Читать книгу Промах - Леонид Евгеньевич Волчек - Страница 6

Я до сих пор не понимаю, как мы могли быть настолько беспечными, проведя в горах целых три ночи без дежурств. Видимо сказались усталость, а так же отсутствие животных у подножия и на склоне гор, обследованных нами. Теперь, поднимаясь по склону чтобы перевалить на ту сторону кряжа, мы всматривались в каждый камень, в каждую тень. Мы чуть ли не через каждую сотню метров останавливались и, прижавшись спина к спине, осматривали склоны через увеличительные линзы автоматных прицелов. Но склон, как и в предыдущие дни, казался абсолютно пустынным.

Сидя возле небольшого горного ручья, обнаруженного нами на второй день пребывания с обратной стороны гор, мы наслаждались чистой водой. Три дня без воды дали о себе знать. Даже отсутствие еды не выбивало так из душевного равновесия, как отсутствие воды. Мясо мы давно выбросили, потому что оно начало вонять, а нового мяса пока не обнаружили. Зато обзавелись собственным источником, который были готовы защищать от посягательств любого живого существа. Но никто на обнаруженный нами ручей не посягал.

Чистые, свежие, мы выстирали наши одежды и разложили их для просушки на камнях. Сами нашли большой плоский камень неподалёку и уселись на него лицами в разные стороны, чтобы иметь круговой обзор. Я уже был готов задремать, расслабившись от солнечных лучей, льющихся сверху и горячего камня, подогревающего мой зад, как вдруг «первый» одёрнул меня:

– Смотри, – он показывал мне за спину вытянутой рукой. Голос его был спокоен. Я не спеша развернулся.

– Что ты там увидел?

– Метров шестьсот вниз в направлении моей руки.

Я вгляделся. Вниз по склону, примерно в шестистах метрах от нас, едва различимые среди камней, продвигались большой группой какие-то животные. Мы вскинули автоматы, приникнув к прицелам. Это были динозавры. С валуна, на котором мы сидели, они напоминали уже знакомых мне гарпинимумов.

– Петухи?

– Не думаю. Общее сходство имеется, но это не они.

– В любом случае это мясо. Надо за ним спуститься, чтобы пристрелить одного наверняка. Я могу с этого расстояния попробовать, но не в голову.

– Нет, надо наверняка, чтобы не бегать потом по горам за раненым животным. Но для начала давай посмотрим, может мясо надо не только нам. Ты внимательно осмотри местность вокруг стаи, а я тебя прикрою, ведь хищнику, что будет на них охотиться, мы тоже сгодимся на обед.

«Первый» прав. Я встал на одно колено, снова прильнув к прицелу. Животные сгрудились возле небольшого озерца, образованного ручьём на пологом участке склона и принялись утолять жажду. Время от времени они отрывались от водопоя, оглядывая склоны. Судя по их спокойствию, склоны угрозы не таили.

Я осматривал склон около пяти минут, но ничего, вызывающего подозрения на присутствие рядом хищника не заметил. Мы быстро натянули на себя не успевшую высохнуть полностью форму, собрали свои вещи, взвалили рюкзаки, после чего осторожно двинулись к озерцу. Как только сократим расстояние до трёхсот метров, я добуду нам мясо. Только на чём мы будем его жарить? На склоне не было ни деревца, а внизу, у подножия, расстилалась безлесная равнина, раскинувшись во все стороны, докуда хватало глаз.

Пока мы старались сблизиться со стадом, оно закончило водопой, начав неторопливое движение по склону дальше, не спускаясь в долину и не подымаясь к вершине. Мы подкорректировали своё движение, продолжив спуск по диагонали с таким расчётом, чтобы выйти им наперерез. Когда расстояние сократилось, я выбрал в стаде молодую некрупную особь и сделал выстрел. Моя жертва рухнула как подкошенная, а стадо мгновенно сбилось в плотную кучу, завертев головами в поисках опасности. Похоже, что выстрел, разлетевшийся эхом по горам, их нисколько не испугал, а только насторожил. Мы не двигались, затаившись среди камней. Вскоре животные, обнюхав своего неподвижного собрата, словно прощаясь с ним, продолжили свой маршрут.

По словам «первого», добытый нами зверь, скорее всего, был рабдодоном. Впрочем, мне было всё равно, как его называли. Он оказался немного крупнее и значительно мясистее гарпинимума. Мы набили рюкзак «первого» филейным мясом под завязку в надежде, что ещё сегодня набредём на дрова. Посовещавшись, решили идти за стадом на некотором отдалении, в надежде, что они двигаются в район, где смогут обеспечить себя растительной пищей, а значит, нас топливом. Вскоре рабдодоны обнаружили следующий за ними «хвост», но проигнорировали его. Мы не походили внешне на хищников, представляющих опасность для их стада, к тому же они превосходили нас и числом, и ростом. У нас появилось около сотни дополнительных глаз, способных высматривать опасность и около пятидесяти глоток, чтобы предупредить нас о ней. Правда, был в их присутствии небольшой недостаток: нам приходилось чаще смотреть под ноги, ведь испражняясь, рабдодоны наваливали приличные кучи.

Два дня мы шли за стадом рабдодонов, так и не решившись попробовать сырого мяса. На второй день оно начало источать душок, и мы вывалили его из рюкзака на камни. Вывалили без сожаления, ведь в двухстах метрах от нас шла целая толпа живых консервов. К концу второго дня рабдодоны вывели нас к ещё одному ручью, где остановились на ночёвку. Мы поднялись вдоль ручья выше по склону, где найдя подходящую расщелину, устроились на ночлег, накрывшись парашютами.

Утренняя прохлада разбудила нас до рассвета. Мы лежали в расщелине, прижавшись друг к другу, прислушиваясь к тишине. Наконец выглянуло солнце, мы выбрались наружу, умылись, напились и стали ждать, когда стадо тронется в путь.

Третий день с рабдодонами не принёс ничего нового. Во второй половине дня мы увидели выше по склону площадку и решили обследовать её в надежде, что там будет пещера. Снова сыграл стереотип. Благодаря кино и книжкам, мы подсознательно решили, что жилые пещеры всегда обустроены удобными площадками перед входом.

Площадка нас удивила. С неё открывался проход на небольшое горное плато, делавшее загиб за гору. Любопытство победило здравомыслие. Решив, что стадо продолжит свой путь параллельно склону, и мы сможем в любой момент его догнать, мы решили посмотреть за поворот. Мы шли без страха, ведь всё на плато было как на ладони. Справа уходила резко вверх гора, а слева расширяющейся площадки, с каждым нашим шагом увеличивал свою крутизну обрыв. По самому краю обрыва там-сям лежали огромные куски скал, но нам они не были интересны и не являлись помехой. Когда ширина площадки достигла тридцати метров, а до поворота оставалось примерно столько же, за нашими спинами раздался странный звук. Мы оглянулись.

Если предположить, что наш мир создан кем-то всевластным, всесильным, то это не обязательно волшебник по имени Бог. У Станислава Лема есть словосочетание, дающее замену понятию «бог» и оно мне нравилось значительно больше – Великие Конструкторы. Нравилось потому, что оно, при наличии более могущественных, чем человек существ, давало человеку право не молиться им, не просить о благах и заступничестве, не ждать от них поощрений и милости, а просто жить. Жить без оглядки на кого-то свыше, жить, не ожидая одобрения или наказания, не ожидая подачки, не возлагая бессмысленных надежд.

Я не верил в Бога. Не верил даже в Великих Конструкторов. Создать такое чудовище могли либо сама природа, либо психически больное сознание. Психически больное сознание способно порождать только монстров, но не Вселенную, отрегулированную до такой степени, что её можно смело назвать вечным двигателем, как и вращающиеся вокруг атомного ядра электроны. Больной мозг на такую точную работу не способен, поэтому присутствие монстров любого обличия в нашей жизни, будь то Т-Рекс, или Чикатило, являлось для меня главным доказательством отсутствия создателя.

Звук, который мы с напарником посчитали странным, был вздохом. Этот вздох был глубоким, шумным, как тысяча кузнечных мехов, страшным, парализующим тело и сознание. Создавалось впечатление, что тварь умышленно задержало дыхание, прикинувшись обломком скалы, лежащим на краю обрыва. Теперь это чудовище медленно поднималось на ноги, громоздилось над нами всё выше и выше, делая глубокие шумные вздохи, словно стараясь быстрее отдышаться. Исчадие ада было похоже на тираннозавра, но только с более короткой и высокой головой, на которой выделялись два выроста над маленькими глазами. Животное поднялось в полный рост на высоких и удивительно стройных для такого титана ногах, горой возвышаясь над нами, а мы стояли, хлопая глазами от удивления. Сколько в нём было росту? Думаю метров шесть, не меньше. Длиной зверюга была метров двадцать, а уж про вес этой громадины и загадывать не хотелось.

Первым опомнился мой напарник. Он, молча, развернулся всем телом, схватил меня за рукав и потащил за собой. Похоже, «первый», как и я потерял от удивления дар речи. А ведь было от чего.

Мы побежали. Мы неслись во весь опор к повороту, надеясь, что за ним найдём спасительное убежище, а чудовище сзади никуда не торопясь сделало первый шаг. Затем второй. Это неторопливое движение хищника подсказало мне, что спасения за поворотом не будет, что там, скорее всего, его логово, или лежбище, или какое-то иное место обитания, являвшееся для него домом. В моей груди начала закипать злость, я замедлил бег, перехватывая на ходу автомат поудобнее. «Вот, значит, какой он, мой последний бой, – подумал я. – Не таким я его себе представлял, не таким». Я поймал себя на мысли, что даже перед смертью лицемерю сам себе, ведь я ни разу не думал о последнем бое. Я был уверен, что мой автомат не остановит хищника, что через несколько секунд умру и единственное, о чём я сожалел, это то, что прожил так мало. Моя короткая жизнь пролетела как один год. Нет, не год, а всего лишь, как один день, вернее, как одно мгновение. Каким я был в это прожитое мной мгновение? Этого я уже никогда не вспомню, ведь я постоянно лгал самому себе. За этим лицемерием я забыл, какой я есть на самом деле. И ведь продолжал лицемерить даже в последние секунды жизни, придумывая невесть что о последнем сражении. Я, стараясь оставаться честным перед другими, постоянно обманывал себя.

«Первый» оглянулся. Увидев, что я начал притормаживать, он заорал что есть мочи:

– Беги, дурень! Беги!

В его крике было столько отчаянья, столько боли за меня и страха остаться одному, что я поддался на крик, помчавшись за ним, что есть мочи. Однако «первый», уже начавший поворачивать за угол скалы внезапно резко сбросил скорость. Не понимая, что происходит, я снова начал замедлять ход и тут перед моими глазами предстала местность, до сих пор скрываемая выступом скалы. Впереди была пропасть. Мы подбежали к пропасти и, тяжело дыша, остановились. Далеко внизу нёс свои скудные воды узкий мелководный ручей. Он был так далек, что прыгать вниз означало неизбежную смерть. Смерть сзади, смерть спереди. Я выругался зло и смачно, прижимая приклад автомата к плечу.

– В какое место лучше всего стрелять? – спросил я «первого». В душе теплилась надежда, что его знание доисторического мира снова спасет нам жизнь.

– Стрелять бесполезно. Прыгаем.

– Ну, уж нет. – Я сорвал с груди гранату, вырвав при этом чеку, затем резким движением накатил её к ногам приближающегося чудовища.

Взрыва я не увидел. «Первый» схватил меня за шиворот, дёрнул изо всех сил и полетел вместе со мной в пропасть. Я падал спиной вперёд, крича и матерясь. Когда над обрывом показалась голова зверя, я прильнул к прицелу и выпустил в его морду короткую очередь. Вдруг морда исчезла. Я, удивлённый, оторвался от окуляра и не увидел гор.