Читать книгу Жертвы жадности. Опасное соседство - Лео Сухов - Страница 4

День триста девятый!

Вы продержались 308 дней!

Есть ли люди на той стороне долины? Да, люди были – по крайней мере, те самые, которых мы видели. Три группы сборщиков припасов, выдвинувшиеся из ближайшего лагеря Обители. Им поставили задачу подготовить места для лагеря, обеспечить войска дровами и запасом провианта. Мужики задачу выполнили: насобирали в лесу сушняк и добыли килограммов триста мяса, часть которого закоптили. Но войска Обители так и не пришли. Зато пришёл я с ударниками.

Сначала заготовщики испугались, похватали луки и стали готовиться к обороне, но потом – когда мы объяснили, что война закончилась, а мы идём выяснять, почему – поделились и едой, и информацией. Получалось, что вышли они сюда уже давно – и когда уходили, никаких тревожных слухов и разговоров на севере не было. К ним должна была прийти ещё одна группа человек в двадцать, но так и не пришла. Хотя такое и раньше случалось, так что особого беспокойства у них не вызвало.

Договорились мы до того, что проводим добытчиков до их лагеря, поможем дотащить припасы, а потом они покажут прямой путь к нашим, уже бывшим, врагам.

Путь от Обители до Железной долины был длиннее и сложнее, чем от Мыса. Вероятно, причина крылась в возможности мысовцев перевести дух в Шикари и дальше двигаться со свежими силами. У Обители же ближайший лагерь был только в шести днях. А посёлок с точкой возрождения – так вообще в десяти днях.

По пути вниз встречались неслабые твари, с которыми не каждый отряд добытчиков мог справиться. Поэтому до последней точки заготовок добиралось тоже не так уж и много людей. И исчезновение отряда в двадцать человек особого удивления не вызывало.

– Мы тут тоже пару раз сливались, – пояснил лидер добытчиков, которого звали Паровозом. – Тут типа запросто можно… Есть несколько мобов злых, вот с ними лучше вообще не встречаться. Хуже всего – утку преонский, та ещё гадость!.. Но и остальные тоже не подарок, ни разу вот вообще…

Утку мы не встретили – зато встретили вышронского бычару, как его называли обителевцы. У нас на юге таких не водилось. Больше всего тварь напоминала какого-нибудь трицератопса, только рогов у него было пять, а на ногах были когти, которыми она могла легко располовинить неосторожного игрока. Чудище выследило нас на второй день пути и напало посреди ночи.

День триста одиннадцатый!

Вы продержались 310 дней!

Когда дни летят за днями, когда одно испытание сменяется другим, когда кажется, что сил уже не осталось, глупцы распыляют силы, стараясь победить, в то время как настоящие мудрецы – стараются выжить. Ты выжил, чем и доказал, что достоин +1 к мудрости.

– У-а-а-а-а-а! – прямо-таки с радостным воплем тварь перемахнула через один из костров, которым мы обкладывали лагерь, и впечатала в землю пару добытчиков Обители, не успевших даже проснуться и встать.

Однако долго ей по лагерю бегать и резвиться не дали. Жаждавший испытать свой молот Нагибатор кинулся в драку, забыв даже одеяло скинуть, – оно так и болталось на нём, как какой-то нелепый плащ. Потом подоспели и остальные ударники, споро истыкав злобную зверушку копьями.

Вышронский бычара ещё немного поревел и издох. По словам Паровоза, уровень скопытившейся твари был небольшой – всего-то сотый. Для старателей зверь был опасный, а вот для ударников – не очень. За ночь экономные обителевцы утилизировали тушку так, что от неё осталась только требуха и какие-то совсем уж бесполезные части тела.

Как объяснил Паровоз, у них даже медь ценилась очень дорого, потому что её было немного. За три сотни дней они научились использовать каждую добытую мелочь. Я не стал ему говорить, что у нас подобным уже давно не занимаются, потому как плодить зависть – это не самое разумное решение. Но и себе зарубку в памяти поставил, что ресурсы надо беречь.

Ещё два дня прошли спокойно. Мы медленно спускались, минуя одну долину за другой, вдоль русла ручья, который потом превращался в реку, становясь естественной границей между землями Обители и Эльдорадо. Река и в нижнем течении была так себе, а не река, но хоть какой-то рубеж…

День триста четырнадцатый!

Вы продержались 313 дней!

Солнечным утром мы преодолели последние километры до ближайшего лагеря Обители в этих местах – прошли узким проходом между скал, который прикрывала деревянная дозорная башня. И обнаружили, что башня пуста.

– Что-то случилось!.. – с тревогой сказал Паровоз, скидывая поклажу и перехватывая своё неказистое копьё с каменным наконечником. – Там дежурные должны быть!

– Паровоз, стой! – попросил я, но, как оказалось, мог бы и не напрягаться.

Все обителевцы совершенно недисциплинированно рванули вперёд и скрылись за поворотом узкой каменной кишки. Я переглянулся с Борборычем и махнул рукой:

– Народ, лишнее оставляем здесь!

Что бы там ни произошло у обителевцев в лагере, лучше было избавиться от лишнего веса заранее, чем потом, глядя на налетающую на тебя тварь, спешно пытаться освободиться от лямок рюкзака одной рукой, параллельно другой судорожно дёргая узел на поясе, который удерживает дополнительный мешок.

Провозились мы всего несколько минут, но, как выяснилось, и это было слишком долго. Когда мы вышли из прохода, наши союзники уже перестали быть гордыми защитниками мирных поселян, став… Даже не знаю, кем… Сейчас разберёмся!..

Обителевцы стояли на коленях в три ряда со связанными за спиной руками. Ещё целая толпа людей находилась чуть поодаль – их, видимо, повязали тоже не так давно. А сам лагерь, про который нам рассказывал Паровоз, грустно занимался пляшущими языками пламени. Однако главным было не то, в каком положении находились обителевцы, а то, кто их в это положение поставил…

Вокруг стоящих на коленях заготовщиков весело переминались с ноги на ногу с десяток решашиархов небольшого размера (уровня сорокового и даже ниже – не в первый раз всё-таки сталкиваемся!). Примечательным было то, что у каждого из них на спине было приторочено седло…

И в этих сёдлах тоже сидели какие-то рептилии… Ну… Наверно, рептилии – потому что покрыты они были ярко-зелёной чешуёй с оранжево-жёлтыми вкраплениями. Правда, морды у них были приплюснуты и напоминали скорее обезьяньи лица. Однако у них даже огузки над задницами имелись – словно жалкие остатки былых роскошных хвостов. Совсем как у ящериц, которым откусили хвост, и они теперь новый растят. Однако эти самые хвосты ещё надо было разглядеть – потому что стали на этих тварях было как бы не больше, чем на моих ударниках и на мне самом. В пальцах с заметным утолщением на конце они сжимали незнакомое оружие. Больше всего оно напоминало бердыш, где лезвие в приступе энтузиазма насадили на рукоять с обоих концов – режущей кромкой в разные стороны.

Одна из рептилий как раз спустилась на двух лапах со своего решашиарха и упала на пузо, став напоминать ящерицу ещё больше. Морду и хвост ящер задрал вверх, преданно уставившись на своего соратника, одетого не просто в стальную броню, а в стальную броню с «выпендрёжиной» в виде каких-то вытравленных узоров. После чего, всё ещё лёжа на пузе, рептилия возвестила:

– О длиннохвостый! Освети блеском своей чешуи недостойных! Новые рабы пришли под руку твою!

Ящер-выпендрёжник важно пошипел, показав раздвоенный язык. И как раз в этот момент заметил нашу дружную компанию.

– А, чтоб у тебя хвост укоротили!.. Аспид недоделанный!.. – заорал главный ящер, выхватив откуда-то палку и перетянув ей подчинённого по спине. – Кто та жаба, которая охранение не выставила? Удавлю паскуду…

Универсальный язык сразу обогатил наши знания по анатомии и социальному устройству пришлых ящеров. Передавать всё, что успел наговорить главный, наверно, не имеет смысла – в принципе, подобного можно наслушаться и просто посетив в трезвом виде пьяную молодёжную компанию.

Важнее было то, что под ругань командира остальные ящеры споро развернули к нам решашиархов, перехватили свои бердыши и с залихватскими криками пошли в атаку.

М-м-м-м! Что это? Драка? Межвидовое скрещивание колюще-режущих? Ну-ну!..

Я ещё только соображал, что бы сделать в этой ситуации, а мимо уже промелькнул исполинской тенью Нагибатор и с криком:

– Мой подвиг!!! – попытался достать ближайшего врага.

Враг не хотел, чтобы его достали. Ни тот, что был под седлом и стремительно сместился, уходя от удара молотом, ни тот, что из седла махнул по нам бердышом… Вдогонку решашиарх клацнул зубами, вытянув шею, и Нагибатор отступил, продолжая разворот, а потом присел и врезал по лапе зубастого скакуна. В принципе, расчёт был верный – оружие у всадников было не слишком удобным для пешего строя – но он не учёл, что врагов было десять, а не один, и все остальные мимо проходить не собирались. Может быть, не надо было вытаскивать Нагибатора в этот раз – будет ему наука без приказа в бой кидаться! – однако совесть не позволила бросить товарища и весь наш отряд. Так что, не успев согласовать действия, я рванул вперёд. А за мной с громкими криками понеслись и остальные.

Поскольку нападающие замедлились, а мы ускорились – и выдавали скорость отнюдь не ту, которую выдают все нормальные бойцы в тяжёлой стальной броне – то ударил наш отряд прямо по неподвижному строю всадников. В общем, удачно всё сложилось. Вспоминая тот бой, я понимаю, что дай мы им разогнаться, – и просто позорно слились бы от неожиданности. А так самым неожиданным стало наше нападение – причём, похоже, и для нас самих.

…Молот Минотавра описал красивую дугу, и я уже приготовился увидеть лог, но в последний момент ящер, выбранный мной в жертву, плавно ушёл с траектории – и так же плавно ударил своим бердышом в ответ. Я ушёл от удара совсем не так красиво: дёрнулся слишком рано, да ещё и положение принял неудобное. Когда мой враг подправил удар, я начать падать, что в такой свалке лютой смерти подобно. Спасла только быстрая реакция, позволившая ухватиться за древко вражеского оружия и устоять на ногах.

Решашиарх врага с противным шипением рванул в сторону, а его наездник с жалобным воплем вылетел из седла и шмякнулся на землю. Я было уже собирался его добить, но заметил краем глаза близкое движение и подставил щит – и ровно для того, чтобы тот потерял почти половину своего размера, когда лезвие вражеского оружия снесло верхнюю его часть. Дурная голова Филиппа Львовича не пострадала, а вот ящероподобный враг проскакал по инерции дальше. Жалобный вой за спиной заставил меня обернуться и на время забыть про предыдущего врага. Коротенький хвост спешенного ящера оказался зажат в челюстях квестового зверя, который теперь мотал головой, беспощадно отгрызая рудимент. Зверь как обычно вёл себя тише воды и ниже травы, не показываясь на глаза, но вот – в нужный момент – всё-таки появился и вступил в бой.

Тем временем решашиарх, потерявший седока, развернулся и кинулся на помощь хозяину, вообще ни на кого не обращая внимания. Вот его-то я и встретил ударом молота по большой башке…

Критический удар!

Вы нанесли рептилии – решашиарх вышронский 30671 урона

Жизнь решашиарха вышронского 0/35000

Решашиарх вышронский убит!

Ящер осоловело глянул на меня и с грохотом рухнул на бок, подняв тучу пыли. Однако досмотреть его падение я не успел, больно получив чем-то по спине. К счастью, нагрудник выдержал удар – вот только пришлось мне немного пропахать носом землю. Я успел перевернуться на спину, и на мою грудь опустилась когтистая лапа решашиарха, на котором восседал командир врагов.

– С-сса! – радостно выкрикнул тот. А потом поймал мой взгляд, в котором читалось всё моё отношение к его умственным способностям, и недовольно сморщил нос.

Выпустив молот, я схватил лапу решашиарха руками и одним резким движением поднял её, разом обрушивая и скакуна, и всадника на землю. Не зря ведь на крокодилах когда-то тренировался!.. Однако, к моему вящему сожалению, командир ящеров успел выскочить из седла, откатываясь в сторону.

– Напугал ежа голой жопой!.. – проворчал я, подхватывая молот и поднимаясь на ноги. Решашиарху я подняться не дал. Два сильных удара, и скакун командира испустил дух.

Критический удар!

Вы нанесли рептилии – решашиарх вышронский 33744 урона

Жизнь решашиарха вышронского 8256/42000

Ящер получает сотрясение того, чего нет!

Критический удар!

Вы нанесли рептилии – решашиарх вышронский 8256 урона

Жизнь решашиарха вышронского 0/35000

Решашиарх вышронский убит!

Наезднику такое обращение с его скакуном не понравилось. Недолго думая, он решил сообщить о своём ухудшившемся ко мне отношении:

– Подлая тварь! Лысая образина! Убить благородного жеребца (да, вот прямо так и перевелось)! Подлость и низость! Ты ответишь за всё!

Командир наших врагов не был голословен: в следующие секунды мне довелось узнать, почему эти бердыши такие странные, почему их два – и зачем лезвия направлены в разные стороны. Ящер схватился за основание одного из лезвий, после чего раздался щелчок – и то отделилось от древка. А всего через секунду в руках врага уже были две широкие сабли, с которыми он и кинулся на меня.

И вот тут я понял, какой же я лошара! Божечки мои, какой же я лошара!.. Вся моя сила и ловкость не могли сделать одного – обеспечить мне преимущество в этом бою. Даже то, что мой враг двигался медленнее меня, и то не особо помогало. Он как будто всегда заранее знал, куда я ударю. Всё что мне оставалось – вспоминать наставления овцебыка, а именно: держать дистанцию и крутить молотом, не останавливаясь. И всё только для того, чтобы хотя бы не подпускать врага слишком близко. Хвостатый уродец так на меня насел, что если бы ко мне ещё и кто-то со спины подкрался, я бы вообще ничего не успел сделать…

Да, одно его попадание снимало с меня всего четыре-пять тысяч хитов. А попаданий я пока пропустил не больше пяти – и при запасе больше, чем в восемьдесят тысяч жизней, мог позволить себе ещё немного постоять под градом ударов. Однако со спины подкрались не ко мне, а к командиру врагов… Нагибатор в посечённой броне, в крови – своей и чужой – и с молотом в руках, подскочил к ящеру сзади и просто снёс его куда-то в сторону. После чего, глянув на высветившийся ему лог, удовлетворённо кивнул.

– Вырубился!.. – сообщил гигант, устало опираясь на своё оружие.

Я огляделся по сторонам. Бой почти закончился. Восемь кучек вооружения и десять трупиков решашиархов отмечали места последнего упокоения наших противников. Последний ящер ещё отмахивался – и умело отмахивался! – от десятка ударников, пытавшихся его достать копьями. Однако сопротивлялся он уже исключительно на морально-волевых…

Ещё пять доспехов мысовцев указывали на то, что пятерых ударников и мы не досчитались. И всё это с учётом того, что нас было больше. В шесть раз больше, чем ящеров – или в три раза больше, если и решашиархов уравнять с бойцами.

– Приплыли! – сообщил мне подошедший Борборыч. – Как вам первое знакомство с профессиональными средневековыми бойцами?

– Смахивает на катастрофу! – заметил я. – Причём, полную…

– И ею и является, – кивнул Борборыч.

– Почему ты решил, что они средневековые? – уточнил Нагибатор.

– А ты посмотри, что они говорят, как живут, как держат оружие и носят броню… – заметил Борборыч. – Это всё их, родное, привычное и понятное! Не то что для нас, избалованных детей двадцать первого века…

Бой завершён, ваши враги повержены! Что странно, конечно! Раньше я это сообщение выводила только другому виду. Спишем всё на ваше численное превосходство!

Вы получаете 2590 очков опыта (поделен между союзниками).

Набрано опыта – 18444/30531 очков опыта!

– Что это за твари?! – возмутился Толстый.

– И почему они такие твари?! – поддержал его Вислый.

– А что вам, двум олухам, непонятно? – удивилась Мадна.

– Что?! – переспросил Толстый.

– Да всё! – закончил Вислый.

– Это вышронцы! – спокойно ответил им Дойч. – И такие твари они, потому что… Потому что потому!

– А-а-а… Ну тогда вопросов, конечно, нет! – покивал Толстый.

– Какие уж вопросы к Капитану Очевидность, да! – кивнул Вислый.

– Нагибатор, говоришь, главный их вырубился? – уточнил я.

– Ага, – кивнул гигант и указал в сторону павшего врага подбородком. – Вон он!

Вышронский командир был жив и почти здоров, но без чувств. И пока ударники освобождали местных, я и Борборыч надёжно пленили врага. К счастью, физиология у вышронцев была похожа на нашу, так что где, что и как вязать – вопросов не вызывало. К тому моменту, когда ящер открыл свои круглые глаза, двигать он мог только ртом. На нашу беду, он немедленно этим самым ртом и воспользовался:

– Я вождь сотни воинов! Я верный вассал его величества Р'грашар'са! Вы ещё ответите за то, что пленили меня, презренные твари! Никчёмные слабаки! Освободите меня! Я покажу вам, кто здесь должен быть связан! Бесхвостые выродки болот! Ублюдки низших!..

– И этот туда же! – возмутился Борборыч. – Опять низшими обзывает! А он, стало быть, высший, ага!..

– Надо бы их напрямую на юг отправить… – кивнул я. – Вот пускай с дологниссцами и выясняют, кто высшим будет.

– …Дерьмо, и заставлю вас его жрать! Вставлю вам по колу в задницу вместо хвоста! – не унимался командир вышронцев.

И вот тут меня осенило.

– Хвоста… хвоста… хвоста… – пробормотал я, а потом нагнулся к пленному и перевернул его на живот.

Вышронец сразу замолк, повернул голову на бок и уставился на меня своим круглым глазом, в котором плескалось подозрение, прорывавшее даже межкультурные и межвидовые барьеры.

– Что это ты там делаешь, а? – встревожено осведомился он.

– Ну как что, длиннохвостый?! Примериваюсь!.. – оповестил я его.

– К чему ты там примериваешься? – с ещё большей тревогой спросил вышронец.

– К твоему понижению по социальной лестнице! – не стал скрывать я, внимательно рассматривая огузок, выбивающийся из-под доспеха.

Надо сказать, что командирский огузок был явно длиннее, чем огузки всех других вышронцев, с которыми мы сегодня столкнулись.

– Будешь ли ты ещё предводителем сотни воинов, если я тебе хвост обрежу на три пальца? – спросил я, показав теми самыми тремя пальцами, насколько именно собираюсь укоротить рудимент.

– Н-н-не смей!.. Подлейший из подлых!.. Не трожь!.. Ибо проклят ты будешь в веках! – оповестил меня командир-ящер.

– Да какие века, зелёный? – удивился я. – Кто бы нам тут века дал… Борборыч, дай ножик, а? Будь другом!..

– Н-не-эт! – взвизгнул вышронец, извернувшись всем телом, и снова перевернулся на спину. – Хвост – это святое! Голову руби, а хвост не трожь!

– Это для тебя святое! – развёл я руками. – А мы, бесхвостые, не оценим! Давай, назад переворачивайся!

– Что ты хочешь от меня, грязное, мелкое, противное…

– Э-э-э-э-э! – я погрозил вышронцу ножом.

– Красивое, высокое и очень мудрое существо? – судорожно сглотнув, закончил тот.

– Для начала хочу тишины! – сказал я.

– Хорошо! – покладисто кивнул гордый вождь ста воинов. – Тишины – так тишины… Чего сразу угрожать-то?

Мы с Борборычем оставили его под присмотром Панка, который развлекался тем, что принялся задвигать пленнику идеологию феминизма, попутно выяснив, что самочки у вышронцев есть – и они не сезонные, а вполне себе постоянные. Вышронец булькал, возмущённо пучил глаза, шёпотом возмущался и грозился стереть весь наш вид с лица земли, чтобы больше никто такую ересь не нёс. А то, мол, видит Первояйцо, так можно и в Первояйцо верить перестать!..

Местные жители были освобождены, да и пожар в самом лагере мы потушили. Но вот растерянность на лицах людей никуда не делась.

– Филя! Филя! – позвал меня Паровоз. – Не оставляйте нас здесь!

– Ну ты нормальный, а? – удивился я. – Что же, теперь сидеть и охранять тебя, что ли?

– А можно мы к вам? – спросил поселенец из лагеря. – Мы сами как-нибудь попробуем до Мыса дойти! В Обители, я слышал, бои – там эти ящерицы высадились. Эльдорадо, говорят, вообще уже взяли…

– Да не взяли его, а в осаду взяли! – поправил другой.

– Как взяли, так и взяли! – возразил третий. – И всех там съели!

– Тьфу, да не едят они наших! – возмутился первый, но с лица сразу сбледнул.

Пришлось угомонить спорщиков. А потом дать им разрешение уходить на юг. Вместе с разрешением было предоставлено и письмо, которое требовалось доставить командирам в Железной долине. Собственно, письмо предписывало всех беженцев отправить напрямую в Мыс, нагрузив рудой и едой, а лагерь – экстренно перенести в ущелье. И вообще в самой долине теперь вести только добычу железа.

Как рассказали обителевцы, эта группа вышронцев была первой, добравшейся до их лагеря. Однако почти треть местных жителей оказались беженцами, спасавшимися с севера от страшного врага. Обитель, как они говорили, ещё держалась. Хотя всё это было исключительно слухами, собранными ими по пути. Пока основные силы пытались отбиться от вышронцев по всем поселениям на берегу, те совершенно безнаказанно в составе небольших отрядов шныряли по округе, вылавливая людей…

Впрочем, спрашивал я больше для проформы. Для настоящих ответов у меня был пленник, целый вождь ста воинов, гордый носитель огузка чуть длиннее, чем средний огузок по всей популяции вышронцев…

– Ну что, о блеск твоей чешуи! – обратился я к пленнику, поигрывая ножом, когда начался допрос. – Рассказывай всё как есть!

Кто-нибудь, отучите меня играть словами с представителями других видов, пожалуйста!..

– Во тьме родилось Первояйцо! – заученно завыл вышронец. – Крепла его скорлупа, и рос внутри мир людей! Тьма вселенной билась о белоснежные стены…

– Нет, вот это пока не надо! – попросил я. – Давай с того момента, когда вас дёрнуло отправиться на наш остров.

– …Первояйцо, в милости своей!.. – снова завыл пленник.

– Причём тут Первояйцо?! – в сердцах взревел я.

– Призвало оно достойных мужей взять в руки оружие, ладить корабли и плыть на юг, где на острове под странным названием Три-Восемнадцать-Пять родилась ересь невероятная, места которой на земле нет и быть не может! – скороговоркой сообщил пленник. – А если…

– Да-да!.. – кивнул я. – Карами страшными грозила, землю в пучинах вод потопить грозилась…

– Да! Именно так! – серьёзно кивнул ящер. – Знаете, где ересь развелась?

– Да вы сами – ересь та ещё! – вздохнул Борборыч и посмотрел на меня. – Эти здесь, похоже, всерьёз и надолго… Фанатики…

– Дерьмово! – резюмировал я, понимая, что Борборыч прав. – Слышишь, вождь ста воинов, сколько вас сюда приплыло?

– Войско наше велико и могуче…

– Так, родной мой… Мне сейчас не важны никакие качества вашего войска, – оборвал я словоизлияние пленника. – Меня интересует только цифра!

– Шесть с половиной тысяч, – покорно сдал «своих» ящер. – Две трети ещё в пути…

А далее, прерывая все попытки скатиться в цветастые эпитеты, нам удалось без особых проблем выяснить, что вышронцы сумели осадить Эльдорадо и Обитель, а ещё подбирались к Острову. Да и вообще чувствовали себя на севере отлично, не встретив нормального сопротивления. Откуда бы, если там все в коже и меди ходят, а ящеры быстро производство стали на своём острове наладили?..

И ведь это пока была только треть их сил – остальные ещё находились в пути. Ещё треть должна была прибыть через десять дней, а вот следующий завоз ожидался через месяц. Кораблей у гадёнышей не хватало критически… Не успели построить большой флот.

– Надо идти на север выручать наших, – заметил Борборыч после допроса.

– Это когда они нашими стали? – удивился Быга, поддержанный частью ударников.

– Когда на нашем острове появились «ненаши»!.. – погасил я в зародыше назревающее возмущение. – …А у меня, да и у многих других, начался острый приступ ксенофобии. Я даже островитян врагами считать теперь не могу. Глядя на вышронцев и дологниссцев, как-то сразу чувствуешь культурную близость и родство со всеми людьми…

– Верно… Это теперь наша общая беда, – кивнул Борборыч. – И сначала надо разобраться с пришлыми, а вот потом между собой вопросы решать.

– Почему-то мне кажется, что островитян это не остановит… – едко заметил Тубик.

– Кого не остановит, обнулю на хрен! – пообещал я, нахмурившись. – И это не угроза – это вот прямо обещание. Собираемся, пойдём на север. Попробуем вытащить, кого можем…

Через час мы оставили за спиной покинутый лагерь и двинулись дальше, навстречу новым проблемам, которые ждали нас впереди… Ждали-ждали! Я был уверен, что ждут и даже, возможно, идут к нам навстречу. Пленника мы с собой не потащили – так и оставили связанным и ругающимся лежать в одной из опустевших лагерных построек…