Читать книгу Нефритовый город - Ли Фонда - Страница 7

Когда Коул Хило сел за руль «Княгини», Тар склонился к открытому окну со стороны пассажирского сиденья.

– И что он сказал?

– Наведем в Трущобе порядок, – ответил Хило. – Но никого не убивать, – добавил он. – Только защитить свое. Наших Фонарщиков и наши заведения.

– А если они начнут нас задирать? Все равно не реагировать? – спросил Тар скептическим тоном, подразумевающим, что его босс на такое никогда не пойдет.

Хило подавил вздох. Кен редко задавал вопросы, но Тар был его одноклассником в Академии Коула Ду и иногда любил поболтать. Маик-младший никогда не скрывал, что считает Лана слишком сдержанным, а Хило – сильнейшим из братьев. Конечно, это было в его интересах, и Хило не настолько ценил такое отношение, как, по всей видимости, думал Тар.

– Никого не убивать, – твердо повторил он. – Завтра я поговорю с вами обоими.

Он завел «Княгиню», развернулся на кольце перед домом и поехал обратно по длинной подъездной дорожке.

Он не свернул перед воротами на узкую аллею, ведущую к дому позади особняка брата, жилищу Штыря. Прежним Штырем был седой генерал его деда, и его вкус оставлял желать лучшего. Когда Хило переехал сюда, дом провонял собаками и рыбной похлебкой. Зеленые ковры и обои в клетку. Прошло полтора года, а он так и не сменил отделку. Он собирался, но не хотел с этим возиться. Да и времени он проводил здесь немного. Он не из тех Штырей, что отдают приказы из-за высоких стен и запертых дверей, предоставляя работать Кулакам. Так что в доме он только спал.

Удаляясь от поместья Коулов, Хило положил локоть на открытое окно и барабанил пальцами в ритм с радио. Шотарская клубная музыка. Когда он не слушал эспенское джигги или кеконскую классику, то включал шотарскую клубную музыку. Многие представители старшего поколения отказывались покупать что-либо произведенное в Шотаре, слушать шотарскую музыку или смотреть шотарские телепередачи, но когда кончилась война, Хило не исполнилось и года, и он не входил в число этих людей.

Его настроение улучшилось. Ему не предоставили всю свободу действий, которую он просил, но он высказался и знал, что делать дальше. Тар не понимал, что Хило ни в малейшей степени не завидует положению брата. Иметь дело с язвительным дедушкой, этим чудаком Дору, политиками из КНА и Королевским советом… Может, у Лана и хватает на это терпения, но у Хило уж точно нет. Жизнь коротка. Он понимал и приветствовал простоту своей роли: возглавлять Кулаков и управлять ими, защищать территорию семьи, обороняться от врагов Равнинного клана. И наслаждаться этим.

Через полчаса езды он оставил позади богатые предместья Дворцового холма и район вокруг дома Коулов и быстро покатил по широкому Генеральскому бульвару. Потом свернул на двухполосную улицу и, наконец, – на сужающиеся улицы Папайи, в старый рабочий район, кишащий маленькими магазинчиками и продавцами сомнительной снеди, застревающими в кривых переулках беспечными рикшами, мопедами и бездомными собаками. Во время войны Папайя осталась почти нетронутой, да и с тех пор мало изменилась, одинаково безразличная к пронырливым иностранцам и к прогрессу. По вечерам улицы превращались в настоящие лабиринты, боковые зеркала «Княгини» едва помещались между мелкими и ржавыми машинами, припаркованными по обеим сторонам улицы, у кирпичных многоквартирных домов, стоящих так близко, что можно высунуться из окна и почти дотронуться до соседской стены.

Хило поставил машину в пяти кварталах от цели поездки. Он не беспокоился, поскольку находился на территории Коулов. Но не хотел, чтобы его узнаваемую машину видели каждую ночь на одном и том же месте – так его перемещения будут казаться рутинными, а важно сохранять непредсказуемость. И, кроме того, он любил ходить пешком. Температура наконец-то спала, ночь была приятной. Он оставил куртку в машине и неспешно шагал, наслаждаясь покоем часов, заключенных между поздней ночью и ранним утром.

Он прошел мимо двери и взобрался по шаткой пожарной лестнице на пятый этаж. В квартире горел свет. Из-за жары окна были распахнуты настежь. Хило залез внутрь, перемахнув через выщербленный подоконник, и молча двинулся по ковру к свету в спальне.

Она спала с открытой книгой в руках. Лампа у кровати отбрасывала пелену оранжевого света на половину ее лица. Хило встал в дверях и смотрел, как поднимается и опускается ее грудь в мягком и спокойном дыхании. Простыня покрывала только колени. Она была в хлопковой майке в тонкую полоску и голубых трусиках с белой кружевной каемкой. Темные волосы рассыпались по белизне подушки, их щупальца извивались по безупречно белым и гладким плечам.

Хило любовался этим зрелищем, пока ожидание не стало невыносимым. Он пересек комнату, вытащил книгу из пальцев, заложенных на нужной странице, и положил ее на столик у кровати. Она не пошевелилась, и Хило подивился подобной глухоте к возможной опасности. Она была так не похожа на Зеленую Кость, буквально существо из другого мира.

Хило выключил свет, и комната погрузилась в темноту. Потом он лег сверху, придавив ее тело и закрыв рот рукой. Она резко очнулась, глаза распахнулись, а тело дернулось под весом Хило. Она приглушенно вскрикнула, и тогда Хило тихонько рассмеялся и прошептал ей на ухо:

– Тебе стоит быть осторожней, Вен. Если оставлять окно открытым по ночам, через него с дурными намерениями могут проникнуть мужчины.

Она прекратила сопротивляться. Ее сердце еще стучало у груди Хило, возбуждая его, но тело расслабилось. Она убрала его руку от своих губ.

– Сам виноват, – бросила она. – Я заснула, пока тебя дожидалась, а теперь ты пугаешь меня до смерти. Где ты был?

Хило было приятно, что она не спала из-за него.

– В «Двойной удаче», разбирался кое с чем.

Она подняла брови.

– Это кое-что включает игру и стриптизерш?

– Гораздо менее приятное, – заверил он. – Спроси своих братьев, если не веришь.

Вен соблазнительно заворочалась под ним, голые плечи и бедра терлись о его одежду.

– Кен и Тар ничего мне не скажут. Они слишком тебе преданы.

– Надо отдать им должное. – Покусывая ее ухо, Хило расстегивал ремень и стаскивал штаны. – Наверняка замышляют меня убить. Стоило им увидеть, как я на тебя смотрю, и они тут же поняли, что я собираюсь запрыгнуть на их сестренку. – Он стянул с нее трусики и погладил между ног, а потом проник внутрь двумя пальцами. – Пришлось сделать их своими ближайшими Кулаками, пока они меня не прирезали.

– Не стоит их винить, – сказала она, поощряя его движениями бедер.

Пальцы Хило скользили вверх и вниз по влаге и теплу. Вен расстегнула еще три пуговицы его рубашки и стащила ее через голову.

– Чего может хотеть сын великих Коулов от каменноглазой, тем более из опозоренной семьи вроде моей? Разве что перепихнуться.

– Много раз перепихнуться?

Он поцеловал ее нетерпеливо и яростно, набросившись и губами, и языком. Член мучительно отвердел между ее бедрами. Пальцы Вен зарылись в волосы Хило. Она провела кончиками пальцев по его шее и груди, по нефритам, торчащим вдоль ключиц и в сосках. Она бесстрашно прикасалась к ним и облизывала, без зависти или жажды, просто как к его части, прекрасной части, не более. Хило никогда не позволял другим женщинам прикасаться к его нефриту, и эта бесстрашная близость дико его возбуждала.

Он резко вошел в нее. Она была восхитительна – буря чувств. Солнечный свет и океан, летние фрукты и мускус. Хило стонал от удовольствия, схватившись за изголовье кровати, ему хотелось еще и еще. Обостренные нефритом чувства оглушительно ревели: грохот сердца, гром дыхания, пламя от прикосновения кожи. Он пожалел, что выключил свет, ему хотелось получше ее видеть, впитать каждую деталь ее тела.

Вен приподняла бедра, прижавшись к нему, глаза в глаза – два крохотных пятнышка, отражение уличных фонарей, как свечи, плывущие в пруду. Восторг в ее глазах вытолкнул его на вершину. Он впился губами в вишневые соски. Скользнул в долину между грудями и утонул в бесподобном аромате ее тела. Вен стиснула его бедра и притянула к себе, и Хило блаженно потерял над собой контроль.

Он лежал сверху, из головы уплывали остатки разума, и дышал в мягкий изгиб ее шеи.

– Для меня ты самое важное в жизни.

Он проснулся уже на рассвете. Солнце пробивалось сквозь щели между зданиями, просачивалось в окно. День обещал быть жарким.

Хило смотрел на спящую рядом прекрасную женщину, и в нем просыпалось желание. Ему хотелось схватить ее и обнять, и с помощью какой-то магии втянуть в себя, чтобы охранять ее внутри себя самого, куда бы он ни пошел. До Вен он наслаждался женским обществом и испытывал к девушкам теплые, даже нежные чувства. Но это не шло ни в какое сравнение с его чувствами к Вен. Желание сделать ее счастливой, сильное до боли. Мысль о том, что кто-то может причинить ей боль или отнять у него, наполняла страхом и яростью. Вен могла попросить у него что угодно, и Хило сделал бы это.

Настоящая любовь, думал Хило, чувственна и наполнена восторгом, но также причиняет боль и тиранит, требуя повиновения. Она совершенно не похожа на бунтарское увлечение Шаэ тем эспенцем или на чувственную привязанность между Ланом и Эйни.

Воспоминания об Эйни немного его приземлили. Понадобилось несколько недель, но в конце концов он выследил эту шлюху и мужчину, нанесшего болезненное оскорбление его брату. Они жили в Либоне, в Степенланде. Хило подумывал нанять кого-нибудь, чтобы ими занялся, но клан должен сам разбираться с нанесенными ему оскорблениями. И потому он попросил Тара купить ему по фальшивому паспорту билет на самолет. Но когда Хило рассказал о своих планах Лану, Колосс не только не поблагодарил, но даже рассвирепел.

– Я никогда не просил тебя это делать! – рявкнул Лан. – Если бы я хотел их найти, то сделал бы это сам, а значит, для тебя должно быть очевидно, что я не хочу. Оставь их в покое и больше не лезь в мою личную жизнь.

Хило страшно разозлился из-за потраченного зря времени. Вот что он получил взамен на попытку послужить брату. Лан всегда скрывал свои чувства, так откуда же Хило было знать?

Вен заворочалась и издала чудесный сонный звук. Хило позабыл о своих мыслях и забрался под простыню, чтобы разбудить Вен пальцами и губами. Он терпеливо ласкал ее и с радостью довел до конвульсий оргазма, а потом они снова занялись любовью, только уже медленно и расслабленно.

После этого, когда они лежали в липком клубке, Хило сказал:

– То, что ты говорила вчера… о своей семье… Ты не должна так думать. Это случилось с твоими родителями много лет назад, и никто не сомневается в Кене и Таре. Теперь семья Маик снова ладит с кланом.

Вен ответила не сразу.

– Не со всем кланом. Как насчет твоей семьи?

– А что насчет моей семьи?

Она положила голову на плечо Хило.

– Шаэ никогда мне не доверяла.

Хило засмеялся.

– Шаэ сбежала с эспенским моряком, а теперь приползла обратно, как описавший ковер щенок. Она не в том положении, чтобы кого-то осуждать. С какой стати тебе волноваться о ее мнении?

По недовольному тону собственного голоса Хило с удивлением и долей разочарования осознал, что до сих пор не простил сестру.

– Твой дед всегда ее слушал. Вряд ли он одобрил бы меня, даже если бы я не была каменноглазой.

– Он просто слабоумный старик, – ответил Хило. – Лан теперь Колосс.

Хило ободряюще поцеловал ее в висок, но его манеры изменились. Он перекатился на спину и задумчиво уставился на желтый потолочный вентилятор, гоняющий воздух.

Вен повернулась на бок и с беспокойством посмотрела на него.

– Что-то случилось?

– Ничего.

– Рассказывай.

Хило рассказал о вчерашних событиях в «Двойной удаче» и разговоре на подъездной дорожке поместья Коулов. Вен лежала на локте, настороженно стиснув губы.

– Почему Лан отпустил мальчишку? Вор нефрита уже в таком-то возрасте, это неизлечимо. Он доставит тебе еще больше неприятностей.

Хило пожал плечами.

– Знаю, но что я могу сказать? Лан – оптимист. Как вдруг мой твердый старший брат, который всегда ставил меня на место, начал становиться мягкотелым? Его кости зелены, но он не мыслит как убийца, а Айт готова убивать. Явно грядет война с Горными, как он этого не видит? Этот старый самовлюбленный хорек Дору ведет его не на ту дорожку.

– Уж конечно, Лан должен послушать тебя, а не Дору.

– Дору в клане – как старая лоза, из его хватки не выскользнешь.

Вен села. Блестящие черные волосы рассыпались по спине, солнечный луч высветил безупречный изгиб щеки.

– Тогда ты должен сам начать подготовку к защите Равнинных, – сказала она. – У Дору есть связи, информаторы и соглядатаи. Но все Кулаки и все Пальцы – твои. Зеленые Кости в первую очередь воины, а потом уже бизнесмены. Если начнется война, она выплеснется на улицы, а улицы принадлежат Штырю.

– Моя кошечка. – Хило обхватил Вен за плечи и поцеловал ее в затылок.

Ее можно поставить в пример некоторым Кулакам.

– У тебя сердце нефритового воина.

– И тело каменноглазой. – Ее вздох был таким милым, хотя в голосе звучала горечь. – Если бы я только была Зеленой Костью, я бы тебе помогла. Стала бы твоим самым преданным Кулаком.

– Мне не нужен еще один Кулак, – сказал он. – Ты прекрасна такой, как есть. Оставь тревоги Зеленой Кости для меня.

Он накрыл ладонями ее груди, ощутив их вес в своих руках, и потянулся за новым поцелуем.

Вен отвернулась, не желая, чтобы ее отвлекали от разговора.

– Сколько у тебя Кулаков – хороших, на которых можно рассчитывать? Кен говорит, некоторые из них размякли, привыкли к мирным временам, только смотреть за порядком и собирать дань, никаких сражений. Многие ли из них побеждали в поединках? Многие ли носят больше нескольких мелких камешков?

Хило вздохнул.

– Большинство – настоящие Зеленые Кости, но некоторые – просто мертвый груз.

Вен повернулась к нему лицом. Ее черты не были красивыми в привычном понимании, но Хило находил ее лицо бесконечно привлекательным – широкие кошачьи глаза и темные косые брови, лукавые чувственные губы и почти мужской подбородок. Когда она была особенно серьезной, как сейчас, ему хотелось запечатлеть ее на фотографии. Прямой взгляд, настолько холодный, пронизывающий и загадочный, что заставлял гадать, о чем она думает – не то о сексе, не то об убийстве, не то о прогулке до бакалейной лавки.

– Ты не заглядывал в последнее время в Академию? – спросила она. – Мог бы повидаться с кузеном, взглянуть на учеников восьмой ступени. Посмотреть, кого ты можешь использовать, когда они выпустятся в следующем году.

Хило повеселел.

– Ты права, я уже давно не захаживал к Андену. Надо зайти.

Он мягко ущипнул ее за соски, поцеловал в последний раз, встал и потянулся за одеждой. Натягивая штаны и поправляя ножны, он тихо напевал.

– Из этого парня выйдет толк, – объявил он, застегивая рубашку перед зеркальным шкафом. – Стоит ему получить нефрит, и он превратится в настоящую Зеленую Кость, как из легенд.

Вен улыбнулась и заколола волосы.

– Прямо как его Штырь.

Хило прищурился в ответ на лесть.