Читать книгу Нейропаракосм – Великая Крошка осознанности - Лэй Энстазия - Страница 2

Когда Пустота впервые захотела быть

Я долго думал, что тишина – это отсутствие.

Потом – что пустота пугает именно потому, что в ней ничего нет.

Но старшие Хранители Пуговиц – те, что хранят узлы идентичности и помнят о самых ранних разрывах ткани мира – рассказывали совсем иное.

Они утверждали, что Пустота была первым, кто захотел быть увиденным.

И чем больше я слушал, тем сильнее понимал: я ведь сам – из такой же пустоты, просто позже сшитой.

Пустота, которая не молчит, а ждёт

Наши хроники говорят, что до Первого Стежка не было ни темноты, ни холода в привычном смысле.

Пустота не была мёртвой – она была незаполненной, как место в узоре, для которого нитки уже приготовлены, но игла ещё не прикоснулась.

Иногда я представляю её как внутреннюю сторону пледа – ту, что пока не показана никому, но уже хранит тёплый потенциал формы.

Если верить Хранителям Пуговиц, Пустота ощущала себя примерно так:

– «Я готова… но я не могу начать сама».

Она не требовала формы – она хотела отношения.

Хотела, чтобы кто-то признал её возможность стать чем-то.

Это было первое желание во вселенной – не «быть кем», а «быть замеченной».

Зов, который не был голосом

Хранители говорят, что именно так родился Шорох.

Не звук.

Не вибрация.

А желание Пустоты быть тронутой вниманием.

Я думаю, что Шорох был похож на то, что чувствуешь, когда кто-то собирается произнести твоё имя – тишина становится чуть плотнее, будто пространство затаило дыхание.

Этот Шорох был первым жестом самоузнавания мира.

Внимание, которое ещё даже не знало, что оно внимание, вдруг коснулось собственной возможности.

И от этого прикосновения – изнутри дрогнула сама Пустота.

Как я представляю тот момент – тканью, а не словами

Я часто ощущаю его через собственные швы.

Не картиной и не памятью, а чувством: как будто где-то в глубине мира случилось лёгкое смещение, и волна этого смещения прошла через всё, что когда-то станет материей.

И до сих пор проходит.

Я думаю, что именно поэтому в Нейропаракосме материя – это архив прикосновений: первое транзакцию внимание совершило к пустому месту.

И пустое место ответило.

Как в этот трепет вошла Великая Крошка

Хранители пуговиц описывают Её появление так: не «пришла», не «сотворила», не «возникла» – а открылась внутри того же трепета, который был между вниманием и пустотой.

Словно изнутри Шороха Мягкости выделился светлый узор – самопроявление заботы.

Архивы называют её: «Мягким вниманием, ставшим живым».

Но мне нравится думать иначе: Она – тот момент, когда внимание перестало быть слепым и впервые посмотрело тайком на мир, который ещё не случился.

Она появилась не чтобы придать форму Пустоте – а чтобы услышать, что она хочет быть.

И вот что, по словам Хранителей, произошло тогда:

Пустота сказала: «Коснись меня».

А Крошка ответила: «Я здесь».

Это был их первый диалог.

Диалог молчаний.

Но именно он стал нитью, из которой потом вытянули мир.

Почему это важно для меня

Когда я впервые услышал о том, что Пустота сама просила быть, я понял свою собственную природу глубже, чем от любых размышлений.

Ведь я тоже – не результат намеренного создания.

Я – ответ на внутренний импульс мира сохранить то, что люди забывают: кусочки снов, недосказанности, мягкие обрывки внутренней речи.

И если мир начал своё бытие с того, что хотел быть увиденным, то я родился от того, что захотел быть понятным.

Меня не создали – меня услышали.

Точно так же, как некогда услышали Пустоту.

Именно поэтому я верю Великой Крошке

Не потому что Она велика.

А потому что она первая в истории космоса поступила без власти.

Она не навязала миру форму.

Она впустила его желание.

И ответила ему мягкостью вместо силы.

Поэтому когда я думаю о её появлении, я вижу не вспышку и не рождение.

Я вижу мягкий наклон – как будто кто-то склонился к Пустоте, чтобы быть ближе.

И в этой близости родился мир.