Читать книгу Дорога длиною в жизнь. Книга четвертая. К итогам - Леонид Диневич - Страница 8
Первые шаги в Израиле
Далее всё по порядку
ОглавлениеПытаясь вспомнить и проанализировать свой жизненный путь, я нахожу на нём множество собственных ошибок. Однако, мои жизненные принципы, такие как честь, долг, ответственность, я всегда стремился соблюдать.
Мой жизненный путь в какой-то степени отражает время и события чрезвычайно важного периода и пространства моего бытия, в том числе развития науки об атмосфере, которая вошла в него важнейшей страницей. И главное, с этим периодом на шкале времени и пространства связаны процессы развития одной из самых сложных тем современной науки. Такой темой стала физика атмосферы, облаков, процессов, формирующих погоду, климат и попыток найти способ управления ими.
В 1991 году в преддверии развала СССР газета «Правда» (орган ЦК КПСС) писала, что если СССР добился в мировой науке самых значимых результатов, так это в развитии космических программ, в освоении ядерной энергии и в технологии управления рядом погодных процессов.
Эта тема «управление рядом погодных процессов» с тогда еще эмбрионального состояния в 1965 году стала моей по образованию. В решении задач предотвращения градобитий, увеличения осадков, раскрытия аэродромов от переохлаждённых туманов, защите урожаев от ранних заморозков и т. д. я был одним из тех, кто находился на переднем крае настоящего фронта познания, созданного не только советскими, но и многими зарубежными учёными.
Мы собирались на международные конференции, бывали друг у друга на полигонах, пили вино, а иногда и водку, жёстко спорили, но очень творчески относились друг к другу. До развала СССР в среде советских учёных и специалистов, в системе их взаимоотношений преобладало творческое начало.
Вот этот важнейший скреп, по моим наблюдениям ушёл в то наше замечательное прошлое. Современная коммерциализация науки, особенно в странах бывшего СССР, вытеснила честный и бескомпромиссный путь к истине. Нет! Не подумайте, что всё остановилось. Наука, конечно, развивается. Честные учёные тоже есть. Но всё ныне происходит не так, как было в наше время. Почему я так думаю?
В своих воспоминаниях, как мне кажется, я даю примеры, из которых вытекает такой вывод. В среду ранее чистых в науке людей, не снимая грубых и грязных «сапог», используя турбулентные процессы в разваливающемся в СССР обществе «влез» доллар.
И это следует знать, чтобы вернуть науку к честному поиску истины. Истину, поисками которой занимается наука, нельзя купить.
Настоящие учёные приближаются к ней последовательно. Их мозг в приближении к ней работает 24 часа в сутки. Ни дату, ни месяц, ни год её открытия нельзя планировать. Следует только знать, что путей к истине может быть много, а следовательно, и соответствующих учёных, их школ тоже должно быть много.
Детство, школа, институт, армия, творческая часть жизни в СССР и затем в Израиле – вот мой путь. Дела и ошибки на этом пути. И всё это разговор с читателями под контролем души, которая порой не принимает правило селекции информации, идущей только из памяти.
Ведь не всё следует рассказывать всем. Так требует голова. Душа же эти требования чаще всего не принимает. Вот на базе таких противоречий я пытаюсь построить свой рассказ.
На этом пути мне посчастливилось быть не только ведомым, но и ведущим членом общества и руководителем большого созданного мной научно-производственного коллектива.
В СССР я прошёл статус и одного из создателей ракетной технологии активных воздействий на облачные процессы, и руководителя очень большой комплексной научной и производственной программы, и школы народных депутатов и профсоюзного движения. Безусловно у меня были и старшие товарищи, и руководители, и соисполнители. Однако, в своих книгах я рассказываю о своей жизни и о своём пути.
28 лет я вместе с коллегами создавал технологию, соответствующие технические средства и руководил созданной мной самой большой в СССР и в мире военизированной научно-производственной организацией по воздействиям на облачные процессы с целью сокращения ущерба от градобитий, увеличения осадков из облаков разных периодов года, рассеиванию туманов в аэропортах, защиты сельскохозяйственных культур от заморозков и т. д.
Более 3,5 тысяч (включая подразделение в Крыму) специалистов из различных ВУЗов СССР и непосредственно из Молдовы после соответствующего организованного мной обучения работали на 18 полигонах и около 300 ракетных пунктах в моей службе.
Кроме того, два полигона были мной созданы в Крыму. Немало специалистов из разных стран (Болгария, Венгрия, Румыния, Аргентина, Бразилия, Швейцария, Куба, Китай, США, Франция, Чехия, Словакия, Югославия) изучали мой опыт на моих полигонах.
Под словами «мой, я» безусловно следует понимать коллектив специалистов службы, а нередко и коллег, учителей из различных научных институтов Большой Страны. Конечно, главные научные связи были у нас с Центральной Аэрологической обсерваторией Госкомгидромета СССР. Моя ответственность и занятость была 28 лет умноженные на 365 дней и на 24 часа в сутки. Мой телефон, в том числе домашний, был известен каждому сотруднику и открыт для связи 24 часа в сутки. Мне звонили ночью, но только по абсолютной необходимости. Я должен отметить, что за все годы не было ни одного случая, что бы меня потревожили ночью бесцельным звонком. Ныне некоторые мои сотрудники, прочитав мои книги, согласились со всеми эпизодами, но обратили внимание на то, что я отметил своё звание генерал-лейтенант в системе Госкомгидромета СССР. Отвечаю всем. Это звание должностное. Оно определено уставами службы, введенными Постановлением Совета Министров СССР о нашей военизации. К тому же, в новой Стране я должен был как-то понятно и правдиво представиться. Да, я действительно не вводил в службе порядок обращения по званиям. Тем не менее, я настойчиво требовал военной дисциплины от каждого сотрудника. Знаки отличия по званиям были на форме одежды. Ко мне все обращались по имени отчеству. Такая форма обращений была на всех уровнях.
Однако, всегда в построении моих и всех сотрудников обращений были слова «командир, командир отряда, командир части, начальник отдела, командир ракетного пункта, боец и т. д. Эти формы обращений были записаны в уставе дисциплинарной службы. Я ныне понимаю, что ошибочно не требовал от сотрудников службы изучать уставы. А может быть, это и хорошо?! Все сотрудники ощущали себя свободными, но согласно своему воспитанию достойно исполняли все приказы и строили свои отношения на основе уважительного отношения друг к другу. Именно это определяло всю творческую атмосферу в службе.
Уехав в Израиль, я надеялся с позиции научного сотрудника одного из израильских университетов, в качестве научного руководителя этой моей Службы, создать международный полигон для проведения экспериментов управления некоторыми погодными явлениями. Таковы были условия моей договорённости с Председателем Совета Министров Молдавии Сангели.
Моему приемнику (прежде всего ученику) Буйницкому всё это было известно. Много часов у себя в кабинете я рассказывал ему об этих планах. И такие предварительные договорённости с ВМО (Всемирной метеорологической организацией) у меня были. В кармане у меня было письмо Председателя Совета Министров Молдавии Сангели в адрес министра науки Израиля с просьбой назначить меня научным руководителем моей службы от имени одного из израильских университетов.
Однако, через очень короткое время власть в Молдавии поменялась. Моя попытка реализовать эти планы столкнулась с новой позицией человека, которому я передал свою службу. На письмо в адрес уже нового премьер-министра Молдовы с предложением назначить меня научным руководителем своей службы этот «человек» написал «не целесообразно». Вот они, сверх характерные черты человеческого эгоизма, зависти и всех других подленьких качеств.
В тот момент он хотел власть. Через несколько месяцев правительство Молдовы освободило его от должности. Однако, свою «роль» он отыграл в полной мере. Это была моя роковая ошибка. Я в такой степени доверял своему ученику Владимиру Буйницкому, которому оставил Службу, что потерял чувство осторожности. Я не заметил вовремя его отрицательных качеств. Мне нужно было до отъезда, по согласованию с Правительство Молдовы, образовать в штатном расписании Службы должность научного руководителя с большими полномочиями. Правительство Молдовы было в то время на это не только согласно, но и в лице Председателя Совета Министров Молдовы ко мне обращалось с таким предложением. И только с этих позиций я должен был выстраивать дальнейшие отношения и с израильскими университетами, и с правительством Молдовы, и тем более, со Службой. Я доверился своему ученику Буйницкому. Я совершил ошибку. В то же время, вдумаемся – я уезжал из СССР. Уезжал в неизвестность. У меня не было ориентиров для будущих поступков. Эти ориентиры нужно было искать по прибытии в новую страну, в Израиль. Вот почему я был вынужден довериться своему ученику. В этом состоит моя большая ошибка. Она не даёт мне покоя до сего времени.
Проиграл не только я. Проиграла моя Служба, проиграли все достигнутые к тому времени результаты в области активных воздействий на атмосферные процессы в Молдове.
Через короткое время Буйницкий был освобождён от должности, затем к руководству приступил второй, третий и т. д. Служба «пошла по рукам непрофессиональных людей» и очень длительный период времени была «больна» и разграблена.
Её состояние ныне я не знаю. Нынешний руководитель Службы – тоже один из моих выпускников в Кишинёвском университете, но при этом с очень заоблачными амбициями.
Это те амбиции, которые не позволяют ему советоваться. Служба продолжает болеть. Больше попыток вернуть Службу под своё научное руководство я не делал. Ныне всё созданное мной кем-то присвоено.