Читать книгу Я родом из Уланского подворья - Леонид Оливсон - Страница 18

Не молод был я, верил в лотерею.

Поднаторел я от проходных знакомств в ряду.

Вдруг сваха мне подсовывает фею:

Я принял ее сразу, готовую к гнезду.

Мы расписались в Бауманском ЗАГСе,

Сыграли тут же свадьбу в доме ее брата.

Моя жена не оказалась плакса:

Дитя хотели мы и ждали результата.

Тянулось это тринадцать грустных лет.

Лечебных мук совсем, увы, не прекращая,

Награждены мы были, миру возвещая:

Малыш родился – счастливее нас нет!

Случилось это на Курчатова, в роддоме.

Жена, желая сохранить ребенка,

Рискнула получить его как кесаренка.

Никто не знал об этом в нашем доме.

Малыш здоровым, бодрым получился,

Когда на белый свет он появился.

Оцепенел, увидев малознакомый мир,

Нас голосом ребячьим зычным всех восхитил.

Для пребывающих в том зале ожиданья

Он на экране местном был впервые.

Пучок волос был, глазки голубые,

И был не худ – такое милое созданье.

Мы брит не делали малышке, боясь тогда.

Мы опасались (какой резак?) – придет беда.

Работали еще мы в наших нишах,

Как многие, душой мы были нищи.

Ребенок в доме нас счастьем осенил.

Спокойный был, не докучал, рос молчаливо.

В семь месяцев словом первым удивил:

Однажды «папа» произнес он, как молитву.

Он свой английский фартук в подарок получил

От дочки нашей мамы пациентки.

У тещи с этим фартуком не было кручин,

Он высшей был наградой для сиделки.

На грудь он надевался, как желтая медаль.

Впервые сын надел его на даче.

Его потрогать соседям было дать не жаль:

В кормежке все желали нам удачи.

Малыш излишки пищи плевал в спецжелобок,

Что не мешало бабке сидеть с ним бок о бок.

Спасало – фартук из пластмассы сделан,

Он стирки не просил, хоть был уделан.

И бабушка кормленьем занималась:

Порой в певицу сразу превращалась.

Но внук любимый, тот липы вовсе не терпел

И ту же песню два раза слушать не хотел.

Он умным взглядом на свою бабушку смотрел,

Затем он говорил: «Давай другую!»

И головою так во все стороны вертел,

И есть не ел подчас он ни в какую!

Любил он беспрерывно ее слушать:

Она чудесно пела их, чтоб он рот открыл.

Он, хитрый, не давал ей бить баклуши —

Без песен рот был сомкнут: не дай бог, перерыв.

Однажды детский врач пришла к нам в гости,

И теща ей сказала о прохвосте,

Что песни при его кормлении надо петь.

А врач смеялась сказав, ей: «Это не трагедь!

Вам разве трудно, чтоб ел он, песни петь подчас?

А я танцую любимой внучке даже вальс.

И не гневите мне вы больше бога,

Ваш юный внук не требует с вас много».

Любил лежать он часто на большом диване,

Смотрел и слушал «Сказку о царе Салтане».

Мой папа, развеселясь, произносил:

«Когда в светлицу великий царь входил»…

Но иногда нам слушать было больно,

Когда он, сидя глядя глазками смешными,

Частенько спрашивал вполне серьезно:

«Где наши бабушки и дедушки родные?»

Он наклонялся и смотрел в глаза при этом.

Как объяснить все это было трудно крохе,

Что жили мы в такой лихой эпохе,

Что отняла война у нас все это.

К годам пяти, от игр уставши, рядился спать,

Лишь голова ложилась на подушку.

Он ухитрялся любимую игрушку взять

И гладил он ее, свою подружку.