Читать книгу Записки полковника Генштаба. Есть такая профессия… - Леонид Михайлович Свиягин - Страница 12

Лейтенантское начало

У каждого молодого лейтенанта – выпускника военного училища, служба стартовала по-разному, но первые дни офицерской жизни начинались в основном с прибытия в часть, указанную в командировочном предписании, представлении командованию, принятию должности и обустройстве своего быта. Таков знакомый алгоритм, через который довелось пройти каждому выпускнику, закончившему военное училище или прибывшему служить в войска из запаса офицеру после окончания гражданского ВУЗа, где имелись в советское время военные кафедры.

Не минула сия чаша и автора этих строк… Мой выпуск в 1976 г. из Бакинского высшего общевойскового командного училища им. Верховного совета АзССР пополнил 29 лейтенантами 75-ю мотострелковую дивизию, штаб которой размещался в городе Нахичевани, на границе с республикой Иран.

С ним нас разделяла горная река Аракс. Отмечу, что Нахичеванская АССР была автономной республикой Азербайджана, не имеющей с ним общей границы, но граничащей с Армянской ССР.

Наша дивизия дислоцировалась в приграничной полосе, по боевому предназначению участвовала в прикрытии госграницы СССР, и это накладывало особый отпечаток на офицерскую службу. Из положительных моментов подчеркну, что тогда действовало положение, согласно которому офицерам и прапорщикам этого региона за удаленность доплачивалась надбавка в размере 15% должностного оклада. Так, командир взвода в денежной ведомости расписывался за итоговую сумму (до вычетов на подоходный налог, налог на бездетность и т.д.) в 215 рублей. По меркам того времени совсем немаленькая сумма! Уборщица тогда получала 60—70 рублей. Еще для сравнения: мой отец, токарь-универсал 6-го разряда, выполняя обязанности мастера цеха, имел оклад в 133 рубля, а мама, инженер-сметчик, – 140 рублей!

В штабе дивизии получил новое предписание прибыть уже непосредственно в свой полк. Надо сказать, что эти места мне довелось посетить за полгода до этого. В марте 1976 г. наш курсантский батальон, согласно программе обучения 4-го курса, в полном составе побывал в этой дивизии, принимая участие в тактическом учении в должностях командиров взводов.

Мы были распределены по полкам и отдельным батальонам, дивизионам. Согласно легенды учения в составе дивизии мы участвовали в штурме и захвате господствующего в данном районе Закавказья Биченекского перевала в зоне ответственности соединения. А задача была очень непростой. Если в середине марта в долине реки Аракс было +70С,+90С (летом +380С, +420С), то в районе перевала ночью температура доходила до -250С. Например, буханку хлеба с мороза нож не брал, приходилось ее рубить или раскалывать о заводную рукоятку автомобиля, так называемый «кривой стартер».

Мне довелось участвовать в штурме перевала стажером командира взвода именно в том полку, куда по выпуску прибыл лейтенантом. В начале сентября там оказались трое лейтенантов из одного курсантского батальона. Кроме меня, в полк прибыли Леша Кругляк и Саша Власенко. Леша Кругляк три курсантских года был в моем отделении. Со второго курса меня назначили командиром этого отделения. Мало того, полтора года до выпуска мы жили с ним в одной комнате в общежитии.

Наш полк размещался в четырех километрах от Нахичевани, рядом с аэропортом. За забором парка боевых машин части проходила взлетно-посадочная полоса аэропорта. Нахичевань, как столица автономной республики, по своему статусу должна была иметь авиасообщение с Баку. Раз в сутки туда и обратно летал самолет «Як-40». Керосин для него возил топливозаправщик из Еревана, столицы Армянской ССР.

Наш полк был сокращенного состава мирного времени. В нем были развернутыми только две роты: мотострелковая, где мы и приняли должности командиров взводов, и танковая. Нам передавали взводы прапорщики, которые командовали ими до нас. Саша Власенко был в училище в нашей курсантской роте, только в другом взводе. Если с ним мы ровесники, то Леша Кругляк был старше нас на три года. После Киевского суворовского училища он проучился два года в высшем училище и был отчислен за какие-то провинности. Дослужив положенный срок солдатом, восстановлен на второй курс и окончил училище уже с нами.

Командование полка для проживания молодых офицеров-холостяков выделило двухкомнатную квартиру в жилом городке при нашей воинской части. Жилой городок состоял из нескольких трехэтажных каменных домов. Так как Саша Власенко был женат, имел маленького ребенка, ему выделили отдельную квартиру. Он разместился в нашем же доме, но в другом подъезде.

Караульная служба была полностью возложена на развернутые роты. Мотострелки и танкисты через сутки сменяли друг друга. Полдня до заступления в караул предназначался для боевой подготовки и обслуживания техники и вооружения. Исходя из этого, строилась вся жизнь и боевая учеба подразделений в полку.

К ноябрю прибыло молодое пополнение солдат. Проводя занятия по обучению метанию боевых гранат, командир нашей роты, кстати, тоже выпускник нашего БВОКУ, старший лейтенант Володя Смольняков, получил осколочное ранение ноги.

Молодой солдат уронил себе под ноги боевую гранату без чеки, но ротный успел отбросить ее до взрыва за укрытие. Осколки гранаты его зацепили. Комроты отправили в военный госпиталь. Наш командир батальона, мой земляк из Татарстана, подполковник Сулейманов Хабир Набиевич, назначил временно исполнять обязанности командира роты Лешу Кругляка как старшего из нас по возрасту. С утра следующего дня он должен был прибыть в расположение роты для контроля за подъемом личного состава и проведением утренней физзарядки бойцами. Так как с вечера мы с Лешей отметили в узком кругу его выдвижение на эту должность, он проспал и опоздал на подъем. А комбат не опоздал, проверяя исполнение своего распоряжения. К построению на развод полка власть в роте опять поменялась… Комбат отстранил от руководства ротой Кругляка, заменив его на Власенко.

Конечно, не обошлось без первого взыскания для Леши! Командование ротой продлилось для Саши Власенко ровно неделю, до субботы. В этот день в войсках проводится ПХД – парко-хозяйственный день. Весь личный состав солдат и командиров участвует в обслуживании боевой техники и вооружения. Танковая рота размещалась рядом с нашей, за забором.

Саша Власенко, общаясь с командиром танкового взвода лейтенантом Волошенюком, поспорил, что легко сможет танк «Т-55» загнать на эстакаду за установленное время. Сказано – сделано! За оговоренное время танк стоял на эстакаде. Но, при развороте он завалил пролет забора танковой роты! Это не прошло мимо внимания нашего комбата… Им было приказано к понедельнику восстановить разрушенный пролет забора танкистов. Виновник был тут же отстранен от командования ротой. Так, методом исключения, очередь командовать ротой пришла и мне! Других претендентов не было.

За выходные дни мы с Лешей Кругляком помогли Саше Власенко восстановить забор. Для этого пришлось поздно вечером сделать заезд на «БТР-152» на колхозные виноградники, где заняли «бетонные столбики», на которых крепилась виноградная лоза. У буфетчика в аэропорту удалось купить пару мешков цемента (в хозяйственных магазинах тогда это не продавалось – дефицит, однако).

Представляя в понедельник комбату восстановленный забор, даже получили похвалу от комбата, так как новый пролет забора выглядел значительно лучше соседних… А спустя год мне предстояло стать уже не временно исполняющим обязанности комроты, а штатным ее командиром, вернувшись после успешной полугодовой командировки на выполнении правительственного задания по уборке урожая 1977 г.

В дальнейшем Сашу Власенко все же перевели в танковую роту командиром взвода, а Лешу Кругляка – в поселок Кивраг, где он продолжил службу в развернутом полку на боевых машинах пехоты (БМП-1). Военная карьера у Леши завершилась в дивизии, расположенной в Ленкоранской области (советские субтропики!). Там он был самым возрастным командиром взвода в дивизионном батальоне материального обеспечения, отцом трех очаровательных дочек. Саша Власенко, земляк известного писателя Михаила Шолохова из станицы Вешенской на Дону, был замечен командованием и выдвинут на должность офицера для особых поручений командующего 4-й армией генерала Кирилюка. Но спиртное сгубило не одну военную карьеру… Он умер совсем молодым…

Через три года службы в Нахичевани я был направлен по замене в столицу советского Заполярья город Мурманск для дальнейшего прохождения службы командиром мотострелковой роты.

Шесть лет юности и три встречи после…

Именно такой продолжительности была моя дружба с Володей Гвоськовым (Гавой). Меня с ним свела судьба в Казани после поступления в суворовское военное училище. Туда он приехал поступать из далекого Азербайджана. Его отец в ту пору служил старшиной-«сверхсрочником» в авиаполку в Сальянах, что под Баку. Наши койки стояли рядом в спальном кубрике суворовского взвода, а столы в классе – друг за другом. Позже выяснилось, что у меня отец в 1950 г. окончил свою семилетнюю срочную службу на Дальнем Востоке старшиной минометной роты. Все эти факты способствовали нашему сближению.

Володя был неординарной личностью. Его день рождения был в декабре, то есть на день зачисления в училище ему еще не исполнилось положенных 15 лет. Он, добившись личного приема у начальника училища генерал-майора А. П. Смирнова, сумел убедить его в необходимости приема своих документов. Имея всегда свою точку зрения, зачастую не совпадающую с мнением большинства, он умел ее аргументировать и грамотно защищать от нападок.

Володя никогда не поддавался стадному чувству в коллективе. Например, когда в училище был выявлен случай заболевания суворовца менингитом, помещения училища стали поочередно кварцевать ультрафиолетовыми лампами. Узнав, что под этими лампами можно загорать, наша рота, в одну из ночей вскрыв канцелярию роты, провели «сеанс» загара. Разумеется, не зная меры этого «солнца», большинство ребят подпалились так, что пришлось вечерним кефиром смазывать обгоревшие места. Хохоту было на следующее утро, когда засохшая корочка кефира на подпалинах стала трескаться, а эти места стали похожи на кожу крокодила. Володя же не поддался этому психозу. Позже, уже в высшем училище, наш взвод, где мы с Володей были в одном отделении, не соглашаясь с решением комроты, демонстративно постригся наголо. Володя не принял участия в этой «демонстрации».

Имея крепко скроенную фигуру, он много времени уделял гимнастическим снарядам в спортзале. Его мечтой была истребительная авиация. Однако, когда перед выпуском из СВУ мы прошли углубленную медкомиссию при военном госпитале, выяснилось, что его сердечный ритм военные врачи посчитали несовместимым вообще с авиацией. Так «приземлилась» его мечта. После некоторых раздумий он решил продолжить свою учебу в Бакинском высшем общевойсковом командном училище.

До этого я колебался в своем выборе между общевойсковым и танковым училищами. С принятием решения Володей окончательно созрел и мой выбор.

Всего же в Бакинское ВОКУ первоначально с нашего взвода приехало шесть (!) человек. Правда, двое из них на второй день, не выдержав бакинской жары в 38 градусов, вернулись в Казань за новым назначением. В Баку наши койки с Володей первые два с половиной года стояли рядом в казарме. Наш курс разместили в новом курсантском общежитии. К тому времени я уже был сержантом, командиром курсантского отделения.

Володя учился хорошо, окончил училище без троек. По выпуску он, как и я, получил предписание прибыть в штаб 4-й армии в Баку за новым назначением. Так как Володя свой первый офицерский отпуск проводил у родителей в Сальянах, а я – в Татарстане, его отпуск был на два дня короче моего.

Получив свое предписание в штабе 4-й армии в Баку для прохождения дальнейшей службы в Нахичеванской мотострелковой дивизии, узнал, что Володя поехал служить в поселок Яшма. Кроме номера воинской части, о его дальнейшем месте службы я никакой информацией не обладал. Единственное, что удалось выяснить у кадровиков, что воинская часть режимная. Ни истинного наименования части, ни ее предназначение не раскрывались…