Читать книгу Я знаю, ты вернешься - Лена Фликей - Страница 3

Здесь, за тысячи километров от заснеженной холодной Москвы, всё было по-другому. В штате Гоа даже время текло по-особенному, и казалось порой, что в удушающем полуденном зное, когда хотелось лишь уснуть в прохладной тени пальмовых листьев, стрелки часов тоже засыпали и день тянулся бесконечно долго, а вечер, овеянный прохладным бризом, не желал наступать.

На закате одного из таких дней мы решили прогуляться подальше по пляжу и найти новое место, чтобы поужинать. Шмидты вызвались пойти с нами.

Ближе к вечеру берег заполоняли местные жители, которые, закончив работу, садились в битком набитые рейсовые автобусы и направлялись к морю, чтобы гулять по песку, сплёвывая тут и там красную от пана1 слюну. На закате на широкий пляж выходили одинокие музыканты, йоги всех известных школ, а туристы совершали привычный моцион в прохладе остывающего дня. Владельцы прибрежных заведений выставляли пластиковые столики прямо к прибою, а зазывалы приглашали проходящих мимо поесть именно в их кафе, где самые свежие морепродукты и вкусное холодное пиво.

Но мы шли в определённое место, потому на все заманчивые предложения лишь отрицательно качали головой, а зазывалы разочарованно смотрели нам вслед. Руперт уверял, что дальше по берегу есть аутентичное кафе, которое держат непальцы, и только в нём можно попробовать настоящие момо2 с креветками, а также самый вкусный на берегу фруктовый салат со взбитыми сливками и мороженым.

Солнце скатывалось за горизонт, окрашивая небо огненно-красным. Всё вокруг в последних его лучах наполнялось золотым свечением: воды аравийского моря и волны, накатывающие на берег, лицо Алекса и огоньки в его глазах и даже высокие, как мачты кораблей, пальмы на берегу. То тут, то там встречались остроносые лодки из тёмного морёного дерева, и вокруг них сновали проворные рыбаки, разматывая сети, что-то починяя или наблюдая с детской непосредственностью за проходящими мимо белокожими туристами. Иногда встречались колоритные индианки, оплетённые красивыми яркими сари, с невероятными украшениями на лице и с мехенди3 на оголённых загорелых руках.

– Вот то самое место, – сказал Руперт по-немецки и указал рукой на невзрачное кафе, стоящее на возвышении прямо посреди пляжа. Перед ним из песка торчали разноцветные флаги на бамбуковых жердях, которые, вероятно, означали лишь то, что хозяева заведения рады видеть у себя любого туриста.

Мы поднялись по деревянным ступенькам на невысокий настил, где плотно стояли столики, накрытые поверх льняных скатертей прозрачными клеёнками.

– Позвольте мне угостить вас ужином, – неожиданно предложил Руперт.

– Что ты, это лишнее, – отказался Алекс.

– Нет-нет, ты не понял, это ни к чему вас не обяжет, – объяснил Руперт.

– Да, поверьте, нам это будет приятно, – Аннет посмотрела на Руперта с гордостью и любовью.

– Ну, если вы настаиваете, – кивнул Алекс.

Солнце растворилось в водах Аравийского моря, оставив после себя лишь розовый отблеск на небе. Официант – босой, в вытянутой красной футболке и плавательных шортах до колен, – зажёг небольшие свечи на столиках. Ветер колыхал оранжевый язычок пламени, но был не таким сильным, чтобы задуть свечу полностью. Включили лампочки, опутывающие ограждение кафе, и мне показалось, что это сотни светлячков, танцующих в хороводе.

После захода солнца сразу стало прохладнее. Я вдохнула влажный воздух полной грудью, пытаясь сохранить в памяти это кафе под крышей из пальмовых листьев, профиль Алекса на фоне догорающего розового заката, тепло его руки, лежащей на моём колене, и запахи готовящейся на кухне еды, такой острой и ароматной.

Руперт что-то рассказывал Алексу с чувством, рубя воздух небольшой ладонью с широкими ногтями, но я не слушала, а лишь смотрела на темнеющее небо и людей, прогуливающихся по пляжу. Некоторые заходили в кафе, садились за столики.

Я заметила мужчину с почти налысо выбритой головой. Широкие белые хлопковые брюки и льняная рубашка с коротким рукавом плотно облегали пухлое тело. На его шее висело несколько амулетов, а руки украшали кожаные браслеты. Лицо можно было называть миловидным, если бы не слишком женские черты и вялый рот, которые делали парня похожим на капризную даму, побрившую голову.

Он сел за соседний столик, заказал тхали4 и ром с колой и принялся с отсутствующим видом смотреть на пламя свечи.

– Лиза, – Алекс окликнул меня, и я отвернулась от мужчины.

– Что? – отозвалась я по-русски.

– Руперт хочет угостить всех ромом. Он уверяет: если мы не откажемся, то не познаем настроение этого места. Я сказал, что не пью ни при каких условиях, но ты, возможно, захочешь поддержать их с Аннет.

– Ты же говорил, что нельзя, – я посмотрела на него удивлённо.

– Германа здесь нет, – улыбнулся Алекс. – Можешь выпить, если хочешь, я и слова не скажу.

– А ты тогда почему не можешь?

– А я не хочу.

Я пожала плечами и ответила:

– Ладно, давай попробую.

– Она согласна, – ответил он по-немецки, Руперт и Аннет радостно заулыбались.

– А где в этом кафе туалет? – спросила я у Аннет, и она указала рукой на крышу небольшого сарайчика, стоящего позади здания.

Я встала и направилась туда, а на обратном пути заметила того самого лысого мужчину, что сидел за соседнем столиком. Он вышел из кафе, и теперь сидел на шезлонге и курил электронную сигарету, выпуская клубы плотного ароматного дыма.

– Привет, – сказал он по-русски.

– Добрый вечер, – настороженно ответила я, гадая, что ему от меня нужно.

– Вы с парнем из России? – у него была странная манера разговаривать, немного растягивая слова.

– Почти, – ответила я, остановившись напротив.

– В смысле «почти»? – он сделал затяжку. – Украинцы, что ли?

– Нет, он из Австрии, – пожала плечами я и собралась уходить, но мужчина определённо был настроен на долгую беседу.

– Ясно. Он так хорошо говорит по-русски, без акцента. Я бы никогда не подумал, что он австриец. Разве что выглядит он, конечно, как иностранец.

– Мы здесь все выглядим как иностранцы, кроме него, – я указала на официанта, который ставил на столик перед клиентами большую тарелку с запечённым окунем.

Мужчина засмеялся. Смех у него был неприятный, высокий и истеричный.

– А ты с юмором, – он махнул рукой, разгоняя сигаретный дым и представился. – Меня зовут Олег, я из Москвы. А ты?

– Я Лиза, и мне нужно идти, а то мой парень, похожий на иностранца, будет переживать.

С того места, где мы стояли, я не могла видеть наш столик и полагала, что через пару минут Алекс может пойти на мои поиски.

– Так я рядом с вами сижу, – сказал Олег с таким видом, словно сделал уникальное открытие. – Я докурю, и тогда поболтаем уже внутри.

– Хорошо, – ответила я, а сама подумала, что хорошего в этом не так уж и много. Мне не хотелось заводить здесь ещё и навязчивых друзей из России.

Олег был дауншифтером, прошлым летом он внезапно получил в наследство двухкомнатную квартиру в центре Москвы и не нашёл ничего лучше, чем сдать её, бросить ненавистную работу в офисе в Москва-Сити и перебраться на зиму в Гоа. Он жил в Арамболе, снимал дешёвую комнату в доходном доме на главной улице вдали от моря. Всё это он рассказал нам в первые две минуты знакомства, хотя никто не поинтересовался подробностями его жизни.

Ещё Олег почти сразу же заявил нам, что он гей, словно его ориентация имела к нам хоть какое-то отношение. Алекс даже бровью не повёл, а я лишь покивала в ответ. На немецком он не говорил, а со Шмидтами пытался изъясняться на ломаном английском. Я видела, что ни Руперт, ни Аннет не рады его компании, но тактичность не позволяла им прогнать русского чудака.

– Вы знаете, я ведь не случайно лысый, – сказал Олег, проведя ладонью по бритому, как у призывника, затылку. – Я прочёл, что в волосах остаются мои же дурные мысли, и чтобы избавиться от прошлого негатива, я побрился.

Это звучало как бред сумасшедшего, и я переглянулась с Алексом, но он лишь улыбнулся и перевёл всё Руперту и Аннет.

– Dieser Mann ist verrückt5, – сказала Аннет резко, но никто не подал вида, что речь шла об Олеге.

– Чего она говорит? – спросил Олег у меня.

– Что это очень интересно, – солгала я и поймала насмешливый взгляд Алекса.

– Да, – воодушевился Олег. – Yes, very interesting. I feel free and my hat is fine.

– Причем тут его шляпа? – спросил Руперт у Алекса по-немецки.

– Я полагаю, он говорил о чём-то другом, – отозвался Алекс по-немецки и, перейдя на русский, спросил у Олега: – Что ты сейчас хотел сказать про свободу?

– Я говорю, что теперь, когда стал свободен от волос, в моей голове больше нет негативных мыслей, – Олег широко улыбнулся и провёл ладонью по гладко выбритой голове.

– Ясно, – кивнул Алекс и перевёл это Руперту и Аннет. Они лишь молча покивали.

Босоногий официант, наконец, принёс наш заказ, и я подумала, что теперь-то Олег отвяжется, но он взял свой стул и, без приглашения придвинув его к нашему столику, сказал официанту:

– Я теперь тут буду сидеть, друг!

Тот кивнул, и неторопливо удалился, шлёпая босыми ногами по дощатому полу.

Руперт заказал на всех большое блюдо с рисом, обжаренным с креветками и орешками кешью, жареные момо, ароматный карри с овощами, лепёшки наан с сыром и чесноком, пузатую бутылку тёмного рома «Old Monk» и колу. Через несколько минут официант вернулся, принёс ещё один стакан и поставил перед Олегом.

– А где ром? – спросил он и тут же повторил по-английски: – Where is rum?

– The rum, – автоматически поправил Алекс.

– Чего?

– Я говорю, ты забыл определенную частичку «the», – Алекс взял чистый стакан и принялся наливать себе колу, при этом его ноздри опасно расширились, а губы сжались в узкую линию.

– Да какая разница, – махнул рукой Олег, не обратив внимания на тревожную мимику моего парня, и повторил вопрос официанту.

– Just a minute, my friend, – ответил тот и ушёл.

– Тормознутые они, конечно, – недовольно буркнул Олег и повторил для Руперта и Аннет: – They are very… Блин, как это будет по-английски, «тормознутые»?

– Вероятно, sluggish, – Алекс едва сдерживал раздражение, нервно покручивая в пальцах стакан и не поднимая взгляда на Олега. Но наш новый приятель по-прежнему ничего не замечал. Он панибратский похлопал Алекса по плечу в благодарность и сказал, зачем-то повысив голос:

– They are very sluggish!

– You are right. But this is a feature of the Eastern mentality. All the people in Goa are relaxed and self-absorbed6, – ответил Руперт.

Олег закивал в ответ, но по его озадаченному лицу было ясно: он не понял и половины.

– No one is in a hurry and it is good. It's meditation and enlightenment. A great place to relax7. – продолжил мысль Руперт.

Олег, жалко улыбнувшись, поглядел на меня, видимо, надеясь на перевод. Только вот мои познания в английском были не намного лучше, потому я украдкой пожала плечами. Алекс, заметив нашу пантомиму, спросил:

– Как ты тут живёшь столько времени, не зная языка?

– Я не то что не знаю, – Олег пожал плечами. – Я просто не всё понимаю. Да и зачем мне английский? В кафе обхожусь без него, а больше я нигде и не бываю.

– И чем ты занимаешься всё время? Неужели лежишь на пляже? – Алекс насмешливо приподнял брови и, окинув Олега взглядом, добавил: – Или ищешь просветления в бесконечных медитациях?

– Как и все тут: ем, пью, плаваю, трахаюсь, – Олег снова проигнорировал язвительный выпад Алекса, обвёл широким жестом пляж и произнёс с улыбкой: – В Гоа полно русских и всегда можно найти компанию земляков и весело провести время.

– А зачем тогда тащился на другой конец мира, если ты только и делаешь, что тусуешься со своими? – Алекс не унимался, и я тихонько пнула его ногой под столом, но он даже головы не повернул, продолжая испепелять Олега взглядом.

– Ну, ты чего, в России тухляк. Все только и мечтают свалить, – Олег искренне рассмеялся – либо он был туповат и не замечал издёвки Алекса, либо его выдержке мог позавидовать сам Далай Лама.

Я покосилась на Руперта и Аннет, они тихонько болтали о чём-то, не обращая на нас внимания. Видно, решили, что мы невероятно рады встрече с земляком, и тактично не мешали.

– А здесь чем лучше? – Алекс смотрел на Олега, чуть наклонив голову к плечу и, судя по всему, задался целью вывести того из себя. Мне стало неловко, и я попыталась сгладить ситуацию.

– Тут тепло, разве нет? И море под боком. – Я попыталась поймать взгляд Алекса, но он словно не замечал меня, уставившись на Олега. Тот благодарно улыбнулся мне, согласно покивал и дополнил:

– А ещё тут люди другие, добрее и лучше. Не такие сволочи, как в Сити.

– Ты же только что сказал, что находишь компании земляков. Чем они отличаются от тех, что остались в Москве?

Я снова пнула Алекса ногой: из-за этого допроса, который он устроил бедняге, мне хотелось провалиться от стыда. В этот раз Алекс взглянул на меня и удивлённо приподнял брови, словно не понимал, чего я бешусь.

– Ну не знаю, чего ты докопался! – всё же Алекс добился своего, выдержка Олега дала слабину. – Отличаются. Они другие. И тут всё по-другому: другой воздух, веселье…

– Как скажешь, – усмехнулся Алекс, покосившись на меня, я с облегчением выдохнула, но похоже рано было расслабляться, потому что теперь Олег завёлся.

– Ну а ты, к примеру, зачем сюда приехал из России? – спросил он с вызовом в голосе.

– В отпуск, – ответил Алекс и демонстративно отвернулся, взял вилку и принялся крутить в пальцах.

– А-а-а, – протянул Олег разочаровано. – Так вы пакетные туристы8. Ну, тогда вам меня не понять.

– Это снобизм, – Алекс так и не выпустил вилки из рук. – Притом какой-то извращённый.

– Мы никакие не пакетные, – снова встряла я, устав от их перепалки. – Мы сами по себе. И вообще, хватит ссорится!

– А никто и не ссорится, – Олег миролюбиво улыбнулся и, взяв пустой стакан, предложил: – Let's drink to friendship!

Руперт тут же закивал, открыл бутылку рома и наполнил три стакана, замешкался, покосился на Олега и налил и в четвёртый.

– Обожаю ром, – повеселел Олег. – Сразу и понимать друг друга будем лучше. Я как выпью, так лучше по-английски говорю. Видимо, я таким образом избавляюсь от ложных представлений о себе, и у меня получается приблизиться к единому Абсолюту.

– Ложных представлений? – спросил Алекс с издёвкой. Я знала этот его тон – он скрывал за ним злобу и раздражение, и с трудом удержалась от того, чтобы не закричать от отчаяния: он словно назло цеплялся к каждому слову Олега и плевать хотел на то, что мне неприятно.

– Ну да, ты разве не знаешь, что мы живём в иллюзии, этого всего не существует, – он обвёл рукой вокруг себя. – Это майя. На самом деле мы Боги и можем быть всемогущими.

В этот раз Алекс перевёл всё Шмидтам. Аннет презрительно хмыкнула, но промолчала.

– А что реальность, если всё это иллюзия? – спросила я, чтобы перевести опасный разговор на себя.

– Ну, ты что, не тупи, – Олег взял стакан и одним глотком осушил его. – Давай расскажу. Ты же знаешь, что такое майя9?

– Не знаю.

– Ой, ну ты даёшь, как же так можно. Тогда слушай, ты сейчас очень удивишься. Всё, что вокруг – это ложь. Истина в том, что мы Боги, части Абсолюта, но из-за наших ложных представлений о мире выдумали себе реальность и видим только её. Майя – это как паутина, что скрывает от нас величие настоящего мира. На самом деле нет различий между тобой, мной, ей, – он указал на Аннет. – Мы все часть одного большого великого Абсолюта. И как только ты это поймёшь, сможешь быть вечно счастливой.

– И каким же образом это знание сделает меня счастливой? – я отломила кусочек лепёшки и отправила в рот.

– Ну как же, ты откажешься от страданий – это третий принцип йоги. Ты поймёшь, что всё это ложно, что тебе не нужно обижаться на кого-то, потому что он лишь часть тебя.

Алекс усмехнулся, но промолчал. Стоило бы согласиться с Олегом, но мне стало любопытно, и я всё же спросила:

– То есть отец, который избивает свою дочь, часть меня? И я не должна на него обижаться, если он захочет выдать меня замуж против воли или будет бить за непокорность? Так что ли?

Олег вздрогнул и испуганно уставился на меня, его лицо словно застыло. И на мгновение мне показалось, что он сейчас встанет и уйдёт, но он лишь махнул рукой, отвёл взгляд и сказал тихо:

– Ладно, ты не поняла, что я хотел сказать, давайте лучше выпьем.

Он взял бутылку и без спроса налил себе ещё рома, потом поднял стакан и громко произнёс:

– За дружбу!

– Cheers, – ответил Руперт и тоже поднял свой стакан.

Ром был крепкий и пряный, он сразу обжёг горло, я поморщилась и щедро запила его колой прямо из бутылки. Наконец официант принёс заказ Олега, и мы смогли поужинать в тишине.

После ужина мы проводили Шмидтов до их отеля. От рома я немного захмелела, и когда Руперт предложил выпить ещё у них в номере, я хотела согласиться, но Алекс вежливо отказался, и мы отправились домой. Ночь была такой чёрной, что я не видела ничего дальше своего носа. Алекс взял меня под руку и уверенным шагом шёл вперёд, видно, мог что-то различать в этой непроглядной темноте.

– Кажется, я напилась, – сказала я и хихикнула. Хотелось продолжения веселья, я прекрасно выспалась, была полна сил и с удовольствием пошла бы потанцевать.

– Да, это так, – я не видела его лица, но в голосе уловила холодные нотки, и моё игривое настроение тут же улетучилось

– Ты злишься? – я остановилась, но Алекс потянул меня вперёд.

– Нет, – ответил он.

– Ну и злись, ты сам мне предложил выпить, между прочим.

– Я не злюсь.

Некоторое время мы шли молча, слушая лишь шелест волн и крик какой-то птицы в пальмовой роще на берегу.

– А почему мы не остались с Шмидтами? – спросила я, чтобы нарушить гнетущее молчание.

– Ты сама не поняла? – он обернулся и поглядел на меня через плечо.

– Нет. Ты бесишься, что все пьяные? – я снова попыталась остановиться, и в этот раз получилось.

Алекс развернулся и, отпустив меня, сплёл руки на груди. Во всей его позе чувствовалась агрессия, и я инстинктивно отступила на полшага, не понимая, чем вызвала такую реакцию. Неужели он настолько не любит пьяных?

– Лиза, они не просто так звали нас к себе! Шмидты спят и видят, как бы устроить групповушку с твоим и моим участием, а зная твоё пуританское воспитание… – он осёкся, тяжело вздохнул и чуть понизил тон: – Я потому и не пью, чтобы видеть эти вещи. А ты в твоём состоянии даже не сможешь прочесть их намерения. Давай договоримся: больше никакого алкоголя – от него ты становишься такой наивной.

– Неправда! – я упрямо выпятила вперёд подбородок. – Я не наивная и вовсе не пуританка.

Алекс покачал головой, расцепил руки и протянул мне ладонь, а когда я взялась за неё, сказал с упрёком:

– Ну как же, в ту ночь, когда ты уехала из клуба с тем парнем, ты тоже была пьяна.

– Эдуард!

– Что? – он нахмурился.

– Его звали Эдуард!

– Да хоть Ричард, какая разница, – он раздражённо повёл плечом. – Идём спать, утреннюю йогу никто не отменял.

– Yes, sir! – я шутливо приложила руку к голове на манер военных и снова хихикнула.

– Хватит дурачиться, ты порой ведёшь себя как ребёнок, – Алекс потянул меня за собой по пляжу.

Я чувствовала: кризис пройден и он больше не сердится, но всё же я не рискнула произнести вслух, что и он порой ведёт себя, как Герман. Хотя чему тут было удивляться? Алекс подражал ему во всём и не скрывал этого.