Читать книгу От Камчатки до Калининграда - Лев Мачулин - Страница 14

Три категорированных восхождения за четыре дня – о таком темпе можно было только мечтать! До заветного разряда оставалось всего-навсего пройти еще один маршрут, но уже более сложный – категории 2Б. Таковой маршрут, неизвестно почему носивший странное название «Рога», имелся как раз неподалеку, на Тахтарвумчорре, про него нам рассказывал еще Никита, но… Что-то не лежала у меня душа сразу лезть к черту на рога – вот не лежала, и все! Под маршрутом мы, конечно, побывали, не поленились, но… решили отложить все это до лучших времен. Не то, чтобы он каким-то чересчур сложным показался – похоже, у нас просто наступило некое пресыщение горами. Да и чисто внешне этот маршрут не смотрелся, что ли. В итоге сработало (может, и к лучшему) мудрое правило «хорошего понемножку». Что же касается своего разряда, то, в силу различных причин, я закрыл его лишь через четыре года, причем в совершенно других горах.

Итак, наша программа восхождений в Хибинах была практически исчерпана. Паше и Сереге оставалось пролезть последнюю часть маршрута и снять с башни веревки – это на полдня работы. Ну, а мы с Шурой и вовсе решили устроить себе маленький праздник и закатиться в баню, дабы привести себя в божеский вид и расслабиться после напряженно проведенных последних дней.

До боли знакомым маршрутом мы сразу после завтрака пересекли на лыжах озерную котловину, перевалили замыкающую ее с востока гряду и скатились вниз к ботаническому саду. Лыжи, как водится, прячутся в подвал заснеженного недостроя, затем следует полуторакилометровый пеший марш до автобусной остановки. Погода неважная, дует пронизывающий ветер. В чистом поле довольно неуютно, в горах, полагаю, тоже. А вот поди ж ты, кому-то и такое в кайф! «Молодые люди, скажите, пожалуйста, как дойти до перевала Географов?» – это две тетки на беговых лыжах идут нам навстречу. Объясняю, но, вспоминая свое первое восхождение через этот самый перевал, считаю своим долгом предупредить, что для них подъем туда на лыжах может оказаться чересчур крутым, тем более в такую погоду. Тетки с пониманием кивают головами, но от планов своих, судя по всему, не отказываются. Что ж, флаг им в руки!

Вот и поселок «25-й километр». Странно, но даже вид его неказистых пятиэтажек почему-то вызывает ощущение того, что наш нехитрый походный быт, ставший за последнее время столь привычным, на самом деле уже успел порядком поднадоесть. Остро захотелось хоть какой-то цивилизации. Во всяком случае, мысль о жарко натопленной парной и пиве с копченой рыбой, вернее, об очевидной реальной близости и доступности всего перечисленного, наполняет душу сладостным томлением. Вот уже и Кировск. Здесь нам для начала нужно взять обратный билет для раскаявшегося «отказника» Туманова. В этом деле нам везет, Шура поедет вместе с нами. А вот теперь, на радостях – прямиком в баню! Еще немного, еще чуть-чуть…

О, судьба-злодейка! За что?! Не веря в происходящее, я еще и еще раз дергаю дверь бани… Бесполезно, заперто. Проклятье! Что же это делается, граждане? Какой идиот додумался устраивать здесь выходной в среду? А ведь общественная баня в Кировске только одна, вот эта самая, и идти больше некуда. Знакомых в городе нет. Значит что же – и жаркая парилка, и сладкая истома в предбаннике после ушата ледяной воды, и добрый глоток холодного пива, словом, все, о чем мы так мечтали – накрывается медным тазом? И нам придется возвращаться назад с несолоным, так сказать, хлебалом? Положение и впрямь представлялось безвыходным.

Чувствуя себя оскорбленными в лучших чувствах, нерешительно топчемся возле здания бани. Что было делать? Дяденька Мойдодыр ехидно демонстрировал нам свою тыльную часть, озабоченные своими делами угрюмые прохожие безучастно брели мимо, и лишь Сергей Миронович Киров жизнеутверждающе простирал бронзовую длань куда-то в соседний переулок… Внезапно в голове у меня сверкнула искорка надежды. «Не боись, Шура! Едем в Апатиты. Там тоже должна быть баня!»

Вообще-то, сие было еще далеко не факт. Например, наша родимая Ухта, город населением поболее, чем Апатиты, в те годы своей общественной баней не располагала вовсе. Опять же, никто не гарантировал, что это богоугодное заведение, так же, как и в Кировске, не окажется закрытым на выходной или еще какой-нибудь ремонт. Но ничего другого, как поехать туда и лично во всем удостовериться, нам уже не оставалось.

Баня в городе Апатиты, к счастью, наличествовала. Более того, она удачно располагалась буквально на въезде со стороны Кировска, в пригородном поселке Белореченском. И, слава богу, была открыта. Войдя внутрь, мы оказались в просторном до гулкости, но немного темноватом холле. Было там лишь немногим теплее, чем на улице, что несколько удивило. Та же тенденция прослеживалась и в дальнейшем. Температура в раздевалке здесь примерно соответствовала прихожей бани в Кировске, в моечной было, пожалуй, даже прохладнее, чем в нормальной раздевалке, ну, а в парной было лишь чуточку жарче, чем в обычной моечной. Несмотря на все усилия, довести в ней пар до хоть сколь-нибудь приемлемых кондиций нам так и не удалось.

Несмотря на изрядные размеры, сей храм чистоты оказался почти безлюден. Судя по всему, в отличие от своего кировского соседа, он не пользовался особой популярностью у местного населения. Понять его можно – мерзнуть, завернувшись в простыню, с таким же успехом можно и дома. И вообще, здесь было как-то неуютно. Однако выбора у нас не было и пришлось старательно пытаться ловить кайф с того, что есть. Что касается Шуры, то ему и вовсе сравнивать было не с чем, ибо в общественных банях он по жизни бывал нечасто. Поэтому он, в целом, остался доволен, хотя и обратил внимание на не вполне уместную здесь прохладу. «Это еще что! – утешил я его, – Вот когда мы с Мальцевым в прошлом году на Полярный Урал в балки под Динозавром ходили – вот там действительно было прохладно!»

Реквием Бане (лирическое отступление)

О! Когда-то ты была красой и гордостью всего Рай-Иза! Нелепей и желаннее тебя не встречал я на своем жизненном пути, и уже вряд ли встречу!

В те далекие годы возвышалась ты на крутом берегу прозрачного, как слеза, горного ручья с дурацким названием Нырдвоменшор, неизменно потрясая проходящих мимо туристов редкостной убогостью дизайна и полной своей функциональной никчемностью. Особенно в зимнее время, которое в горах Заполярья, как известно, длится месяцев девять. Ибо, наспех сколоченная из горбыля и кое-где обтянутая рубероидом, имела ты в тонюсеньких стенах своих щели знатные, коих было столь много, что тепло ты держала немногим лучше, чем клетка из проволочной сетки. Плюс вечная проблема дефицита топлива – леса-то здесь никакого нет, а в изобилии одни лишь камни!

Но наплевать было нам на все эти обстоятельства! Был месяц май, погода стояла прекрасная, солнечная и всего-то чуть ниже нуля, и белоснежные вершины красиво вырисовывались на фоне синего неба… И было нас тогда, в разгар туристического сезона (вот диво!), всего двое на все ущелье – я и Серега Мальцев. И изо всех сил хотелось нам чего-то чистого и прекрасного!

«Чистое и прекрасное», устремив в небеса ржавую прохудившуюся трубу, стояло неподалеку, в сотне метров от двух обшарпанных балков, где мы расположились, и имело столь же неказистый вид. Что ожидали мы увидеть, войдя внутрь? Может быть, большую кучу в углу? Кто знает, кто знает… Но увидели мы там безупречно чистый пол, удобную деревянную скамейку, обложенную булыжниками железную печку и даже… две настоящие банные шайки, аккуратно расставленные на скамейке! И, хотя водруженная на печку двухсотлитровая железная же бочка была вместо воды на добрую треть забита льдом (что, вообще говоря, с учетом всего прочего, ставило под сомнение принципиальную возможность когда-либо увидеть ее заполненной мало-мальски горячей водой), решение я принял, не задумываясь: бане сегодня – быть!

И вот мы уже кайлом выковыриваем из-под снега Бог знает когда завезенные сюда куски угля, пускаем на распыл доски какой-то полуразобранной развалюхи и мучительно долго пытаемся заставить все это гореть в убогой печурке. А гореть там ничего не хочет, поскольку тот же самый умник, что не догадался слить воду из бочки, как выяснилось, накрыл трубу сверху какой-то увесистой железякой, которая по его разумению, должна была заменить несуществующую шиберную заслонку… В стенах затыкаются самые наглые дыры. Затем начинаются челночные рейсы на ручей – по воду, при этом в качестве ведер используются шайки.

Наконец, бочка оказывается примерно наполовину заполненной водой, налитой прямо поверх льда. На этом этапе Сергей Леонидович может позволить себе на какое-то время отлучиться, дабы всласть покататься по склонам на позаимствованных в Ухтинском спасотряде «ски-туровскими» лыжах, и вся тяжесть работ по протопке насквозь промерзших банных интерьеров ложится на мои плечи. Печка же, несмотря на небольшие размеры, оказывается весьма прожорливой, поэтому скромных запасов дров ей, естественно, не хватает. Приходится, как ни восставало мое естество против того, чтобы топить ее углем, прибегнуть и к этому, не слишком экологичному, виду топлива. Баня сразу же наполняется ароматами вагонного тамбура…

Сколько времени требуется для того, чтобы протопить такую баню? Это так и осталось загадкой… Уже начало смеркаться, когда я сообразил, что поднять температуру в парилке выше комнатной мне, скорее всего, не удасться никогда, поскольку запасы топлива стремительно приближались к концу. Зато – и это было маленьким чудом – в нашем распоряжении было полбочки воды вполне даже сносной температуры!

Странная то была парилка… Стоя ногами в тазиках с горячей водой, чтобы ноги не примерзали к полу, мы с удовольствием отметили, что уже на уровне плеч было вполне тепло и даже чуточку жарко. А если плеснуть на камни ковшик воды, то она, как ни странно, в конце концов все-таки испарялась, наполняя баню стелящимся по полу густым туманом, а лица наши начинали улавливать дуновение едва ощутимой волны приятного влажного тепла… Мы не пеняли на вопиющую суррогатность всего происходящего. В конце концов, несмотря ни на что, нам все же удалось очень даже неплохо помыться, почти не ежась при этом от холода, а в горах и такое удовольствие дорогого стоит… Были у нас даже «веники» из карликовой березы, заготовленные Сергеем Леонидовичем прямо на месте, но я, едва их увидев, сразу заявил, что разрешу стегать себя этими пучками жестких негнущихся прутьев длиной в ладонь и толщиной в палец только по приговору народного суда, да и то еще подумаю.

Вот так мы и «парились», стоя по шею в тумане и не переставая удивляться тому, что задуманная нами банная авантюра все-таки удалась; и ни с чем не сравнимый восторг переполнял нас! То было сродни прикосновению к чуду… А наутро, восхитительно чистенькие и свеженькие, мы буквально взлетели на Динозавр, прошли траверсом обе его вершины, после чего еще ухитрились спуститься вниз на все тех же «ски-туровских» лыжах, которые мы прилежно тащили с собой!

Прошел год, и вот я вновь стремительно несусь к тебе, в очередной раз преодолевая 14 километров горной тундры, отделяющих тебя от ближайшей полустанка. Ибо группа наша отрядила меня, как самого быстрого лыжника, обогнать алчных воркутин-цев, двигавшимся в том же направлении с целью первыми занять самый удобный балок, коих и было-то всего два на всю ораву. Я бежал изо всех сил. Я спешил. Я так спешил к тебе!

Разочарование. Боль. Отчаяние. Эти чувства не смог заглушить даже в целом удачный исход гонки за первенство в балках (с «передовым» воркутинцем мы пришли к финишу ноздря в ноздрю). Здесь все было, как всегда. И только тебя, подарившей нам когда-то ни с чем не сравнимую радость и обещавшей радовать нас в будущем, тебя – не было… Нет, тебя не разобрали на дрова, это было бы еще хоть как-то оправдано, нет, тебя просто бесцельно и безжалостно сожгли. Воистину, нет сердца у того, кто сделал это! Опустив голову, я молча стою возле груды обугленных головешек и ржавого железа, которая еще недавно была тобой, и рука моя тянется к шапке.

И не было нам погоды в тот поход.

Но это будет только через месяц после возвращения из Хибин. А пока я еще ничего не знаю. И говорю о тебе в настоящем времени…

Между прочим, под Апатитами выращивают даже клубнику, причем безо всяких парников – об этом мы тоже узнали в бане. Вот вам и Заполярье!

Прежде чем возвращаться обратно мы, наносим визит в ближайший к бане продовольственный магазин – одноэтажный кирпичный домик метрах в тридцати от дороги. Естественно, на глаза нам опять попадаются вездесущие «Золотые купола». «Хорошо бы «Золотых куполов» за копыта цапать!» – бормочу я под нос переделанную фразу из БГ, и пара литровых пачек вместе с прочей снедью немедленно перекочевывает в наши рюкзаки. Будет, чем порадовать Пашу с Серегой в связи с окончанием «гор-новосходительских работ». Одно смущало: судя по маркировке, употребить сии «купола» надлежало до 28.03.96, то есть до наступления сегодняшней полуночи!

Конечно, в связи с незапланированной поездкой в Апатиты, мы действительно несколько выбились из графика, но все же не настолько, чтобы рисковать привезти друзьям просроченный продукт. Тем более, что, как я уже говорил, автобусное сообщение здесь сквозное, поэтому, сев на нужный автобус, можно без проблем прикатить прямиком на 25-й километр. Таким образом, в лагерь мы вернулись практически засветло.

– Ну, что, ребятки? Как вы тут? Закончили с «четверкой» воевать?

В ответ лицо Сергея Леонидовича изобразило сложную смесь из радости после окончания долгихтрудов и скорби из-за потери чего-то очень дорогого.

– А? Да, все, закончили. Веревки сняли, все спустили… – без особого восторга сообщил он, – Вот только Пол Абдулыч молоток скальный посеял.

– Поздравляем!!! А что там с вашим молотком?

Выясняется, что пропажа приключилась на последнем отрезке маршрута, где Паша лез вторым, то есть в его обязанности, помимо всего прочего, входило извлечение закладных элементов и выколачивание обратно ранее забитых страховочных крючьев. Выколачивал Паша их при помощи того самого скального молотка, репшнур которого почему-то оказался не закрепленным. Естественно, молоток при первом же удобном случае сделал Паше ручкой и с ускорением 9,81 м/с² усвистал вниз, к подножию башни, где и затерялся в бескрайних снегах. Во всяком случае, попытки его отыскать после спуска оказались безрезультатными.

Сочувствуя по поводу случившегося, высказываюсь, однако, в том плане, что для них отделаться потерей какого-то несчастного молотка, да еще в конце маршрута – это вполне по-божески. Мальцев соглашается, хотя видно, что в душе его все еще гложет досада из-за нелепо утраченного снаряжения. Впрочем, вскоре он про молоток и думать забыл. Дело было так. Недалеко от палатки, метрах в пяти от берега на озере была небольшая промоина, из которой мы обычно брали воду. Лед по ее краям был довольно тонкий, и подходить к ней надо было с известной осторожностью, однако за дни, проведенные там, все уже давно к этому приноровились и воду из промоины зачерпывали без особых проблем. В конце концов, бдительность кое у кого притупилась, а зря! Это стало ясно после того, как в процессе приготовления ужина вызвавшийся сходить за водой Мальцев вернулся в палатку с двумя котелками воды, но при этом мокрый по пояс. Что, разумеется, сразу вызвало бурю самых положительных эмоций у остальных. Наспех переодетый в сухое пострадавший немедленно получил добрую дозу «Золотых куполов», а его насквозь помокшая амуниция заняла почетное место возле печки. Хорошо еще, что капроновые комбинезоны быстро сохнут!

Что же до самих «Золотых куполов», то их успели приговорить вовремя, хотя под конец кое-кто уже нервно посматривал на часы.