубликованы, а в карманах по-прежнему не было ни гроша.

Наверху, на столе в его комнате, пылилась куча нераспечатанных конвертов со счетами, которые он так и не оплатил. Рядом с кучей счетов высилась стопка писем от издателей и литературных агентов, отказавших ему в публикациях. А еще там было письмо от местного агента по недвижимости, который утверждал, что знает множество людей на той же улице, заинтересованных в доме Тоби, а также приложил список домов, которые якобы недавно продал за баснословные деньги. Тоби был, конечно, благодарен за подобные предложения, но они были для него совершенно неприемлемы: у него сейчас полно жильцов, явно не намеренных съезжать, да и у самого Тоби не было никакого желания заставлять их съехать.

Закончив с тестом, Тоби уложил его в форму, которую затем отправил в духовку. Он услышал, как в одной из комнат наверху прозвенел радиобудильник, и поспешил вернуться к себе в комнату, чтобы избежать случайной встречи с кем-нибудь из жильцов. Пока Тоби шел по дому, он смотрел по сторонам, и взгляд его выхватывал из окружающего пейзажа отдельные вещи. В гостиной ему бросились в глаза кроссовки Кона под журнальным столиком. В каждом из них, словно свернувшийся калачиком щенок, красовался носок. На подлокотнике софы застыл раскрытый журнал «Now», а рядом на полу стояла чашка давно остывшего чая. На кресле висел небрежно брошенный черный кружевной кардиган Руби. На журнальном столике красовалась оставленная ею же миска для хлопьев, а рядом застыла упаковка пудры для лица фирмы «Кларанс», которой пользовалась Джоанна. В утреннем полумраке гостиной сиротливо поблескивал разноцветный «дождик» на небольшой пластиковой рождественской елке. У двери застыли сапоги Руби на шпильке, один вертикально, а другой, как будто уснувший пьяница, завалился на первый. Тоби взял один сапог и с тоской уставился на него.

Таким был мир Тоби уже в течение многих лет. Мир чужих вещей, ритмов, драм, запахов и привычек. Дом жил своей жизнью, и Тоби в этой жизни играл далеко не главную роль. Настолько не главную, что его словно бы тут и не было. Иногда он задумывался: каково это – жить одному, когда, возвращаясь, застаешь вещи на том же месте, где оставил их перед уходом? Когда не нужно вынимать из раковины чью-то кастрюлю, чтобы налить себе воды? Когда тебя не будит по ночам чужой храп и никто за стеной громко не занимается любовью? Каково это – видеть только внешнюю сторону жизни и не знать ничего о ее изнанке? Если бы Тоби мог так жить, стало бы ему легче? Стала бы его жизнь интереснее и насыщеннее?

Тоби преодолел два лестничных пролета, перескакивая через три ступеньки, и, войдя в свою комнату, тихо закрыл за собой дверь.