Читать книгу Нянька. Меня воспитывал серийный убийца - Лайза Родман - Страница 4

Антон Чарльз «Тони» Коста родился сразу после полуночи, 2 августа 1944 года. Его мать, Сесилия, была замужем за его отцом, Антоном Фонсека Костой. Они поженились в 1928 году и пятнадцать лет безуспешно пытались завести ребенка. Наконец Сесилия забеременела, а Антон, помощник плотника на американской военно-морской базе, вернулся на Тихий океан, где шла война. Сесилия больше никогда его не видела, а он не увидел своего сына и тезку. 21 апреля 1945 года Антон утонул на Новой Гвинее, пытаясь спасти своего боевого товарища. Это произошло в последние дни Второй мировой войны. Маленькому Тони было всего восемь месяцев.

После смерти Антона прошло всего пять месяцев. Незамужняя Сесилия забеременела от мужчины, который был на четырнадцать лет ее младше. Джозеф Бонавири владел небольшой каменоломней в Сомервилле, рабочем городке, севернее Бостона. После проблем, пережитых с Антоном, отношения с молодым каменщиком мгновенно увенчались беременностью, хотя в ее квартале, где жили преимущественно католики и иммигранты, подобное поведение не приветствовалось. Сесилия и Джозеф поженились в мае 1946 года. Через шесть недель у них родился сын. Винсент, «Винни» Бонавири, родился спустя почти два года после своего сводного брата Тони.

Тони вырос красивым мальчиком с яркими, сияющими глазами. Но, становясь старше, он сделался буквально одержим своим погибшим отцом. Он снова и снова упрашивал Сесилию рассказывать ему об отважном Антоне, герое войны. Это была его любимая сказка на ночь. Позже он говорил, что в мельчайших деталях помнил похороны отца, хотя в тот момент ему было всего четыре года. Тони часами мог перебирать вещи отца, присланные флотом с Тихого океана. Больше всего ему нравилась отцовская парадная форма. Письмо от командования Тони с гордостью носил в школу и показывал одноклассникам. А еще ему страшно нравился огромный нож, который можно было бы назвать кинжалом[1]. Нож лежал в самодельных кожаных ножнах. Сесилия старалась отвечать на все вопросы Тони, но интерес мальчика к погибшему отцу – и главным образом к тому, как он погиб – превратился в навязчивую идею.

В семь лет Тони рассказал матери, что по ночам к нему в комнату приходит «человек», который с ним разговаривает. Сесилия показала ему фотографию отца, и Тони кивнул: «Да, это он». Тони никогда не рассказывал, были ли эти посещения чистой фантазией, навязчивой идеей, детскими ночными кошмарами или к нему действительно приходил какой-то мужчина.

Каждое лето Сесилия отвозила Тони и Винни к сестре, в Провинстаун. Там она работала горничной в мотеле, а мальчики были предоставлены сами себе. Хотя Сесилия родилась в этом городе, Тони и Винни здесь считали чужаками и вечно задирали. Они никогда не чувствовали себя здесь своими. Хотя братья с детства были неразлучны (их даже называли Тони-энд-Винни и Винни-энд-Тони[2]), Тони вечно подначивал младшего брата: «Винни, тощий, мелкий кролик, с глазками-равиоли! Сунем его в печку, приготовим из него картошку!»[3]

Летом Тони и Винни часто играли с местным мальчишкой, Фрэнком Гаспаром. Тот жил в Провинстауне круглый год. Он происходил из португальской семьи – местные португальцы работали на рыбоперерабатывающем заводе, а их жены на воскресный обед готовили пасту с моллюсками или макрель в вине с чесноком. Целыми днями они перекрикивались между собой на смеси языков. Семья Фрэнка целый год жила на то, что зарабатывала летом. Летом деньги поступали исправно, а вот холодные месяцы превращались в настоящий кошмар – семья редко могла позволить себе такую роскошь, как отопление и горячая вода.

Тони с самого начала отличался от других детей – он был умнее, хитрее и более замкнутым. Фрэнк Гаспар вспоминал, что Тони «вечно был где-то не здесь, хотя находился рядом»[4]. Однажды мальчишки отправились на пляж, и Фрэнк попросил Тони подождать, пока он захватит что-то со двора.

– Время и приливы никого не ждут, – заявил Тони. Он указал на себя, потом на Винни и пояснил:

– Я – время, он – прилив.

Фрэнк подумал, что это самые умные слова, какие он когда-либо слышал в жизни.

Тогда мальчишки собирали купоны из комиксов и заказывали на них разные волшебные предметы – наборы супергероев, рогатки, рентгеновские очки, криптонит и игрушечных солдатиков. Тони же не стал заказывать дешевые игрушки, а выбрал себе набор таксидермиста по каталогу «Сирс». Позже Винни вспоминал, что чучельник из Тони получился неважный: «Он не смог бы набить даже сосиску»[5]. Тем не менее Фрэнк замечал, что Тони убивает и потрошит мелких животных, хотя ни одного чучела никто так и не увидел.

Зимой в Сомервилле Тони держал набор таксидермиста в подвале своего дома на Хадсон-стрит в квартале Винтер-Хилл (именно здесь действовала печально известная банда Уайти Балджера). Тони целыми днями экспериментировал с химикатами и инструментами. Позже в районе вспоминали, что в те годы исчезало множество домашних животных, больше всего кошек, но тогда никто не связал эти таинственные исчезновения с юным Тони Костой. Кошки вечно убегают…

Несмотря на то что Тони кучу времени тратил на мертвых животных и набор таксидермиста, учился он хорошо. В школе его считали одаренным учеником, он пользовался популярностью. Когда ему исполнилось одиннадцать, Джозеф Бонавири взял его на работу в свою компанию. Тони умел хорошо считать в уме. Он отлично справлялся с бухгалтерскими расчетами – умело подсчитывал доходы, налоги, страховку, социальные вычеты. Его расчеты могли удовлетворить даже самого придирчивого аудитора. Бонавири прозвал своего приемного сына Чудо-ребенком[6]. Когда Тони исполнилось тринадцать, он получил рекомендацию в старшую школу Вестерн-Джуниор, где отмечались его «поразительный дух сотрудничества и честность». Учитель английского вспоминал, что он был очень спокойным юношей, которого все любили.

Тони не исполнилось еще и двенадцати, когда в Провинстауне, куда семья приехала на лето, местный парень заманил его в подвал собственного дома, связал и изнасиловал[7]. Как это часто бывает с сексуальным насилием в отношении детей, в полицию никто не заявлял. Тони никогда не рассказывал, кто был насильником. Неизвестно, было ли это однажды или несколько раз. Говорил он лишь, что это был «старший мальчишка». Спустя более пятидесяти лет, в 2009 году, бывшая жена Тони по-прежнему отказывалась называть насильника. Она говорила лишь, что человек этот до сих пор жив и все еще живет в Провинстауне. Но жена Тони была твердо уверена, что «те события оказали сильное влияние на психику мужа»[8].

Похоже, в Провинстауне Тони подвергался сексуальному насилию не единожды. Местный мальчишка, Кори Деверо, который дружил с Тони, рассказывал, что «каждое чертово воскресенье»[9] он сам и другие мальчики подвергались сексуальному насилию со стороны приходского священника церкви Святого Апостола Петра, отца Лео Дуарте. Когда Деверо было семь лет, священник напоил его и других алтарников вином со специями, сказав, что это «кровь Христова». А потом Дуарте стал уводить мальчишек по одному в укромный уголок. В отличие от нападения «старшего мальчишки» на Тони, о насилии над Деверо стало известно полиции – его нашли на улице без сознания, и полиции пришлось разбираться. Городской врач, доктор Дэниел Хиберт и начальник полиции Фрэнсис Маршалл обо всем рассказали матери мальчика, и эта история вышла на свет.

Но «насильникам ничего не было» – неудивительно, что Кори до сих пор преисполнен гнева и ненависти к католической церкви, покрывающей священников-педофилов. Хотя прошло уже шестьдесят лет, но чувства его все еще сильны.

Кем бы ни был насильник Тони и что бы мальчик ни почувствовал из-за изнасилования, вера в Бога у него пошатнулась. Хотя Тони женился и крестил детей в церкви, на службы он никогда не ходил – пока не попал в тюрьму за убийство первой степени. Там он посещал церковь почти каждый день.

3 августа 1960 года Тони исполнилось шестнадцать. На деньги, оставшиеся после смерти отца, Сесилия купила ему первую машину, подержанный драндулет. Машину Тони просто обожал. Он даже снял соседский гараж, чтобы не оставлять ее ночами на улице. Но к гаражу прилагалась соседская дочь Донна, которая в Тони по уши влюбилась. Тони же считал ее «приставучей тощей язвой»[10].

Трудно винить девушку, которой показалось, что Тони ей симпатизирует. За год до этого, когда Донне было тринадцать, Тони начал зазывать ее в подвал своего дома, а там он связывал ей руки, укладывал на стол и стягивал с нее трусики. Тони утверждал, что просто «смотрел на нее». В ноябре 1961 года, по словам Тони, Донна дала ему ключ от своего дома, чтобы, когда родители заснут, он поднялся к ней в спальню. Он поднялся, но когда уже стоял перед кроватью Донны, она закричала и он выбежал из дома. Через несколько дней Тони попытался снова затащить ее в подвал. Донна снова закричала, Тони дал ей пощечину. Она убежала домой. От пощечины остался синяк, мать начала расспрашивать, и Донна сказала, что Тони «ее не выпускал»[11]. Она рассказала родителям, что несколько дней назад проснулась и увидела его в своей спальне. Он ласкал ее через ночнушку. Хотя показания расходились, Тони арестовали, обвинили в нападении, избиении, проникновении в чужое жилище и попытке изнасилования. На суде Тони заявил, что всего лишь хотел узнать, за что Донна «его ненавидит». Судья на это не купился. Хотя прямых улик не было, его все равно осудили по обоим обвинениям и приговорили к году заключения с отсрочкой исполнения приговора и трехлетним испытательным сроком. Ему было приказано уехать из Сомервилля.

Сесилия приговор суда исполнила. Она отправила сына к сестре в Провинстаун, пока все не уляжется. Но все не улеглось. Спустя несколько месяцев Сесилия и Винни собрали вещички и отправились к Тони в Провинстаун. Сесилия бросила не только Сомервилль, но и Джозефа Бонавири. Хотя на содержание Винни Бонавири еженедельно выплачивал по пятьдесят долларов, с Чудо-ребенком он больше не хотел иметь ничего общего.