Читать книгу И зайцем к звёздам - Лена Кроу - Страница 2

Арина и Тимка прибегали каждое его дежурство. Он поил их чаем, показывал животных в стационаре, рассказывал про Пирата, который уже через неделю выглядел совершенно здоровым (только тощим и одноглазым)… А ещё они много, очень много разговаривали обо всём на свете.

– А ему больно? – Тимка, сведя тёмные бровки к переносице, сосредоточенно наблюдал, как Дамир промывает вскрывшуюся свищом гнойную полость на лапе у пса Рыжего.

Локтевая кость этой лапы была собрана золотыми руками Сенотовой из нескольких осколков, но вот уже второй месяц те не желали срастаться обратно в одно целое, а недавно и вовсе начали выдавать признаки остеомиелита.

– Думаешь, он сидел бы так спокойно, если бы ему было больно? – улыбнулся Дамир. – Нет, ему наоборот становится легче.

Аринка морщила нос и стояла поодаль, тем не менее с любопытством заглядывая через плечо брата.

– Он поправится? – спросила она.

– А куда он денется? – хмыкнул Дамир. – От нас ещё никто больным не уходил, да ведь?

– Да! – воинственно воскликнул Тимка.

От его вопля даже довольно старый, а потому крайне спокойный Рыжий испуганно вздрогнул и попытался отдёрнуть лапу.

– Т-с-с… – Дамир придержал его и строго посмотрел на мальчишку. – Не пугай пациента, Тимофей Андреевич.

– Ой, – Тимка стушевался и успокаивающе погладил Рыжего по голове. – Прости.

Пёс тут же примирительно лизнул его в ладонь. Дамир улыбнулся и продолжил процедуру.

Ребята ему нравились и совсем не мешались. Арина была рассудительной и не по возрасту серьёзной. Тимофей – отчаянно смелым сорванцом с очень добрым сердечком.

И оба, подобно ему самому, безумно любили зверей.

«Подобно ему самому…»

В какой-то момент Дамир вдруг понял: вот, что незримо витало в воздухе, когда дети появлялись на пороге клиники; вот, что сплеталось в тёплую и прочную эмоциональную связь – ощущение схожести. Он видел в ребятах того мальчика, что четырнадцать лет назад, спрятав от бабушки и неминуемого утопления одного из новорожденных котят кошки Мурышки, сидя на чердаке и глотая злые, бессильные слёзы, поклялся то ли себе, то ли крохотному пушистому комочку у себя за пазухой обязательно стать «врачом для животных» и спасти всех котят, щенков или даже телят, которые будут нуждаться в его помощи… Он видел в Арине и Тимке Ерохиных маленького Дамира Видманова. А они в нём, кажется, нашли единственного взрослого, который их понимал… Тоже довольно редкий зверь в детской реальности.

Однако говорили они отнюдь не только о нуждающихся в лечении и заботе животных.

Тимофей под недовольные фырканья сестры гордо рассказывал, как побил в садике мальчишку, оторвавшего крылья бабочке-капустнице, и показывал, какой бластер смастерил из лазерной указки, изоленты и кухонной зажигалки, в которой закончился газ (Дамир на всякий случай проверил). Арина делилась впечатлениями от прочитанной книжки («Человек-амфибия» Беляева), жаловалась на донимающих её девчонок-одноклассниц… ну и, конечно, понемногу раскрывала Дамиру нехитрые подробности жизни их маленькой семьи.

В своей трёхкомнатной квартире на восьмом этаже соседней с дамировым домом высотки они обитали втроём: Тимка, Арина и, как его для себя окрестил Дамир, Ерохин-старший. У последнего иных кровных родственников, кроме детей, не имелось – детдомовец. А родители бывшей жены наведывались только для того, чтобы поучить непутёвого отца-одиночку уму-разуму и поохать над несчастными сиротками.

– Не люблю их, – проворчала Арина, когда за чаем с печеньем Дамир совершенно случайно выудил из неё рассказ о бабушке с дедушкой. – Не понимаю, почему папа их терпит.

– Потому что, помимо него самого, они – единственные родные вам люди, – вздохнул Дамир и слегка улыбнулся: – Это поведение сильного и очень хорошего человека.

Она прищурилась, внимательно глядя на него:

– Правда так думаешь?

– А зачем мне врать? – удивился он.

Аринка покусала нижнюю губу и вдруг выдала:

– Когда вы подружитесь, будет так здорово!

– Подружимся? – переспросил Дамир, но в это мгновение зазвонил городской телефон и пришлось отвлечься: – Клиника “ЗооЛекарь”, слушаю вас.

– Привет, стажёр, – голос Ерохина-старшего звучал устало. – Скажи, что мои сорванцы у тебя, а?

– У меня, – отозвался Дамир, раздумывая, как ему самому обращаться к собеседнику в свете подобного, покамест одностороннего, панибратства.

– Так и подумал, – Ерохин отчётливо кивнул трубке. – Попридержи их. Я через полчаса за ними зайду, поздно уже. Переоденусь только… как чёрт весь.

Дамира подмывало спросить, где же мил человек так изгваздался, что ему полчаса на переодевание нужно, но скромно промолчал… За что тут же получил резкое:

– Не слышу ответа, стажёр!

– Есть, придержать на полчаса! Так точно, сэр! Будет сделано, сэр! – отчеканил Дамир, сам себе удивляясь, что выдал это вместо посыла обнаглевшего в край товарища в далёкое эротическое… То ли присутствие детей помешало, то ли услышанный несколько минут назад рассказ Арины.

Ерохин-старший хмыкнул и перед тем, как отключиться, добродушно бросил:

– Спасибо. Скоро буду.

– Папа? – спросила Арина, когда Дамир положил трубку.

– Он самый. Командирский у него бас, скажу я вам.

– Папа преступников ловит! – тут же гордо выдал Тимофей.

– Ум-м, стало быть, не ошибся, – задумчиво пробормотал Дамир.

Аринка промолчала, только по-взрослому печально скользнула взглядом сквозь своё отражение в зарешеченном окне, будто пытаясь высмотреть что-то в темноте улицы.

Ерохин-старший тогда пришёл за своими отпрысками гораздо раньше, чем через полчаса. Вид у него был усталый, но собранный.

– Спасибо, что приглядел, – улыбнулся он Дамиру, протягивая руку.

Дамир в извиняющемся жесте поднял ладони, показывая натянутые минуту назад перчатки. Он как раз собирался заняться уборкой в стационаре: дети детьми, а работа должна делаться.

– Мне несложно. Они славные. Помогают больше, чем мешают. Как узнали-то, что они здесь?

Ерохин-старший понимающе убрал руку, а улыбка его стала ещё шире.

– Они мне все уши прожужжали про тебя да зверушек твоих. Предположил, что раз не дома в такое время, значит – здесь.

– Чистая дедукция… – усмехнулся Дамир.

– Па-а-ап, там у Дамирома щенок. Он носок съел, и ему живот резать пришлось. Пойдём посмотрим?! А ещё Рыжий. Это пёс. Мы ему лапу лечили… Пойдём! Ну пойдём, покажу! – Тимка вцепился в отцовское запястье и тянул его к стационару.

Не тут-то было. Отец стоял, будто каменное изваяние, совсем не сдвигаясь с места.

– Нет, сын, – отрезал он. – Не сегодня. Устал я, как тот Рыжий после вашего лечения. И голодный… тоже бы носок съел.

Тимка расстроился, но спорить не стал. Деловито кивнул на прощание Дамиру и, ещё раз бросив полный сожаления взгляд в сторону стационара, пошлёпал к выходу. Аринка нехотя поплелась следом, то и дело оборачиваясь.

– Завели бы им щенка, они бы, может, дома с ним сидели, – зачем-то решил дать непрошеный совет Дамир и тут же мысленно зажмурился, ожидая суровой отповеди и предложения не лезть не в своё дело.

Однако Ерохин-старший только отрицательно качнул головой.

– За ними-то следить некому. Растут как сорняк. Куда нам ещё собаку? – и, направившись к притихшим у двери детям, в последний момент обернулся: – Как там твой Пират? Живой?

Дамир не сдержал смешка. «Твой»? Вот же прохвост!

– Вашими молитвами, – ответил он. – Через недельку-другую прооперируем, совсем красавчик будет.

– Хорошо… – как-то потерянно пробормотал «прохвост». – Денег… Нужно чего?

– Нет уж, спасибо. У нас всё есть.

– Ладно. Но если что…

– Доброй ночи.

С тех пор как-то так повелось, что в дежурства Дамира ребята сидели у него допоздна, а потом Ерохин-старший или заходил без предупреждения, или звонил, чтобы сказать, что задерживается и будет чуть позже… А однажды вовсе попросил проводить ребят домой – на работе незапланированный аврал.

– Сможешь? Или тебе нельзя пост покидать? Если нет, я сейчас Елизавете Сергеевне, соседке, звякну тогда, она придёт…

– Смогу, – вздохнув, перебил его Дамир. – К соседке завести или домой?

– Домой. Спасибо! Телефончик мой запиши на всякий.

Дамир послушно вбил продиктованные цифры в контакты смартфона.

– Ерохин. Андрей, – присовокупил к номеру телефона «непутёвый отец-одиночка» (Что-то правдивое в этом определении всё-таки было!) и потребовал: – Теперь набери-ка меня… Дамиром.

Дамир усмехнулся. Так хитро у него ещё ни один парень номер не стрелял. Однако пошлые гейские шуточки он предпочёл не озвучивать и просто нажал на зелёную кнопку.

– Семьдесят-пятьдесят? Твой? – на всякий случай уточнил Ерохин.

– Видманов. Дамир, – подтвердил он.

– Да знаю я, – хмыкнула трубка ему в ухо. – Записано. Давай тогда. По-быстрому, ладно?

Дамир проводил ребят до квартиры и тяжело вздохнул, когда Аринка на пороге вцепилась ему в запястье:

– Подожди! Сейчас… Мы свет везде включим…

Он стоял в проёме входной двери и наблюдал, как Тимофей, осторожно заглядывая в тёмные комнаты, быстро шарит по стене рукой и, щёлкнув выключателем, с явным облегчением улыбается.

– Тут никого нет, это ваш дом, – придав голосу максимум уверенности, сказал Дамир, когда вся квартира, наконец, была ярко освещена. – Главное: запритесь и никому не открывайте. Отец освободится и сразу примчится.

Аринка кивнула, глядя себе под ноги, и прошептала:

– Была бы у нас собака, мы бы ничего-ничего не боялись.

Дамир не знал, что ответить. Он сам всю жизнь жил без собаки. Истовая религиозность матери сделала несбыточной эту его детскую мечту. Ерохин-старший не желал слышать о звере в доме по иной причине, но отсутствие религиозного фанатизма, увы, никак не влияло на его непреклонность.

– Запирайтесь, – настойчиво повторил Дамир и, когда Арина закрыла дверь, дождался, пока в замке несколько раз повернётся ключ.

«Ребята дома», – набрал он эсэмэску Ерохину и, немного подумав, дописал, решив, что имеет на это полное право: «Одним страшно, свет везде повключали».

Несколько секунд спустя телефон брякнул ответной эсэмэской: «Через час буду. Спс».

– Но Оксанвладимировна! – возмущённо взвыл Дамир.

– Нет, – холодно отрезала Сенотова. – Я уже двадцать пять раз пожалела, что согласилась и на тебя в числе своих дипломников, и на дисплазию локтевого! Тебе нужно было дать зоогигиеническую оценку различных способов содержания собак! Или вовсе характеристику ветеринарной службы в каком-нибудь хозяйстве! И приюты с ветслужбами заставил бы поднапрячься, и мне бы тут не устраивал… запрос на Нобелевскую! Всё! Тормози, Видманов! Мы успешно провели два вида остеотомии локтевой! У тебя куча материала! По наводке твоего любимого Преображенского мы засунули их в одну главу и развернули в практическом разделе главу про остеотомию лучевой! Ты упоминаешь артродез!.. – Дамир открыл рот, но она глухо рыкнула, и он не решился перебить. – Упоминания достаточно! Никакой подглавы! У тебя диплом, а не кандидатская! Вот защитишься здесь и иди в аспирантуру радовать своей гиперактивностью Александра Геннадиевича! А мне не смей так завышать среднюю температуру по стационару! Ты у меня не один, чего бы ты там о себе ни думал! Пру-у-у, Дамир Тахирович! Стоп машина! На твоём фоне Аннушка, наша краснодипломница, и та уже бледная тень…

– Так всё равно же по объёму ещё… – попытался-таки вклиниться он, но Сенотова повысила голос:

– Вот и добавь воды! Слишком хорошо, Видманов, иногда – тоже нехорошо! Займись ухудшением! И чтобы до пятнадцатого мая…

Её прервал телефонный звонок. Она раздражённо схватила трубку:

– ЗооЛекарь! – а пару секунд спустя перевела удивлённый взгляд на Дамира. – Видманов здесь, да. А кто, простите?.. М-м. Секунду, капитан Ерохин. – Она поманила его пальцем: – Дамир Тахирович, вас тут желает слышать чем-то очень встревоженный сотрудник полиции.

– Стажёр! – рявкнула трубка голосом Ерохина-старшего, как только Видманов вопросительно в неё дакнул. – Какого хрена у тебя мобильник выключен? – Дамир торопливо вытащил из кармана свой немолодой самсунг и тихонько выругался: в последнее время телефон стал частенько отрубаться без предупреждения. – Включай давай и… это. Они там ревут вдвоём. Нашли кого-то в посадках. Пса вроде… к дереву привязанного, что ли. Хрен разберёшь сквозь всхлипы. Уходить от него отказываются, с ним там беда какая-то. Добеги, а? Я уже на коне, но минут через тридцать доберусь, не раньше.

– Где именно в посадках?

– У поворота трассы на Затон дорожка асфальтовая вглубь. Сейчас скину тебе Аринкин номер. Добежишь?

– Уже бегу.

Это действительно был пёс. Молодой, почти щенок. Некрупный «дворик» чепрачного окраса. Какое-то двуногое привязало его цепью к дереву. Давно, видимо, привязало. Пёс походил на живой скелет, обтянутый облезлой шкурой, сипел вместо лая, источал на всю округу отвратительный запах разлагающейся плоти и скалил белую от анемии пасть в безумной жажде забрать с собой на тот свет любого двуногого, который ещё хоть раз посмеет к нему приблизиться.

Аринка сидела на бревне метрах в семи от пошатывающегося, но готового к броску пса и плакала. Горько и почти беззвучно. Тимка мрачно топтался рядом с ней, исподлобья глядя на мохнатого узника дерева.

– Что тут у вас?

Дамир подошёл довольно тихо, и настроенные на собаку дети вздрогнули от неожиданности. А в следующую минуту оба бросились к нему и обняли с двух сторон.

– Его привязал кто-то, – всхлипывая, говорила Аринка, – и там цепь… она ему в шею…

– У него там мясо, – бухтел Тимка. – Я отвязать хотел, но он не даётся. Кидается… Зубы такие… Как в кино. В страшном… Как у Чужого, вот!..

– Не укусил? – Дамир похолодел при мысли, что эти «зубы, как у Чужого» могли дотянуться до смелых маленьких ручонок.

– Не успел, – Тимка шмыгнул носом.

– Точно?

Тимофей, отстранившись, с искренней обидой на подобное недоверие показал Дамиру руки. Тот с облегчением вздохнул и, примирительно потрепав его по макушке, опять посмотрел на виновника торжества. Пёс скалился.

– Так. Ладно. Слушаем сюда…

Появление Дамира придало ребятам уверенности и немного успокоило. Они быстро и слаженно взялись выполнять его указания: нашли на стихийной свалке неподалёку пластиковую коробку, достаточно широкую и глубокую для того, чтобы напоить пса. Арина сбегала в ближайший продуктовый магазинчик и принесла бутылку воды…

Дамир тем временем медленно, по широкой дуге обошёл дерево, пытаясь найти конец привязи. То, что с ошейника её так просто не отцепить, он уже понял. Тонкая цепь в результате попыток «Чужого» освободиться намоталась тому на шею и врезалась, вгрызлась в плоть. Снимать этот кошмар нужно под наркозом в операционной…

Искомый конец цепи нашёлся слишком близко к собачьим зубам, чтобы можно было безбоязненно подобраться, предварительно не обезвредив эти самые зубы. Одному не справиться.

Дамир почесал затылок и улыбнулся опять захлюпавшей носом Арине.

– Не хнычь. Нам просто надо дождаться вашего отца. А пока дадим этому… «Чужому» немного воды.

Он подошёл максимально близко к грозно сипящему псу. Присел на корточки, поставил найденную ребятами коробку на землю и демонстративно медленно вылил в неё половину бутылки. «Чужой» сипеть перестал, только скалил клыки и переводил взгляд с ёмкости на человека и обратно.

– Я хочу тебе помочь, – со спокойной уверенностью сказал Дамир и медленно пододвинул коробку чуть ближе.

Пёс замер.

– Ты попьёшь, мы снимем цепь и пойдём домой. Хорошо? – Дамир ещё на несколько сантиметров двинул ёмкость.

Пёс глухо захрипел, что, видимо, было попыткой предупреждающего рычания, но на этот раз показал только один клык.

– Будешь рычать и кусаться – мне будет сложнее тебе помочь, – возразил Дамир и подвинул коробку ещё ближе.

Пёс потянулся к воде.

– Молодец, – Дамир одобрительно кивнул и подтолкнул ту ему под морду. – Пей. Всё будет хорошо. Пока просто пей.

«Чужой» лакал жадно, но, кажется, очень старался поменьше расплёскивать. Дамир отступил, чтобы не нервировать его, сел на бревно, на котором до этого сидела Арина, и, достав шприц с флаконом миорелаксанта, задумался над дозой.

Дети на него не смотрели. Они, как заворожённые, следили за пьющим псом. Дамир улыбнулся, набрал препарат. Он, конечно, попробует обойтись без уколов. «Чужой», вроде, пёс вполне себе сообразительный, и договориться с ним после угощения вкусной чистой водой, возможно, будет не такой уж сложной задачей…

Его благие намерения в мгновение ока свёл на нет взрезавший тишину городской окраины, быстро приближающийся рокот здорового мотоцикла. Пёс настороженно замер…

Дамир отложил шприц и поднялся.

– Сдайте-ка назад, – негромко позвал он ребят.

И в следующий миг «Чужой» рванулся с цепи, захрипел, плюясь пеной и выпучив налившиеся кровавым безумием глаза.

Дети шарахнулись от него, и Дамир, поймав их в объятия, обернулся к узкой асфальтовой дороге, ожидая появления виновника этого внезапного хаоса – Ерохина-старшего.

Мотоцикл был большим, хищным и графитово-чёрным. «Вряд ли можно найти нечто двухколёсное, сильнее притягивающее взгляды и при этом менее заметное на дороге», – подумал Видманов, рассматривая «коня» по кличке Honda-что-то-там-ещё, резко, с заносом тормознувшего в пяти метрах от них с ребятами.

Дети тут же, выскользнув из рук Дамира, бросились к спешившемуся и привычным движением стянувшему шлем отцу. Ерохин-старший, не обращая внимания ни на Дамира, ни на беснующегося у того за спиной «Чужого», присел на корточки и позволил детям повиснуть у себя на шее. Ребята заговорили хором, взахлёб изливая переполнявшие их эмоции:

– Кто-то привязал и бросил…

– У него такие зубищи! Как у Чужого!

– Он бы погиб…

– А Дамиром его уже приручил почти!

– Там глубоко-глубоко, наверное, до самых костей…

– Это я коробку нашёл! А Аришка воды принесла!..

Ерохин-старший слегка кивал, в скупой ласке коротко, почти незаметно прижался губами к виску дочери, потрепал по волосам сына, а потом задал тот же вопрос, что и Дамир двадцать минут назад:

– Не покусал?

Ребята дружно отнекались, но отец всё же, отстранившись, быстро осмотрел обоих и только после этого перевёл взгляд на молча ждавшего его внимания Дамира. Поднялся, протянул руку… Видманов ответил на рукопожатие и совершенно неожиданно для себя на доли секунды выпал из реальности. Все его органы чувств одномоментно уступили главенство осязанию. Он буквально растворился в тактильных ощущениях: горячая сухая кожа широкой ладони, мягкое, но уверенное давление крепких мужских пальцев…

– Не бешеный? – вырвал его из этой странной прострации голос Ерохина-старшего.

Дамир, вздрогнув, вероятно, слишком поспешно отдёрнул руку.

– Симптомов нет.

Ерохин, глядя на беснующегося пса, с сомнением цокнул языком и подозрительно прищурился, вновь посмотрев на Дамира.

– Нет, говоришь? А ты точно в этом разбираешься… стажёр?

– Я точно разбираюсь в этом гораздо больше, чем вы, – улыбнулся ему Дамир, отступил на шаг и стянул ветровку. – Так, ребята, отошли к отцовскому велику и стоим там молча и неподвижно, ясно?

Аринка с Тимкой особой радости не проявили, но кивнули и нехотя поплелись к мотоциклу.

– Молодцы, – похвалил Дамир и взглянул на их отца. – Уколоть сможете?

– Не понял?

Дамир вздохнул и протянул ему приготовленный шприц.

– Я его скручу и обездвижу, вы введёте препарат. Колоть в верхнюю часть задней лапы… как попадёте – так попадёте. Главное – ввести внутрь всё, что в шприце, не давите на поршень раньше времени и не выдёргивайте иглу, пока не вдавите его полностью. Меньшая доза не подействует, а повторно колоть нельзя, можем убить передозировкой.

Ерохин-старший (Дамир никак не мог назвать его Андреем, даже мысленно) несколько секунд смотрел на шприц, потом вновь обернулся на исходящего пеной пса и наконец окинул скептическим взглядом голые предплечья Дамира.

– А как ты этого монстра собрался скручивать? – уточнил он.

– Куртку на морду, а там уже просто крепко держать надо, – беспечно отмахнулся Дамир, хотя сам внутренне весь сжимался при мысли о том геройски-идиотском рывке без права на ошибку, который ему предстояло сейчас совершить.

– Угум, – задумчиво кивнул Ерохин. – Куртку не жаль?

Дамир дёрнул плечом.

– Она старая. Осенью новую куплю, а сейчас уже и без неё тепло.

– Ну, окей, давай, – Ерохин-старший ткнул пальцем в ветровку вместо шприца. – Я держу, ты колешь. Каждый должен заниматься своим делом. Мне скручивать монстров привычнее, чем укольчики ставить. Да и амуниция у меня более подходящая для… передовой.

Он надел перчатки, потуже затянул фиксаторы на манжетах мотоциклетки, забрал у немного растерявшегося Дамира его куртку и, приглашающе мотнув головой в сторону пса, решительно направился к нему первым.

– Амуниция, небось, стоит… как крыло от самолёта, – опомнился Дамир и попытался его остановить, схватив за рукав. – Порвёт же!

Ерохин взглянул через плечо, ухмыльнулся и высвободился из хватки:

– Сдаётся мне, что хороший протез руки подороже будет, а?

Возразить на это было нечего. Дамир молча снял с иглы шприца колпачок.

Всё произошло очень быстро. Ерохин в несколько широких шагов преодолел расстояние до «Чужого»; тот от подобного напора отступил к дереву и даже слегка сбавил обороты, тем самым давая противнику фору; молниеносный бросок – и вот уже голова пса по самые передние лапы глухо замотана в плотную ткань ветровки Дамира…

– Коли! – рявкнул Ерохин, повалив свою добычу и крепко прижав к земле.

На миг замешкавшийся Дамир пришёл в себя и ввёл в подставленный ему мохнатый зад всю отведённую этому заду дозу миорелаксанта.

– Минуты через три должно подействовать, – сказал он, отступая.

Ерохин-старший крякнул.

– В следующий раз о таких вещах предупреждай заранее, – проворчал он. – Я ж мог и отпустить.

Дамир пожал плечами.

– Если быстро отпрыгнете, можно и отпустить, – улыбнулся он. – Не убежит же.

Ерохин смерил его хмурым взглядом.

– Подожду, когда успокоится.

«Успокоился» монстр точно по плану – ровно через две минуты. Дамир убедился, что признаков передозировки нет, и принялся отматывать цепь от дерева.

Ерохины дружно обступили пса и рассматривали месиво, в которое превратилась его шея.

– В клинику пациента? – спросил глава семейства, подняв глаза на Дамира, распутывающего узел из металлических звеньев.

– Да. И надо поторопиться, пока начальница моя на месте… Сегодня день короткий, – отозвался Видманов.

Ерохин-старший кивнул и направился к мотоциклу.

– Ждите. Я быстро.

Дамир непонимающе смотрел, как он нахлобучивает шлем, заводит своего «коня» и вскоре, подняв пыль, исчезает из виду.

– Сейчас вернётся, – улыбнулась Арина. – На машине. Далеко же на руках тащить.

Она оказалась права. Дамир только-только разобрался с привязью, когда, «со скрипом» вписываясь в ширину дорожки, к месту их дислокации подкатил немолодой (выпуска, наверное, конца девяностых годов прошлого века), но идеально сохранившийся (во всяком случае снаружи) «Форд-эскорт» приглушённого тёмно-голубого цвета. Вышедший из него Ерохин-старший, убедившись, что дерево ради освобождения «Чужого» рубить не придётся, удовлетворённо кивнул сам себе и пошёл открывать багажник.

Сенотова ещё не ушла. Дамир пропустил Ерохина-старшего с обездвиженным псом на руках в коридор, ведущий к операционной, и заглянул в кабинет. Она что-то писала за столом; напротив неё, держа на коленях большую спортивную сумку, сидела пожилая женщина – хозяйка кота Всех-Порвуна (на самом деле, конечно же, Лизуна, но за время почти трёхнедельного пребывания в стационаре кот уже начал откликаться на данную ему Дамиром кличку). Всех-Порвун наконец-то выписывался домой.

– Оксана Владимировна, вы нам нужны! – возвестил Дамир, опасаясь, что, разобравшись с котом, Сенотова может незаметно испариться.

Она подняла взгляд, и он показал ей пальцем в направлении операционной, состроив просящую гримасу, а потом бросился в том же направлении догонять Ерохина.

Рану пришлось оставить открытой. Слишком обширное и глубокое повреждение в слишком подвижной области. Они в четыре руки с освободившейся и пришедшей на его зов Сенотовой обрили псу шею и половину затылка, промыли, продезинфицировали тот вывороченный, разваливающийся на две части кусок кровавого мяса, в который превратила цепь пёсий загривок, засыпали стрептоцидом, залили поверху алюминиум-спреем…

– Систему поставишь сам, – сказала она, отойдя к раковине и стягивая с рук перчатки.

Он закусил губу, глядя на неё исподлобья и не зная с какой стороны подойти к волнующему его вопросу.

Сенотова, вероятно почувствовав его взгляд, оглянулась через плечо:

– Что?

Он сглотнул и решился:

– Оксана Владимировна, можно его здесь подержать, пока я не найду, куда…

– Нет, – она не повысила голоса, но тон её предупреждал любые попытки продолжения этого разговора. – У нас, если ты вдруг забыл, Видманов, через два дня начинается ремонт в стационаре. Я сегодня только и занимаюсь, что выпиской. О чём ты?! Где его здесь держать? И вообще… Кто его нашёл? Вот пусть они и забирают. И оплачивают нашу работу, кстати.

Он опустил глаза. Тупик. Ерохин-старший никого забирать не будет. Куда забирать-то? В квартиру к детям? Этого… Чужого?!

– Ладно, – вздохнул Дамир. – Всё, конечно, оплатят, – он прикинул в уме стоимость обработки такой раны по прайсу и понял, что придётся бежать к банкомату: столько налички у него ни с собой, ни даже дома не было. – Пса… к себе заберу тогда.

«Надо будет шлейку купить, чтобы хоть к батарее привязать. Не в ванной же его закрывать», – думал Дамир, с тоской глядя на спящего под наркозом пса. «Чужой» (Или уже Чужой? А что? Отличная получилась кличка!) лежал без движения, даже не догадываясь о том, сколько проблем разом создавал одним только фактом своего существования.

Сенотова, прищурившись, тоже несколько секунд рассматривала Дамира, потом поманила его пальцем и вышла из операционной. Он, понятия не имея, куда она его зовёт, послушно поплёлся следом.

– Вот, бери, – она открыла дверь в подсобку и указала на большую плоскую коробку с новой собачьей клеткой. – Вернёшь, когда этот ваш «Чужой», перестанет быть опасным для общества серийным убийцей… Если перестанет.

– Спасибо! – искренне поблагодарил удивлённый такой щедростью Дамир.

Клетка стоила тысяч десять и, конечно, разом решала сразу несколько проблем, всего минуту назад любезно нарисованных Дамиру его же живым воображением в самых ярких красках. Что ж… Теперь Чужой хотя бы не сожрёт Пирата. И, есть шанс, не перегрызёт как-нибудь ночью горло новоявленному хозяину.

– Я тогда сперва клетку отнесу, а потом за псом прибегу, ладно?

Она отмахнулась и отправилась обратно к своему кабинету.

– С наступающим, Дамир. И… пятнадцатого мая чтобы готовый диплом был у меня на столе. Отдыхай.

Он тяжело вздохнул, вытащил одолженную ему клетку и поволок её на выход. Надо было быстренько обернуться, пока Чужой не начал выходить из наркоза.

В приёмной его ждали Арина и Тимофей. Они дружно вскочили со скамейки, едва заметили его, идущего по коридору.

– Как он? – спросила Аринка.

– А эт что? – поинтересовался Тимка, нарезав вокруг Дамира и клетки пару кругов с разведывательной целью.

– Он в наркозе. Это клетка для него. Отец ваш уже свинтил?

– Папа на улице, у него разговор по телефону, – ответила Арина. – Позвать?

– Сам выйду.

Ерохин-старший по телефону уже не разговаривал, стоял у машины и жадно глотал воду из полуторалитровой бутылки. Дамир застыл на крыльце: зрелище было слишком сексуальным, чтобы лишиться его по собственной воле.

Увы, Арина и Тимка ценителями прекрасного в силу возраста и родственных связей не являлись, а потому, выскочив из двери следом за Дамиром, сразу бросились к отцу.

– Пап, они закончили!

– А Дамиром клетку нашёл!

Ерохин-старший, к величайшему Дамирову сожалению, оторвал бутылку от губ и шагнул навстречу.

– Всё нормально?

– Да… Мест в стационаре нет, но… нам, вот, клетку выделили. Я его к себе пока заберу.

– Отлично. Клади в багажник.

Он сунул Дамиру в руку ключи от машины и пошёл в клинику.

Ерохин-старший полностью оплатил счёт, довёз Дамира с Чужим и клеткой до дома и помог занести всё это на четвёртый этаж. Тимка с Аринкой, как бесплатное приложение к полезному во всех отношениях отцу, не отставали. А когда Дамир открыл дверь и навстречу им выбежал истосковавшийся в одиночестве Пират, детские радостные визги слышал, верно, весь подъезд.

– Сам соберёшь? – спросил Ерохин-старший, уложив Чужого на пол в единственной имеющейся комнате и указав взглядом на клетку.

Дамир улыбнулся ему.

– Не без рук вроде.

Ерохин хмыкнул, будто проглотив желание напомнить, как сегодня эти самые руки в прямом смысле слова спас. Почесал затылок, скользнул быстрым взглядом по небогатому убранству комнаты, понаблюдал пару секунд за детьми, оккупировавшими кресло и котёнка, а потом вновь взглянул на хозяина дома.

– Справишься?

Дамиру хотелось сказать, что выбора у него особого нет, но он просто ответил:

– Да.

Конечно, в его планы отнюдь не входили ни пёс, ни даже кот… В съёмной квартире и то, и другое, и уж тем более всё вместе чревато выселением. Конечно, и кот, и пёс появились у него в результате полевых изысканий малолетних отпрысков Ерохина, и, в принципе, он не должен был брать на себя эти проблемы. Но… Дамир посмотрел на ребят и котёнка, потом взглянул на начавшего проявлять признаки пробуждения пса. Выбора действительно не было. Он справится.

Ерохин-старший вытащил бумажник.

– Не надо! – запротестовал Дамир.

– Слушай, стажёр, – оборвал его Ерохин. – Мы с тобой вместе спасли двух зверей… и сохранили нервы моим детям. Спасли – значит, теперь в ответе. Ты взял на себя функцию врача и няньки. Я тебе в этом помочь не могу. Но я могу взять на себя финансовую сторону. Это не обсуждается!

Он вытащил пятитысячную бумажку и положил на тумбочку в коридоре.

– Этого много, – буркнул Дамир.

– Этого мало. Пса откармливать надо. И лекарства не дешёвые. Всё, возражения не принимаются. Дети, домой!

– Па-ап, – дружно заныли ребята. – Можно, мы останемся? Немножко!

– Пусть останутся. Заведу потом, – предложил Дамир.

Ерохин-старший помолчал немного, но в конце концов махнул рукой и, повернувшись, вышел прочь.

– Скажи честно, ты в него втрескался? – Ильдар стоял в дверях кухни и сверлил взглядом Чужого, беснующегося в клетке по поводу его – Ильдарова – прихода.

– Заходи, чего застрял? – Дамир махнул рукой на стул. – Он сейчас успокоится. В кого «в него»? В Чужа?

Ильдар не шибко уверено просочился в кухню и присел на краешек предложенного ему стула. Клетка с Чужим стояла под окном у батареи. Дамир решил поселить пса именно здесь, чтобы ночные попытки того перекусить толстые оцинкованные прутья не так сильно мешали спать им с Пиратом.

– В какого Чужа?.. – фыркнул Ильдар и, оторвав наконец настороженный взгляд от ходившей ходуном клетки, посмотрел на Дамира. – В этого твоего Ерохина-старшего.

Дамир на миг замер, растерянно моргнул… и почувствовал, как начинают гореть лицо и уши.

– С чего это…

Ильдар с любопытством прищурился, и Дамир понял, что пылает уже до корней волос.

– А если следующим будет крокодил… В ванной поселишь? – насмешливо поинтересовался брат.

– Не издевайся, – попросил Дамир и отвернулся, чтобы поставить чайник. – Это дети. Как я мог отказать детям? Ерохин-старший здесь вообще ни при чём.

– М-м-м, точняк, – согласился Ильдар. – Поэтому у тебя на ноуте вместо вечных собачье-кошачьих рентгеновских снимков и всяких пыточных… ой, прости, хирургических приблуд сегодня несколько вкладок с мотоциклами «Хонда». Ерохин-старший здесь во-о-обще ни при чём!

Дамир, вздохнув, сокрушённо качнул головой:

– Просто интересно стало… – он обернулся, шагнул к столу и, присев рядом с братом, повернул ноутбук к себе. – Больно уж контраст сильный между машиной и мотоциклом…

Ильдар пододвинулся поближе и спросил, вновь сунув нос в монитор:

– Какой у него?

Дамир открыл нужную вкладку, и брат восторженно присвистнул.

– Тысяч семьсот стоит?

– Дорого, – уклонился от ответа Дамир; мотоцикл стоил больше миллиона, если верить интернету, а, учитывая нестандартный тюнинг, вероятно, все полтора. – А машина… Эдакая рабочая лошадка, хорошо, если моего возраста. Ухоженный, чистый седанчик добропорядочного семьянина со средним достатком. Я как-то… Немного удивился, когда он на ней приехал.

– И где он гармоничнее смотрится? На шикарном мотоцикле или в простенькой машинёшке?

Дамир покосился на брата. Тот хитро лыбился, и в голубых глазах его плескалось совершенно искреннее, какое-то детское любопытство.

Дамир закусил губу, а потом зажмурился, резко выдохнул и шепнул:

– Везде, Иль. Он везде гармонично смотрится.

– Значит… – ни на миг не смутившись от его ответа, тут же продолжил Ильдар, – мотоцикл – это не понты, а он сам.

Дамир открыл глаза и непонимающе глянул на брата, удовлетворённо рассматривающего фотографии «Хонды».

– В смысле?.. Почему? – спросил он.

Ильдар беспечно пожал плечами.

– Ну… Иначе в фордике он бы выглядел, как гламурная кукла с надутыми губами в деревенском антураже. А я бы не хотел… чтобы мой брат влюбился в куклу.

Дамир пару секунд сидел неподвижно, а потом подался к нему и прижался лбом к его виску. Ильдар принял новую реальность. Столкнулся (и по вине Дамира столкнулся без предупреждения!) с шокирующей, неправильной в его прежнем мире действительностью и… ассимилировал. Полностью. По-настоящему. Без вынужденного притворства. «Нетрадиционная» ориентация брата стала для него нормой. Теперь это просто факт. Такой же, как их пятилетняя разница в возрасте. Такой же, как сделанное им обоим в детстве обрезание. Такой же, как выбранная Дамиром профессия ветеринара и планы самого Ильдара поступить на архитектуру…

– Спасибо, – шепнул Дамир ему в ухо.

Ильдар, смешливо фыркнув от щекотки, слегка толкнул его плечом.

– Чайник закипел… – и вдруг напряжённо замер. – А… чего это твой Чужой замолчал?

Дамир обернулся к клетке, и Ильдар чуть медленнее повторил его движение.

Чужой с хмурым любопытством наблюдал за Пиратом, вышагивающим вокруг клетки с задранным трубой хвостом и ласково притирающимся к её углам.

– Совершенно безбашенный котёнок, – пробормотал Дамир.

Чужой глянул на него исподлобья, кажется, полностью с ним соглашаясь, и вновь принялся следить за одноглазым провокатором.

– Не смей обижать ребёнка, – предупредил его Дамир.

Чуж наморщил нос, показав клыки. Но как-то… больше для порядка, чем действительно зло.

– Не сожрёт? – тихо спросил Ильдар.

– Не похоже, чтобы собирался, – улыбнулся Дамир, поднялся и выключил наконец кипящий во всю чайник.

Чуж Пирата жрать не стал. Он набрасывался на любую перепадающую ему еду с жадностью пираньи. Он рычал и сипло, но очень грозно лаял на всех, кого видел на горизонте: от Аринки с Тимой, со дня заезда пса к Дамиру прибегавших в гости уже три раза, до заглянувшей вечером девятого мая Яночки. Но в одноглазом котёнке, кажется, совсем не усматривал ничего съедобного или угрожающего и реагировал так, будто тот был чем-то доселе невиданным и требующим внимательного изучения. Он за ним следил.

А вот Дамиру… Дамиру Чуж поверил. То ли уверенность, с которой Видманов говорил с ним, подкупила, то ли та, первая, ещё у дерева в посадках налитая в пластиковую коробку вода. Дамир и сам не знал, что именно сработало. Но, когда Чуж пришёл в себя в клетке и увидел сквозь металлические прутья по-турецки сидящего рядом Дамира, он уселся напротив и просто вопросительно уставился на него.

– Я приготовил тебе кашу, – сказал Дамир и подвинул поближе к клетке большую миску, наполненную гречкой с куриными шеями. – Но не знаю, как открыть дверцу. Протезы, говорят, очень дорого стоят.

Чуж не понял шутку про протезы и смеяться не стал. Он перевёл взгляд на миску с кашей и принюхался. Дамир вздохнул. Так или иначе, а пса нужно кормить. И обрабатывать рану на шее. И выгуливать опять же… Страшно или нет, а клетку открывать придётся.

– Не кусай руку, тебя кормящую, – попросил Дамир и потянулся к задвижкам.

Пёс шарахнулся назад и едва слышно зарычал.

– Это ты зря, – покачал головой Дамир. – Сам подумай, разве тебе сейчас хуже, чем там, у дерева, было? По-моему, нет. Шея, конечно, ещё болит, наверное… Но, спорим, уже не так? Я понимаю, что ты мне не веришь, с чего бы? Да только я ж пока ничего плохого не делаю, правда же? Может, дашь мне шанс?

Продолжая говорить, Дамир отодвинул задвижки и медленно открыл клетку. Чуж не рычал, слушал и напряжённо следил за ним, забившись в угол.

– Там курица с гречкой. Не знаю, любишь ли ты курицу… – Дамир вздохнул и сунул миску в образовавшийся проём.

Хотелось торопливо отдёрнуть руку, но он заставил себя аккуратно поставить посудину в ближайший угол и только после этого максимально спокойно убрать из зоны досягаемости голые, беззащитные пальцы. Это был шаг доверия. И они оба его сделали. Дамир – доверившись, а Чуж – не напав.

Когда миска опустела, Дамир уже увереннее заменил её на ёмкость с водой. А потом…

– Выходи.

Он полностью открыл дверцу, отошёл и опять сел на пол. Чуж медленно шагнул из клетки. Принюхался и сделал ещё один шаг. Дамир ждал, пока пёс выйдет, и продолжал с ним разговаривать:

– Клетка будет твоим домиком. Личным убежищем. И тебе спокойней, и мне. Но дом – это не тюрьма, согласен? Выходи, здесь безопасно. Здесь только я. Я люблю собак. Тебе-то, конечно, людей любить не за что. Но, знаешь… Люди тоже не все одинаковые. Если бы не Арина с Тимкой, ты бы погиб. Понимаешь? Они хорошие. А Ерохин-старший тебя отвязать помог. Ты, ясное дело, испугался тогда. Но это мы тебя спасали…

Чуж наконец полностью вышел наружу и замер, внимательно глядя на Дамира.

– Так было ещё со времён древних мифов, – сказал Дамир и медленно протянул к нему раскрытую ладонь: – Со времён Тюра и Фенрира.

Чуж тихо зарычал, будто напоминая, что со времён Тюра и Фенрира предавал человек, а не пёс. Пёс воздавал по заслугам.

– Я не Тюр. Знаю, это всего лишь моё слово против твоего опыта. Знаю, – Дамир не убрал руку. – И всё же. Дай мне шанс. Чего ты теряешь?

Чуж сделал ещё один шаг вперёд. И ещё. Осторожно обнюхал подставленные ему пальцы… И шагнул ещё ближе. Дамир улыбнулся, подушечками проведя по бархатистому носу. Пёс прижмурился и толкнулся мордой в ладонь, побуждая к более смелому поглаживанию.

– Спасибо за доверие, Чуж, – сказал Дамир и осторожно, чтобы не причинить боль, почесал за мягким ухом. – Будем друзьями?

Чуж вильнул хвостом.