Читать книгу Принцип домино. Падение - Leo Vollmond - Страница 6

Начальника кримлаба поджидали недалеко возле здания полицейского департамента Нордэм-Сити. По слухам, у него имелось достаточно смелости и совести передать комиссару послание. На оклик Салли повернулся и настороженно присмотрелся. Внешний вид подзывавшего человека откровенно отталкивал: одутловатый, подобный пьянчуге из доков в замаранной робе и засаленной бейсболке, заросший густой щетиной, с признаками злоупотребления спиртного от болезненной отечности до соответствующего амбре.

– Вы меня с кем-то перепутали, – Салли напрягся при обращении малоприятной личности.

– Нет, доктор, – он подошел ближе.

От удушающей смеси жутких запахов бензина, пота и алкоголя, исходивших от него, Салли поморщился. Газовый баллончик из кармана перекочевал в руку. Пока что человек не представлял угрозы – просто стоял, перегородив дорогу. Салли намерился его обойти, на что он вежливо посторонился, окликнув вдогонку:

– Вы ведь знаете, кто он,– с надрывом прохрипел толстяк не вопросом, а утверждением.

– Комиссар уже сказал репортёрам: полиции неизвестна личность киллера, – с обидой огрызнулся Салли через плечо и продолжил идти.

– Я не спрашиваю его имя, – в голосе толстяка слышалось отчаяние, – прошу, помогите!

– Чем? – Салли замер, сжимая и разжимая кулаки. – Чем, по-вашему, я могу вам помочь? – он развернулся и, подходя ближе, переборол себя и вонь.

Из кармана поношенной куртки толстяка показался пластиковый пакет, похожий на те, в которые упаковывали улики с мест преступления.

– Прошу вас, доктор, только вы можете их спасти, – в его глазах стояли слезы, а голос дрожал и срывался. – Иначе он убьёт их, – он зашелся в рыданиях прямо на глазах Салли. – Прошу, помогите, – и протягивал пакет, где под прозрачным пластиком скрывался окровавленный смартфон. – Хейз убьёт их, только вы сможет их спасти. О большем я не прошу, – почти рыдая, вне себя от страха и отчаяния толстяк утирал нос рукавом.

– Если вам угрожают, Вы можете пойти в полицию и написать заявление, – предложил Салли, смягчившись.

– Тогда он точно их убьёт, прошу, помогите, – пакет завис в воздухе на вытянутой руке.

Салли не торопился его принять. В решении, от которого, возможно, зависели жизни замешательство оправдано. Толстяк дождался сочувствующего взгляда. Пообещав сделать все, что в его силах, Салли схватил пакет, озираясь по сторонам, и затерялся в живом потоке деловых костюмов и кипенно белых сорочек.

– Молодец, Уильям, – тихий, сливавшийся с шумом ветра голос пригвоздил к месту. Билли зажмурился – по-детски спрятался, крепче закрыв глаза. Не сработало. Открыв их, он увидел обладателя голоса перед собой: худой и бледный. Призрак, не иначе.

– Теперь они не умрут? – Билли шмыгнул носом и сжался, поведя плечом к носу и пряча взгляд.

– Хейз ясно дал понять, что жаждет крови, – в окутавшем голосе, проникавшим под кожу ядовитым туманом, проскользнули металлические нотки.

– Он убьёт их? – сдавлено спросил толстяк, боясь вдохнуть глубже холодный воздух, пропитавшийся запахом мышьяковой пыли. Он боязливо поднял глаза на воплощение Нордэмского беса. На почти бескровном лице темными омутами выделялись обсидиановые глаза в обрамлении густых ресниц и тонких черт.

– О, теперь все зависит только от того, спасёт ли их комиссар Морган, – бес наклонил узкое лицо к толстяку, поймал его взгляд своим и улыбнулся ровными губами.

Дымчатое стекло подсветилось в ярких лучах такого редкого в Нордэме Солнца. В глазах беса застыл сгустившийся сумрак ночных улиц. Билли содрогнулся от этого взгляда.

– Колокол скоро прозвонит. Нам пора возвращаться к нашему другу. Хейз не любит ждать, – бес развернулся, уходя в переулок, где ветер гонял обрывки листов старых газет. – Ты там заснул, Уильям? – звон стали в голосе резанул тончайшим лезвием. Толстяк сорвался с места вслед за ветром, который двигался на город с Залива.

Немногие в Нордэме были готовы принять клич о помощи. Салли без сомнения относился к лимитированному меньшинству. В казавшемся хладнокровном ученом не было сомнений: он поступит по совести. За годы службы начальник кримлаба прослыл человеком, взявшим на себя тяжкое бремя, что не каждый в силах вынести. Один из немногих Салли всегда поступал правильно и не желал никому зла. Живое воплощение доблести и напоминания, что никто не вправе становиться вершителем судеб: решать, кто будет жить, а кому суждено умереть. Попытки играть чужими жизнями стояли неимоверно дорого. И если остается хоть малейшая надежда кому-то помочь…

Совершенно незнакомый человек не требовал озвучить имя киллера. Не просил дать интервью, показания или сделать публичное заявления. Напуганный и отчаявшийся пустил клич о помощи, потому что больше не знал, к кому пойти. В прошлом честолюбие вышло Салли боком, но по примерным подсчетам он отделался легким испугом и одним неплохим криминалистом. Стало быть, Пирс умный человек и сможет взвесить за и против. Поэтому выбор пал на него. Не было сомнений, послание найдет адресата. Смерть Эндрю станет ненапрасной. Так думалось одному из тех, в чьей судьбе жизнь и смерть конченого наркома – точки отсчета падения в бездну.

Мак-Кинли оказался отличным связным. Терять такого, как вести машину одной рукой: все еще оставалось под контролем, хоть и управлять становилось сложнее. Следовало лучше беспокоиться о его безопасности, чему в свое время не придавалось достаточного значения, а зря. Пристрастия Эндрю поставили под удар не только его. Один из вечеров шесть лет назад, когда Мак-Кинли не смог удержаться от очередной дозы, ознаменовал марафон череды валившихся друг на друга проблем. Итогом стала смерть самого Эндрю, но на этом связанные с ним жизни не закончились: остались разгребать дерьмо, с которым Мак-Кинли оставил один на один. Становление пути в воплощении Нордэмского беса ознаменовала именно та ночь, когда Эндрю потерял контроль.

Нордэм никогда не спал. Даже ночью. Особенно ночью. Жизнь в нем не останавливалась и текла по иным законам времени и пространства. Закрытая система с непрекращающимся круговоротом. Ночным хищником город ждал, когда на землю отступит день, и все вокруг преобразится. Едва последний луч скрывался за горизонтом, на смену серым сумеркам приходило буйство мерцающих огней, завлекающих мотыльками на свет. Маяками для уставшего путника в ночи, они звали и манили ближе. Притягивали, завлекая в лабиринт, двери которого смыкались за спинами пришедших на зов. Неоновые вывески ночных клубов ослепляли и приглашали вовнутрь. Сулили избавление от проблемы, оставленных за дверями, эйфорию, захватывающую с головой.

Шесть лет назад все обстояло с точностью, как и сейчас: каждая ночь, как последняя перед Армагеддоном: пир во время чумы. Для элитного клуба «Boro» и в настоящем обыденность: эпицентр пафоса и роскоши всего города. Много лет зарабатывая репутацию, заведение стало сосредоточением золотой молодежи мегаполиса: скопления богатых и избалованных тусовщиков без тени стыда, совести и тормозов, которые им заменяла пластиковая карта в кармане. Несмотря на немалый ценник на посещение, очередь выстраивалась до конца соседнего квартала и час от часу только росла. «Лист ожидания» смертельно завидовал оказавшимся внутри, но некоторые из «счастливчиков» приходили не по доброй воле, а по долгу службы.

От вспышек лазерных установок постепенно начинало ломить голову и стучать в висках. Любой звук превращался в оглушающий взрыв внутри черепной коробки. От ярких лучей глаза грозили вытечь из орбит. Эндрю пропустил дневную дозу. К ночи тело извещало о предстоящей ломке: пускало судороги в мышцы и спазмы по сосудам. Начало, как и следует, с головы. Желудок сжимался в предвестии излияния фонтана рвоты, но Эндрю не мог оставить пост ради спасительной дозы. Мадам Ронье послала его в качестве няньки для неугомонной дочери. Опрокинув рюмку другую, та превращалась в неадекватную девицу, способную запрыгнуть к любому смазливому танцору в машину, а потом пропасть на несколько дней. Эндрю пришлось стоять недалеко от бара и наблюдать, как размалеванная кукла в блестящем платье нарезалась шампанским до состояния.… Впрочем, она и в трезвости не особо блистала умом и воспитанием, так что… Эндрю стоял и смотрел, как дочка босса с пафосным именем Жаклин пребывала в ее обычной ипостаси тусовщицы без тормозов.

Эндрю пытался унять перемежающийся тремор в руках и не видел иного выбора, как обратиться к страховке, иначе рисковал самовольно оставить пост. «Спасибо» за такое мадам точно не сказала бы.

– Иди. Я присмотрю, – голос, отдававшим шорохом осенних листьев, словно ронял камень с мятежной душонки Эндрю. С предвкушением скорейшего облегчения Мак-Кинли буквально затрясло. Выудив из кармана небольшой пакетик, он скрылся в сторону мужской уборной.

«Бедняга», – думалось с сочувствием под проводы Эндрю взглядом. Ходячий мертвец – иных характеристик для Мак-Кинли, увы, не нашлось, глядя на скорость, с которой он скрывается в толпе. Мадам всегда отправляла с дочерью таких, как Эндрю. Не справлялся с заданием – Ронье устраивала няньке легкий передоз за провинность. У копов не возникало вопросов по поводу неожиданной смерти очередного торчка. Эндрю держался дольше всех благодаря маленькому секрету по имени Кельт.

Простофилю Эндрю с легкостью удалось обвести вокруг пальца: убедить, что звонил покойник, залегший на дно в намерении спастись от гнева Дона Романо. Мак-Кинли периодически подкидывал легкую работенку за неплохие деньги взамен страховки конченого наркомана во время срывов на работе. Неприятное замечание: работать с напарником оказалось не так уж сложно. Особенно, когда о тебе никто не знал. Когда ты человек, которого нет, и каждое твое движение похоже на неуловимое скольжение ветра.

Столкнувшись с забулдыгой, он отвернулся всего на мгновение и выпустил мерзкое блестящее платье Жаклин из виду. Когда повернулся к бару, ее и ворковавшего с ней кавалера уже не было возле стойки.

– Девушка, которая сидела здесь. Куда она делась? – спросил он у бармена.

– Джеки? Ушла с красавчиком, который поил ее весь вечер. Прости, чувак, тебе ничего не светит.

– Что? – «нянька» на подмене слушал вполуха, отыскивая Ронье в толпе. – Я ее телохранитель, – бармены всегда подсуживали опекавшим. По виду в нем сразу признали такового: черный костюм и никаких следов употребления чего-либо на смене.

– Ты ее не вернешь, когда рядом он, – подмигнул бармен и сделал ударение на последнем слове.

– Кто? – верить словам бармена, что Эндрю под дозой.

– Хм, ты, смотрю, новенький, дружище? – уже серьезно спросил бармен, но прошляпивший объект телохранитель уже несся со всех ног к дальнему концу зала, где за декором в виде черных партер скрылась дверь на лестницу для экстренной эвакуации.

При наличии нужных навыков – пройти, куда угодно, не составляло труда. Он незаметно проскользнул мимо секьюрити с наушником в ухе: вспышки лазерного шоу ослепляли не только гостей. Облаченному полностью в черное оказалось легко затеряться в полумраке. Лестница встретила тишиной, только здесь стало ясно, как сильно грохотала музыка на танцполе. В глубоком вдохе он попытался уловить запах мерзко-сладких духов Жаклин. В нос ударил запах нежной цветочной композиции, смешанный с запахом резким алкоголя и древесной коры. Сомнений не осталось. Мужской парфюм. Они здесь. Отработанным за годы движением он потянулся к ремню, но ствол остался в машине. Вопреки расхожему мнению, за безопасностью в клубах все же следили. Нож тоже пришлось оставить, иначе, проходя через скрытую рамку на входе клуба, он рисковал зазвенеть, как неопознанный товар на кассовой ленте.

«Вверх или вниз?» – пришлось прислушаться. Сквозняк прошел с нижнего уровня, коснувшись лица. Свежий воздух лестницы пропитался запахом пропавшей парочки. Полагаться на него теперь было нельзя. После грохочущей музыки слух был ни к черту, и даже прислушавшись, он не слышал их голосов, если они разговаривали, конечно, а не занимались уже чем-то другим. Вверх или вниз? С каждым вдохом прохладного воздуха хоть монетку подбрасывай.

«Вниз», – быстро пробегая пролеты, он оказался у двери черного хода, ведущей в переулок, и выругался, отправляя огнетушитель в стену. Ему, во что бы то ни стало, требовалось найти Жаклин Ронье. От этого зависела жизнь загулявшего связного и весь выстроенный план на будущее.

«Ты ее не вернешь, когда рядом он», – вспомнились слова бармена. Он. Кто в здравом уме мог сунуться к Жаклин Ронье, зная, кто ее мамаша? Разве что сверхчеловек, но и его нужно срочно найти и умертвить, чтобы не трогал чужое. Просто так он не уйдет. Только не теперь, когда Эндрю покинул пост. Парочка не могла далеко уйти. Они здесь. Их запах чувствовался, стоило приоткрыть дверь, за которой крылся свежий воздух переулка.

«Вверх!» – подгонял он себя, пробегая несколько пролетов лабиринта лестниц. Воздух врывался в легкие, грозя разорвать, но он не сбавил темп ни на секунду. «Вверх», – пульсом стучало в голове, пока женский стон не заставил остановиться. Он нашел их. Дочку мадам и его – того, кто увел ее из бара. Жить самоубийце по примерным расчетам оставались считанные секунды, и продлевать жизнь бес не собирался. За минованным последним пролетом Жаклин нашлась прижатой к стене белобрысым верзилой, уже достаточно сильно распустившим руки. Пара секунд оценить обстановку: противник не только выше ростом, но и крупнее по комплекции. В арсенале горе-телохранителя не нашлось даже пера, что не добавляло шансов на победу в кулачном бою. Пришлось полагаться только на скорость, которая всегда оставалась при нем. Быстро рассчитав ход боя, он ступил на площадку, где двое уже почти любовников оказались сильно увлечены друг другом и не замечали никого и ничего вокруг.

– Я бы на вашем месте оставил даму в покое, – наглецу брошено первое предупреждение.

Верзила оторвался от губ Жаклин и осторожно опустил ее на пол. Ее ноги, обвитые вокруг его поясницы, коснулись пола.

– Хм, мамочка не учила тебя не мешать взрослым? – белобрысый оказался не из робкого десятка и, видимо, с железными яйцами, раз дал телохранителю малышки Ронье ответ. Верзила отступил от нее, но не повернулся и не выпустил из объятий.

– Эй, не видишь, что мы заняты! – пропищала Джей, прерванная ласковым шипением.

– Шшш, тише, милая. Я все улажу, – на ее подбородок легли пальцы здоровенной пятерни, а взгляд Джей захватил его, словно в гипнозе. Все ее негодование смыло волной эйфории, отразившейся на лице. Ронье смотрела на мужчину во все глаза и кивнула.

«Он», – вспомнилось предупреждение бармена. Личность человека, в здравом уме утащившего Жаклин Ронье в темный угол и при этом не испугавшегося её охраны, представлялась с трудом. В груди поднялась волна негодования. От щенячьего взгляда Джей передернуло. У них проблемы. Уводить Жаклин предстояло силой.

– Отойди от нее. Я жду, – как верный цепной пес, «нянька» терпеливо и четко скомандовал, и не спускал с парочки взгляда, но нападать первым не стал. Ситуация виделась подозрительной: проскальзывал едва уловимый диссонанс, скребущий в голове беспокойством.

– Хм, ты еще здесь? Смотрю, ты настырный малый, – прилепившейся к Жаклин нахал все еще держал ее подбородок. Белобрысый мудак окончательно потерял всякий стыд и не собирался отступать.

– Ты хоть знаешь, кто она? – последний шанс на спасение безумца. Приближаясь к парочке, тоном строгой няньки он намеревался охладить пыл самодовольного альфача. Может, просто неместный, и не знал, чью дочь зажимал на лестнице.

– О, – слишком спокойно для предполагаемого незнания, – я отлично о ней осведомлен, – драки не избежать. Противник тоже это понимал: расправил широкие плечи и приготовился к атаке. Его тело напряглось и оцепенело. Знакомая стойка для отражения нападения.

– Тогда ты знаешь, что труп, – «нянька» устала «нянчится». Настало время переходить к решительным мерам. Будь проклят Эндрю.

– Это, что называется, как посмотреть, – верзила склонился к Жаклин и осторожно коснулся ее губ своими.

От собственнического жеста снова передернуло. Нянька, не задумываясь, сделал шаг к верзиле, намереваясь оттащить его от дочери работодателя. Быстрый выпад и рывок вперед, после которых неожиданная встреча с полом. С таким в своей практике он еще не встречался. Полагаясь на скорость, а не на силу противники зачастую даже не успевали нанести первый удар.

– Подходишь слишком близко, парень, – усмехнулся нависший верзила, чей вид заставил окаменеть от ужаса. Открывшаяся личность ставила все планы с ног на голову. – Знаешь, кто я? – белобрысый выпрямился во весь рост не менее шести с половиной футов.

– Ларссон, – выплюнуто с гневом и в понимании, что этого человека просто так не убить. Это не смазливый тусовщик, попутавший берега с дочуркой Ронье. Сорвиголовой, покусившийся на запретный плод, оказался сын старейшей семьи в городе, чья фамилия звучала синонимом Нордэма. С ним в городе появился свидетель, который видел киллера Ронье в лицо.

– Именно, – победно высказал Ларссон, занося руку для удара, проламывающего череп.