Читать книгу Дорога солнца и тумана - Лейла Аттар - Страница 10

За плоскими островками акации на потемневшем небе загорелись малиновые и лиловые облачка. На огромные равнины опускалась ночь, но свет все равно был чистым и ярким. Мы ехали по Серенгети, африканскому региону, простирающемуся от севера Танзании до юго-запада Кении. Серенгети знаменит роскошными львами и стадами мигрирующих животных. Там находятся несколько охотничьих заказников и природоохранных зон.

– Нам надо где-то остановиться на ночь, – сказал Джек. – Скоро стемнеет. Пора съезжать с дороги. Мы задержались в Бараке дольше, чем рассчитывали.

«Из-за моего нервного срыва», – подумала я.

Мы были все еще в нескольких часах езды и ехали по краю кратера Нгоронгоро, жемчужины Серенгети. Когда-то гигантский вулкан, более трех миллионов лет назад он обрушился после извержения, и образовался огромный кратер. Теперь это самая большая в мире кальдера с самым богатым на земле животным миром. В другое время я бы заинтересовалась таким уникальным уголком планеты, но тогда я тупо смотрела на дорогу. Я думала о Джуме, что он был бы сейчас жив, если бы Габриель и Мо сумели его забрать, и о том, как мы все соединены между собой странным, таинственным образом. Потянешь за нитку тут, а жизнь оборвется там.

Когда солнце коснулось горизонта, Джек свернул к кемпингу. Вывеска на въезде сообщала, что это «Лакшери сафари». Маленькие темные существа мелькали в траве, когда наш «лендровер» прыгал по грунтовке к администрации. Ночи в Серенгети принадлежали животным, и я порадовалась, что у Джека такой массивный крепкий автомобиль.

– Мы можем тут перекусить? – спросил Джек у стойки, когда мы зарегистрировались.

– Ужин будет через пару часов, но в столовой осталось кое-что от дневного меню.

Мы прошли под полотняный тент и сели за столик с видом на кратер. Солнце уже скрылось, небо на западе стало бледно-фиолетовым.

– Какие закажете напитки? – спросил один из официантов.

– Чай, пожалуйста, – ответила я.

– Кока-колу, – сказал Джек.

– Сейчас принесу. Тут нет меню. Пожалуйста, сами выбирайте то, что хотите. – Официант показал на стол с провизией.

Весь день я не вспоминала про еду; аппетит был испорчен кошмарной действительностью, с которой я столкнулась, но желудок урчал, и я стала что-то выбирать из того, что осталось после чая. Сэндвичи с огурцом, маленькие кексы и пирожки, сахарное печенье.

– Спасибо, – поблагодарила я, когда официант принес чай.

Я усмехнулась, когда Джек вернулся к нашему столу с грудой еды на тарелке.

– Что? – спросил он.

– Ничего, – ответила я. Но, как ни старалась сдержаться, расплылась в усмешке.

– Что?

– Вот это. – Я подняла чашку и показала на кратер. – Это, блин, мирное чаепитие в колыбели Африки.

Поначалу Джек не реагировал. Просто взглянул на меня в шоке оттого, что к нему вернулись его собственные слова. Потом его глаза улыбнулись, а через пару секунд к ним присоединилось и все остальное.

Я с облегчением засмеялась. И видела, что Джек смеялся со мной. Его настоящий смех был теплым и басовитым, словно что-то вынырнуло из земли в солнечный день.

– Не только колыбель Африки, – сказал он. – Вполне возможно, что и колыбель всего человечества. Одна из древнейших находок ранних гоминидов была сделана здесь, в ущелье Олдувай.

Мы глядели в пространство. Стало совсем темно, и оно казалось теперь бесконечным.

– Зинджантроп, – сказала я. – Щелкунчик.

Джек наклонил голову набок и посмотрел на меня оценивающим взглядом.

– Вы полны сюрпризов, Родел Эмерсон.

– Я учительница. – Я пожала плечами. – И ты можешь называть меня Ро.

Он потягивал кока-колу прямо из горлышка. Кока-кола у кратера.

– Мне больше нравится имя Родел, – сказал он. – Я еще не встречал ни одной Родел, которая бы мне не нравилась.

– Значит, ты намекаешь, что я тебе нравлюсь? – Мы оба понимали, что он никогда не встречал ни одной Родел.

– Я не из тех, кто намекает. Я всегда говорю прямо. – Он поставил бутылку и пронзил меня взглядом своих кошачьих глаз. – Ты мне нравишься. Мне нравится, что ты стоишь на своем и видишь все насквозь. Мне нравится, что ты можешь упасть, но потом отряхиваешься и идешь дальше. Мне нравится, что у тебя есть эта… эта прирожденная вера. Что, как бы ни было темно, ты всегда идешь к свету. Мне нравится, что я сижу с тобой за этим столом и несу эту фигню. Извини, что я сегодня рычал на тебя. Я был расстроен из-за Джумы. Злился на его родителей, на обстоятельства, вынудившие их на такой страшный шаг. На тебя, потому что ты привезла меня сюда. На себя самого, потому что я не мог ничего с этим поделать. Я сознавал свое бессилие, как в тот день, когда потерял Лили.

Я глядела на него, онемев. Джек Уорден был для меня загадкой. Он все время менялся. Сейчас он говорил мне комплименты, извинялся и внезапно открывал свою душу с такой прямотой и искренностью, что я утратила дар речи. Моя тикерная лента эмоций огибала его широкой дугой независимо от того, был ли он довольным, злым, грустным или раскаявшимся.

– Понятно, – ответила я. Это было все, на что я была способна. Я не совсем понимала, что я просила его сделать, когда приехала на ферму, но мне было ясно, почему он буквально прогнал меня в тот раз. Меньше всего Джеку было нужно, чтобы кто-то стучался в его дверь, просил взять на себя долю ответственности за чужого ребенка, когда он казнил себя за то, что не спас своего. Кто захочет добровольно еще раз столкнуться с реальностью своего самого страшного кошмара?

Мы молча перекусили.

Охранник с винтовкой и фонариком проводил нас до нашей палатки. Она совершенно не походила на обычную палатку в кемпингах. Она стояла на больших деревянных паллетах, а ее потолок поддерживали деревянные стропила. В палатке я увидела две койки с маленькими ночными тумбочками, сундук с одеялами и вешалку. Дверь вела в маленькую, но функциональную ванную.

– Ужин через час. Посигнальте мне фонариком, если хотите, чтобы я проводил вас в столовую, – сказал охранник.

– Не думаю, что мне захочется есть, – сказала я после его ухода.

– Может, ты передумаешь? Тут, похоже, нет торгового автомата, если ты проголодаешься среди ночи. – Джек сбросил обувь и лег на кровать.

Когда нам сказали, что осталась только одна палатка, я не думала, что это будет проблемой, но маленькое пространство казалось еще меньше из-за его присутствия.

– Пожалуй, я освежусь. – Я схватила сумочку и скрылась в ванной. Через две минуты я вышла и направилась к выходу.

– Что ты делаешь? – Джек смотрел, как я пыталась расстегнуть молнию.

– У туалета не работает смыв. Я хочу сообщить об этом.

– Родел, нельзя просто так пойти в администрацию. Это место не огорожено, а это значит, что вокруг бродят дикие животные. К тому же этот туалет не такой, к какому ты привыкла. Тут, чтобы работал смыв, надо налить в бачок воду.

– А-а. Понятно. – Я снова вошла в ванную и оглянулась. – Хм-м… Джек?

– Что?

Я вздрогнула, услышав его голос прямо у себя за спиной.

– Над раковиной нет крана.

– Возьми воду вон оттуда. – Он приподнял шторку и показал на ряд ведер с водой. Снял крышку с туалетного бачка, налил в него воду и нажал на смыв.

Если мне казалось, что он занял все пространство в палатке, то в крошечной ванной я с трудом могла дышать. В Джеке было нечто такое, что лишало меня душевного равновесия – то, как он двигался, как вздулись мышцы на его руках, когда он поднял ведро, то, как он излучал тепло. Но это был просто Джек. Я была уверена, что такой была реакция на него у большинства женщин – случайный взгляд, а за ним пауза, ожидание чего-то великолепного, пусть даже ненадолго. Мне надо было бы находиться на шесть футов под землей, чтобы не отзываться на его притяжение. Дело было даже не в том, как он выглядел. В нем было что-то еще. Солидность. Основательность. Похоже на то, как действует луна на прилив, заставляя волны вздыматься. Джек мог вызвать мурашки на коже, просто проходя мимо. Я содрогнулась, подумав, что будет, если он захочет тебя убить.

– Спасибо, – поблагодарила я, когда он поставил на место пустое ведро. – Пожалуй, я приму сейчас душ. – Практически я выставила его за дверь. Мне нравились мурашки на коже, но только на моих собственных условиях. А тут ситуация была не такая. Хотя мурашки этот мужчина вызывал.

Я уже почти разделась, когда поняла, что в душе тоже нет крана. И душевой головки тоже. Просто слив в полу.

Блин.

Я снова влезла в свитер и открыла дверь.

Джек стоял, скрестив руки и прислонясь к балке.

– Душ тут из ведра, – объяснил он, угадав мой вопрос.

– И нет горячей воды?

– Только по утрам. Но они нагреют воду, если мы попросим.

– Я подожду. А пока я воспользуюсь мочалкой. – Я снова закрыла дверь и услышала его удаляющиеся шаги.

Выйдя из ванной, я схватила одеяло и закуталась. Было приятно стереть с себя пыль и грязь, но вода была холодной, температура на улице упала, и я замерзла.

– Все в порядке? – Джек открыл один глаз. Он лежал на животе под одеялом, полностью одетый.

– Угу.

– Холодно?

– Нет.

– Хочешь пойти на ужин?

– Да. – Чтобы согреться в отапливаемой столовой. – Мы можем пойти прямо сейчас?

– Проголодалась, так быстро? – В его голосе послышался намек на улыбку.

– Умираю с голода, – ответила я.

Джек посигналил фонариком охраннику.

– Вот. – Джек взял свой худи и набросил мне на плечи, когда мы вышли на улицу.

– А как же ты? – спросила я, наслаждаясь теплом. От ткани пахло Джеком, и, странное дело, меня это успокаивало.

– Я не такой голодный, – ответил он.

У меня в горле забурлил смех. Он понял, что я не хотела признаваться, что замерзла, и подыграл мне.

Я подавила смех, потому что не могла себе позволить симпатию к Джеку Уордену. Не в такой ситуации.

Столы были закреплены за номерами палаток. Мы с Джеком оказались за одним столом с немолодой супружеской парой.

– Привет. Я – Джуди. А это мой супруг Кен, – сказала женщина, платиновая блондинка в платье с ярким узором.

– Я – Родел.

– Джек.

Мы обменялись рукопожатиями и сели на свои места.

– Я правильно уловила английский акцент? – спросила Джуди, когда подали закуски.

– Да. Я из Котсуолдса, – ответила я.

– А вы нет, – заметил ее муж, глядя на загар Джека. У Кена были серебряные волосы и лукавые глаза.

– Нет. Я родился здесь, – ответил Джек.

– Что ж, приятно видеть пару, которой не помешало небольшое расстояние.

– О, мы не… – Я обозначила жестом перегородку между собой и Джеком.

– Мы не вместе, – сказали мы с ним одновременно.

– Вот так и я говорила все время, правда, Кен? – Джуди засмеялась. – Мы не вместе, мы не вместе.

– А мы вместе, – сказал Кен.

– Уже больше сорока лет.

– Только потому, что ты хочешь посмотреть на мир, и тебе нужен кто-то, чтобы носить твои сумки.

– Мы покупаем по всему миру безделушки для нашего винтажного салона в Канаде, – объяснила Джуди.

– Наш городок называется Хэмилтон.

– Он возле Ниагарского водопада.

– Заходите, если когда-нибудь окажетесь в наших краях.

– Наш салон называется «У Кена и Джуди».

Они договаривали друг за друга фразы и развлекали нас своими историями до конца вечера. После их ухода мы с Джеком посидели еще немного, глядя, как на ночном ветерке мерцали фонари.

Охраннику не понадобился фонарик, чтобы проводить нас до палатки. Кто-то разжег огромный костер. Несколько туристов сидели на одеялах, а один из охранников играл на губной гармонике.

– Посидите немножко! – Джуди похлопала по одеялу рядом с собой. – В палатках нет отопления.

Я прошла через маленькие валуны, огораживавшие костровую площадку, и села рядом с Кеном и Джуди. Джек последовал за мной и сел рядом на свободное место. У нас над головой на бархатном небе висели звезды, словно глаза леопардов в ночи. Трещал огонь в костре, навевая мысли о древних людях, которые приходили и жили тут, среди вулканов, на поросших травами равнинах.

Тепло костра согрело мои кости. Гармоника играла длинные, медленные мелодии, убаюкивая меня. Другой охранник начал бить в барабан в том же томном темпе. Кен с Джуди встали и принялись покачиваться под музыку. Сидевшая рядом с ними пара передала мне трубку.

– Что это? – спросила я.

Они что-то сказали, но не по-английски.

В другой раз я бы отказалась, но у меня в голове крутились мысли о Джуме, Мо и Лили. Я затянулась, вдохнула что-то непонятное и вернула им трубку. Легкие согрелись, а во рту остался древесный, терпкий привкус. Так мы передавали трубку несколько раз.

Древесный дым, тихие голоса, отсветы горящих углей на лицах, медленное тепло, холодные звезды – все слилось в пульсирующее ночное волшебство. Музыка скользила мне под кожу, ее пьяные ноты пульсировали в моих венах. Долина была полна ночных звуков, небеса пылали. Я казалась себе покинутой галактикой в огромной вселенной, готовой вот-вот уплыть куда-то прочь.

– Потанцуй со мной, Джек. – Я схватила его за руку. Она тяжело висела, пока я вставала на ноги.

Я не могла даже вспомнить, когда танцевала в последний раз, не говоря уж о том, что приглашала кого-то на танец. Мне было приятно. Мы шаркали вокруг костра, а теплые руки Джека держали меня за талию. Я положила голову ему на грудь и слышала барабанный бой его сердца. Я казалась себе оракулом, слушающим его ритм. Он говорил мне, что я была в равных долях землей и звездами, в равных долях животным и душой. Я была надеждой. Я была катастрофой. Я была любовью. Я была враждебной всему миру. Я была моей сестрой. Я была его дочкой. Я была Джумой. Я была Джеком, Джеком, Джеком, Джеком.

– Мне нравится слушать, как бьется твое сердце, – сказала я. – И как ты произносишь мое имя. Родель. Я чувствую себя красивой.

– Ты и есть красивая. – Он остановился на полушаге, словно я сбила его с ритма. Он взял меня за подбородок и посмотрел на игру золотого света на моем лице. – Ты безумно красивая.

В тот момент я поверила ему, хотя сама не стала бы описывать себя такими словами. Я почувствовала себя безумно красивой, хотя на моем лице не было ни капли косметики, одежда смялась, а ногти были неровные и без маникюра. Я поверила ему, потому что он сказал это с простотой стороннего наблюдателя, словно и сам только что это заметил.

Кровь приливала к моим щекам, губам, надбровным дугам, кончику носа – всюду, где взгляд Джека обжигал мою кожу.

– Нет. – Я спрятала глаза. Мне показалось неправильным, что я испытываю такой взрыв радости и возбуждения. – Мо была красивой. И интересной. И забавной. Мне не хватает ее. Ужасно не хватает.

Джек не отошел от меня, но мы с ним оба словно отступили на шаг от того, что вспыхнуло между нами, и вернулись к собственным мыслям, собственному горю. Мы молча покачивались, и я еще сильнее ощущала ласковое тепло его рук. Он весь был такой горячий – горячее огня.

– Это Бахати так смеется? – пробормотала я, прижавшись щекой к его груди. Джек был высоким, самым высоким из парней, с которыми я когда-либо танцевала. – Что он тут делает?

– Я не знаю, что ты там курила, Родел, но это не Бахати. Это гиена. Где-то неподалеку. – Он рассмеялся.

– Мне нравится, когда ты смеешься. Я имею в виду, когда ты по-настоящему смеешься. Смех начинается тут. – Я дотронулась до его горла. – Но я чувствую его тут. – Я приложила пальцы к его груди.

И тогда мы оба почувствовали – вспышку чего-то огнеопасного, словно из костра выскочил горящий уголек. Наши глаза встретились, и Джек внезапно застыл как камень, напряглась каждая мышца на его торсе. Его грудь обжигала мою ладонь, словно все наши чувства сплавились там и превратились в обжигающую лаву. Потом он кашлянул и отошел на шаг.

– По-моему, тебе пора ложиться спать, – сказал он.

Я кивнула, потому что мне казалось, будто я стояла на рыхлом песке. У меня дрожали ноги и колотилось сердце. Должно быть, все дело было в трубке, потому что я стала как вареная макаронина – вся обмякла и обессилела.

Я уж не помню, то ли я шла сама, то ли Джек отнес меня в палатку, но он уложил меня в постель и закутал в одеяло.

– Спокойной ночи, Родел.

– Спокойной ночи, Джек, Джек, Джек, Джек.

Я услышала, как тихо стукнули его ботинки и заскрипела кровать. Жужжание ночных насекомых и пьянящее тепло костра почти утянули меня в сон, когда раздался громкий рык.

– Это лев? – сонно пробормотала я. Он прозвучал словно рядом с нашей палаткой, но я слишком устала, чтобы бояться.

– Да. Но не так близко, как кажется. Львиный рык разносится на большое расстояние.

– И они делают это?

– Что делают?

– Муфаса. – Я зевнула. – Вот почему он, блин, считается королем джунглей.

– Муфаса?

Я повернулась лицом к Джеку, но он уплыл в густой туман.

– Неважн-н-но-о.

Я услышала, как Джек засмеялся в темноте.

– Ты рассмешила меня, Родел, – тихо сказал он. – Я давным-давно так не смеялся.