Читать книгу Футбол в зрелом возрасте - Леонид Могилев - Страница 6

…Давненько не видел я такой счастливой деревеньки. Человек в пятьсот населения определялся населенный пункт. Дома над рекой, лодки – повсюду в разном состоянии, то есть на воде, на берегу и во дворах. Крепкие взрослые люди и разнообразные светлоголовые мальцы, многие в фуражках речников. И огороды. Стены шлюза как такового и прокопанного канала поразили своей добротностью. Многометровые лиственницы, подогнанные друг к другу покруче блоков египетских пирамид, намертво скреплены коваными вручную болтами, которые до сих пор не проржавели, что было странно. Но где же, однако, стадион? На стене магазина объявление. «Футбол. Сегодня в 19:00 ВВС – «Авангард». Матч состоится при любой погоде. Первенство группы». В магазине – крупа, сахар, консервы, карамель, водка и баночное пиво «Балтика» в том числе, наравне с местным. Чего ж его сюда-то занесло? Какими путями? Зачем? Сие неведомо. Водка местного розлива, краевого. И своя «рябина на коньяке», и сам коньяк, и винцо тутаевское, плодово-ягодное и стольких сортов. А продавщица такая тетя… Я не успеваю провести полную инвентаризацию увиденного. Футбольный марш, тот самый, из детства, но запредельно громкий, едва начавшись, глохнет.

– Что это? – спрашиваю я.

– Как что? Футбол. Это радио пробуют.

– А стадион где?

– Стадион имеется.

Тетка оглядывает меня, «прокачивает», «пробивает».

– Я из газеты.

– Из области?

– Так. Случайно…

– Напиши. Нравится у нас?

– Да. А черносмородинного тутаевского?

– Дык коньяку?

– Нет. Потом. Тушенка как?

– Дерьмовенькая. Сайру возьми, сайра хорошая.

– Не надо. Хлеба…

– Хлеб хороший. Сеенку дам.

– Давайте.

– А кто у вас играет?

– Дык увидишь. Опять обосрутся.

– Да что вы так?

– За коньяком зайдешь?

– Непременно.

Марш пришел из-за холма. Ошибиться в направлении не позволила опять же музыка. «Мы верим твердо в героев спорта…»

Меня сопровождали неизбежные собачки, мимо шли коровы под надзором старика в телогрейке и кепке, позванивали колокольчики. Ботала – так, кажется. Магазин, почта – и все. В качестве школы что-то должно быть? И сельсовета? То есть управы. Я попал сюда по реке, но не с командой, а автономно. Любопытство и предвкушение праздника родилось где-то внутри и уже не оставляло. «Только кто ж нам придумает новый Тайшет, кто другую найдет Ангару…» – неслось с радиоузла, а я уже и на холм поднялся.

Весенний луг, еще жухлый, наливающийся зеленью, слегка потоптанный в прошлых ристалищах, замыкался в четкий прямоугольник. Как раз сейчас по границам поля мужчина в спортивном костюме прокатывал машинку с мелом. Линия получалась идеально белой и равноширокой. Подростки устанавливали ворота – такие, какие положено, из труб с крючечками для сетки. Никаких крючочков с вершины холма видеть я не мог, но они, несомненно, были. Иначе как навесить вон ту изумительную сетку, которую подносили к воротам волонтеры?

Радиоузел представлял собой стол с усилителем и микрофоном, за которым восседал парень лет двадцати пяти в белой рубашке, брюках и штиблетах. Чем ближе я приближался к полю, тем более различал деталей. Трибуна состояла из пяти рядов скамеек, возвышавшихся одна над другой на кирпичной добротной кладке, оштукатуренной и покрашенной в ядовито-зеленый цвет. Сами же скамейки были серыми, такими же добротными, как и все вокруг. На стадионе могли уместиться человек триста, а то и более. Над трибунами возвышалось табло, такой ящичек, в прорезях которого уже гордо стояли нули, и в прорезях пониже – названия команд: «Авангард» – ВВС. Машинки для выравнивая газона не имелось и поэтому по полю шли два косца. Как косят, я видел в кино, а вот вам и наяву. Пожалуйте здрасьте, и более того, подъехал родной ГАЗ-53. Борта откинуты, в кузове импровизированный буфет с бутербродами, пирож ками, пивом и лимонадом. Та самая тетка из магазина теперь возвышалась над всем этим великолепием в белом фартуке. До игры оставалось два часа. Я поднялся на верхнюю скамью и присел. Солнце повисло над хребтом, легко покусывали отдельно взятые комары, а из «тарелки» громкоговорителя, навешенного на столбе, наигрывал вальсок. Кто-то добрый распорядился кинуть на стадион нитку кабеля, столбы изыскать, материалы, деньги. Для деревеньки такой это серьезные затраты. «Слышишь, холодные дуют ветра, снова нам в путь собираться пора…» Я сорвал пробку с бутылки и отхлебнул черносмородинного тутаевского. Вино было прохладным и проникновенным. Подошел черед хлеба. Только бы не обмануться. Пусть он будет тем самым. Я положил корочку хлеба в рот и подержал немного. В детстве хлеб был в точности как этот. Во всей стране был равновеликий, заслуженный, отвоеванный хлеб. Только река другая и город вместо поселка. А подале еще бОльший город. Я еще отломил хлебушка и опять отхлебнул из бутылки, сделав долгий глубокий глоток…

Ванька Каин подошел как-то незаметно и присел слева, но я его прочувствовал, потому что ждал.

– Ну что, Иван Сергеич? – начал я разговор первым.

– Па…

– Просто Паша. Это приказ.

– Да, слушаюсь.

– Так-то оно лучше. Так в футбол любишь играть?

– Люблю.

– Люби. А с производственными показателями как? С промфинтехпланом?

– Вы же видели отчеты… Печать забрали.

– Не печать, а печати. Что это за нездоровое увлечение спортом? Что за клубы такие? Я и доверенность заберу. Давненько реальным производством не рулил. Без инноваций и модернизаций.

– А клубом не хотите порулить? – спрашивает Иван обреченно.

– Могу и клубом. Я все могу.

– Рабочий день закончен. Завтра. Все завтра.

– Вот ты как. Ну ладно. Ну, рассказывай. Где команда?

– В раздевалке…

– Какой?

– В ангаре. Переодевается частью. Частью в пути. На подходе.

И действительно, видавший виды ангар, но все же подправленный и подкрашенный, метрах в пятидесяти, скрывал поводы и причины сегодняшнего мероприятия.

– А чего не здесь? В кустиках?

– Здесь не положено.

– То есть?

– Здесь строго. Увидите.

– А местная команда где?

– Так в вагончиках.

И действительно, с другой стороны поля стояли родные бытовки. И в них уже пробирались пацаны, чтобы в скором времени проявиться во всей гордой красе, в цвете и при номерах. Скамья же тренерская располагалась под каркасом из белых труб, обтянутых полиэтиленом. Для благих целей местные товарищи использовали, кажется теплицу. Все по-доброму, основательно, неказисто.

– Я уже вижу. А что это какие-то люди странные собираются. Вроде не деревенские.

– Это другое. «Золото Колчака».

– Чего?

– Соревнования. Шоу.

– Какое шоу?

– Вначале, на велосипедах по тракту, потом – на байдарках по реке, потом – ориентирование в тайге. Награда – слиток золота, якобы колчаковского. На Татьяниной Гриве нашли.

– И сколько их? Участников?

– Они только собираются. Лагерь у них палаточный недалеко.

– Хорошо вы тут живете. У тебя в сейфе, небось, тоже слиток-другой?

– Ничего там нет. Кроме долларов.

– И много их?

– Не помню. Там записано. Потом посмотрим.

– Это уже интересней. Теплее. Ну ладно. Говори и показывай. Вы на каком месте в таблице?

– Пока на первом.

– Кто бы сомневался. А почему пока?

– Кто же бесплатно будет пластаться?

– Так. Давай сначала. Откуда это все взялось?

– Это взялось от генерала. Вот такие поляны и бывшие заводские и школьные стадиончики он обустроил. Солдатиками помог. Они и играли вначале и за тех, и других.

– Как это?

– До дембеля. Нет их теперь. Секвестрировали часть. Осталось мало солдатиков. Только на охрану периметра хватает.

– А генерал?

– Пока сидит. По вечерам – на плацу, на стульчике. А это все доиграть нужно.

– Зачем?

– Победитель группы получит место в любителях. В регулярном чемпионате.

– Зачем?

– А там ему обещали инвестицию.

– А модернизацию?

– Да печально все это. Теперь ничего не будет. Тут опять козы будут пастись.

– Примерно понятно, но не очень.

Тем временем стали появляться фигуранты, звезды и авторитеты. Это «Авангард» стал подтягиваться к поляне. В большинстве почти дети, пара-тройка мужиков, женщина, по внешним признакам – доктор и другие сопровождающие.

Тем временем разметка поляны закончилась, по углам поля появились красные флажки и совершенно нормальные, одетые по всей форме арбитры, главный и боковые. А в небе появился гидросамолет, который заложил лихой круг и стал снижаться где-то за поселком.

– Микола, – прокомментировал Иван, – генерала привез.

– Бред какой-то.

– Возможно. Ну, я пойду. Переодеваться.

– Сходи, конечно.

Иван оставил меня, а я стал наблюдать за разминкой местных ребят. Что за форма на них была, с трибуны не очень понятно, но не хуже «Найка» или «Адидаса». Белые отличные мячи покинули сетку и посыпались в поле.

Однако Иван появился вскоре уже в форменке. И это был «Найк».

– Что, Ваня? Хорошо вас генерал одел. Могли бы и попроще.

– Это бартер. Серые схемы. Всех одел. Все команды.

– Сильно. Ты чего не разминаешься.

– У вас год рождения какой?

– Зачем тебе?

– В протокол вписать.

– Какой?

– В заявку. У нас человека не хватает. Даже для заявки. Ровно одиннадцать. С тренером. А нужно еще одного хотя бы. Как вас правильно называть?

– Ты смеешься надо мной? Я же хозяин твой. Босс.

– Ну да. Я вас в протокол только впишу.

– А почему меня?

– Так получилось.

– Вписывай. Но за протокол ответишь.

– Конечно.

И Иван вписал меня в протокол.

Наступало время колдовства. Первыми на стадион потянулись дедки. Такие вот, лет под семьдесят, в пиджаках, чистых рубахах. Они рассаживались в первых рядах по центру, покуривали, тихо балагурили о чем-то. Затем пошло молодое поколение. То есть примерно от сорока и старше. Эти оккупировали сердцевину трибуны. Были и семейные пары. Но опять же одеты граждане Сергеевского Шлюза были по формату выходного дня. Дети же давно перемещались и по скамейкам, и вокруг, и около, совершая свое предписанное им броуновское движение. Вот и очередь образовалась к буфету, и на трибунах стали немножко закусывать. С детства помню вкус бутерброда с «любительской» на стадионе. А в Москве по случаю раз-другой – и чипсы советские, совсем другие, соломкой, и колбаса покопченей. И вдруг волнение некоторое началось, разговоры: «Будут, будут, приехали…»

– Товарищ, что это так, как будто радость вокруг? – спросил я своего примерно сверстника.

– А ты откуда?

– Я? Я из Питера. Проездом на денек. Так. По случаю.

– А не за золотом?

– Обижаешь.

– И что, у вас бормотни нет такой?

– Ты про что?

– Про вино.

– Да как-то не встречал. Я вообще в этом не понимаю.

– Рассказывай. Выпьешь?

– С радостью.

Парень обтер горлышко рукавом и отцедил половину бутылки.

– Так вот. А я думал питерские только коньяк пьют.

– И его иногда. Радость-то в чем?

– У нас трое из ларца. Из области заехал к родителям Грошев с друганами. Слыхал?

– Откуда?

– Ну да… «Зенит». Грошев в «Прогрессе» играл. В Бийске.

– Да ты чо?

– Вот те и чо. И друганы обучены. Конечно, не так, как он. Заявили за нас. Можно. На все три игры. А рыбы мы им и так наворотим.

Тем временем началась разминка. Я ведь не просто так погулять вышел. За ЖЭК один знаменитый выступал. В вузе играл за факультет. На корпоративах иногда. Там не игралось, не было радости. Так вот по разминке можно понять, что за техника у людей, как мяч останавливают, удар как поставлен, что там с вратарями. Вратари, кстати, были неплохие. Пластаться остерегались, но так прилично брали, крепенько. А наползаться под ногами еще успеют и шипами по попе получить – тоже.

Возраста «мастера» были разнообразного. И старшешкольного, и в сороковник. И пацанчик шустрил лет четырнадцати. Маленький, юркий. Стоял себе сбоку, у бровки и жонглировал, затылком останавливал, по плечам катал мяч, по бедру. В серьезной игре не сдюжит, но дать волю – крови попьет.

ВВС же был явно лучше укомплектован и помастеровитей. «Семерка» и «одиннадцатый» на загляденье. А тем временем генерал – а кто же еще, кроме него, – появился на трибуне и присел на самом верху, посередине. Рядом Микола. А кто же охраняет самолет? Микола меня заметил, но вида большого не подал. Что я, и что генерал? А тут и команды ушли с поля, собрались за кромкой и стали получать последнее слово от наставников. У ВВС – играющий тренер лет сорока. У «Авангарда» – мужик в костюме и галстуке. А потом под марш Блантера команды потрусили к центру поля, арбитры впереди. Над площадкой повисла полная тишина. Только дальний гудок катера на реке показался ближним, ибо что такое расстояние и время, если матч начинается при любой погоде и при любой общественно-экономической формации и даже если придет оккупант. На этот случай есть третий тайм.

Подросток из «Авангарда» дотронулся до мяча. Алая футболка, девятый номер, чуть сутулый, нескладный. И вот красный «найк» вступил в бой с синим. Мяч ушел куда-то к свой штрафной, потом на левый фланг, потом опять в центр защиты, потом направо, авиаторы не спешили прессинговать, только шустрые крайки обозначили активность, и вот мяч пошел по диагонали справа налево, вперед и выкатился, никого не задев, за боковую. Стадион хмыкнул. Я огляделся. Трибуны битком, все возраста, и даже милиционер в форме присел на краешек. Да это, пожалуй, весь Сергеевский Шлюз.

Мяч вброшен, и игра как-то сразу вязнет в середине поля. Обоюдные потери, неточности, попытки пройти в одиночку. Но все же не дворовый футбол, не корпоратив. Бери выше. Первый мяч был забит на двадцатой минуте. Старички из ВВС вышли три в три, «семерка» в одиночестве на углу вратарской, и аккуратный нижний угол. Гробовое молчание трибуны. Но очень скоро она взорвалась в радостном коллективном «А-а-а-а». Это «девятка» «Авангарда» приложился метров с двадцати пяти, подрезав мяч на себя обратным вращением, и тот, как бы пролетая выше планки, опустился-таки за спину голкипера летчиков. И игра взорвалась. С отбоями абы куда, с обводками и потерями, со вздохами, криками и свистом зрителей. Искатели золота, компактно сидевшие в четвертом ряду недалеко от меня, вертели головами и раскрывали рты. Жив Андреевский Шлюз. Весь от мала до велика на футболе. До конца тайма история повторилась. Опять авиатор один в один с вратарем, опять тот самый нижний угол и немного погодя – «дурень» за спину вратаря «летчиков». Генерал сидел мрачнее тучи. Ему не нравилось качество игры. Неожиданно появившийся Грошев ломал ему не коммерцию уже, а оставшиеся мгновения праздника жизни. Ему вообще жизнь была не в радость. И вот перерыв. Граждане потянулись в буфет к пиву, воде и бутербродам. Опять грянули старые советские песни.

– Что, так и будем сидеть? – спросил меня мой собеседник.

– Ты про что?

– За пивом что ль сходить? Пиво у нас знатное.

– Наизнатнейшее пиво. Ты вино, хочешь – допей.

– А ты?

– Чего-то не пошло, – приврал я. Мне просто хотелось сохранить светлый вечер, до самого конца, незамутненным. Без пленки и пены.

– Так, может, пива?

– Да потом. Ты пей, не стесняйся, – и я предложил парню стольник. Он, подумав, взял.

– Ну, как тебе?

– Хорошая игрушка.

– Сейчас еще лучше будет.

Из ангара стали появляться авиаторы, из-за трибун «Авангард» во главе с Грошевым.

– Ты сам-то из каких?

– Питерский.

– Это понятно. А делаешь чего?

– А…это… строитель.

– При делах?

– Не… так. В клерках.

– И чего клеркам платят?

– По-разному. Ну тыщу. Бакинских комиссаров.

– Это зеленых?

– Ну да.

– Думаю, больше. Не хочешь говорить – не говори. Как тебе у нас?

– Нормально. Футбол.

– А Ваньку откуда знаешь?

– Какого?

– Ладно. Больше вопросов не задаю.

Команды поменялись воротами и поначалу показали кальку начала первого тайма. Осторожную бестолковку. И только потом, минуте к двенадцатой Грошев со товарищи заиграл и стал раз за разом ломать оборону ВВС. Возрастные мужики должны были где-то к тридцатой минуте встать. Некем было их заменить. Победа «Авангарда» и общее ликование Сергеевского Шлюза выплывали неизбежно и ответственно. Грошев играл шестого номера. Разобравшись в конце концов, кто есть кто и что происходит, он структурировал наконец полузащиту «Авангарда». Успевал и подчистить грехи защитников, и отправить диагональным пасом левого края, который явно переигрывал своих визави, и потому его держали вдвоем, зона приоткрывалась, и «десятка» сергеевцев раз за разом бил по воротам, но вратарь у летчиков тянул все. Двух «бабочек» в первом тайме хватило сполна.

– Летчикам нельзя ни одного очка терять. А еще две игры.

– Это почему?

– Рейтинг какой-то. Баллы, бонусы. Они же хотят в мастера.

– Зачем? – слукавил я.

– Будут по-настоящему играть. В столицах.

– Это вот эти-то?

– Купят парочку негров. Серба какого завалящего.

– А зачем это все?

– Футбол. Бизнес!

– Послушай дружище, а стадион?

– А стадион есть.

– Где?

– К области припишут. Там три поляны. Одну – им.

– Там же «Речник».

– Будут еще и эти. А потом, может, и «Речника» не будет.

Скорей всего, не будет. В штрафной завалили Грошева, и завалили грубо. Пенальти обжалованию не подлежал. И за фол последней надежды уходил с поля центр защиты «ВВС». Воздевание рук и вызов арбитра на «ковер» к генералу результата не дали.

– Стефан денег не берет.

– Кто это?

– Стефанов. Судья. Его за то и вышибли из судейства. Не кривой, а забавный. Чувствую, он и тут отсудился.

Как бы то ни было, а вратарь обреченно вытащил и пенальти. Пробито было по середине рамки и чуть-чуть левее, на уровне головы. Нужно было правильно руку бросить влево и еще пол шага сделать. Мяч даже планку задел и медленно как-то перевалил за ворота. Стадион замер. За кромкой поля оказывали помощь кому-то из летчиков, и – о ужас – парень не встал в строй. Более того, он заковылял к ангару. Не хотел досматривать ужастик. ВВС остался вдевятером, а ко мне шел не кто иной, как Иван Сергеевич Кайкин, в промокшей насквозь футболке, с разбитой губой.

– Что, Иван?

– Вы бы не могли на поле выйти?

– То есть как?

– Вы в заявке?

– Я много в каких заявках.

– Стефан игру остановит.

– Можно и всемером играть. По правилам.

– Все-то вы знаете. Еще могут быть потери. Некогда. Потом расскажу. Вы просто отбивайте – и все. Стойте между серединой и защитой. Играли когда?

– Это я-то?

Я собрался просто покинуть трибуну и уйти куда-нибудь. Винца выпить еще и попробовать покинуть населенный пункт, пока не понимая, как. А потом нужно было возвращаться в город над быстрой Невой. И все бы так и было, если бы ко мне снова не стала приближаться граница Ада. Хранительница очага…