Читать книгу Том 7. Ведь и наш Бог не убог, или Кое-что о казачьем Спасе. Из сказов дедуси Хмыла. Часть IV. Любить нельзя бить, или Беседы о бойцовом Спасе… - Лгало… и Подлыгало… - Страница 4

Зачем мне нужна схватка? Зачем мне обучаться тому, как вести себя в бою? Зачем тратить на это столько времени и сил? Кажется, это вполне закономерные вопросы. Если я пришёл к изучению рукопашного боя, то они не могут не встать передо мной. И ответ на них вроде как очевиден. Ну, наверное, чтобы у меня не отняли моё же, чтобы уметь постоять за себя, чтобы стать сильным. Да, именно стать сильным! Если я, желая мира, готовлюсь к войне, то я просто слаб, я в недостаточности. Ведь у того, кто в силе, просто нельзя ничего отнять. А значит, мой интерес к тому, чтобы побить всех (конечно, при нужде; а так я не агрессор) и при этом не быть битым, есть поиск всё той же полноты, которую ищет без устали всё человечество. И исходя из этого, всякое занятие рукопашным боем можно отнести к некому врачеванию, призванному исцелить нашу душу, а сам рукопашный бой – к лекарству. Так говорили наставники в Спасе. Вот потому «ищи и в бою прежде Небесного, а остальное всё тебе приложится».

Всякое богоискание начинается с немощи! Пока же ты силён, пока ты что-то можешь, ты не нуждаешься в Боге. Он для тебя лишь соперник, который не даёт тебе самому быть богом. Но пока ты «силён», силу тебе никогда не обрести. Силу обрящет не просто слабый, но немощный, как голодный обретёт насыщение. Вот и найди в себе слабости, чтобы они однажды стали твоей силой, поучали наставники Спаса. А лучше всего – найди в себе немощь и сокрушайся в ней, обращая глас свой к Господу. Немощь – та пята, с которой начинается лествица в Небеса. Из немощи зачинается характерник, который в Боге ро́дится. На эти слова немало людей ополчатся. Но это те, кто пока силен. Пока что силён!!!

Сколько же было «сильных мира сего», которые вмиг становились слабыми и беспомощными! Даже на нашей памяти. Да что о н-их говорить! Попробуйте взглянуть в г-лаза Вечности, и в-ы тут же ощутите всю свою немощь. Это простое и очень сложное упражнение казаков-характерников. Далеко не каждый на него способен. Большинство тут же в страхе бросаются от Вечности в житейское. В суету. Тут так уютно! Шумно да спокойно! И даже напрочь о в-сяком Спасе забывают («А ну его, этот странный Спас, лучше уж мы в йогу пойдём; тут всё стройно»). Но тут в житейском нам вечно не хватает сил. Хотя и можно их где-то наскрести да как-то прожить, но нехватка всегда налицо.

В целом же мало кто задумывается: зачем мне всё это нужно, зачем мне схватку изучать? Зачем сражаться с к-ем-то, зачем побеждать, зачем бить кого-то? А вопросы-то не из простых! С секретом, как сказали бы. Но задумываться глубоко некогда там, где дело надо делать. А потому драться надо потому, что надо драться! Помните, как говорил Портос из советского кинофильма «Д’Артаньян и три мушкетёра»: «Дерусь, потому что… дерусь». Если же всё-таки начать пытать эти вопросы и отвечать на них, не перекладывая ответственности на другого, мол, это не я драки хочу, но вот весь мир не хочет жить мирно и цепляется ко мне, то ты выйдешь за пределы схватки туда, где корни всякого вопроса. Туда, где не очень уютно. Ибо там как-то слишком уж широко да опереться не на что.

Зачем, зачем, зачем? Вопрос волшебный. Однажды, пребывая в вопросе «зачем», мы сможем воспарить, если только не побоимся Высоты. Но поскольку в нас живёт пока что непреодолимый страх Высоты, то зачем отвечать на вопрос «зачем?»? Если ты пришёл обучаться бою, то нужно обучаться бою, а не задавать лишних вопросов! Бой – вещь конкретная! Ты должен это принять! Так заведено! Ты должен стать сильным, потому как сильным лучшая доля достаётся, да и под солнцем остаётся победитель! Вопрос же «зачем?» придумали слабаки, чтобы забить, по возможности, голову людям конкретным, отвести с их помощью от себя внимание и спрятаться за эти самые вопросы. Так что давайте и мы пока оставим эти вопросы и просто вернёмся к предмету нашего разговора. Рукопашная схватка – ради рукопашной схватки и чтобы, конечно же, победить в ней!

Но и в самой рукопашной схватке немало насущных вопросов. Не ответив на них, мы вряд ли сможем быть победителями. Не будучи точным, можно ли быть действенным? И вот тут возникают вопросы: в чём мы хотим быть победителями, кого хотим победить и на каком поле битвы мы будем вести нашу схватку. Если вы внимательно вглядитесь в то, что мы называем боевым искусством, то сможете разглядеть, что оно далеко не однородно по своей сути. Есть схватка не на жизнь, а на смерть, где не до жиру. Есть спортивная схватка, которая может принести нам почёт и уважение. Есть рукопашный бой – как хорошее средство от застоявшихся мышц, этакая добрая гимнастика. Есть, без сомнения, искусство! Высокое и утончённое искусство рукопашного боя ради красоты и получения эстетического удовольствия. В конце концов, есть бой как средство воспарить над миром, то есть своего рода философия, позволяющая узреть неземное. А в бою столь много неземного, что сплошь и рядом оно!!! Наверное, можно ещё выделить рукопашный бой как науку. И действительно, почему бы не начать изучать его как науку – с формулами, графиками, таблицами и другими выражениями научного подхода? Но всё это в сути разное и несовместимое! Ибо там, где убивают, не до красивого и гармоничного тела, надо выживать. А там, где надо быть первым, не до философии.

Но почему бы не объединить всё это в единое целое? Ведь по-хорошему, и наука, и философия, и искусство вполне сопоставимы. Наверное, сопоставимы. Но чтобы всё это стало целым, мы сами должны быть целыми! Пока же я делю мир хоть в малом, пока в руке моей резак, как говорили наставники, быть целым невозможно. А значит, и то, чем мы занимаемся как… – да как хотите: хоть как рукопашным боем, хоть как боевым искусством, хоть как высокой философией, – не будет в нашем сознании целым, но будет так же разделено на искусство, науку, философию, на «теорию» и «практику», наконец. И мы, попадая из одного мира в другой, будем теряться. И там, где надо сражаться за жизнь, мы будем размышлять, как оно по науке-то будет, а там, где можно воспарить, мы сможем попасть в ловушку «победителя» и остаться у разбитого корыта.

Много говорилось о том, что спорт – это далеко от настоящего боя. Классик единоборств Н.Н. Озолин в 1930 году писал: «Мы не отрицаем того, что системы эти (речь шла о боксе, саватэ и джиу-джитсу), практикуемые для целей чистого спорта, представляют прекрасное средство развития выдержки, быстроты, силы, ловкости, боеспособности и других физических и психических качеств и в этом косвенно подготавливают бойца, но ещё раз повторяем, реальной, прямой подготовки к серьёзному столкновению не дают».

С другой стороны, мало-мальски опытные спортсмены, особенно с заслугами, с пренебрежительной улыбкой отзываются о так называемых спецах и всём том, что связано со «специальным армейским рукопашным боем», если это только не боевое самбо. За глаза подобные школы называют «конно-балетными». Все тянут истину и право первенства на себя. Как в большом миру, так и в этом маленьком мире. А кто уж совсем рьяный, тот предлагает «ссудный поединок», чтобы доказать, на чьей стороне правда. Но правда на стороне всякого. Своя правда! Вспоминается один старый анекдот о правде.

Пришли как-то к царю зверей – льву – волк и лиса на суд. Рассказал волк свою жалобу на лису, а лев ему и говорит: «Да, ты прав». Высказала и лиса в свою очередь обиду на волка. На что лев заявил: «Да. И ты тоже права». Ушли довольные звери, а жена и говорит льву: «Как же так? Оба же не могут быть правыми?» Задумался лев и говорит: «И ты, жена, права».

Все правы! Но в то же время правда, если это только не «моя правда», проста. А в простоте нет сторон, нет моего – твоего. Присваивая правду себе, мы просто теряем её, теряя простоту. Ведь с этого мига для нас есть правый я и неправый другой. Это ли не сложность, где я и не я? Сложно, потому что сложено, даже если разделено!

Для чего мы всё это говорим? А для того, чтобы однажды перестать делить и делиться. Перестать резать себя на куски. Перестать вести детские споры, кто кого одолеет: боксёр – каратиста или каратист – боксёра. Всякое разделение нежизнеспособно и обречено на поражение и боль, но корень разделения-то в нас! Нужно просто искать в себе его. И однажды для тебя не будет места ни для спорта, ни для науки, ни для искусства. А победит в схватке… Победа в нашем мире жребием отмерена. Божьим промыслом. И с ним не поспорить. Я не проиграл ни одной схватки из трёх с лишним сотен. Но не потому, что ЭТАКИЙ. На то воля Божья была! А какова она завтра будет? Не вем того! Но смиряюсь перед ней!!! В руцы твои, Господи, отдаю дух мой! Да будет воля твоя!

Весь жизненный опыт нам говорит о том, что тот, кто ближе к природному состоянию, к Стихии, тот наиболее опасный боец. Возвратиться к истокам – вот та задача, которую нужно решить нам для того, чтобы стать непобедимым. Но только возвратиться к истокам – это себя потерять! А вот к этому мы не готовы! Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. И никто не строит дом с крыши, а потому всё-таки нужно заложить основы, и заложить их надо наиболее точно! Если в них закрадётся ошибка или просто останется недопонимание, всё, что из такой основы разовьётся, будет кривым и порочным. Поэтому основы должны быть как можно проще, чтобы их можно было понять по-настоящему. Такой подход заставляет разделить бойцовый Спас на несколько частей. А далее нужно просто углубляться в эти простые основы, чтобы однажды достигнуть глубины, которая в сути есть простота и цельность. Вот такой своеобразный подход. От простого к простоте! Разделить, чтобы вновь прийти к цельности. Об азах, или основах, мы ещё скажем в своё время слово, и будет оно… неожиданно!

Действительно, как-то не вяжется подобный взгляд с нашими представлениями о росте – от простого к сложному. Ведь для нас мастерство зачастую некая невероятно сложная штука, до которой можно дойти, только набирая опыт из года в год.

Да, к мастерству можно подойти, набирая опыт, но опыт – сын ошибок трудных! И однажды тебя как гром среди ясного неба поражает: всё то, что ты так старательно собирал, чему посвятил столько времени и сил, может уместиться на одной ладони. То есть ты можешь, но всякое объяснение, как это происходит, не передаст сути, но лишь запутает и уведёт от неё. Не без удивления ты начинаешь осознавать, что накопленные тобой познания даже мешают тебе, что твои действия гораздо проще, чем все твои познания. Как это может быть? Как так получается, что вещи, некогда казавшиеся сложнейшими, на выходе оказались неприлично простыми? И теперь, когда мы решились рассказать о бойцовом Спасе, появилось нелепое ощущение: как это сделать? Как сказать о простом, о котором и сказать-то нечего?

А что такое «простое»? Это то, где или в чём нет разделения! И только там, где нет разделения на части, возможны те чудеса, которыми так славились казаки-характерники. Потому-то и призывали наставники своих учеников обратиться к природе «мельчайшего». Ибо «мельчайшее», или, как его называли в Спасе, вечевое, – это суть мироздания! «Мельчайшее» предваряет мир вещей, мир явлений. Оно даже до МАЛАка. Пока мы не будем зреть в него, мы так и будем спорить о том, кто сильнее, или говорить о том, что «один хороший спортсмен навалял бесконтактнику». Если «навалял», то этот «бесконтактник» был слишком проявленным. Его суть была лишком далека от вечевого – мельчайшего. Он и «бесконтактником»-то стал больше для мира, чтобы быть САМЫМ сильным и самым-самым. Спекулянт, одним словом. Но САМЫЙ СИЛЬНЫЙ – это не просто проявленность, но проявленность проявленности! Когда ты начинаешь вглядываться в «мельчайшее», ты и сам умаляешься. В тебе и для тебя уходит различие. Для тебя перестаёт быть спорт, искусство, что-либо ещё там! Правда, мы понимаем нелепость сказанного для большинства людей. Ведь их смысл жизни, можно сказать, в выпячивании. Что же, тогда бойцовый Спас, по крайней мере в «тонкой» его составляющей, не для них? И для них тоже! Только их участь – вечный спор и разочарование! Что, впрочем, тоже на пользу!

Всякое сравнение «кто лучше, кто хуже» возможно только там, где мир разделён, где нет цельности. Тут сравнение неизбежно. Ведь в корне всякого сравнения – поиск этой цельности. Но в то же время сравнение есть помеха! Сравнение есть условие нас как задачи. А значит, его нужно убрать! Вот как получается! В поисках простоты мы ввергаемся в сравнения, а значит, и в делёжку мира, но эта делёжка и уводит нас от простоты! Убери сравнения, а для этого соберись в думе своей на природе простоты, на природе «мельчайшего». И тут не надо быть математиком, чтобы узреть, что всякая простота сродни бесконечности и стремится к нулю. Может быть, поэтому наказитель и называл состояние могутности ШИШОМ, или, по-другому, НУЛЁМ?

Пока же ты улавливаешь себя в сравнении, для тебя будут закрыты все хитрости Спаса, все его тонкие работы. Можно, конечно, сказать, что всё это демагогия и ох уж эти сказочники! Только бы в этом случае не стать тебе тем верующим. В том смысле, что сказанное на веру принял и остался при своём, а значит, на месте. Чтобы что-то утверждать, нужно вначале сходить туда и проверить: так ли там, как говорят? При этом ещё и глазам своим не верь! Но никто из утверждающих, что это чушь, просто там не был. А наш повседневный опыт зачастую противоречит самому себе. Недаром же говорили древние, не верь глазам своим!

Да и сравнивая пока что вот то с этим, а это с тем, ты находишься в неком расширении. То есть ты ещё расширяешь границы своего мира, но не умаляешься. В этом случае «тонкие» работы для тебя так же пока нечто из области сказок. Для тебя подойдёт хороший кулачный бой, хорошая борьба, чтобы кости трещали. «Тонкое» начинается там, где «мельчайшее». А как же ты будешь в «мельчайшем», коли пока наоборот расширяешься? И тут как условие стоит определиться с пределом расширения, и только потом уже суживать свою землю до размеров пяты.

Так говорили наставники в Спасе. И чтобы сказать, что они соврали, нам надо пройти этот путь до конца. Мы же выносим свои суды, о том, так это, или нет, будучи далеко от того, о чём судим. А потому оставь суды, – говорили наказители, – и тогда для тебя откроются прямые пути. Но так ли легко перестать судить? Это уже другой вопрос. Никто никого не учит, но подсказка нам дана!

А давайте ка обратимся к другим традициям. К китайцам, например. Что они нам скажут по этому поводу?

В Китае, когда ученик вызревал для сокровенного, наставник открывал ему секрет «ВЭЙ», что можно перевести как «мизерное». «Вэй» – это природа сущего, как «бесконечно малого различия» или безразрывности предваряющей наш явленный мир. «Вэй» соотносили с действенностью ци. Там где «вэй», там только возможно действие ци. В мире «разделённого» ци рассеивается. И потому так часто ци является обманом для окружающих. Но этот обман всего – лишь отражение нашей природы победителей!

* * *

Ну да ладно. Давайте посмотрим, из чего же состоял бойцовый Спас в той части традиции, с которой столкнулись мы. Здесь его для определённого удобства подразделяли на три части. Это борьба в схватку – дюжа, борьба на кулаках – сеча и борьба с оружием – рата, включавшая в себя также и особые воинские подразделы, как езда на коне и другие полезные для войны умения. Как видите, ничего из ряда вон выходящего. Как и везде.

В свою очередь, каждая «составная» бойцового Спаса не имела строго канонического обустроения и не представляла собой закоренелую догму. По большому счёту, каждый обучающий передавал восприемнику своё прочтение рукопашной схватки со своими предпочтениями. А его ученики, как это всегда было, есть и будет, выдавали уже совсем иную картину. И вроде бы преемственность в передаче того же бойцового Спаса сохранялась испокон веков, а вот школы как таковой не сложилось. Да и не могло сложиться, исходя из сути Спаса. Ведь Спас – это не учение, но «добрый подсказчик на нашем жизненном пути». А как можно дать подсказку сразу всем и вся? Никак! Подсказка к месту должна быть. Место же у всех разное. Вот и обучали наставники своих восприемников от недозрелости их, давая подсказки им разные ко времени нужному. Но тем не менее были, конечно же, в бойцовом Спасе свои основы. И они предмет нашего разговора.

О стоянии и хождении

Обучение боевым искусствам обычно начинают с того, как стоять и как ходить. Начнём и мы с этого. Были и в Спасе свои подсказки, как лучше стоять да ходить, чтобы не бороться с самым сильным противником, который хоть и всегда рядом, но зачастую невидим. А раз не видишь ты его, то и одолевает он тебя незримо, но наверняка! Кто этот противник? Мы уже называли его. Это тяга земная! Она, если ты не найдёшь к ней подхода, тебя больше измотает и обессилит, чем тройка дюжих борцов. А для того чтобы не одолевала она тебя, ты «стремись стоять не в Земле, но в Небе». То есть макушка твоя должна «Небо подпирать». В этом случае состав твой «в порядке будет», то есть по ряду выстроен. Макушка всегда к Горнему подвязана. Это стюком называлось, по-другому – столбиком. Коли так, то жизнь в тебе! Стюк не только для того, чтобы тебя тяга земная не одолевала, но и как условие всякой тонкой работы. Без корней, уходящих в Горнее, такая работа просто невозможна.

При всех перемещениях голова должна как бы быть подвешена в одной точке. Двигается голова, а тело и ноги стремятся оставаться «под головой». Наставники повторяли, что человек должен к «Небесному гвоздю подвязан быть, к Стожару». В этом случае он не ходить будет, а летать! И только когда ты крылья обретёшь (а привязка к Небесному гвоздю – одно из условий этого!), для тебя «хитрости» Спаса открываться начнут!

Для примера можно взять отвес. При перемещении отвеса груз всегда находится под точкой опоры (А), если же отвести груз в сторону, то он опять окажется под точкой опоры (Б). (Рисунок 49.) Тело должно находиться в безразличном равновесии (безразличном состоянии). Ноги при этом не ходят. Они перемещаются вслед за макушкой. Ты вроде как летишь. Своего рода призрак! Или же тряпичная кукла.

Рисунок 49.

Шаг же твой на четверть, самое большее на полступни должен быть. Как у человека на льду либо как у стариков. Те силы зря не тратят! Так что стариковский шаг – это шаг силы. Если мы попробуем обратиться к мудрым китайцам и поискать, а не говорили ли они что-либо на этот счёт, то и тут мы найдём их подсказки. А они говорили, нужна половинка, не нужно отклонения. Это означает, что нельзя допустить отклонения срединной линии тела дальше одной трети ширины плеч. (Рисунок 50.) Это позволит различать пустое и полное. Ну чем вам не стариковский шаг?

Рисунок 50.

А чтобы ощутить на себе коварство этого незримого врага, попробуйте провести несложный опыт. Возьмите какой-либо увесистый предмет, в традиционном укладе это было бревно, и вынесите его вперёд, вроде как вы удар делаете. И посмотрите, что у вас вышло. Если вы хоть чуть-чуть будете в наклоне, то тяга земная тут же скажется, и вы вместо одного веса на себе будете нести вес с лишком. То есть полтора, два и даже более своих весов, в зависимости от глубины наклона. (Рисунок 51.)

Рисунок 51.

Исходя из этого, в Спасе говорили о так называемых тяжёлых ударах, то есть о таких, в которых много веса. При этом большое количество силы уходит на то, чтобы этот вес нести, а значит, удар наш теряет, то есть становится слабым. Получается тяжёлый, но слабый удар. И лишь «лёгкий удар» может быть сильным. Вот потому, чтобы не терять силы, макушка всегда должна быть «в острие», то есть всегда «подпирать Небо». И тогда в ударе будет мало веса. «Лёгкий», но сильный удар!

Где-то это идёт вразрез с законами физики, где сила зависит от массы и ускорения, и чем больше масса, тем больше сила удара. В физике именно так, но здесь, где мы имеем дело с живой силой, далеко не так всё однозначно. Вес свой надо держать, а силы-то у нас не безразмерные. Немалая часть их уходит на противостояние тяге земной, лишь малая часть идёт на удар. Получается, что тяжёлое, то слабое. И стойка слабая, и перемещение слабое.

Вот главный секрет всякого стояния и перемещения. Всё остальное… Кто во что горазд. Давать какие-то упражнения – как ходить, как стоять – совершенно излишнее дело. Для боя, не стоит забывать, самое важное – быть живым, а значит, не потерять подвижность. Широкий шаг, как и наклонённое тело, неизбежно приведёт к её потере. При этом лишние силы будут уходить на удержание самого себя, что неизбежно приведёт к снижению тонкой чувствительности и утрате ощущения пространства схватки, утрате видения. Тут уже недалеко и до поражения. Ведь как можно быть действенным, по сути, потеряв всякую связь с предметом своего воздействия? Никак! Только как слон в посудной лавке. И благо если ваш противник – дитя малое, что в разы слабее. А если перед вами окажется человек не менее сильный, чем вы, то вы просто всё растеряете. Вся ваша выучка куда-то пропадёт без следа. Вот потому-то очень пристальное внимание нужно обратить на невидимого противника – тягу земную. И, наверное, тут можно посоветовать лишь одно-единственное упражнение – положить на плечи и на макушку какие-то предметы и походить так. Через некоторое время можно будет заметить: что бы ты ни делал, макушка всё время подпирает Небеса. Вот тогда можно и приступать к изучению других приёмов. Возьмите себе на заметку, что гораздо легче изначально устранить тягу земную как противника, чем потом с ней бороться, когда вы выстроите себя как поединщика.

У китайцев имелись сходные представления в отношении стояния и перемещений. В их единоборствах говорилось о так называемой двойной тяжести (шуан чжун), которая возникает в случае всякой остановки. Как только ты остановился, на тебя тут же наваливается тяга земная, и ты теряешь видение происходящего вокруг. Останавливаться нельзя! Это же возможно только в одном случае – когда твоё тело наполнено движением и это движение не убивается тобой. А для этого нужно, чтобы тело было жидким – балухтанным. И уже при этом условии достаточно «держать стрелку райского возвращения», то есть маковку не ломать (даже при наклонённой голове), подпирая ею Небеса, чтобы всякое твоё действие в бою обрело зачатки осознанности (без пребывания в Небесах невозможно быть осознанным!) и ты бы смог подойти к утончённому бою. Подчеркнём, зачатки осознанности! Осознанность пока сполна нам недоступна, но без этой малости – выверенной «под небеса» стойки и исходящего из неё перемещения – о большем и помышлять не стоит. Тело, которое должно поддерживать само себя, будет забирать у нас всё видение.

Ко всему вышесказанному можно присовокупить одно простое упражнение – «ручеёк». В нём водящий водит водимого за прилипшую к его ладони руку. Задача водимого – не потерять макушечного усилия, сделаться жидким и просто «течь» за рукой сподручника. Куда поведёт. (Рисунок 52.) Если ты течёшь, то не нужно думать, как ходить. Следование схватке – это также некое течение. А потому данное упражнение как нельзя лучше подводит нас именно к бою.

Рисунок 52.

Также давались и такие упражнения, как «ходить ветром» и «стелиться туманом». В них не было каких-то особых секретов. Лишь образ, который надо воплотить. А как это сделать? Играть его! И здесь, как впрочем, и везде, игра оказывала своё неповторимое действие! Даже стоять и ходить учились играючи.

А точнее не ходить или стоять, а ЛЕТАТЬ! Наставники Спаса подчёркивали, что человек только чуть-чуть ходит, а больше летает. Бой также нужно вести, летая вокруг сподручника. Взлетая и падая, падая и взлетая! (Рисунок 53.) В этом случае мы задействуем силу тяжести и действуем не вопреки ей, но заодно с ней. И она вместо врага становится союзником для нас. За счёт падения мы накапливаем «заряд» для дальнейшего движения. Таким образом, в предыдущем движении всегда заложено начало к последующему движению.

Рисунок 53. Полёт в бою.

Полёт позволяет не только сберечь свои собственные силы, но и более успешно управлять весом сподручника. В защите, как правило, производится взлёт, используя силу нападающего. Если вы и сподручник составляете некую общность, то во взлёт вовлекается и его тело. При этом он немного «подвисает», что является для него слабым положением. Да и бить надо с лёта, то есть падая вниз. В Спасе говорили – «вспухнуть на удар», то есть взлететь на нём. При определённом видении сподручнику даже можно передать это состояние лёгкости (об этом мы скажем ниже). Да и «вспухать» можно не только на удар, но на образ удара, на намерение сподручника, на толчок силы (начало действия, которое предшествует видимому движению). Это, конечно, более «тонкая» работа, но она имела место в Спасе. Проведение же своего приёма наиболее успешно на высшей точке «горки», там, где сподручник имеет наименьший вес, где он висит, в миг невесомости.

На «скатывании», используя силу земного тяготения, мы можем заважить (утяжелить) сподручника, передав ему состояние падения и делая его на какой-то миг неподвижным, что также является для него уязвимым положением. И мы можем здесь провести свой удар – выбить из сподручника душу. Именно здесь, когда сподручник важен, легко вышибается его дух!!!

Если же сподручник «взорвётся», пытаясь выйти из ваги (тяжести), то мы просто опять взлетим на его взрыве. Действуя подобным образом, то взлетая, то падая, можно постоянно растаскивать силу и плотность сподручника, не давая ему собраться для отпора. А для себя мы обретаем невероятную лёгкость.

К примеру, сподручник, обхватив вас за плечи, пытается нанести удар коленом. Срубите его «саблей» (сверху вниз предплечьем). При этом, используя силу его удара, «вспухаем» или же «взлетаем» на «горку» и передаём ему своё состояние. Он должен «взлететь» вместе с вами. На высшей точке «горки» проводим расклин с докручиванием сподручника и «скатываемся» вниз, затяжеляем его и проводим бросок. (Рисунок 54.)

Рисунок 54.

Полёт – это очень лёгкое состояние! Он не может остановиться ни на миг. Ибо остановка здесь смерти подобна! Замер на миг, упёрся – и тут же сломал движение, как в себе, так и в сподручнике. Схватку скомкал, говорили наставники. За этим следует наказание ударом и поражением. Намерения сподручника здесь – те воздушные потоки, на которых мы и парим. Наставники Спаса призывали своих восприемников откликаться своим движением на самые мелкие угрозы сподручника. Таким образом мы сможем найти бреши в его обороне. Недруга нужно перебодять (переходить). Только «переходить» здесь – не в прямом смысле переходить ногами, но переходить движением. Всем телом: вверх-вниз, назад-вперёд. И тогда даже превосходящий тебя по силе противник не будет страшен. Что толку от его силы, если ты не даёшь ей точку приложения! А без неё она никогда не проявится. Сложно нарисовать образ «перебодяния». Тут и шаги, и ломание телом, и игра руками, и игра чувствами: то страшно, то весело, то удивительно. Бой не должен быть всерьёз! Разудалая игра!

Говорилось в бойцовом Спасе также о медвежьей стойке и о медвежьем шаге. Медведь идёт – что катится. А потому, чтобы получить сходство с ним, важным требованием к стойке является расслабленная, «сидячая» поясница – «поясница медведя». Для этого необходимо согнуть ноги в коленных суставах. Если сделать так, то с точки зрения современной биомеханики можно полностью высвободить ноги. Как известно, у большей части мышц поясничной области начальная и конечная точки находятся относительно близко друг от друга, мышцы относительно короткие, эффект рычага и механическое действие их невелики. А у коленей и тазобедренных суставов анатомическая конструкция прочная, расстояние между начальной и конечной точками мышц относительно велико, наличествует множество крупных мышц. Возможности рычага велики. Поэтому согнутые колени увеличивают силу, исходящую из поясницы.

При согнутых коленях мышцы задней части бедра находятся в расслабленном состоянии, поэтому тазовое кольцо движется легко, обеспечивается естественное вращательное движение для поясницы.

Подвижность тазобедренного сустава – ключ к «живой пояснице». Поэтому в перемещениях ноги обычно не должны быть прямыми, как карандаш, коленные суставы должны образовывать некоторый изгиб, чтобы избежать напряжённости мышц задней части голени и закрепления намертво тазового кольца с помощью бедренно-боковых мышц, что отрицательно повлияет на непринуждённость вращательных движений.

Ещё одно достоинство распрямления «изогнутой» поясницы (выпрямление поясничного лордоза) – расслабление мышц живота. Это создаёт благоприятные условия для достижения естественности дыхания во время тренировок. «Брюхо как барабан становится! А это в силы вводит, Живе простор даёт», – говорили наставники в Спасе. Из подобного брюха характерники могли медвежий рык да волчий вой вынимать и с помощью них либо кунать сподручника (оказывать воздействие сродни удару), либо же «замораживать» его, чтобы оцепенел враг да сил лишился. Сказки ли это? Даст Бог, мы в своё время скажем об этом чуть подробнее.

Для овладения прямой поясницей («поясницей медведя») можно использовать одно рабочее упражнение – приседание, прислонившись к стенке. Это делается так: ставят ступни параллельно на расстоянии кулака друг от друга или на ширине плеч, пятки от стены на расстоянии трети метра. Став в стойку, постепенно сгибают колени и приседают, при этом спина и таз не должны отходить от стенки, а пятки – отрываться от земли. Степень приседания увеличивается по мере тренировок. Длительные упражнения дадут прямую поясницу и высвободят силу ног.

Если же опять провести какие-то сравнения с китайской традицией (а почему бы этого и не сделать, ведь у китайцев немало мудрого было скоплено за тысячелетия!), то «поясница медведя» вполне перекликается с представлениями о «тринадцати устоях тела», или о «Бао тай цзи» («объять великий предел»). Это необходимые требования закладки тела для внутренних работ. И мы о них говорили в третьей части. Без них, как считалось в Поднебесной, невозможно человека привести к истинному осознанию внутреннего. Смотрите сами… Скруглённая поясница и подобранный, как следствие этого, копчик приводят к «погружению ци вниз живота». «Стекание ягодиц» сочетается с втягиванием впадин в области паховой складки (си шоу). Это даст сжатие киноварного поля с четырёх сторон: грудь вобрана, копчик подобран, промежек подтянут, брюхо оседает. Ци движется по заднесерединному каналу и собирается в серёдке в живот, что позволяет питать киноварь. (Рисунок 55.) Если же не сделать этого, то сила будет рассеиваться, движения будут несвязанные.

Рисунок 55.

Мышцы опали вниз, ци пошла наверх. Дух возмущается! Это и достигается округлостью спины. Растянутая спина – опора для движения силы. При этом выстраиваются оба качества силы – созидающая (движется вверх, наполняя человека) и собирающая (наполняет человека овидь, то есть горизонтально). Грудь при этом опустошается, не пережимается тань-чжун (серёдка и одновременно название акупунктурой точки, соответствующей этой серёдке), и ци протекает свободно. Раскрытая, как у правофлангового, грудь приводит к застаиванию ци. (Рисунок 56.)

Рисунок 56.

Так говорилось в наставлениях тайцзицюань. Но если выстроить всё сказанное в единую картину, то разве не похоже это на стоящего на задних лапах медведя? Та же округлая спина, те же стёкшие ягодицы. Так что, может быть, не так уж и неправы были наши предки. И в который раз повторимся: ведь и наш Бог не убог!

* * *

Были ли какие-то требования к положению рук? Да, для удобства освоения начал руки следовало держать рамкой. Различают два вида рамки. Верхняя открытая («петух»), и верхняя закрытая («медведь»), а также нижняя открытая («петух») и нижняя закрытая («медведь»).

Плечи приподняты и округлены, но без напряжения, защищают шею. Руки перед собой, угол в 90˚между плечом и предплечьем остаётся всегда постоянным. Прямой угол позволяет намного лучше «видеть» через соприкосновение замысел противника и отвечать на него. Меньший (острый) угол при соприкосновении не удержишь и провалишься под атакой противника. Больший (тупой) угол – будешь опаздывать на атаку противника. (Рисунок 57.)

Рисунок 57.

Нижняя рамка представляет собой почти то же самое, что и верхняя. Спина округлена, поясница выпрямлена, колени присогнуты. Плечи закрывают шею. Руки перед собой свешены вниз. (Рисунок 58.)

Рисунок 58.

Вес в «рамке», как мы уже сказали выше, не распределяется равномерно, в одном положении нельзя стоять, так как если мы «застреваем», то тем самым создаём возможность легко себя атаковать. Застреваем даже не в положении, но застреваем во внутреннем движении. Внутри замирает, говорили наставники. Как только внутреннее движение остановилось, у сподручника тут же появляется опора для нанесения удара. Пока же внутри «ходором ходит», ни удару, ни бесу никакому, ни беде, ни болезни не зацепиться за тебя, поучали наставники. Движение же в рамке создаётся «медвежьим (влесовым) шагом», который похож на переминание с ноги на ногу, но очень-очень мелкое. Больше это выглядит как дрожь, чем как переминание с ноги на ногу. Что соответствует ресноте бойцового Спаса «постоянное перемещение». (Рисунок 59.) И этакое переминание разгоняет внутреннее движение.

Рисунок 59.

Вы не должны находиться в одном положении – тело всегда движется, как внешне, так и внутренне!!! Этот кач есть гайдок – маятник, благодаря которому вы ни на миг не даёте уснуть очути, а значит, это позволит вам быть в Миге. В казачьем Спасе – по крайней мере, в той его ветви, с которой мы соприкоснулись, – это называлось «ходить ходором». От этого и внутри всё ходором ходит. Кстати, наставники советовали в качестве отдельного упражнения почаще разгонять балухтань внутри тели и особенно закручивать её виром (водоворотом). Это, как мы уже сказали, не только для боя добро, но и для того, чтобы «рать вражья» тебя не коснулась.

Кисти как в верхней, так и в нижней «рамке» в кулаки не сжимаются. Сжатая кисть закрепощает сознание, не даёт нам пролиться вовне, в пространство схватки и заполнить его. При этом большой палец и мизинец «тянут нити». То есть находятся в натяжении, но не напряжены. По тем представлениям, о которых нам поведал наказитель, от сердца к пальцам тянутся некие тончайшие нити. Когда они натянуты, тело «звонкое», и тогда ты в кулак собран. Если же они «провиснут», то ты начинаешь «теряться», что не позволит тебе быть в Миге. Вот потому их и держали за счёт пальцев руки. (Рисунок 60.) Хотите – поверьте, хотите – при своём оставайтесь!

Рисунок 60.

Открытая рамка («петух») по положению тела и ног вполне сходна с закрытой. Руки согнуты в локтях под тем же прямым углом, только разведены в стороны. Кисти на уровне лица. (Рисунок 61.) Преимущественно используется в развёрнутом бою (против нескольких противников). Так лучше окрест слушать, поучали наставники. Опять же, хотите – поверьте, хотите – при своём оставайтесь! Ведь так мы устроены, что только то нам мило, что нам не уныло! Или то, что мне подпевает!

Рисунок 61.

Опять же, любое положение рук – это условность, чтобы было от чего оттолкнуться. На самом деле руки, как и тело, в бою не могут находиться «в положении», но должны быть «живыми», то есть текучими. А точнее, руки, в бою ищущие. Что это значит, мы расскажем чуть ниже. Они – что головы смотрящие!

Вот, пожалуй, и всё, что можно сказать об основах стояния и перемещений. Немного, но в этом вся суть! И не стоит забор городить вокруг да около. Сами же описания стоек и перемещений, которые было принято выкладывать во всех приличных руководствах по карате, повторимся, тут совершенно излишни. Ибо всякая указка – «делай так» – неизбежно свяжет вас по рукам и ногам. А бой – это то место, где любое «надо делать так» губительно. Избегайте сего!

Если вы не понаслышке знакомы с восточными боевыми искусствами, то, наверное, хорошо знаете такие понятия, как центр тяжести и центр силы, в них используемые. Центр тяжести человека находится приблизительно в области пупка – в зависимости от телосложения. Примерно с ним совпадает и центр силы. Это так называемые дань-тянь, хара. Согласно восточным представлениям, вся сила исходит отсюда, и чем ниже расположен центр тяжести, тем устойчивее и сильнее человек. А соответственно, и все стойки с перемещениями на Востоке были приземистыми. Это вполне согласуется с физическими воззрениями. Но в Спасе было иное понятие средоточия сил. Сила человека, как говорили наставники, в Горнем, там, где истинный наш корень. И потому не так важно, как глубоко, но как «высоко» ты пустил корни! Именно прорастая в Горнее, человек становился характерником, или присным Господу.

Да, ещё об одной основе, связанной со стоянием, стоит напомнить здесь. Мы об этом говорили в Смаге, но каждое слово, сказанное об основах, никогда не будет лишним. Упражнение в стоянии – это прикладное мироустроение, нечто сродни созданию колыбели для взращивания новой жизни, нового человека. А мир, творимый упражняющимся в стюке, в традиции Спаса имел сходные названия с детской люлькой. Само пространство создаваемого ими мира именовали зыбкой (люлькой), его верхушку – очепом. Кроме того, стояние равносильно жизни! Стоять – значить жить и быть в силе.

Упражнения Спаса в стоянии должны были сделать для человека осознанной ось мира – Меру, проходящую в его теле. Без этой оси невозможно было «собить мир», то есть собрать вокруг себя пространство. Действия же в бою для казаков-характерников представлялись «в своём мире», или собранном пространстве, которому ты хозяин. Вот поэтому стояниям, как и закалке характера (оси Меры), уделялось немаловажное значение. Как это выглядело в той традиции, в которой мы вскармливались, мы уже рассказывали в Смаге, а потому обращайтесь к ней. А кому недосуг в прошлом копаться, кратко напомним. Принимая удары сподручника на себя, их «пускали» на серёдку, при этом они поглощались Свилёй (мерой нашей ходячей), входя внутрь её, а она от этого «становилась основательнее». Свиля, как говорили в этом случае, «закалялась». А само действие было призвано «выковать характер», или некий внутренний стержень из меры, на который затем можно было и «мир намотать» и который, достигнув нужной основательности, стукни по нему, звенеть начинал. Мера – она всегда есть, поучали наставники. А вот характер – дело наживное! Удары сподручника, который уподоблялся в этом случае кузнецу, были очень лёгкими. Только при соблюдении этого требования упражняющийся сохранял достаточную созерцательность и возможность «вбирать» в себя эти удары.

В стоянии мы «к Богу тянемся», поучали наставники в Спасе. Оно сродни молитве. А потому характерники не просто стоять велели, но с молитвой это сочетать или с думой о Вечности, которая и есть молитва. Стоишь и зришь Вечность, но без образов. Ум должен быть безóбразным. Никаких тебе представлений о Господе! Просто зри природу незримого, а значит, и безóбразного, и однажды ты ощутишь, как Некто уверенной дланью тебя за чубару возьмёт и по жизни поведёт, через смерть в Вечное!

Мы же, раз уж решили искать соответствий за морем (потому как за морем всегда всё лучше!), скажем о китайском «столбовом шаге» (чжань-чжуан). А в Китае сказывали, что самое главное во внутреннем делании – стержень обрести. Назывался этот стержень у них чжун-шу – срединная земля. Понятие земли здесь используется как основа! Для этого был «столбовой шаг»: материнский шаг (му-чжуан) и к нему другие его разновидности. Когда стержень создан, на него начинали наматывать ци. Что отражено в чань-сы-цзин, или «наматывании шелковичной нити». При этом образовывался кокон. Завершались же работы в столбовом стоянии «собиранием сути» (шоу-гун).

Было в Спасе ещё кое-что, касающееся стояния. Выше мы говорили о стоянии с опорой в Небеса. Суть его состоит в том, чтобы распрямиться и встать прямо, или, как говорили в Спасе, встать пред Господом. Без этого не стать человеком. Но было так называемое сердечное стояние. Оно же «светлое стояние», или «стояние в Бозе». Насколько мы поняли, оно заключалось в том, что ты не опираешься уж ни на землю, ни в небеса, а в сердце. То есть всего себя, все свои помыслы, все свои чаяния, собираешь в сердце, отдаёшь себя «на волю Божью». При этом ты «не в присядке стоишь, не макушкой небо подпираешь, а, будто какая планета, в пространстве на воле Божьей держишься». Так говорилось нам.

В Горнее укоренялись не макушкой, но сердцем. Это вначале мы прорастаем в небо через макушечное усилие, «переворачивая» себя «с ног на голову». С этого мы и начали свой рассказ о стоянии в Спасе. И так, «стоя на голове», мы развязываемся с тягой земной, «становясь на крыло». То есть, обучаясь «стоять в небе», мы делаем закладку в обретении инакого состояния, в котором и ведётся «совсем другой бой». Как говорили наставники: «Оборот происходит!»

Но небо – не Небеса. Да, нужно всё вначале перевернуть, чтобы вырваться из липкости очевидности и обрести лёгкость. А дальше… Дальше начинается дорога в Небеса. И тут укоренялись в них через «сердечное усилие». В итоге человек переставал зависеть как от земли, так и от неба. Такого уже не сшибёшь. Ведь как сшибают? Выбивая опоры. Для земного выбей землю, и он сшиблен будет. Для смотрящего вверх – выбей небо. И он сшиблен уже. Как это делалось? Об этом чуть позже. А пока об «опоре безопорной». Не выбить её у того, кто в сердечном усилии находится. Поднял на такого руку – оказался сам под собой. Оторвал ногу, чтобы вред ему нанести, – сам на себя накатил. Что это значит – «сам на себя накатил»? А то, что любое твоё действие против тебя же и окажется.

А как выглядит «сердечное усилие»? Помните «обретение сердца»? Мы говорили о нём в третьей части нашего повествования. Обрести сердце и «стоять в нём»! Это и есть сердечное усилие. А для «ботёлой нужды», на скорую, так сказать, руку, можно вот что сделать: начать звучать в сердце «А-А-А-А»; оно пойдёт волнами; вот ты и нырни в омут тот и там славословь Господа: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь!» В этом стосе и попробуй поводиться да побороться со сподручником. Вот тут и проявится для тебя многое. Своего ли ты ищешь или Божьего? Победы ли или меру? Богоборец ли ты ещё или печальник?

Казаки-характерники и стояли в Свете, и бой, если случалось надобность, вели в Свете. А удерживались они в нём за счёт молитвы. Это была как Иисусова молитва («Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного»), так и стос (слово заветное). Одним из таких слов заветных была Басова (или Бусова) песня. Откуда она родом, что означает и почему «Басова», прояснить у наказителя не получилось. Может, он сам это придумал? Кто знает! Поначалу нам показалось, что это простое сочетание звуков. Не больше. Но по мере её напевания мы заметили, что она способна вводить в изменённое состояние сознания (наказитель говорил нам, что она ШАРОВАРУ давала). Потому мы и решились, не зная её роду-племени и какой «выдержки» она, «из благородных» ли она или «плебейская», привести её здесь:

Люба-а-а!!! Люба-а-а!!!

Хо-о-о-м-м!!! Хо-о-о-м-м!!!

Люба-а -а!!! Люба-а-а!!!

Хо-о-о-м-м!!! Хо-о-о-м-м!!!

Сва-сва-слава!!!

Хом-м-м!!! Хом-м-м!!!

Сва-сва-слава!!!

Хом-м-м!!! Хом-м-м!!!

Хом-м-м-а-а!!! Хом-м-м-а-а!!!

Хум-м-м!!! Хум-м-м!!!

Хом-м-м-а-а!!! Хом-м-м-а-а!!!

Хум-м-м!!! Хум-м-м!!!

Ха-йа-а-а-а!!! Ха-йа-а-а-а!!!

Бас! Х-у-м!!!

Ха-йа-а-а-а!!! Ха-йа-а-а-а!!!

Бас! Х-у-м!!!

Во всяком случае, сердечное стояние открывает для человека большие возможности. Ведь это стояние без опор или с одной-единственной, но самой крепкой и надёжной опорой – безопорной – в Боге! Любопытнейшая штука! Кто толк в бойцовом чует, не пройдёт мимо неё!

О поединке в целом

Понятие поединка в Спасе весьма сложное, состоящее из нескольких частей. Насчитывали по меньшей мере четыре его части. Первая – завязка поединка, начинающаяся задолго до самой схватки. Каждое столкновение имеет свою предысторию. Ведь за просто так не начинается ни одна война и ни одна битва. Кто-то не так сказал, не так посмотрел или не посмотрел вообще. Да мало ли чего! И поединок уже начался. До схватки может даже не дойти, но поединок уже идёт. Идёт и не прекращается повсюду. Поединок поколений, поединок народов. И здесь, а мы всё-таки говорим о бойцовском поединке, можно сделать немало, чтобы взять в нём верх. К примеру, отвлечь внимание сподручника, усыпить его бдительность, передать ему ложный образ – расслабить, одним словом. Для этого можно воспользоваться следующими способами:

1. Выставить напоказ своё дружелюбие и мирные намерения. Лицом, голосом, выражением благодушного настроения, улыбкой. Так, например, известно, что если заговорить с возможным противником о чём-то отвлечённом, к примеру, а бывал ли он в… Норвегии (какие прекрасные места!), то это разряжает обстановку и сбивает его настрой, сподручнику трудно будет нанести удар. Это называлось «повести схватку», начать управлять ею.

2. Привлечь внимание сподручника к постороннему объекту. Средства здесь те же: лицо, голос, руки. Обращение, только искреннее и радостное(!), к человеку, якобы появившемуся позади противника, – «Хватай его!..» или «А, Евгений Степанович! Добрый день! Давно вас не видел. Не болеете?» – заставят сподручника обернуться либо же просто потерять вас на миг. Внимание-то всяко «рассыплется».

3. Перенаправить внимание сподручника с его намерения на себя. Средства тут остаются прежними: голос (шёпот, вынуждающий противника подойти ближе); изменение положения (захлопать в ладоши с проявлением восторга, отвернуться в сторону и пойти прочь со словами: «Ну, я пошёл!» и д);р.); личины (выражение страха). Цель одна – чтобы противник утратил бдительность, «расслабился» и открылся для нас. Это своего рода подмена образа противнику. Происходит она и в ядре самой схватки, о чём мы скажем в своё время.

4. Крик – очень сильное средство для сбивания настроя сподручника. Крик должен быть громким, внезапным, угрожающим. И тем паче крик после смеха. Крик выкидывает человека в Стихию, особенно если он направлен на Жижу или Жагру сподручника (огни животной и чувственной души, расположенные, соответственно, в животе и в груди человека). Крик вызывает, как бы сейчас сказали, «рефлекторную (непроизвольную) реакцию» у сподручника, проявляющуюся в его замешательстве на долю времени, остановке движения, нарушении согласованности. Крик применялся также и в ядре схватки. Им разобщали Вей (движение) и Вязь (клей) силы, направляя его в подгрудье. Но это уже из «хитрых приказней» Спаса, о чём мы тоже скажем ниже.

5. Использовать подручные средства, бросая в лицо сподручника с криком «держи!» то, что попадётся под руку (фуражка, коробок со спичками, связка ключей и д)р.) Подбросив вверх монету, можем заставить его открыть горло, и, наоборот, уронив связку ключей, заставим его отвести взгляд. Дунув в лицо – вынудить закрыть глаза (роговичный рефлекс). В итоге можно выиграть мгновения, достаточные для успешного проведения приёма.

6. Посеять в сознание сподручника плевелы – алалу. Для чего его «вмешивали в тары-бары», или словоблудие. То есть когда завязывался поединок, можно начать нести любую чушь. Например: «На третий ко мне, сколько Таня себя помнила, прозрачный и загадочный стоял на постаменте, насмешливо прищурился парень. Ха-ха-ха! Изрядно! В футболке с цветными манжетами, благородно желтоватый сыр, и сразу же устроилась. Тебе не рекомендовали с ней встречаться. А учёные-то утверждают! Ого-го!»

«Вмешивали» в прямом смысле, пахтая пространство схватки. Не просто говоря, но взбивая словом! А чепухой это пространство очень легко «замесить в кисель».

Но не только «тары-бары» плевела сеет! Оно ещё позволяет пространство поединка забрать. Вот ты, вот сподручник, а вот пространство поединка. Всё по отдельности. И тут ты начинаешь чепуху нести. Маху даёшь, как говорили наставники. И завертелось всё. И ты, и сподручник, и пространство поединка! Всё единым стало. И тут тебе нужно имя дать вихрю этому, чтобы он твоим стал. Лучше всего, если это будет твоё заветное «волшебное» слово, которое ты «на край» сберегаешь, чтобы с его помощью выйти за пределы свои. На подвиг! Хочешь – за пределы тела. Хочешь – за пределы своих устоев, за разум, другими словами. В «киселю», как говорили наставники в Спасе. Мы ещё об этом скажем ниже.

Пусть это будет, к примеру, «ХорараМа». Может быть, это слово для других и пустое, но не для тебя. И ты им вир этот (закрутившееся водоворотом после чепухи твоей пространство; а оно непременно виром пускается!) называешь и из себя выходишь. И вир становится для тебя словно пёс послушный. Ты в нём ещё и можешь. Он же отзывается теперь тебе после имянаречения. Но для этого его нужно ещё проглотить, просто сказав: «АММ!»

Игра, скажете вы? Игра, скажем мы! Но есть в этой игре косточка! Можно не обратить на неё внимания и потерять суть. Тут каждый себе хозяин – барин! А если всё же попробовать?

Задача всех вышеперечисленных действий – «забрать» внимание сподручника и «повести» схватку. Как говорили в этом случае наставники: «Оборона – это тот случай, когда верх в схватке принадлежит не тебе, а твоему сподручнику». То есть твой сподручник оказывается выше тебя в психологическом понимании этого слова. И тут уж ты будешь всё время в качестве догоняющего и опаздывающего!

Здесь же в завязке происходит оценка сподручника по следующим показателям: телесные данные, наличие оружия, степень готовности к бою, нервно-психическое состояние (алкогольное опьянение, действие наркотических веществ). К примеру:

1. Сподручник высокий и долговязый – он более медлителен. (Рисунок 62.) Входите смело в ближний бой с ним, ибо удары его за счёт длины конечностей для вас более опасные. С таким лучше действовать изнутри.

Рисунок 62.

2. Сподручник маленький, но коренастый – держите его на расстоянии, так как он может оказаться сильным в захватах и очень шустрым. (Рисунок 63.) И всё время разбивайте его, нанося удары по рукам и ногам. «Дразните» его, чтобы он кинулся. Вот тут он и потеряет своё преимущество. Сила его «размажется».

Рисунок 63.

3. Сподручник подвижный – самый опасный для вас. Стремитесь ограничить его подвижность, используя окружающую обстановку. Например, станьте так, чтобы между вами и им было препятствие. Вы же не спортивный поединок ведёте, где «поле открытое». Можно и нужно играть! Широко используйте удары по ногам.

А вообще всегда лучше переоценить своего врага, чем недооценить. При учёте складывающегося вокруг «за» или «против» себя изучали окружающую обстановку, учитывали наличие стен, деревьев, насыпей (можно ногой пыль в сподручника метнуть), плотность грунта, время суток и так далее. Так как всё это может сыграть вам на руку.

Вторая часть поединка – сближение. Здесь, на первый взгляд, и говорить особо нечего. Подошёл, и всё. Но на самом деле сближение – довольно долгое и утончённое действие, потому как «подошёл, ударил и победил» проходит только разве что на тех, кто подавлен тобой, как бандерлоги удавом Каа из мультфильма «Маугли». Сближение – самая сложная часть поединка!

Сама схватка очень скоротечна, а вот подход к ней занимает большую часть поединка. Но именно сближение чревато поражением. Оно считается не только самой сложной, но и самой опасной составляющей схватки. Потому ему уделяли немало времени.

Сближение подразумевает постоянное стекание с опасности, ощущаемой в виде некой плотности, которую готовят намерения и движения сподручника. Особенно тут стоит обратить внимание на намерения. И здесь давалось немало подсказок, как обыграть сподручника, как обмануть его, чтобы он решил, что вот, пора, он поймал тебя, и нанёс бы тот самый удар, который, по его видению, должен поставить точку в бою. И этот его настоящий удар есть «момент истины», когда ты можешь взять верх в схватке.

Третья часть поединка – схватка. Это его сердцевина. К схватке относятся все те действия, которые мы выполняем в непосредственном соприкосновении со сподручником. Их очень много. Схватка – это непосредственно боевые действия, состоящие из ударов, бросков, сваливаний, захватов, удушений, надавливаний, толчков, сдёргиваний. В общих чертах схватку можно представить как борцовскую, так и как кулачную. Правда, большинство действий внутри схватки также подготавливают тот единственный удар, который должен завершить поединок. Ведь всякий поединок выигрывается одним-единственным ударом. Всё остальное только подготавливает его.

А чтобы подготовить это одно-единственное действие, вели схватку либо «на плотность», либо «на пустоту», в зависимости от тех характеристик, которыми обладает сподручник.

Бой «на плотность»

Бой идёт на близком расстоянии, в ядре схватки. Хорош против того, кто имеет длинные руки и ноги. Вы пресекаете, опережаете встречные удары сподручника, нанося удары по его суставам, мышцам рук и ног, по телу. Тем самым вы сбиваете любые его начинания, заставляете отказаться от дальнейших действий («Деревянная кукла»). Удары короткие и, как кажется, не очень сильные, без особого замаха. Тем не менее они не должны быть сильными. Их цель – не вышибить душу из сподручника, но «забить» его. Забить не в смысле избить, но в смысле застопорить в нём «хождение Живы» через вклинивание в тело калышков (колышков, а может, и навоза; кто знает этих шутников-наставников). Каждый такой удар, или вбитый калышек, пресекает её. Сподручник потихоньку становится оглым, то есть тучным и тяжёлым, и начинает ощущать усталость.

Бой «на пустоту»

Сподручник пролетает в пустоту, так как мы заставляем его промахиваться, растягиваем его нападения, постоянно находясь в движении, практически не вступая в соприкосновение («вей», или «ветер»). Сподручник всё время чуть-чуть не достаёт до вожделенной цели, но при этом не следует держаться от него за три метра. В бою «на пустоту» рассеивается Жива сподручника. Он вынужден выходить за свои пределы, всё время дотягиваться на это «чуть-чуть». Что и приводит к разрыву его образа себя. Такой бой хорош против коренастого и сильного. С ним лишь «ветром» ходить. Вот «ветер» из него силу и выдует!

Согласно «науке» стариков, образ себя имеет некую плёнку – ястык. В бою же очень часто побеждает асыть, или жлоба. Так называли некую жадность, заставляющую выходить человека из себя, в надежде «ухватить журавля» и быстро расправиться с недругом. Она, эта жадность, подчас и есть наша путеводная звезда. И демон искушения, приводящий к погибели. Но недаром говорят, что лучше синица в руках, чем журавль в небе. В погоне за журавлём рвётся ястык образа себя и теряются силы. И вот вроде бы цель твоя близка, а не хватает чуть-чуть до неё дотянуться.

Бой «на пустоту» весьма утончённый и искусный. Если всё время убегать от сподручника, то он вскоре догонит вас. А если заставить его дотягиваться до цели, играя на его асыти, то в этот «разрыв» и будет утекать его Жива. Сподручник становится пустым. Из такого очень легко выбить душу.

В обоих случаях бой можно воспринимать на уровне биомеханики. Тоже прок будет. Но можно «вынуть телесные очи» и начать смотреть на поединок через народную мифологию: живу, асыть, ястык. В первом случае это будет рукопашь. Во втором случае – Спас. Но это уже не бой вовсе. Это уже чародейство. А может, и химера. Ну не видел я Рио-де-Жанейро! И сколько бы мне ни говорили, что есть такой город, для меня он химера! Так и Спас. Пока своим ходом не дойдёшь, можешь считать – химера!

Но вернёмся к нашим баранам. И тот и другой виды боя в конечном итоге заканчивается бросками или заломами с болевым воздействием да ударом сокрушительным. В общем, изгнанием души из своего сподручника.

Внутри схватки лучше всего руководствоваться четырьмя простыми «бережливыми правилами».

1. Правило сбережения сил. Оно состоит в том, что мы свои действия выстраиваем, исходя из действий сподручника. Мы не затрачиваемся на то, чтобы привести его в нужное положение. Приём никогда не удаётся сделать, говорили наставники в Спасе, он может только получиться. И н9/10а 9/10 в этом заслуга вашего сподручника. Не тянем, не толкаем, забыв о себе. Вот тут и важно, чтобы он вам не противником был, но сподручником, или товарищем, с которым вы общее дело делаете.

2. Правило сбережения расстояния. Оно заключается в том, что не следует стремиться к широкому размаху. Удары должны быть короткими, а размах – идти от тела. Не попадайтесь под чару асыти. Это она заставляет вас замахиваться. Помните, что лучше синица в руках, чем журавль в небе.

3. Правило сбережения времени. Суть его состоит в выборе необходимого воздействия на сподручника в зависимости от сложившихся обстоятельств. Никогда не применяйте сложных приёмов, когда можно обойтись простейшим ударом. Сложные и вычурные приёмы приведут только к поражению. А потому не стоит разучивать приёмы из большого количества действий. Они представляют лишь спортивный интерес, так как в живом бою чаще всего их применить невозможно. В бою работают только короткие навыки. И примером тому английский бокс служит. Уж сколько споров было о том, кто же более действенный, а значит, и более! И сколько раз «народники» были посрамлены брутальными боксёрами… Потом они оправдывались – мол, было бы взаправду… Да, это так. Было бы взаправду, всё было бы иначе. Но не признать за боксом право на простоту и действенность невозможно. И не признать то, что простота наиболее действенна там, где «жизнь узлом завязалась», нелепо. А потому в Спасе говорили: «Вонмем! Пребудь стамо!» То есть прямо! Стамо перед самим собой! И тогда для тебя будет прямо и просто!

4. Правило сбережения движения. Его снова состоит в том, что, исполняя какое-либо движение, не прекращаем его до полной остановки. Движение без конца. Колесо, или маха. То есть удар переводится в захват. И наоборот – захват переводится в удар. В противном случае вам придётся резко обрывать своё движение. В этот миг вы попадаете в уязвимое положение и можете легко пропустить атаку сподручника.

Это для молодости и силы можно быть расточительным. А если не дал тебе Бог силу богатырскую или ты уж своё отбогатырил да на пенсию вышел, то тут только и быть тебе бережливым. Ибо от этого многое для тебя зависит. Быть или не быть! То, что мы на ристалищах видим, иное совсем. На жизнь не похоже. Там личности бьются! «Олени, – как говорил наказитель, – рогами упираются. А в жизни чем меньше торчать будешь, тем проще тебе в схватку вписаться. Торчать же – это небережливо!» В общем, добрый в том совет наставников, чтобы внять ему!

Четвёртая часть поединка – расхождение. Это действие, позволяющее бойцу не быть битым. Можно, конечно, обладая большим ростом и весом, пренебречь такой мелочью, как расхождение, но если ты не наделён от природы такими данными, то тебе нужно двигаться. Воистину для поединка правомочно старое высказывание: хочешь жить – умей вертеться. Расхождение – это избегание опасностей на протяжении всего поединка. Оно позволяет не подпустить сподручника для главного удара, а уж если он подойдёт, то выскочить из завязавшегося узла. Для чего сподручника хватали, если он начинал опасно бить, либо же били, если он переходил к опасному ведению схватки в захватах. Не идти на поводу у сподручника и есть расхождение.

И тут вновь очень важно не попасться в липкость асыти. Это она делает нас глухими, слепыми и тяжёлыми. Очень часто в схватке, а расхождение есть неразрывная составляющая схватки, человека охватывает неосознаваемая им жажда победы! Но тот, кто жаждет, тот, как правило, мимо! Жажда победы ведёт к греху. Грех – это ведь «мимо». А здесь грех – к потере схватки. И вместо того чтобы скользить по плотностям и расходиться с жалом опасности, мы бываем биты. И тут можно только сказать словами наставников: «Пребудь стамо пред Истиной! Она суд твой!» Но, к сожалению, это то, что от нас ускользает. Ибо не Истина нужна нам, но победа и торжество «своего мнения»! И это жаль! Наша с вами жаль! В жало нам!

Тут мы, как вы заметили, противоречим самим себе. Говорим о победе в поединке, но тут же пилим сей сук, отрицая победу. Но так уж есть – через тернии к звёздам. От победы к Истине.

Очень часто обучение поединку строится на изучении каких-либо действий: ухода от захватов, ударов, заломов. Всё это так, и в то же время такой подход к поединку недостаточен. Наставники обращали внимание своих восприемников на то, что всякое действие, даже безупречно тобой исполняемое, само по себе не приведёт тебя к победе в бою, ибо оно отдельно от того же поединка. Пока ты не начнёшь вглядываться в сам поединок, что он есть в сути, он будет для тебя недосягаем. А поединок – это целый мир! И тела в нём лишь занимают какую-то часть. Пока же ты видишь бой через тело, тебе всегда будет не хватать. Бой никогда не ведётся только на телесном уровне. За телами есть нечто, и это нечто – душа и дух! Не учитывать их невозможно, ибо они главенствуют во всём, и причина всякого поединка находится где-то в их пенатах. Ведь, согласитесь, весьма нелепо утверждать: начало поединка в том, что тело поспорило с телом. Если же их просто откинуть, то получается, что ты хочешь понять поединок как-то уж очень узко. Вот потому-то в бойцовом Спасе стремились обратить взор ученика за тела, за удары, захваты, перемещения и тому подобное. В этом случае он начинал видеть поединок как нечто имеющее плоть и живущее по определённым законам. У него появлялось видение пространства схватки. Даже если ты изучишь тысячи верных и надёжных приёмов, ты будешь всё ещё меньше схватки. Она на немного, но всегда больше того багажа знаний, которые ты имеешь о том, как победить сподручника. Описать словами это неимоверно сложно, если вообще возможно. Не хватает выразительности, но раз уж взялись за это, то отступать не будем.

Начнём мы с рассказа о ядре поединка – схватке. О том, как она виделась и как представлялась в Спасе. Здесь было множество любопытных понятий, но при этом не было, как принято сейчас выражаться, «стройной системы». Просто давались добрые подсказки, из которых ты должен был сам извлечь толк. То есть школы в современном её понимании в Спасе не было. Но и того, о чём говорилось, было вполне достаточно.

Мы тоже выстроим свой рассказ в этом ключе. Выложим те «полезные советы», которые были нам даны без какой-либо заявки на исчерпывающее руководство. Просто есть желание высказаться, вот и высказываемся.

О нападении

В сути бой очень прост! Подошёл – ударил – победил. Ничего лишнего. Но мы-то все хорошо знаем, что не всё так просто. Попробуй подойди, попробуй ударь! И зачем тебе победить? Однако суть боя действительно проста. Вот только к этой простоте нужно идти довольно долго, разворачивая множество понятий, которые так или иначе относятся к бою, и прежде всего понятие управления в бою. Разворачивать, чтобы потом их изжить и чтобы однажды обрести простоту. Так что через тернии к звёздам! И начнём мы с понятия нападения.

Нападение сподручника включает в себя сближение и удар, иногда – сближение, захват и удар. Сближается тело, а значит, его или, в более узком смысле, некие точки тела можно рассматривать в качестве естественного оружия, которое может использовать сподручник. Это кулак, локоть, плечо, голова, таз, колено, стопа. (Рисунок 64.)

Рисунок 64.

Но если тело – это всего лишь орудие, то само по себе оно не представляет опасности. Оно воплощает в нападении какой-то имеющийся у сподручника образ и силу, в этот образ вложенную. А значит, опасность от тела косвенная. На самом же деле опасен тот, кто применяет это тело! Вот его и надо как-то вывести из строя! Но так как нам зачастую до этого умышляющего добраться непросто (нам неведом даже в нас самих этот загадочный вершитель, не говоря уже о других людях), то мы можем воздействовать на то, через что он проявляет себя. Проявляет же он себя через тело и то, что находится между телом и ним, – через силу и образ. И именно сила и образ сподручника наиболее опасны для бойца. Из этого видно, что есть по меньшей мере три доступных нам точки приложения нашего воздействия с целью отразить нападение. Это тело, образ и сила – движение. Но пока разговор не об этом. Всё это сказано лишь с одной целью: обратить ваш взор за тело. Ведь часто мы и не задумываемся: кто мой сподручник? Тело или же это некто, использующий тело? Многие тонкие работы Спаса как раз находятся за телом! А пока что…

Для создания защитного действия большое значение имеет сила сподручника, которая высвобождается в его движении, скорость и направление этой силы. Защита начинается в миг сближения.

Необходимо осознать важность того, что человек, находящийся в движении, легко управляем, так как его «вертикальная устойчивость в значительной мере уменьшается за счёт горизонтальной инерции». Если толкнуть человека, твёрдо стоящего на опоре, то ничего не произойдет, он останется стоять. Если же приложить усилие к тому же человеку в миг его движения, то можно заставить его лететь кувырком. Чем быстрее движется человек, тем меньше он себя контролирует и тем легче он выводится из равновесия, и наоборот.

Движение, сопротивление, контроль

Кроме того, пытаясь ударить сильнее, человек вынужден вкладывать более значительный вес. И чем больше веса вкладывается в движение, тем меньше над ним контроля. А значит, и управлять таким человеком значительно проще. Исходя из вышесказанного, можно сделать для себя полезные выводы. Достаточно «открыться», то есть дать ему манок (обманку), – сподручник тут же воспользуется этим и нанесёт «решающий» удар. В данном случае манок есть средство управления нападением сподручника. Нападение же, его удар, есть миг раскрытия человека, в котором он наиболее доступен для нашего удара.

Большинство красивых приёмов при показательных выступлениях потому и выглядят так зрелищно, что нападающий просто бьёт. Он искренний. В бою же многие поединщики решают задачу, не как победить (да, да, именно так!), но как выйти из схватки без потерь. По сути, пятятся назад. И таких немало! На таком сподручнике сложно показать нечто впечатляющее и тем самым утвердиться, потому как он невыразителен и очень сложен, этакий выживальщик. На двух или более «рабочих столах» думу свою думает. То есть имеет две или более целей. Например, побить сподручника и убежать. Кажется, что эти цели не противоречат друг другу, но это лишь кажется. На самом деле они противоположны друг другу и не только лишают дееспособности своего носителя, но и делают его неудобным сподручником «для красоты». То есть на таком не утвердишься в качестве искусного бойца, красоту не покажешь.

А вот с выразительными и откровенными бойцами довольно легко сладить. И если уж поединок начался, а тем более перешёл в схватку, то нужно сделать всё возможное, чтобы ваш сподручник выразил себя сполна. Здесь начинается его обыгрывание. Нужно сделать так, чтобы твой сподручник поверил, что вот он, «миг истины», и начал бить, а ты бы оказался вне его «мига истины», то есть недосягаем, но смог бы нанести ему поражение. Правда, подобные тонкости возможны не сразу, а после овладения основами боя. Хотя есть один совет. Когда схватка завязалась, есть тот, кому она больше нужна, и тот, кому она меньше нужна. Так вот, пусть ты будешь тем, кому она меньше нужна. Тот же, кому она больше нужна, больше и старается, вкладываясь в неё. И он разгоняет себя: и тело, и Живу, и Дух. Вот тут то поле, на котором «пахать можно», говорил наказитель. Тут малым великое одолеешь.

Сам по себе удар, наносимый сподручником, неоднороден по своей сути. В нём есть сильные и слабые места. Если в сильных местах к удару не подступишься, то слабые места – это те точки, где сподручник уязвим и ему можно нанести поражение. Их две: начало и конец удара. Приложив самое малое усилие в конце удара в виде толчка, протягивания удара, можно легко вывести человека из равновесия, а значит, и нанести ему поражение. Точно так же малейшее усилие, приложенное в самом начале движения, когда только лишь образ действия воплощается в тело, способно разрушить его. А потому почти все приёмы управления сподручником выполняются в этих двух точках удара – в начале и конце.

В подтверждение к этому взять, к примеру, высказывания из армейских инструкций по рукопашному бою. Они очень любопытны.

«Складываясь вместе, агрессивное намерение, движение сближения и конкретная атака составляют единую атаку.

Единая атака имеет агрессивный потенциал, который, в свою очередь, имеет чёткие границы, в пределах которых данная атака наиболее опасна. За пределами этих границ агрессивный потенциал снижается до нуля (выход за кинематическую сферу), и нападающий оказывается в уязвимом положении. В этом положении им довольно легко управлять. (Рисунок 65.)

В пределах кинематической сферы устойчивость атакующего достаточная, и воздействие на противника может вызвать значительную затрату сил, что в условиях рукопашной схватки, по всем признакам приближающейся к действиям в условиях неочевидности, может иметь неблагоприятные последствия».

Рисунок 65.

Теперь необходимо прояснить ещё одну важную сторону схватки – понятие наибольшей опасности удара. В армейской боевой биомеханике это называется «концепция эффективной зоны атаки». А в Спасе это называлось чёрным палом, то есть опасным местом, где ты находишься на острие силы сподручника. По возможности нужно бежать отсюда, из этого чёрного пала, самому и, наоборот, держать в нём сподручника. Вот тогда ты сможешь быть убедительным в бою!

В большинстве случаев область наибольшего поражения удара довольно узка. Обычно она находится прямо перед нападающим, на расстоянии 45–100 см от его тела, то есть это расстояние удара рукой или ногой с прямым туловищем, без наклона и дотягивания. Угловая ширина этой области составляет 10–15˚ влево и вправо от прямой линии удара. Нанося удар перед собой, человек находится в «сильном положении». Здесь его «острие силы». Это же и область наибольшей опасности для обороняющегося – чёрный пал.

По обеим сторонам от этой области расположена область умеренной опасности – серый пал. В ней сила удара снижается, но опасность поражения сохраняется. (Рисунок 66.) Строение плечевого и тазобедренного суставов ограничивает применение ударов с наибольшей силой и действенностью в пределах 90˚ или по 45˚ от срединной линии без доворота телом. (Рисунок 67.) Удары, выходящие из этого пространства, теряют в силе.

Рисунок 66.

Рисунок 67.

Опытный боец всегда будет стремиться держать сподручника на «острие силы» и наносить удары строго перед собой. Потому что поправка удара хоть чуть-чуть в сторону грозит потерей «сильного положения», а значит, и уязвимостью. И наоборот: зная, что «острие силы» всегда перед человеком, с него пытались стечь. Дело в том, что «острие силы» ощущается как некая плотность и выражается в чувстве неуюта. Если начать прислушиваться к нему, то вы заметите, что тело само стремится стечь с «острия силы» – «стечь под бочок».

Пространство позади себя в бою используют очень редко. Руками можно нанести небольшое количество ударов, призванных лишь обеспечить возможность развернуться к врагу лицом. Отсюда можно сделать выводы, что лучше всего использовать пространство позади сподручника – чистый пал, чтобы снизить возможность быть атакованным.

Всякий удар имеет значение для нас только в том случае, если он имеет точку приложения. Тогда его сила может оказаться разрушительной. Если же сила, вложенная в удар, не имеет точки приложения, то она для нас безразлична. Если сила равна единице, то при попадании в цель эта сила причинит разрушение, также равное единице, если сила проходит мимо, то разрушение её равно нулю. То есть разрушительным действием обладает не сам удар, но сила, лежащая в его основе. (Рисунок 68.)

Рисунок 68.

А потому наставники в Спасе призывали «для дела» видеть больше не тело, но силу, тело движущую. Хотя и с силой не всё так просто и однозначно. Тогда ты сможешь однажды в прямом смысле взять её в руки, отрывать её от сподручника, перенаправлять, рассеивать. Сила же удара всегда ищет плотность. Без плотности удар не в состоянии состояться. Там, где пустота, сила удара так и останется равной нулю. И здесь есть весьма существенная подсказка! Если ты начнёшь отслеживать своё внутреннее состояние на предмет обнаружения в нём плотностей и тут же будешь рассеивать эти плотности, то ты не дашь противнику возможности ударить или захватить себя. Правда, сделать это не так просто. Почему? Попробуем объяснить, как нам об этом было сказано.

Всякий удар нацелен в душу, и направлен он на то, чтобы выбить её из тела. То есть он должен быть приложен к телу, чтобы душа из него вылетела. Но если взять и спрятать тело, то удар становится бесполезным. Нет тела – нет и возможности вышибить из него что-нибудь. Вопрос только в том, как тело спрятать. Просто стать жидким, перейти в состояние балухтани. Тело ведь плотностью отличается, а значит, если из него убрать плотность, то и тело потеряется. Этакая хитрость была частью казачьей Харобры, или «науки» о статях стихийных и матери их Пустоши. Опять же, здесь упражнения на позволения хорошо помогают. Чтобы в позволении быть, нужно стихийным стать, без ничего. Вот ты начинаешь входить в позволение и видишь, что вот здесь я напрягся, здесь я не в позволении прошёл, а в споре. Почему так происходит?

А ты просто начни смотреть в свои желания! Всякое желание в нас выделяет нас из Пустоши и приводит к напряжённости, которая ощущается как некий непокой, заставляющий искать нас нечто. Но мы сейчас говорим не о желаниях вообще. Ибо желания коренятся в кривизне душевной, и их просто не убрать одним изволением. Желания должны быть достигнуты, чтобы они ушли совсем. Мы говорим о том, чтобы ты начал смотреть в самом позволении: что за желание в тебе проявилось? И тогда можно найти для себя немало любопытного! Ну, например, ты напряжён потому, что ты ЛУЧШИЙ И НИКТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ЛУЧШЕ ТЕБЯ! Или потому, что с тобой так нельзя! Тебя даже мама с папой не ограничивали. Всякий опыт, тобой накопленный в тех же боевых искусствах, да знания твои здесь только во вред будут! Опыт заставляет