Читать книгу Я родом из Уланского подворья - Леонид Оливсон - Страница 19

Усталый, вечером ложусь я на кровать,

Ворочаюсь и хочется мне так прикорнуть…

Воспоминаний захлестывает детских жуть,

Обрывками событий снабжает память.

Мамуля родила меня перед войной

В Москве, в роддоме элитном Грауэрмана.

Отец в войну в призыв пошел как рядовой —

Мне с гордостью об этом говорила мама.

Мне в память врезались тот страшный вой и шквал,

Что страхи в маленькой душе лишь вызывали.

Мы с мамой быстро уходили вниз в подвал,

Пока бомбежки в том районе затихали.

И вот пять месяцев ужасных не прошло —

Мы получили треугольник: похоронку!

И это горе мою мать уволокло

В могилу неизвестной, за ним вдогонку.

Вот вещи детские мелькнули в мелочах:

Любимый детский сад недалеко от дома,

Стихи скороговоркой, что читал подчас,

Как старшим все это приятно и знакомо.

И как тогда соседка пришла в наш детский сад,

И меня снова ждали плохие вести:

Меня, соседского малышку, сгребла в обхват —

И детский дом стал моим житейским местом.

Я помню смутно о жизни в детском доме:

Все как в треклятом тумане белом уплыло.

Семью, которая меня б усыновила,

И как был возвращен я в детдом, немилый.

Откуда-то родная тетя появилась —

Да, я не сирота (в сознание внедрилось).

И я был из детдома «в одеяле взят».

Теперь я жил, имея двух сестер, им брат.

Тут я почувствовал себя аристократом,

Живя в квартире общей на Малой Бронной.

Тут были Патриарший сквер с прудом-квадратом,

Жизнь постоянно была тут оживленной.

Близ Горького ходил четыре года в школу.

Здесь я шалил, катался кубарем по полу.

Но в классе учился я весьма прилежно

И за заботы дома я был безгрешным.

Но в те далекие, голодные года

Хотелось мне святой, родительской заботы.

Работал дядя лишь – ну, каковы доходы?

И скудность эта давала свои всходы.

Вот, правда, эпизод смешной я вспоминаю.

Узрел в афише я в «Повторном» фильм смешной.

Приятелю сказал – он мне: «Не возражаю».

И мы решили совершить сей рейд дурной.

Прошла неделя – мы отправились в кино.

А нужно было ехать только на трамвае.

А денег нет – тут было слабое звено,

И мы поехали «на колбасе»(на крае).

В тяжелой белой шубе я тогда рысил.

Не помню, но какой-то зимний месяц был.

Я видел, как мой приятель от мента сбежал,

А я споткнулся в шубе, и он меня поймал.

Хотел я поменять всю эту обстановку —

И мне случайно тогда крупно повезло:

В Москву приехала младшая из теток,

И я вернулся в моих родителей жилье.

Открою я уставшие глаза опять:

Воспоминания прошедших лет уплыли.

Хотя я не хочу их, детских зорей, гнать,

Ведь все это, как на духу, реально было.