Читать книгу Чудесная встреча - Леонид Кнопов - Страница 6

– Как твоя фамилия? – внезапно спросил Олег.

Павел посмотрел на него и сказал:

– Казаков. Павел Владимирович Казаков, тысяча девятьсот девятнадцатого года рождения. – Он назвал свой адрес, но с ехидцей, словно издеваясь.

Рядом с Олегом возник ноутбук. С помощью ангела мой друг подключился к Интернету и стал что-то набирать на клавиатуре, а потом посмотрел на экран. Предки встали у него за спиной. Андрей снова простёр над ними руки, объясняя происходящее.

– Что ты ищешь? – спросил я друга.

Тот посмотрел на Павла и ещё раз переспросил адрес, а потом сказал:

– Как зовут твоего папу?

– Владимир Егорович Казаков. Постой, а зачем тебе это? Что ты хочешь сделать?

Олег странно взглянул на него, отчего прадед как-то поёжился, словно от страха. Ангел тоже смотрел на Павла и словно сочувствовал ему.

– Что вы так смотрите на меня? – закричал тот. – Перестаньте!

– Олег, объясни нам, что происходит? – спросила Аня.

– Недавно появилась новая запись в проекте «Последний адрес», – ответил Олег, который интересовался этим проектом и иногда заходил на его сайт. Мы знали, что его прадеда репрессировали в сороковом году. Для него тема, предложенная учителем, была очень важной. – Сейчас Павел назвал отца и свой адрес, и фамилия показалась мне знакомой.

– Что это за проект? – спросил прадед Павел. – Проекты бывают только технические.

– Сейчас, в двадцать первом столетии, это слово означает какую-то деятельность, – ответил Роман. – Проект «Последний адрес» собирает сведения о людях, арестованных и расстрелянных Наркоматом внутренних дел и Государственным политическим управлением в двадцатых – пятидесятых годах прошлого века.

– А, слышал я о них, – Павел махнул рукой. – Это те, кто вредил партии, Сталину и стране. Я не раз был на собраниях, где говорили о врагах народа, и голосовал за их аресты. Это отщепенцы, их не жалко! Без них мы сможем построить настоящее социалистическое государство, а потом и коммунистическое!

– Значит, все, кого арестовал НКВД, обязательно враги народа? И они хотели навредить Советскому Союзу и коммунизму?

– Конечно.

– А твой отец? Ты тоже считаешь, что, раз он был арестован, то за дело? Значит, и он враг Советского Союза?

– Что?!

Мне пришлось схватить Павла сзади за локти, чтобы он не кинулся на Олега.

– Что ты сказал о моём отце?

– Слушай.

– Нет, лучше читай, – ангел выхватил из воздуха распечатку и передал её Павлу.

Тот посмотрел на бумагу и испуганно обвёл нас глазами.

– Нет! Нет, этого не может быть! – закричал он.

Я бросил взгляд на экран ноутбука. Там, на сайте проекта «Последний адрес», значился адрес Павла и слова: «Здесь стоял дом, в котором жил Владимир Егорович Казаков, 1896 года рождения. Член ВКП(б) с 1917 года. Инженер НКС. Арестован 8 июня 1937 года. Расстрелян 10 декабря 1937 года. Реабилитирован 15 марта 1994 года». Тот же текст был и в распечатке.

– Нет, этого не может быть! – закричал Павел. – Это ваша провокация! Мой отец ни в чём не виновен! Он честный коммунист и любит товарища Сталина! Он большевик, участник гражданской войны! Это провокация!

Он что-то ещё кричал, но Андрей коснулся рукой его волос. Павел сел на стул и закрыл глаза, словно уснул.

Ангел смотрел на него. Наконец прадед очнулся и сказал:

– Я теперь верю, что ты слуга Божий, – сказал он. – И что ты творишь настоящие чудеса Его именем. Можешь сделать так, чтобы этого не было? Чтобы мой отец не был арестован и расстрелян?

– Нет. Ни я, ни Господь этого не сделаем. Какой бы силой мы ни обладали, мы не можем преступить самую главную заповедь: «Не навреди!» И прежде всего это касается судьбы любого человека, ибо каждый из вас важен для Бога. Он наблюдает за вами, но что-либо менять не может. Тем более когда судьба предопределена.

– Но ведь папа ещё не арестован! Его ещё можно спасти! Куда-то вывезти, спрятать… Сделайте что-нибудь!

– Нет, не могу, – ангел снова погладил голову прадеда, и тот успокоился.

– Простите, – сказал молодой князь, – но я ничего не могу понять: кто такие враги народа? Нам на кружке рассказывали о Великой французской революции и Парижской коммуне и говорили о тех, кого так называли революционные трибуналы. Руководители кружков утверждали, что враги народа постоянно мешали новому строю, но я плохо понимал их вину. Кстати, не понимаю и сейчас. Павел сказал, что его отец – старый большевик, участник революции и какой-то гражданской войны, воевал за новую власть. Чем он мог навредить социализму и его руководителям, что они уничтожили его?

– Ничем. Простите, если моя речь покажется длинной, но иначе я не могу объяснить. Видите ли, ваша светлость, любая идея хороша тем, что объединяет совершенно разных людей, независимо от возраста, состояния, пола, титула или чина. Также ей неважно, хорошие они или плохие. Социализму как учению и идеологии не одна тысяча лет: вспомните схожие учения древнегреческого философа Платона и «Утопию» англичанина Томаса Мора. Кстати, именно под влиянием его произведения некоторые течения социализма стали называть утопическими.

– Ты говоришь о Фурье?

– Да, и не только о нём. Но любая идея хороша только наверху, когда в неё верят. Когда же дело доходит до реализации – прости, Павел, но сейчас я говорю о Советском Союзе как о примере воплощённой идеи социализма, – то она становится очень уязвимой и опасной.

– Интересно, в чём же её опасность?

– Именно в том, что она собрала разных людей, в том числе плохих и хороших. Среди них может быть человек, плохо воспитанный и необразованный, жестокий, хитрый, считающий, что окружающие хотят навредить ему. Пока идея не воплощена, такой человек живёт ею, как и многие рядом с ним. Правда, он способен на такой службе сотворить немало зла, искренне веря, что помогает воплощению. Но представьте себе, что она реализована и те, кто создал на её основе партию, взяли власть в стране. Этот человек, о котором я говорил вам, оказался среди руководителей…

– Ты имеешь в виду товарища Сталина? – спросил Павел.

Ангел кивнул:

– Мне жаль, но я говорю именно о нём. Я очень хорошо знаю настоящую биографию Сталина до и после прихода в РСДРП(б)[i]. Нет, сейчас я ничего не буду рассказывать: вашим потомкам это и так хорошо известно, а тебе и твоим предкам может не понравиться, – Андрей взмахнул рукой, проведя ею над головой Павла, и сказал: – Прошу прощения, если мои слова тебя обидят: я постараюсь объяснить по-другому.

– Тогда я ничего не смогу понять, – возразил князь. Трифон и Степан кивнули. Они внимательно слушали разговор.

– Моя задача усложнилась, – засмеялся наш странный знакомый. – Ладно, попробую говорить так, чтобы никого не обидеть, но чтобы всем было понятно. Если такой человек становится руководителем своей страны, то сначала может улучшить её жизнь. Потом он старается удержаться у власти и использует для этого все возможности, невзирая ни на что. Тогда правитель становится опасен для своего окружения, ближнего и дальнего, и всех жителей подвластного ему государства.

– Но при чём тут мой отец?

– Такой руководитель начинает подозревать каждого приближённого или тех, кто более или менее знаменит и популярен, в желании свергнуть его и захватить власть.

– Тухачевский, Якир, Блюхер, – стал перечислять Игорь.

– Да. Многие военачальники и герои Гражданской войны, любимцы народа, в чём-то не согласные с линией Сталина, пострадали из-за этого. Нет ничего более притягательного и соблазнительного, чем безнаказанность. Тем более если она исходит от руководителя страны. Его настроение, манера говорить и вести себя со временем становятся примером для подражания. Если же правитель начинает кого-то в чём-то подозревать, то его подозрительность распространяется на его окружение, а через окружение – на всю страну. Она переходит на людей, завидующих кому-то, но не имеющих способов отнять то, что стало предметом зависти. Когда же до них сверху доходит подозрительность и негласное разрешение, доносчики не останавливаются ни перед чем. Если у кого-то хорошая квартира, престижная работа, должность, которые они хотят занять или получить, то они готовы обвинять в выдуманных грехах против партии и страны.