Читать книгу Карточный домик. Жнец - Leo Vollmond - Страница 2

В створ окна многоквартирного кирпичного дома просматривалась жилая часть Mill Street, уходившая вглубь старого города квартал за кварталом. Ранним зимним утром освещенная фонарями улица еще оставалась засыпана последствиями ночной метели. Сгребая снег в кучи и скобля проезжую часть, техника расчищала дорогу перед самым началом интенсивного трафика и городила растущие вдоль линии тротуара сугробы. Фонари от перекрестка к перекрестку тухли. Густой темно-синий сумрак медленно таял и растекался по переулкам, прячась до отведенного ему срока. Ждать оставалось недолго. Ночи зимой куда длиннее коротких пасмурных дней. В мерцавших фиолетовых сумерках преддверия наступавшего дня мелкие лавки открывали двери, расчищенная улица ждала новых шагов. Новый день начинался и ждал начинаний от остальных.

Чашка кофе в ее руках давно остыла, а она продолжала стоять у окна, не сделав из нее ни единого глотка. В квартире стояла гнетущая тишина. В приоткрытый створ легким сквозняком приносило звуки улицы вместе с раздуваемым пеплом тлевшей на подоконнике сигареты. Телефон молчал, телевизор шел без звука, кофе так и остался нетронутым. Декорации неснятого фильма. Вырезанная сцена после титров. Имитации жизни вместо полного погружения в утреннюю рутину.

Всю прошедшую ночь она опять не сомкнула глаз. Изучала трещины на потолке спальни, смотрела на капающую из крана воду в ванной, слушала у окна кухни крики соседей и лай собак из приюта в конце квартала. Пыталась рассмотреть сквозь облака Луну, но та утонула в хмуром небе угольком едва тлевшей в горстке пепла сигареты. Так и закончились часы, отведенные для сна. Настало время собираться на работу. Все быстро и бесшумно: утренний туалет, чашка теперь уже остывшего кофе, сигарета, догоравшая в пепельнице. Она хотела выйти пораньше, но под утро улицу занесло и пришлось прождать, когда проедет техника. Машины давно скрылись из виду, уехав дальше по улице, а она все оттягивала момент выхода за дверь. В последние дни для нее как выход на сцену, где декорации не будут стоять в стороне. Волей-неволей ей придется сыграть собственную жизнь, одновременно не проживая ее. Задача, непосильная для многих, для нее ставшая обыденной.

Погрязнуть в мыслях, она не заметила включившегося в спальне света и тихих шагов за спиной. Сильные руки крепко обняли ее со спины и собственнически сгребли в охапку, прижимая к широкой груди.

– Ми, – по обыкновению зарывшись носом в волосы, он нашел губами маленькое ушко, нежно мурлыча, – ты чего так рано?

Чашка приземлилась на сложенную пополам газету, расплескав кофе на фотографию красовавшегося на первой полосе статного мужчины. Всхлип вырвался сам собой, сдавленно, несдержанно, почти что навзрыд.

– Перестань, если продолжишь, то утопишь нас, – Лиам погладил ее по волосам, успокаивая. – Милая, все кончено, перестань во всем винить себя. – Он нежно поцеловал ее в затылок. – Погода была ужасная, ты устала на работе. Любой мог потерять управление и оказаться на твоем месте, – муж успокаивал ее едва сдерживаемые рыдания.

– Объясни это СМИ, – Миа кивнула на заляпанную кофе газету.

– Брось. Им только дай повод. Стервятники. Расстроили мою девочку, – Ли отодвинул чашку и убрал газету с глаз долой. – Ну, не раскисай. Опоздаешь на работу, – лукаво улыбнулся он, бережно целуя в нос.

– Хм, а я должна на нее ходить? – Эванс отвела в сторону руку с красовавшемся на пальце кольцом стоимостью, превышающую стоимость её жилища, как минимум, втрое. – Вы хотите, чтобы ваша жена работала, мистер Ларссон, а не посвятила себя семье? – невинным голосом спросила она, чем огорошила Лиама.

Не сразу распознав крывшуюся в ее словах иронию, Ли запоздало ответил:

– Думаю, да, миссис Ларссон!

Смех, чистый, теплый, наполняющий радостью. Его смех. Она хотела бы остаться с ним в их маленькой квартире. В их доме. Навсегда. Но реальность позвала обратно. Звонил телефон Лиама.

– Кое-кто решил испортить нам медовый месяц, – Лиам взял трубку. Несколько спокойных односложных ответов и он сам приготовился к сборам. – Дай мне двадцать минут, и поедем вместе, мне не терпится похвастаться женой! – Ли попытался замаскировать злобу и обиду от произошедшего разговора, но Эванс этим не обмануть.

– Я, как ты знаешь, всегда за, когда речь идет об издевательствах над фамильной честью вашего благородного рода, но сегодня, друг мой, останься-ка ты дома, – Миа сама не заметила, как снова вернула его в статус друга. – Иначе, клянусь, я упеку тебя в санаторий, где все в блевотно-нежных тонах, облачках и радуге, – на последнем слове она запнулась, а Лиам недоверчиво сощурился. – Так что давай, ложись в кроватку и баиньки, – она сделала вид, будто не заметила этой неловкой паузы, и повела его за руку в спальню.

По виду самочувствие Ларссона действительно оставалось не на высоте, что ожидаемо, когда игнорируешь постельный режим, прописанный после пулевого ранения. Видимо, сил спорить с женой у него не осталось, и Ли, обиженно поджав бледные губы, все же лег назад на взбитую женой подушку.

– Я уже взрослый, – напоминал он. – И могу заняться делами, – и возмущался, хотя самого клонило в сон.

– Вот тебе дела на день. Оплати счета за месяц, пока жена вкалывает на благо твоего семейства, – стопка неотсортированной почты приземлилась рядом с ним на тумбу.

– Делов-то на пять минут, – глаза Ларссона уже слипались, едва голова коснулась подушки.

– Вот и чудненько, – Миа накрыла его одеялом. – И без моего ведома за порог ни шагу! Здесь тебе не Восьмая Авеню! – поцеловав его в лоб, Эванс продолжила очень быстро собираться на работу.

– Еду-то хоть можно заказать? – пробубнил Лиам.

– Сдурел? Хочешь помереть от отравления? Ешь, что в холодильнике, – наказала она. – Буду поздно, – из-за сквозняка дверь за ней хлопнула так, что штукатурка осыпалась со стены возле кухни.

На часах еще не было восьми, а приложение в телефоне уже показало, что трафик умер где-то в районе кольцевой магистрали. Не беда. Эванс знала отличный способ перемещения по городу. Никто бы в здравом уме не поверил, что кто-то из Ларссонов спустился в подземку, но и среди них нашелся полуволк в змеиной шкуре. Выбрав укромный уголок в вагоне метро, Эванс никак не могла придумать, чем бы скоротать время в пути. Обычное пролистывание новостной ленты теперь для нее табу, иначе ее неустойчивой психике точно конец. И, чтобы не получить еще и порцию мнений от обсуждающих пикантные подробности жителей верхушки общества, Эванс пришлось включить музыку в наушниках погромче. Она едва не проехала нужную станцию и выбежала в мгновение до закрывшихся дверей, вливаясь в поток, несущий ее к выходу.

По дороге до офиса соблазнившись стаканом кофе на вынос, через несколько минут она уже стояла на перекрестке возле здания штаб-картиры Larsson Industries и не верила глазам. Журналисты взяли здание в плотное кольцо. Они группками бегали от одного входа к другому и приставали к каждой мало-мальски симпатичной девушке, стремившейся прорваться через окружение. Назойливость журналистов, конечно, неудивительна, но сегодня творилось что-то из ряда вон. Зря она еще ругала себя по дороге, что не выбрала другой способ добраться до работы и не поехала на машине Лиама. Вот было бы зрелище.

Мелкими перебежками пробравшись в тыл окружившего цель врага, Миа прибилась к небольшой группе молоденьких репортеров, сканирующих взглядом проходивших мимо девушек на предмет дорогих аксессуаров и часов. Незаметно для всех она перевернула кольцо камнем на внутреннюю сторону ладони перед тем, как пристать к репортерам с расспросами.

– Хей, народ, а чо, собсвена, за траблы? – с деланным любопытством спросила она, будто не знала правды.

– Ай…. – расстроился молодой человек, упустивший из-за нее быстро ускорившую шаг девушку с часами из линейки Prada.

– Бабец одну ловим, – бросил стоявший за обозревателем оператор.

От их слов Миа расплылась в теплой улыбке. Не от содержания слов, конечно, а от родного ей акцента жителей северных кварталов. Парни, едва услышав ее говор, сразу же приняли Эванс за свою и не стали тратить время на ее осмотр, чтобы не пропустить очередную потенциальную миссис Ларссон.

– Одну? Да их на точке хоть жопой жуй, – Миа развела руками и снова мелкими перебежками вместе с репортерами подбиралась к входу в здание офиса.

– Не шаришь, подруга, – теперь, судя по говору, с ней заговорила девушка из «Новой Голландии» – мидлтауна на северо-востоке. Название тот получил не из-за преобладающего населения из страны старого света, а по причине, что некогда был котлованом с болотами, осушенными только в начале XX века.

– Нам нужна одна на миллион, – ответил «северный» обозреватель – молодой человек, к которому Эванс обратилась первой. – Мы ищем так называемую младшую миссис Ларссон.

– Каво? – недоверчиво протянула она, намеренно не скрывая акцент.

– Говорят, мальчишка-шалунишка Лиам Ларссон ни хера не король вечеринок, а уже много лет, как примерный семьянин, – сообщил ей репортер, высматривая следующую жертву поверх головы низкорослой Эванс.

– Так он же не по бабам, вроде, не? – чтобы не вызвать подозрение, Миа не стеснялась в выражениях.

– В том и хрен-то! Если уж кто-то его и окрутил, то она точно должна быть что-то с чем-то! – то ли восхитился, то ли ужаснулся оператор.

– Хм, мда, точнее и не скажешь, – цинично отметила Эванс, на бегу прихлебывая мерзкий на вкус кофе, и еще на несколько ярдов приблизилась к дверям.

– Ты случаем не в курсе, кто она? – поинтересовалась «новоголладская» дикторша.

– Да она вообще не в курсе, – ответил за Эванс «северянин». – Ладно, – устав от беготни, группка остановилась совсем близко к дверям входа. – План такой: ждем, пока появится Ларссон младший, вклиниваемся между ним и женой, – на этом месте многие засмеялись и гаденько усмехались, – и задерживаем их по максимуму! – раздал указания молодой человек. – И смотрите в оба, он может появиться в любой момент!

– Ой, это вряд ли, – тихо сказала ему в спину Эванс. – Он сегодня дома остался. Приболел, – и исчезла в толпе заходивших людей так же незаметно, как и появилась рядом с репортерами.

– Что? Кто? – спохватились репортеры.

– Кто-нибудь видел ее? Кто видел, как она выглядит? – метались и вертелись во все стороны несчастные.

– Жена Лиама Ларссона – призрак, не иначе, – загоготали молодые люди. – Смотри! Адам, бежим! – репортеры сорвались с места, быстро сменив цель для допроса.

– Мистер Ларссон, вас выпустили под залог? Ваш брат в тюрьме? Правда, что ваш отец лишил его семейных денег и вычеркнул из завещания? Кто организовал на вас покушение? Подозреваемых уж вычислили? – наперебой посыпались вопросы, когда Эванс, теперь уже Ларссон, прошла контрольно-пропускной пункт по пропуску с девичьей фамилией.

Стоит ли говорить, что все попытки расспросить Адама остались безуспешны, как и поиски репортерами миссис Ларссон. Эванс вздохнула с облегчением, когда вышла из лифта на нужном этаже, где, как и всегда, было немноголюдно. Точнее, там вообще никого не было. На всем этаже стояла непроницаемая тишина. Из подъехавшего лифта за ее спиной высыпало несколько людей, и Миа направилась к ним с расспросами.

– Мистер Броуди, где все? Что происходит? – зам начальника выглядел уставшим и немного встревоженным.

– В отделе кадров, получают разнарядки на перевод, – вздохнув, сообщил он и показал листок со своей, где отметался перевод на должность начальника Инженерного Управления.

– Почему мне не сказали? – удивилась она.

– А потому, что мы здесь больше не работаем, – сзади нее появился долговязый сутулый брюнет с коробкой в руках, подпиравшей очки в толстой оправе. – Управление расформировали вчера, пока вы с Адамом были в участке по поводу покушения на него, всех перевели в другие отделы, – сообщил он. – Всех, кроме нас. Нас троих отправил в ….

– Троих? – вопреки всеобщим убеждениям, царившим в семье ее мужа, Миа умела считать даже больше, чем до десяти. Рядом только она и Крис, если он, конечно, не одушевлял коробку, что нес в руках.

– Тебя, меня, – Крис тоже блеснул математическими способностями, – и нашего с тобой горячо любимого, – сплюнул Оулли, – исполнительного директора, – едва не плача, закончил он.

– Но, расформирование – закрытый проект. От него отказались еще при Томпсоне, – шокировано заявила она и брезгливо скривилась при упоминании бывшей пассии мужа.

– Видимо, многое, от чего отказались при Томпсоне, теперь снова актуально, – уколол ее Крис. – Теперь мы и есть Управлению по сопровождению научных проектов, миссис Ларссон, – Оулли бросил коробку под ноги и забрал у нее еще целый и почти нетронуты стакан кофе.

– Но все документы здесь, все хранится в этом офисе! – Эванс не могла представить, как возможно наладить работу при всего трех сотрудниках в штате.

– Вам велено до завтра освободить помещение. Завтра утром грузчики увезут кладь на нижние этажи. Время сообщат позже, – вернувшийся к ним Броуди вручил Эванс упаковочный аппарат с катушкой скотча. – Не грусти, ягодка, может оно и к лучшему, – подмигнул он ей. – Мне было приятно с вами работать, ребят, – бывший зам по очереди обнял их и, подхватив коробку, которую нес Крис, направился к лифту, куда стекались и остальные сотрудники, не забывавшие по пути одарить Эванс, простите, Ларссон жгучими и злобными взглядами, а некоторые и шепотом, в котором «сука» легко читалось по губам.

– Скажи мне, я ошибаюсь, или от нас попросту избавились? – на всякий случай уточнил Оулли, положив руку ей на плечо.

– Работа есть работа, Крис. Неважно, где мы будем ее делать. Давай, нам нужно сгрузить все эти папки до вывоза. Потерям хоть что-то – бед не оберемся, – даже сейчас Эванс закрывала глаза на чинимые семьей Лиама препятствия. Высокомерные снобы были готовы на все, лишь бы избавиться от нее. Причем во всех смыслах.

– Значит, да.

– Что?

– Значит, от нас избавились. Мы ему больше не нужны. – Крис умный человек, не надо разжевывать, объяснять. Ей всегда это в нем нравилось. – Хорошо, что хоть не как от Томпсона – в горячках ляпнул Оулли и прикусил язык, – или…. – опасливо покосился он на нее.

– Крис, – устало позвала его Миа. – Я с удовольствием поддержу это беседу, но давай не сегодня.

За запечатыванием коробок ее застал звонок от Лиама. Бедолага пытался заказать еду и оплатить счета картой, оказавшейся заблокированной. Эванс только вздохнула. Логичное продолжение начала сегодняшнего дня. Она, конечно же, сообщила ему номер ее банковского счета, оформленного на добрачное имя, но от блокировки счетов Лиама подозрения только укрепились. В совпадения она не верила. Больше нет. Только не после второй слетевшей в кювет машины жены братьев Ларссонов неугодной их родителям.

– Счета Лиама заблокированы. – Между делом сообщила она Крису.

– Рано бить тревогу. Вдруг, эта работа полиции или какая-то ошибка? – предположил Оулли. – Лиам вне подозрения насчет покушения на вас с Адамом? Всякое может быть, – пожал он плечами, не отрываясь от упаковки папок с документами.

– Не было никакого покушения, Крис. Я везла пьяного деверя домой и не справилась с управлением. – Чистая правда, и Крис понял, что в ее словах не стоило искать подводных камней. Об отвратительной манере езды мисс Эванс знал весь офис. – Авария произошла в моей машине. Адам оказался в ней случайно. За рулем была я, а не кто-то другой. Вся ответственность лежит на мне! – поставила она точку в разговоре.

– Ты сейчас точно про аварию говоришь? – Крис окинул взглядом пустой этаж, – а то просто…

– Нет, Крис, ничего не просто. Это расплата. Семья Лиама не просто лишила нас работы. Она лишила Лиама семейных денег. Наш брак им поперек горла! – гневно высказалась она, пнув стоявшую у ног коробку.

– Хей, а ну полегче, что с тобой такое? – удивился Оулли, не ожидая такой эмоциональной реакции от вечно державшей себя в руках подруги.

– Нервы. – Ответила она коротко, не найдя более логичного объяснения.

Крис только пожал плечами и поправил сползшие к носу очки, оттаскивая заполненные коробки к стене.

– Ты не злись, но неужели, тебя это удивляет? – деликатно спросил он.

– Что удивляет? – нахмурилась Эванс.

– Удивляет, что Ларссоны против того, что их сын женился на девушке из… – Оулли замолчал, подбирая менее оскорбительный для Эванс эпитет, если такой вообще существовал, – ну ты поняла, – сдался Крис.

– Нет, Крис, не поняла, договаривай, – Миа встала в позу. – Давай, скажи это вслух, это не трудно: чернь, белое быдло, гетто, клоака, падаль из изжопной дыры под название старый город, – это лишь малая часть, пришедшая ей на ум.

– Учитывая твою ученую степень, быдлом тебя уже не назовешь… – уходил от прямого ответа Крис.

– Но… – напрашивалось само собой.

– Плебейка, – выдал Оулли без тени стыда и стеснения, – наверное, этот термин лучше всего тебе подходит.

Эванс только обиженно поджала губы и выдохнула, раздувая ноздри. Браво, Крис. Сама дипломатичность. Истинный патриций. На сравнение с плебейкой и обидится нельзя, учитывая, как отзывались о жителях старого города все остальные нордэмиты.

– Это ничего не меняет, наш брак – решенное дело, Грегори и Софии пора с этим смириться, – немного успокоившись, Миа не стала и дальше срываться на ни в чем неповинном коллеге, ставшим жертвой репрессий против блудного сына Ларссонов и его супруги, – и не только им.

Усевшись прямо поверх коробок, ничуть не промявшихся под ее весом, Эванс закинула ногу на ногу и вставила новую кассету скотча в аппарат.

– Они и смирились, Ми. – Крис вытащил из трясущихся рук Эванс скотч и сел на коробку напротив нее. – Послушай, – Оулли взял ее озябшие руки в свои, согревая и успокаивающе поглаживая. – Я совсем немного старше тебя, к тому же жил и родился в семье очень похожей на Ларссонов. Не таких, конечно…

– Скотов, – докинула она свои пять центов к поучительной речи Криса.

– Миа, – протянул он и осудил суровым взглядом сквозь толстые линзы очков. – Когда я развелся во второй раз, мне было столько же, сколько вам с Лиамом сейчас. Моя очень авторитарная мать не вчера родилась и быстро догадалась о причине развода. Как мне кажется, она и в первый раз знала, да, что уж, я не особо скрывал. Так вот. Она сказала мне, что ей плевать, в какой койке и кто ночевал, но брак – статус человека в обществе. И я могу, дословно: ебать хоть ковер, но женат должен быть на подходящей моему статусу женщине, – Эванс попыталась выдернуть руки, но Крис их удержал, обнимая своими ее маленькие ладошки.

– А что сказал твой отец? – насупившись, спросила она с ехидством.

– Я родился в договорном браке и, должно быть, поэтому стал поздним ребенком. Мой отец был тогда уже не с нами, – вздохнул Крис. – И да, по слухам он то и делал, что ебал тот самый «ковер», – он нарисовал пальцами в воздухе кавычки, – но с матерью так и не развелся. Мать мне его, в пример, конечно, не ставила, но слухами Ист-Сайд полнится.

– Так Лиам сам отказался разводиться! Я просила, уж поверь. Подписала все документы, а он их в сейф! Шесть лет прошло, пока не вскрылось. Не пришли бы копы, так бы и ходила я в девках на выданье, – нервно хихикнула она.

Крис цокнул языком и смиренно выдохнул, качая головой и сдувая косую челку, норовившую залезть в глаза.

– Так и ты ковер не той выделки, ягодка. Не тот ты гобелен. Не повесить тебя на стену гостиной особняка в фамильном поместье. Сшит же не по их стандартам, не из тех ниток, – дипломатично и обходительно втолковывал Оулли.

– Не гобелен, а подстилка? Ты об этом? – от таких сравнений миссис Ларссон едва не захлюпала носом и выдернула руки, скрестив их на груди, проворачивая большим пальцем кольцо вокруг безымянного.

– Кстати, об этом, – умело перевел тему Крис. – Что у вас с сексом? – на этом его дипломатия закончилась, и вопросы перешли в иную – горизонтальную плоскость.

– Кристофер! – прикрикнула Миа, подскочив с коробок и притопнув ногой от возмущения.

– Что, Кристофер? – Оулли умело изобразил интонацию возмущения Эванс. – Кристофер би и дважды разведен, так что выкладывай, давай. Я взрослый дяденька – все вынесу. Как вы там молодёжь, куражитесь?

Эванс помялась, не зная, как продолжить непривычный для нее разговор. Оулли, конечно, надежный друг и будет молчать, что могила, но он же мужчина и вряд ли ее поймет.

– Ну… это… – таких тем Миа еще ни с кем не обсуждала. Пара дельных советов пришлись бы ей в дело, и хорошо, что Крис сам проявил инициативу. Иных кандидатур для выяснения элементарных, но насущных вопросов у Эванс не нашлось. – Нормально… вроде… – по-галльски пожала она плечами из-за банальной неспособности описать проблему. – Типа, как у всех, там.… Все дела… – и мямлила, как школьница на первом приеме у гинеколога.

– Нормально, говоришь… – Крис вздохнул и понимающе закивал.

– Нормально, – ощетинилась Миа.

– И все дела? – Крис поглубже надвинул очки, из-за которых его глаза казались больше, и смотрел на нее цепким изучающим взглядом.

– И все дела, – передразнила его Эванс.

– Что ж. Хорошо, что нормально, – Оулли не стал развивать тему, раз Миа сама этого не хотела, и посмотрел в сторону, что-то обдумывая. – Просто твой утренний кофе – редкое дерьмо.

Всего на мгновение, пока искала глазами стакан, Эванс потеряла контроль, не удержав эмоции в узде. Никто бы и не заметил, но Крис – умный человек. Это всегда ей в нем нравилось, будь он проклят. Значит догадался. И раз догадался Оулли, то могут быть и другие – менее лояльные к ее персоне. Таких, Эванс была уверена, пруд пруди.

– Я просто… – обычно объяснение приходило само собой. Ей даже не приходилось его долго искать. Искусный манипулятор чувствовал что нужно сказать и в какой момент. Лгать не было нужды. Объяснение всегда виднелось в глазах собеседника. В глазах Криса застыло понимание и сочувствие, и скрывать от Оулли что-то не было смысла.

– Мы с тобой последние два года по восемь, а то и по десять часов жопа к жопе, Ми. Это не значит, что все очевидно, но и не значит, что остальные люди вокруг – идиоты.

– После операции ему нельзя давать большую дозу седативных, тем более в сочетании с алкоголем. Есть риск осложнений на сердце, – после недолгого молчания, Эванс все же сдалась.

– Ясно. Не напоить, ни вырубить. Сколько у тебя форы? – Крис спрашивал чересчур спокойно, словно давно уже все понял и решил, что с этим делать.

Эванс отвела глаза, а затем спрятала их за ладонью, потирая лоб.

– Пара недель, наверное. И это в лучшем случае, – подсчеты приблизительны, и это, опять же, никак ей не на руку.

– Я могу помочь? – вызвался он в искреннем порыве, но Эванс только отрицательно покачала головой.

Для нее сочувствие Криса и его незримая поддержка уже помогли получше любых – самых витиеватых и мудреных советов наладить семейную жизнь после долгого расставания и отсутствия былой страсти.

– Денег дашь взаймы? – усмехнулась она.

– Сколько попросишь, ягодка, – отрапортовал Оулли. – Не жалеешь о выборе кандидатуры в мужья?

– А он у меня был? А? Доктор Оулли? Где же ваши приглашения и зазывания на совместные долгие зимние вечера? – подколола она коллегу.

– Опоздал! Свято место пусто не бывает, – засмеялся Крис и посмотрел на неприлично дорогое кольцо, украшавшее руку рядового офисного клерка. – Нравится? Он меня за ним гонял. Представляешь? – не без гордости за оказанную честь признался Оулли.

– Чек остался? – Эванс моментально переменилась в лице, превратившись из смущавшейся девушки в хищницу, вышедшую на охоту.

– Сейчас ты будешь смеяться, но да, конечно, – порывшись в бумажнике, Оулли вынул чек о покупке, и от количества нулей в сумме ему опять стало дурно, – вот.

– Ты сноб из верхнего Ист-Сайда, чему тут удивляться? – Миа выхватила чек, подпрыгнув от радости.

– Да, верно, – низко рассмеялся Крис. – Все же решила отказаться от затеи с замужеством? Я помогу уехать, если нужно. Новые документы займут пару дней. Возьмешь деньги и поездом в Канаду…

– Едем на Восьмую Авеню, где ты покупал кольцо. Обменяем цацки на нал!

– На что обменяем, прости? – Оулли заикал от растерянности. – Вот прям так сразу и в …

– На на-лич-ку, Крис. Кеш, зелень, бабло, капусту, – привела она в чувства друга, словившего слуховую галлюцинацию и вьетнамский синдром из-за нее. – Вшивые про баню, да, доктор Оулли?

– Ох, нет, мне просто показалось… Ты вообще в курсе, сколько оно стоит?

– В курсе, вот чек, – поохала она им перед носом Оулли.

– Нет, я не про это. Ты в курсе, сколько оно стоит? – Крис пытался спросить о другом, но вопрос вышел прежним. – Черт. Я имел в виду, ты представляешь, сколько это налички? Ее объем? Он даже в твою сумку не влезет!

– Крис, все влезет, я фасовала шмаль в старшей школе, я отлично ориентируюсь в объемах. – Смело оспорила Миа. – Что? – заметила она ошарашенный взгляд друга. – А как, по-твоему, я заработала на колледж?

– Я надеялся, ты скажешь, что проституцией и не перевернешь мой мир, но… – Оулли развел руками.

– Но тогда я бы тоже отлично ориентировалась в объемах и опять же – влезет, Крис. Все влезет, – тряхнула она неприметной заношенной сумочкой.

– Ты очень странная, Эванс. Просто так, для заметки, – примирительно поднял он руки. – Пошли. Я буду скучать по этим стенам, – положив пальцы на выключатель, простился коллега с их прежним офисом.

– И я.… Наверное. – Эванс вынула из нижнего ящика стола кольцо, подаренное Лиамом на их первую – настоящую помолвку, когда на ней был заляпанный лабораторный халат, а от Ларссона несло перегаром после очередной тусовки. Она надела кольцо вместо нового на безымянный палец, казавшийся теперь голым без украшений. Затем Миа взяла рамку с фотографией сына, вытащила фото из-под стекла и убрала в сумку, бережно свернув.

На этом все. С прежним местом работы покончено. Кучи картонных коробок, залепленных скотчем, и они с Крисом, – все, что осталось от былых начинаний. Новое не начать, не упокоив старое, когда прошлое дышит тебе в спину. Ну и черт с ним – с новым. Лучше уж обменять на нал, который, как и проспорил Крис, влез. Мотаться по старому городу с сумкой, плотно набитой купюрами, сомнительная затея, но на сегодня в графике у Эванс было еще одно незаконченное дело. Опустив факт, что дома ее ждет, скорее всего, голодный муж, она все же решила закрыть все гештальты.

Остановившись перед витриной уютного и, как и полагалось в Нью-Джерси, итальянского ресторана, она смотрела внутрь через панорамное окно, зажав в пальцах еще тлевшую сигарету. Идти внутрь не хотелось, но проклятое старое никак не хотело умирать само. Ждало, пока кто-то прихлопнет его одним махом, словно муху. Сдерет, как застарелый пластырь – рывком. Быстро, больно, но решительно и навсегда. Что не может быть вылечено – должно быть вынесено. У Мии уже есть груз ответственности за себя и за того голодного парня дома. Большего ей не вынести. Теперь пусть справляются сами: уж, как-нибудь и без нее. Она – пас, ставки слишком высоки, а блефовать – неблагородное, по ее мнению, занятие.

В зале под вечер было ожидаемо многолюдно. Дружественная атмосфера: фоном играла приятная живая музыка, вкусно пахло итальянской кухней. Легкие занавески, цветы в вазах на скатертях нежного оттенка, свечи на столах… Теплая обстановка семейного заведения. Такая ассоциация возникла бы у нее, знай она по себе, что обстановка внутри семьи бывает теплой. Та разительно отличалась от творившего внутри ее семьи, будь она хоть Эванс, хоть Ларссон, мракобесия, а точнее – бесоебия. Эта характеристика относилась сразу к обоим кланам старейших династий Нордэма. Добавить к ним Ронье и Романо и будет фулл-хаус. Пока у нее на руках только две пары, которые пора развести по домам. Эванс направилась к компании, облюбовавшей дальний столик.

– Миа, мы тут! – позвала ее миловидная темноволосая девушка, призывно замахав руками.

– Я не помешала? Простите за задержку на работе завал, – бросила она скупые извинения.

Ее появления никто, кроме виновницы торжества, не ждал, и окинутая холодными неприветливыми взглядами она послала свой – не менее презрительный в ответ.

– Я так рада, что ты пришла! – девушка бросилась ее обнимать, а затем и целовать, что, по мнению Эванс, было немного чересчур, но сегодня можно. Не каждый же день молодая девушка празднует помолвку с близкими подругами. Некоторые, например, вообще никогда. Ни сейчас, ни в прошлом, хоть и наступили на одни и те же грабли уже дважды.

– Смотри! – ей поднос сунули кольцо с безобразным розовым бриллиантом, от одного вида которого Эванс замутило. Огромный цветной камень в вычурной оправе смотрелся, по меньшей мере, безвкусно, если не сказать большего – пошло.

– Прелесть-то какая! – сарказм в ее голосе утонул в рвотных позывах. – Мира, как ты носишь его на пальце? Руку к земле не тянет? – привычная ехидность вернулась к ней, как только Эванс смогла проглотить невыносимую сладость духов подруги.

– Тебе не нравится, – расстроено протянула Мира, чересчур чувствительная и восприимчивая к внешней оценке.

– Не обессудь, родная, розовый в последнее время стал меня раздражать, – обведя присутствующих за столом, Эванс наткнулась на колючий взгляд девушки с волосами цвета пинк.

– Не слушай, ее Мира! Это все от зависти, кольцо – прелестное, – вклинилась та в разговор. Выпад, как взрыв эмоций, последовал незамедлительно, но Эванс оказалась к нему готова.

– Главное, чтобы тебе самой все нравилось, дорогая, – она поцеловала повисшую на ней Миру в висок и крепко обняла, снова задохнувшись в рвотно-цветочном аромате.

– Девочки, вы хотели попудрить носики? – позвала Мира собравшихся подруг, и те мигом вышли из-за стола. Все, кроме молодой женщины с вызывающим цветом волос. – Я догоню! – крикнула им в след виновница торжества. – Так. Я не знаю, что между вами двумя произошло и не собираюсь разбираться, но, будьте добры, уладить это сейчас и не портите мне праздник! – обидчиво отчитала она девушек.

– Как прикажете, мисс Либерсон! – Эванс встала по стойке смирно и отдала ей честь, прикладывая два пальца к виску, словно джерсовские копы. – Или уже миссис Форман? – плавно убрав руку за спину, Эванс снова послала тяжелый нечитаемый взгляд девушке с розовыми волосами.

– Я предупредила! – зашипела на них обеих Либерсон и, схватив сумочку, умчалась в уборную вслед за остальными подругами.

Эванс была ей очень благодарна, ведь с уходом Миры пропал и мерзкий цветочно-вишневый аромат, душивший сладостью. К цветам Эванс привыкла, что же до вишни… Будущий супруг Миры курил вишневые сигареты много лет, и Эванс тоже вроде бы как привыкла, но сегодня…. Вишневый аромат, вишневый, по всей видимости, торт… Слишком много вишни, аж тошнило.

– Не жди от меня объяснений. Их не будет. – Заправив едко-розовую прядь за ухо, предупредила Эванс девушка.

– Я их и не жду, Черри-бомб, – Эванс приземлилась на крайний стул, держа дистанцию с розовым недоразумением на другом конце стола – тортом, конечно же, не Черри.

– Много лет я хранила верность твоему брату, хотя он бросил нас с сыном на произвол судьбы. Теперь, когда его нет, я могу, наконец, вздохнуть свободно!

Эванс поняла, объяснений не будет, будут оправдания. Теперь на нее наступала озлобленная сноха и исходивший от нее запах черной ванили. В теплом спертом воздухе, подогретым дрожащим пламенем свечей, чересчур густой и обволакивающий. Тошнота подкатила с новой силой, но Эванс глубоко сглотнула и отпила из стакана ненавистное ею сухое красное. Слишком густое, как и окружавший ее воздух, слишком терпкое… Слишком много для нее за один вечер. Она возьмет только за себя и того парня, остальное – больше не к ней.

– Мой брат положил за нас жизнь, что было бы для него куда проще, если бы тогда – десятилетие назад, он и, правда, умер, – молчание, что слышно потрескивание фитилей и запах, от которого стало дурно, но Эванс продолжала:

– Теперь его нет, – разрешившийся факт, зависший вопросом на десять лет, – и ты вольна жить, как угодно, да и тогда….Тебя бы никто не осудил, уж поверь мне. Но прошу тебя. Не оскверняй его память, Джул, – закончила она, опять делая большой глоток Мерло с вяжущим привкусом. – Спи, с кем хочешь, но не называй моего брата эгоистом.

– Десять лет я заботилась о тебе, как о родном человеке, а ты бросаешься в меня обвинениями? – возмутилась Форман. – Откуда мне было знать, что…

– Действительно, откуда, Джулс? – оборвала ее Миа. – Выходит, не так уж и хорошо ты обо мне, как ты говоришь, заботилась, – Эванс взболтнула темно-вишневую жидкость в бокале.

Атмосфера вокруг них сгустилась до нельзя. Подрагивала. Перетекала. Протяни руку и коснешься. Она поблескивала рубиново-красными вишневыми отблесками против нависшего над ними цианового дурмана.

– Это ничего не меняет, – Черри сложила оружие в бесполезной борьбе с ветряными мельницами. – Я свободный человек, и, как ты выразилась, сплю, с кем хочу, – и скрестила руки на груди, чувствуя, что ей чего-то недоговаривают.

– Аминь, – отсалютовала Эванс бокалом и в один глоток допила Мерло, едва не выплюнув его обратно.

– Он не просто так приходит ко мне, Миа, – Форман попыталась воззвать к спавшему крепким сном чувству вины. Тщетно. Того и ядерный взрыв не добудится. – Он приходит за тем, что не может получить в другом месте, – послала она Эванс победный и горделивый взгляд.

Эванс только усмехнулась. Это она уже видела. Плавали, знаем. Каждый, кто хоть раз окунался в едко-зеленое токсичное море, начинал смотреть свысока, не чуя, в какой степени становился отравлен. Значит, так тому и быть. Джулс сама это выбрала, никто ее не подталкивал в бушующий ядовитый шторм.

– Не видите ли вы в этом иронии, мисс Форман, – едко высказалась Эванс.

– Что ты хочешь этим сказать? – и на этом месте Черри насторожилась.

– Спит он с тобой, а в аварию попадаю я, – послала она многозначительный взгляд поверх пустого стакана.

– Вам повторить? – поинтересовался подоспевший официант и потянулся за бутылкой.

– Благодарю, не стоит, – остановила его Эванс, и взгляд Черри вспыхнул.

– У тебя ничего не выйдет! Лиам не сможет… – Форман замотала головой, бубня что-то себе под нос.

– Правда? – со злорадством в голосе заговорила Миа. – Уясни одну простую истину, Черри-бомб. Наш журавль летает очень высоко, и падать оттуда больно. Рискуешь, как мой брат, спалить себе крылья и не подняться, – Эванс встала со стула, не удостоив Форман ни единым взглядом.

– Тебе никогда не будет хватать, что имеешь Миа, – со знанием заявила Черри вместо прощания. – Твоя синица в руках – глупый самообман!

Теперь второй близкий человек за один вечер пытался убедить Эванс в несостоятельности их с Лиамом брака. «Какое их дело?» – не понимала она. По ее мнению, это у Форман проблемы, а у Мии теперь груз ответственности за себя и за оголодавшую дома синицу. Ей не до этого всего, черт их раздери. Хотя… Кто там говорил, что она не такой ковер? Посмотрим…

Эванс подошла к Черри со спины, положив руки ей на плечи.

– Передай ему, что завтра Николас должен быть у нас дома, – шепнула она Форман на ухо. – Иначе я выхожу к репортерам, – и резко выпрямилась, не дождавшись ответа. – Извинись за меня перед Мирой, не хочу портить ей праздник, – бросила она через плечо, уходя подальше от тошнотворного запаха черной ванили, навязчиво лезшим в ноздри.

– Стой! – попыталась вернуть ее Черри.

Спрашивается, зачем? Пусть и дальше тонет в токсичном море. Миа же предпочитает быть единственной, кто выплыла из него целой и невредимой. Ну, или почти. Вместе с жившим с ней на общих правах сквозняком она переступила порог родного дома. Дверь опять хлопнула, стряхивая со стен остатки осыпавшейся штукатурки. Взгляд наткнулся на шкаф, некогда закрывавший дверь в детскую, а сейчас стоявший в стороне. На место его поставить некому, пока Лиам окончательно не поправится, да и больше нет необходимости прятать ненавистную дверь. Завтра ее сын приедет домой. Самой не верилось. После стольких лет…

Дверь в детскую была нараспашку, из комнаты доносилась музыка и звук работающей дрели. Встав на пороге, Эванс увидела сидевшего на полу Лиамеля. В ее отсутствие муж собирал новую кровать отцовским шуруповертом и сверялся с инструкцией. Наверное, хотел успеть до ее прихода, но отсутствие практики подвело. Эванс стояла на пороге и молчала.

– Ник уже вырос из нее, – Ларссон кивнул в сторону разобранной детской кроватки у стены. – Он в нее просто не влезет.

– Давай помогу с инструкцией, – она села рядом с ним и взяла листы у него из рук. Судя по всему, Лиаму все же требовалась помощь. – Так, возьмите деталь Д… – начала зачитывать она.

Лиам только улыбнулся и продолжил искать нужные детали, внимательно слушая ее голос.

– Как дела на работе? – с опаской спросил он.

Конечно же, Лиам уже знал об обстановке в офисе, но хотел услышать ее оценку.

– Крис достал, – выуживая нужную деталь для сборки, невзначай сообщила Миа. – Втирал мне про какой-то ковер, прикинь? – усмехнулась она.

– Херов сноб с Ист-Сайда, – поддержал ее Лиам, как заправский житель городских трущоб. – Ми, насчет денег… – и продолжил с насущным для таковых вопросом.

– Не парься, этого на первое время хватит, – подтянув за ремень валявшейся в стороне сумочки, она расстегнула замок и вытряхнула перед ним приличную горку наличных.

– Откуда? – его глаза забегали по ее одежде, видимо, благоверный решил, что дойдя до ручки, жена начала промышлять гоп-стопом.

Эванс протянула ему руку с кольцом, подаренным на прошлую помолвку, и пояснила:

– У Криса был чек.

– Херов сноб, – теперь уже с улыбкой произнес он. – Ми, ты потрясающая! – Лиам опять сгреб ее в охапку и зарылся носом в волосы.

Вот так. Для всех она странная и сука, а для него – потрясающая. Жаль все же, что не ковер. Всем бы от этого было бы проще.