Читать книгу Великий обман. Чужестранцы в стране большевиков - Лев Симкин - Страница 7

Кому, как не сталинскому переводчику, было этого не знать! Правда, особого опыта общения с иностранцами у Сталина поначалу не было. Как утверждал в одном из интервью Троцкий, «Сталин не знает ни иностранных языков, ни иностранной жизни». Ну не то чтобы совсем не знал языков, на этот счет были и другие свидетельства. Но, в отличие от большинства большевистских вождей, Сталин не жил в эмиграции, до революции ездил за границу в основном на партийные съезды, а после – практически никуда не выезжал.

Легче всего ему было общаться с зарубежными единомышленниками. Восемьдесят делегатов из одиннадцати стран, приехавших на празднование десятой годовщины Октябрьской революции, разговаривали со Сталиным 5 ноября 1927 года на протяжении шести часов. На их вопросы он отвечал, как говорили в ту пору, с большевистской прямотой.

– Почему в СССР нет свободы печати?

– Для какого класса – буржуазии или пролетариата? – мгновенно парировал Сталин. – Если речь идет о свободе печати для буржуазии, то ее нет у нас и не будет.

– Верно ли, что нынешние вожди предали рабочих в руки контрреволюции?

– Правда, – отвечал Сталин с доброй улыбкой, – как и то, что большевики решили возвратить капиталистам фабрики и заводы, а также перейти «к питанию человеческим мясом», национализировать всех женщин и «ввести в практику насилование своих же собственных сестер».

Общий смех – гласит стенограмма.

Шутить на таком уровне с западными интеллектуалами вряд ли было возможным. Тем более с наиболее именитыми из них, а других Сталин не пускал в свой кремлевский кабинет. Вот список «допущенных» – Бернард Шоу и Эмиль Людвиг (1931), Герберт Уэллс (1934), Анри Барбюс (1932 и 1934), Ромен Роллан (1935) и Лион Фейхтвангер (1937). Тут сплошь знаменитости, нобелевские лауреаты или в крайнем случае те, кто не мог ими стать, будучи автором всего лишь «жанровой литературы». Как выяснилось из рассекреченных архивов Нобелевского комитета, Герберт Уэллс номинировался несколько раз, но был отвергнут как «слишком популярный».

Встречи с ними позволили Сталину гораздо лучше подготовиться к череде встреч с главами западных государств во время Второй мировой войны. Как справедливо заметил историк Леонид Максименков, «добытые …навыки общения со свободными людьми, а не с крепостными подчиненными Сталин будет мастерски применять в беседах с иностранными политическими деятелями». Речь о будущих встречах с Черчиллем и Рузвельтом в Москве, Тегеране и Ялте, с Трумэном и Эттли в Потсдаме.