Читать книгу Волшебное путешествие - Леонид Кнопов - Страница 4

Слава Аллаху, наконец-то я на свободе! Как хорошо вздохнуть полной грудью после четырёхвекового заточения в кувшине. Пусть воздух, который окружает меня, не такой чистый, отчего первый вздох дался с некоторым трудом, – мне было всё равно: я на свободе!!!

Мои знакомые «кувшинники» рассказывали, что они выходили из кувшинов в школьных подвалах, где их встречал смотритель. Но обстановка вокруг меня была непривычной. Вместо просторного полутёмного зала, где хранились кувшины, я очутился в небольшой комнате, по стенам которой стояли деревянные короба с многочисленными дверцами. Рядом с одним разместилась большая кушетка, чуть выше и длиннее знакомых мне. Стены комнаты покрыты бумагой с затейливым рисунком; окна разрезаны деревянными планками, в которые вставлены хрупкие на вид прозрачные пластины из неизвестного вещества; большие прямоугольные двери.

Моё появление изменило комнату. Короб, который, как я позднее узнал, называется шкафом, был превращён в щепки. На бумаге виднелись большие и маленькие чёрные пятна. Почти вся комната была усыпана мелким белым порошком. А под самым потолком на тонкой нити болталась большая лампа необычной формы.

Внимательно прочитав заклинание, я привёл всё в порядок, стал невидимкой и через окно вышел на улицу.

Сразу же на меня обрушился град несомых холодным ветром мелких и очень колючих белых хлопьев. Я продрог моментально, тёплый по египетским меркам халат не мог спасти от холода и ветра. Только спустя минуту мне удалось создать защитный шар, но ветер тут же подхватил его и понёс вдоль длинной и очень шумной улицы, стиснутой по сторонам высокими прямоугольными домами причудливых цветов.

Вскоре шар подлетел к одному из десятков кривых металлических столбов, между которыми были протянуты толстые и тонкие чёрные канаты, словно это огромный цирк. Я зацепился за него и поднялся к странного вида лампе.

Внизу, по каменной, как показалось тогда, дороге, чёрной с белыми полосами, сновали туда-сюда сотни странных экипажей довольно необычного вида. Некоторые останавливались, из них выходили люди, одетые в ещё более необычные одежды. Я попытался настроиться на их мысли, чтобы узнать и понять язык, но тут же пожалел об этом. На меня хлынул настоящий шквал непонятных слов, разобраться в которых не было никакой возможности. Только спустя некоторое время, уже более-менее освоившись в этом новом для меня мире, я смог выучить несколько языков.

Я поднялся повыше и осмотрелся. За двести с небольшим лет (для нашего брата джинна это то же самое, что для обычных людей четырнадцать) мне никогда не приходилось видеть такого огромного города, как тот, что расстилался на много миль внизу. Казалось, что я стою на гигантском ковре, где белые пятна и линии соседствуют с многоцветием высоких домов и башен, иногда довольно причудливой формы.

Я вылетел из города и начал своё путешествие. За три недели мне удалось облететь всю планету и посмотреть разные города и страны.

Сразу же после освобождения я полетел в Египет, туда, где когда-то стояла моя школа. Но на её месте я нашёл лишь занесённые песком канал и развалины нескольких строений. Чуть позже, пролетая над Александрией, я почувствовал волшебство, которое за четыреста лет заточения было недоступно для меня. До того момента, пока не придут «Бессмертные» и не объявят решения Школьного совета, я останусь вне школьных стен и могу насладиться послекувшинными каникулами.

Если говорить честно, мне ещё повезло, что «Бессмертные» взяли меня на уроке, когда в карманах моего халата были уменьшенные учебники по многим предметам, и особенно по заклинаниям, а в подвешенных к поясу кошелях – несколько золотых и серебряных монет. Мои знакомые «кувшинники» (я ещё не раз буду вспоминать их с благодарностью) рассказывали, что им удалось выжить только благодаря глиняным клинописным табличкам с заклинаниями. Кроме этих книг, мне на помощь неоднократно приходила моя память. Аллах свидетель, сколько раз мне пришлось, вольно или невольно, благодарить Мустафу за его уроки, которые хорошо запомнились!

Правда, здесь я прежде всего должен благодарить отца, который, когда я впервые пришёл домой зарёванный из-за «шуточек» этого отродья шайтана, сказал:

– Держись, сын мой. Призови на помощь Аллаха, дабы он даровал тебе терпение, и держись. Учись, запоминай, когда-нибудь тебе пригодится наука. Мустафы приходят и уходят, но волшебство пребудет вечно, дарованное нам всемилостивым Аллахом!

Как я был благодарен ему за этот совет! Правда, иногда мы с ребятами «шалили», затевая каверзы против Мустафы ибн Юсуфа и подобных ему учителей, надоедавших нам ненужными издевательскими придирками, но всё равно я старался запоминать каждое слово заклинаний, каждое действие при Превращениях. Кое-какой «багаж» я получил от «кувшинников», отбывших наказание и вернувшихся в школу. Среди них было много моих друзей, правда, не таких близких, как Саид и Мустафа. Тогда я считал их потерянными навсегда.

Среди запомнившихся заклинаний было Создание: ребята научили ему ещё во втором классе. Кто-то из «кувшинников» дал очень хороший совет: «Если не хочешь привлекать ненужное внимание своим одиночеством и „сиротством“, обязательно создай копии своих родителей. Они могут понадобиться тебе». Я затвердил заклинание и с тех пор создавал волшебные копии мамы и отца. Они оказались очень хорошими людьми, во многом схожими с моими настоящими родителями. Правда, «копии» не были волшебниками – вполне достаточно и моей ученической магии. Но они не раз выручали меня.

Во время путешествия я ночевал в гостинице, шалаше, палатке, в съёмных комнатах и углах. Сначала мне было сложно общаться с людьми – мешал мой акцент; кое-где обращали внимание на смуглый цвет кожи, странные манеры четырёхвековой давности, от которых пришлось со временем избавляться. Свои способности я старался сдерживать и не давать им свободы.

Вскоре я решил остановиться в какой-нибудь стране. Был небольшой выбор: Чехия, Латвия, Россия.

Если говорить честно, мне понравились все три страны. Города, величественные замки Чехии и Латвии всего на сто или двести лет моложе или старше меня; красивые пейзажи; балтийские песчаные пляжи Юрмалы, кое-где тронутые зелёными пятнами прорастающей травы; люди, с которыми сводила меня воля Аллаха и судьба.

Меня привлекала богатая история этих стран, их легенды и предания. В Латвии я с удовольствием слушал сказание о Турайдской Розе и о бокале, который при падении с высоты колокольни рижского собора Святого Петра разбился на чашу и ножку. Это случилось, когда собор был восстановлен после пожара 1719 года; среди тушивших огонь людей был император Пётр Первый. Согласно поверью, церковь должна была простоять ровно столько веков, на сколько частей разобьётся бокал, брошенный с петушка на шпиле. В Риге, Сигулде, Цесисе и Елгаве (Митаве) я ходил по залам величественных замков и дворцов владык Курляндии из ордена Меченосцев и сменивших их герцогов Кеттлеров и Биронов. Видел пещеры Гутмана и Виктора, выбитые водой в девонском песчанике; своды и стены между ними были исписаны тысячами «автографов» посетителей. Поднимался по узкой винтовой лестнице внутри сторожевых башен Турайдского и Цесисского замков.

Очень понравилась и Чехия: мне были интересны история, предания, люди. Я посетил несколько замков, был в Карловых Варах, погулял по Праге, сидел на вечернем представлении Кршижиковых поющих фонтанов, в Тройском парке на северо-востоке города; оставил свою «подпись» из небольших камней на поляне под Конепрусскими пещерами.

В каждой стране рядом со мной всегда были копии родителей, чаще «папа», который помогал мне с оформлением номеров в гостиницах и особенно с обменом денег. Это было очень сложно сделать: почти все кассиры и ювелиры считали его вором, укравшим неведомо где подлинные золотые монеты семнадцатого века.

В Риге, когда «отец» пошёл в банк, чтобы обменять пятипиастровую монету, я невидимкой отправился за ним. Когда кассир увидел деньги, он спросил:

– Это подлинная монета?

– Да.

– Подождите минутку.

Он что-то нажал на столе и сказал несколько слов. Вскоре пришли три человека, один в тёмно-сером и двое в чёрных костюмах. Позже я видел такую униформу на московских охранниках. Кассир показал монету. Человек в тёмно-сером кивнул, взял деньги и ушёл, оставив стражников. Вскоре он вернулся и с удивлённым видом положил монету и пачку купюр на столик.

– Деньги подлинные, чеканены в Египте в конце семнадцатого столетия. Но скажите, господин Ковальский, как к вам…

Через секунду около стойки находились только «отец» и кассир. Тот быстро отсчитал полторы тысячи евро, и «папа» ушёл.

Когда за ним закрылась дверь номера, я возник из воздуха. «Отец» посмотрел на меня и поблагодарил за помощь. Позже, когда деньги в кошелях закончились, «родители» не раз помогали мне.

Ближе к концу полёта, когда я начал выбирать страну, то старался проводить в каждой из трёх не одну, а две или три ночи, всегда селясь в разных городах, присматриваясь к ним более внимательно. Вскоре выбор был сделан в пользу России. Я выбрал её не только потому, что здесь произошло моё освобождение, но ещё и потому, что почувствовал очень знакомые волны. Они напоминали волшебство, и довольно близкое, словно заклинания читали мои друзья. Страна привлекла меня своей территорией, как путешественника и большого любителя истории. Потом я нисколько не пожалел об этом выборе.

Я поселился в городе Москве, рядом с восстановленным дворцом Баженова и Казакова, в котором должна была жить Екатерина Великая, и шикарным дворцовым парком. К тому времени я научился говорить по-русски и мог общаться с людьми.