Читать книгу Записки полковника Генштаба. Есть такая профессия… - Леонид Михайлович Свиягин - Страница 3

Отец, Михаил Павлович, родился на берегу реки Волги в рабочем поселке Затон им. Куйбышева Богородской волости в 1924 г. Появился он в предновогоднюю ночь 1924 г. А записали в метрику – 10 января 1925 г.

Вся жизнь рабочего поселка была связана с Волгой, так как основным местом работы был местный судоремонтный заводик. Жилось небогато, но выручали рыбная ловля, заливные луга, где заготавливали летом сено, да нехитрое домашнее хозяйство.

С окончанием семилетней школы дорожка лежала в местное фабрично-заводское училище при заводе, где научился основам токарного дела. Для местных ребят это был основной путь получения профессии.

Отцу было 16 лет, когда грянула Великая Отечественная война. Большинство мальчишек рвануло в военкомат, но там даже на порог не пускали таких ребят, а самим бежать на фронт было наказуемо, так как до 18 лет присваивалась бронь как работникам оборонного предприятия, – здесь ремонтировались и переоборудовались для фронта речные катера и корабли.

В январе 1943 г. военкомат сформировал команду из 10 местных ребят 1925 г. р. и отправил с сопровождающим в армию. Все ждали, что поедут на Запад, а эшелон повез на Восток, в Амурскую область. Семь классов образования, ФЗУ и трудовой стаж сыграли свою роль: вся группа оказалась в полковой школе младших командиров. Здесь гранит военной науки давался потом и кровью мозолей от малой и большой саперных лопат, тяжелого станка пулемета «Максим» и полкового миномета. Ускоренный трехмесячный курс, успешная сдача экзаменов. Планы на фронт пришлось отложить, так как лучших выпускников оставили в полковой школе готовить вновь прибывших новобранцев. Город Лесозаводск больше двух лет видел бравых выпускников полковой школы младших командиров!

Пришел август 1945 г., и махина Забайкальского военного округа, ставшего Забайкальским фронтом, пошла громить японскую Квантунскую армию через перевалы Хинганского хребта.

За умелое руководство подчиненным ему отделением при форсировании пограничной с Маньчжурией реки Сунгач и проявленные при этом бесстрашие и воинское мастерство младший сержант Михаил Павлович Свиягин был награжден своей первой наградой – медалью «За боевые заслуги».

После этого были бои за Порт-Артур, Мукден, Муданьцзян. Под Мукденом пришлось выбивать смертников – камикадзе, прикованных цепями к вышкам с пулеметами. Довелось побывать в Харбине и Шанхае.

Медаль «За победу над Японией», конечно, грела грудь, но демобилизация призыва 1943 г. состоялась только в начале 1950 г. Накаленная обстановка в регионе, боевые действия в соседней Корее не позволяли уменьшать численность войск на Дальнем Востоке.

Двухнедельный путь на перекладных с Дальнего Востока на малую Родину с заездом в Свердловск, где служил младший брат Анатолий, завершился не на Волге, где прошли детские и юношеские годы, а в рабочем поселке Альметьевске (Татарстан). Здесь работал и жил старший брат отца – Николай, который в 1947 г., после смерти деда, забрал маму к себе с Волги. Найденная в 1943 г. в Татарстане нефть давала работу многим. После встречи с родными отец устроился на работу к брату. Отправляя его в отдел кадров, расположенный в отдельной землянке, дядя адресовал отца к беленькой девушке. Не обнаружив таковую в землянке, отец вышел на улицу «несолоно хлебавши» со словами: «Там нет беленькой девушки, а есть только черненькая…» Хохоту было, когда выяснилось, что у этой черненькой девушки фамилия оказалась Беленькая. Эта девушка и стала в итоге папиной женой и нашей будущей мамой. В декабре 1951 г. родился первенец Володя.

Мама отправляла мужа на учебу в местный техникум, но туда принимали после восьмого класса. У отца за плечами была только семилетняя школа. Пришлось пойти учиться в вечернюю школу рабочей молодежи. Уже с этим аттестатом отец поступил в техникум, но вынужден был оставить учебу, так как в 1955 г. родился я, а добытчиком в семье был только он.

Профессия токаря отцу очень нравилась и в семье была всеми уважаема. Он стал токарем-универсалом 6-го разряда. Кроме того, отец любил каждое дело доводить до совершенства. Так, его рационализаторские предложения дали экономический эффект на предприятии в 75 тыс. рублей. Для сравнения, легковой автомобиль «Жигули» стоил тогда 5,5 тыс. рублей!

В 1960 г. родился младший братишка Сергей. Когда мы немного подросли, отец по вечерам собирал на диване трех сыновей, и мы просили его рассказать о войне. Об этом он не любил вспоминать, а вот про армию мог рассказывать часами. Отец уволился старшиной запаса и очень жалел, что не остался на сверхсрочную службу. Его земляк Володя Грачёв из рабочего поселка остался, научился играть на трубе, до 45 лет прослужил в полковом оркестре и демобилизовался в запас. Отцу в армии очень нравилось, что там все до мелочей расписано. В доме он тоже поддерживал армейский порядок, ведь службу закончил старшиной минометной батареи, и этот порядок был заложен в нем.

В 1972 г. Татарстан вышел на добычу стомиллионной тонны нефти. Руководство «Татнефти» и города Альметьевска (а городом Альметьевск стал еще в 1953 г.) представило к наградам большую когорту руководителей и рабочих. От цеха одного рабочего представили к награждению орденом Ленина, а отца – к званию Героя Социалистического Труда. Когда вышел Указ Верховного Совета СССР, оказалось, что отец награжден орденом Ленина, а второй рабочий – звездой Героя Социалистического Труда, так как он национальный кадр… Второй секретарь горкома КПСС отвел папу после вручения в сторону и попросил извинения. Хотя что это могло изменить…

…Отцовские рассказы об армии очень много для нас, пацанов, значили. Когда старший Володя после 10-го класса поступил в высшее военное авиационное училище летчиков-истребителей, для меня уже не стоял вопрос выбора. Только в военное училище! Мамины возражения, что мое здоровье не даст поступить в военное училище, не принимались в расчет! А в седьмом классе я узнал, что после суворовского в высшие училища идут без экзаменов. Все! Мой план стать офицером был сверстан!

В военкомат надо было представить заявление родителей. Отец его подписал сразу, но мама отказала с порога… Расписавшись за маму в заявлении в военкомат, с трепетом ждал вызова на экзамены в училище. Отец решил поддержать меня перед поступлением, сказав суворовские слова: «Смелость города берет! Все у тебя получится, сынок!» Когда сопровождающий прапорщик с военкомата зашел за мной домой, мама сказала, что медики все равно меня забракуют. Но она не знала, что свою карточку из поликлиники я уже «потерял» перед этим.

Пройдя комиссию и успешно сдав вступительные экзамены в Казанское суворовское училище, прислал домой телеграмму:

«Я – суворовец!». На следующий день прилетела самолетом мама и целый день меня отговаривала. Это было пустой затеей! Младший братишка Сергей решил тоже начать с суворовского училища, но не прошел по конкурсу. После 10-го класса он все равно поступил в высшее военное училище в Баку, которое довелось окончить мне!

Отец очень гордился сыновьями. Он говорил, что старшину в отставке не подведут сыновья-офицеры! В 1985 г., как участник войны с Японией, отец был награжден орденом Отечественной войны 2-й степени. Он говорил, что им с мамой не довелось попасть в институт, зато все три сына с дипломами о высшем образовании. А жалел он в конце своей жизни только о том, что, уходя с последнего места работы, некому передать свои приспособления и фирменные резцы для токарного станка! Работа его держала в строю. В апреле 1994 г., уходя с предприятия, он предчувствовал, что без родного цеха его хватит ненадолго.

В декабре 1994 г. отца не стало. До своего 70-летнего юбилея он не дожил 25 дней…

В далеком 1924 г. 13 сентября в городе Витебске родилась моя мама, Дора Наумовна Беленькая. В этом же году Витебская область была передана из состава РСФСР в состав Белорусской ССР «ввиду преобладания в области белорусского населения». Древний город, начавший отсчет своей истории с 974 г. на берегах речушек Витьбы и Лучесы и солидной реки Западная Двина, стал свидетелем детства и ранней юности моей мамы. Родительский дом был на бойком месте – сразу за мостом над железнодорожными путями у вокзала и через дорогу от Смоленского рынка. По воспоминаниям брата мамы, Бориса, дед по материнской линии был из зажиточных мещан, он даже до революции имел свой конный выезд (четырехколесный тарантас, запряженный двумя конями). Бабушка Фаина, мамина мама, была атеисткой – верила только революции и советской власти. В 1930 г. родился дядя Борис. Бабушка Фаина работала в городской больнице кастеляншей (завхозом по белью), а дедушка Наум с 1932 г. устроился на работу в организацию, созданную в те годы, которая называлась «ТОРГСИН». Задача организации – обслуживание иностранцев и скупка драгоценностей для последующей покупки на них за границей зерна и промышленного оборудования для молодой советской республики.

После нескольких командировок деда Наума за океан он предложил бабушке Фаине с детьми уехать на постоянное местожительство всей семьей в США. Бабушка категорически воспротивилась! В итоге деда с 1933 г. в Витебске больше не видели…

Мама училась на одни пятерки. Ее выпускной бал после окончания 10 классов пришелся на 21 июня 1941 г. А в предрассветное утро началась бомбежка немецкой авиации…

На третий день войны мама с бабушкой и братишкой железнодорожным эшелоном были эвакуированы в тыл. Уже под Рязанью эшелон разбомбила немецкая авиация. В начавшейся панике часть документов была утеряна, в том числе аттестат о среднем образовании мамы.

Людей пересадили на конные подводы и повезли дальше в тыл. В итоге почти недельного «путешествия» люди приехали в глухую татарскую деревню Клявлино и разместились по домам местных жителей. Работой обеспечил местный колхоз. Маму взяли учетчицей. 10 классов образования за плечами – почти профессор по местным меркам. Но аттестата об образовании в наличии нет! Пришлось в сентябре пойти повторно в 10 класс местной средней школы. Жизнь у чужих людей в эвакуации, работа в колхозе – условия, что медовыми совсем не назовешь…

В 1943 г. в Татарстане нашли нефть, а в 1944 г. появились представители нефтяной геологоразведки. Им требовались грамотные работники. Маму взяли на работу в отдел кадров.

Из деревни они переехали в поселок Шугурово. Это уже почти цивилизация. Братишка Борис окончил 8 классов, шоферские курсы и поступил в техникум. После окончания войны в 1946 г. мама с бабушкой поехали на малую родину в Витебск. Невеселое зрелище представлял тогда город. На месте дома – разбитое пепелище. 93% жилых построек в городе разрушено. По состоянию на начало 1945 г., в Витебске было 118 местных жителей. Это в городе, где перед войной жило более 168 тысяч человек! Только в Витебском гетто было уничтожено более 20 000 человек. По современным данным, каждый третий житель республики погиб в годы той войны. На месте школы – пепелище. Но здесь вдруг повезло встретить бывшего директора школы. Он работал в городском отделе народного образования, где выдал маме заверенную печатью справку о том, что она с отличием окончила в Витебске среднюю школу в 1941 г. Но все архивы сгорели. Особых перспектив жизни здесь не было… И мама вернулась в Татарию.

В 1950 г., после демобилизации из армии, в отдел кадров пришел устраиваться на работу бравый старшина запаса Михаил Свиягин. Его привел старший брат Николай, который здесь работал с 1944 г. Это была мамина судьба! Подробностей нам не докладывали, но в конце 1950 г. состоялась свадьба Свиягиных! В декабре 1951 г. родился первенец Володя. Теща, Фаина Давыдовна, очень ценила зятя. Мужик – «золотые руки», жену чуть ли не на руках носит. Чего еще желать? С выходом из декретного отпуска подруги посоветовали маме освоить должность инженера-сметчика. Хотя и без институтского диплома, но это оказалось маме по плечу! Со временем стала отличным специалистом своего дела. Уважение начальства, любовь близких людей, – много ли надо человеческой душе? Фото передовой работницы постоянно прописалось на Доске почета нефтегазодобывающего управления «Альметьевнефть».

Когда появился первенец Володя, предприятие, где работали родители, стали строить так называемые «финские» домики, где стены делались из щитов, между которыми насыпался шлак от сгоревшего угля. Технология пришла из Финляндии, поэтому дома назывались «финскими». Родителям, конечно, повезло – не каждой семье такое доставалось.

В последующем папа обил стены дранкой, заштукатурил, побелил, покрасил. Домик стоял на 8 сотках земли. Когда мама забеременела третьим сыночком, папа решил увеличить площадь дома. Он пристроил бревенчатый трехстен для кухни и веранду. Позже пристроил еще из камня ванную комнату, куда, кроме ванны и титана на дровах, установил газовый котел, который обогревал весь дом водяными батареями. Все было сделано папой собственноручно. Сад и огород, сарай с живностью (две свиньи, весь год куры и свежие яйца, временами кролики), – умелые руки папы всегда были при деле.

Летом и осенью после работы мы с папой выезжали за город до ближайшего поворота на элеватор, где специальными щетками-сметками подметали с асфальта упавшее с грузовиков на повороте зерно, через сито просеивали его, ссыпали в мешок. Оно было совсем не лишним кормом для кур зимой. Летом на день давалось задание старшим сыновьям нарезать два мешка крапивы свиньям.

Крапиву надо было запарить кипятком, добавить свекольной ботвы, потяпать в деревянном корыте и накормить свиней. На закрепленных грядках было необходимо прополоть траву, а вечером грядки полить водой. Зимой надо было обязательно привезти на санках два мешка свежих опилок с пилорамы для смены подстилки свиньям. Дел в домашнем хозяйстве всегда хватало!

Маму к тяжелым работам папа старался не допускать. Когда она шла полоть грядки, он облегчал ей работу, делая из досок над грядками настилы… Ну а всей домашней бухгалтерией и канцелярией занималась мама. В бухгалтерии были и папины статьи расходов на автозапчасти, на техосмотр авто, рабочий инструмент. Хотя весь основной инструмент в доме был сделан его руками.

Всю семейную жизнь мама выписывала, кроме местной газеты, газету «Известия». В ней на последней страничке регулярно печатались сообщения: «Инюрколлегия извещает о розыске…» Там сообщалось о розыске людей за границей и в СССР. Она очень надеялась, что ее отец, наш дед, не сгинул в пучине Второй мировой войны, а где-то проживает за океаном.

В 1966 г., когда мы со старшим братом были в школе, к нам прибыли двое мужчин в одинаковых плащах и шляпах. Они сообщили, что папе необходимо прибыть в такой-то кабинет по такому-то адресу. Тогда мама была очень напугана, потому что эти «товарищи» были из городского отдела КГБ. Папа с мамой ходили туда вместе, и у них интересовались, есть у нас родственники в США или Канаде.

Мама отвечала отрицательно, так как понимала, что положительный ответ несет угрозу будущему ее сыновей. Так ли это на самом деле, сейчас сложно судить. К счастью, эта тема в дальнейшем не имела продолжения, но, размышляя сегодня, можно предположить, что мамины опасения были небеспочвенны…

Забрать внука из санатория в Евпатории, принять на зиму невестку сына с внучкой, принять на лето другую невестку с ее сестрой и внучкой, собрать посылку внукам со сладостями, – на все у бабушки с дедушкой хватало сил! Не хватало только одного – здоровья. Очень редкое заболевание поразило маму – болезнь Верльгофа. Сильнейшие боли в руках, даже чтобы расчесать волосы на голове, она не могла поднять руки. Заболевание крови, когда красные кровяные тельца не восстанавливаются, а после прикосновения к коже на ней остаются сплошные гематомы. Никакие ценнейшие лекарства не приносили пользы.

Но беда не приходит одна. Город своими новостройками многоэтажек вплотную подступил к частному сектору, где стоял и наш финский домик. Планы по сносу частного сектора было не изменить. Как заслуженным ветеранам труда и войны, родителям выделили взамен сносимого дома двухкомнатную квартиру в девятиэтажке. Но пожить в ней маме так и не довелось. Осенью 1989 г. родители покидали наш старый финский домик. А в январе маму увезли в больницу. Оттуда живой в квартиру она не вернулась. На 23 февраля 1990 г. нам с братишкой Сергеем довелось самолетом прилететь из Москвы на родину. Я оканчивал военную академию им. Фрунзе, а Сергей был в Москве в командировке, проходя службу в ГДР.

Тогда и повидались мы с мамой в последний раз. Из больницы ее не отпустили, пообщались мы с ней в больничном коридоре.

В июне 1990 г., сдав первый выпускной госэкзамен, я получил папину телеграмму о похоронах мамы. До своего 66-летия она не дожила трех месяцев. Но, даже когда ее нет с нами, она продолжает помогать нам, подсказывая во снах, во многом поддерживая своих сыновей, внуков и внучек.

Светлая им память! Земной родителям поклон!