Читать книгу Марионетки за ширмой - Ли Льеж - Страница 4

…На одну баранью ногу средней величины необходимо взять один галлон овощного бульона, полпинты густой сметаны, по полстакана мелко нарезанных петрушки и сельдерея, один лук-шалот и двенадцать моллюсков в раковинах…

– А моллюски-то здесь при чём? – вскричала Козетта, обращаясь в пустоту, потому что никто её не слышал. – Какой идиот придумывает рецепты бараньей ноги с моллюсками?

Поваренная книга уязвлённо молчала. Её составитель, пожелавший остаться неизвестным, никак не мог помочь Козетте в её кулинарных упражнениях.

Девушка раздражённо схватила кастрюлю, уже стоявшую на плите, и щедро плеснула туда уксусу.

– Это вместо моллюсков! – Неизвестно кому пояснила она.

Затем, вытерев руки о батистовый передник, белоснежный утром и покрывшийся жирными пятнами к двум часам дня, Козетта вытащила из корзинки с зеленью лохматый пучок разнообразной травы и принялась агрессивно крошить его большим поварским ножом.

День сегодня не задался с самого начала.

Во-первых, молочник приехал слишком рано, и в тот час, когда Козетта всё-таки обнаружила на крыльце две бутылки молока, в них было уже не молоко, а лёд.

Во-вторых, ноготь сломался.

В-третьих, Соре опять нездоровилось. Эта японская страдалица вымотала Козетте все нервы. Несчастная и безучастная, как частенько бывало в последнее время, она сидела у окна, смотрела сквозь проколупанный в наледи «глазок» на улицу и многозначительно молчала. Козетте пришлось самой готовить завтрак, а потом и есть его в одиночестве!

В-четвёртых, повариха уволилась, а новую служба по найму персонала никак не могла прислать. Поэтому Козетта уже третьи сутки кашеварила сама с ничтожной помощью Соры.

В-пятых, мясник привёз заказанную баранью ногу, и сделал это именно в тот день, когда в доме не было никого, умеющего сносно готовить!

Но Козетта стиснула зубы и поклялась, что справится с бараниной сама. Однако время обеда приближалось, а еда почти не готовилась. И это не по вине Козетты! Просто в единственной поваренной книге, которую удалось найти, содержались на редкость дурацкие рецепты с непонятными мерами и странными ингредиентами. К тому же баранья нога категорически не желала помещаться даже в самую большую кастрюлю, и Козетта подумывала раздробить её на несколько частей топором, но потеряла топор где-то в своей спальне.

Ну всё, буквально всё было не так!

– Сора! – во всё горло крикнула Козетта, плюхнув в кастрюлю баранью ногу выступающей костью вверх. – Немедленно спускайся и помоги мне, бездельница! А не то останешься без обеда!

Козетта заранее знала, что эта угроза не подействует, но ей необходимо было на кого-то наорать, а Сора всегда являлась для этого идеальной кандидатурой.

– Если ты не перестанешь киснуть, я тебя эту кость глодать заставлю! – Козетта усилила голос до максимума.

Ответа не было.

Итак, на плите стояла самая большая кастрюля, которую удалось найти, в кастрюлю был влит бульон с уксусом и сметаной и насильно всунута баранья нога, которая торчала из бульона почти на треть. По рецепту полагалось накрыть кастрюлю крышкой, но в силу очевидных трудностей это было невозможно. Козетта решила, что сойдёт и так. Даже если сварится только половина ноги, им с худосочной Сорой хватит этого дня на два, если не больше.

– Сора-тян, я тебя в последний раз предупреждаю!!!

Дверь на кухню скрипнула и отворилась. Козетта от удивления чуть не попала ножом себе по пальцам: она была совершенно уверена, что Сора из спальни не выйдет.

Но она вышла. За последние два года девушка неожиданно выросла почти на ладонь и потому казалась похудевшей; густые чёрные волосы, не уложенные в причёску, спускались почти до пояса. На Соре было чопорное серое платье со скучными плоскими манжетами и чёрный фартук.

– Чем помочь? – вяло спросила она.

– На вот… нарежь лук, – скрыв растерянность за грубостью, Козетта сунула подруге нож рукоятью вперёд. Та взяла и медленно подошла к кастрюле, в которой отчаянно шипело и булькало козеттино коронное блюдо.

– Что это? – с брезгливым недоумением осведомилась Сора. – Я это есть не буду.

– Ещё как будешь, – пообещала Козетта.

– Нет.

Ах да, она же почти не ест мясо… Баранья нога – целиком и полностью затея Козетты, которая любила мясо во всех видах и не желала от него отказываться из-за подруги со странными вкусовыми пристрастиями.

– Тогда придётся тебе есть лук в чистом виде! – съязвила Козетта.

– Я вообще ничего не хочу.

Ну вот что ты будешь делать с такой дурёхой! Козетта стиснула зубы, чтобы родившийся за ними поток ругательств не полился на всё вокруг. Всё-таки Сору следовало пожалеть, хоть она и перебирает со страданиями.

…Окончательно и бесповоротно сесть себе на шею Козетта позволила ей около двух лет тому назад.

Ну, тогда это было вполне объяснимо: Сора была тяжело ранена, находилась на грани жизни и смерти, и если она в результате и выкарабкалась, то только благодаря яростной настойчивости Козетты, держащей в страхе всех врачей госпиталя.

Козетта пообещала хирургу, что если он не сумеет вынуть пулю из груди пострадавшей, то она сама ему что-нибудь отрежет.

Козетта пообещала медицинским сёстрам, что если они недостаточно хорошо будут делать перевязки, то она сама их свяжет и в таком виде бросит в чулан с крысами.

Козетта сама сидела ночами у постели больной, подбадривая себя и её всё усложняющимися ругательствами.

Козетта боролась за жизнь Соры так, как она боролась бы за свою собственную жизнь, и в конце концов победила. Смерть – да, уныние – нет.

Дело в том, что после того ранения в Соре, и без того-то всегда унылой, что-то окончательно сломалось. Она затосковала. Быстро идя на поправку, подруга совсем перестала улыбаться и предпочитала лежать, разглядывая потолок.

– Ну что ты всё время куксишься? – борцовская натура Козетты органически противилась бездействию Соры. – Что опять не по тебе? Ты, считай, из могилы вылезла, так радуйся!

– Я радуюсь, – говорила Сора.

Но радости в её словах не было ни на полпенни.

Плюнув, Козетта решила довериться времени и удаче. Она снова сменила имя и документы, превратившись в обедневшую русскую баронессу Катерину Калашникову, и увезла Сору в дальний пригород Злондона, старинный городишко Ковентри. Там Козетта сняла небольшой дом с палисадником и устроилась жить, справедливо полагая, что пока полиция гоняется за Долли Миллер по Злондону, русской эмигрантке и её служанке-китаянке некоторое время ничего не грозит.

Теперь каждое утро Козетта тратила немало времени, превращая себя в славянскую девицу. Она заплетала золотистые волосы в косу, густо румянила щёки и подводила брови угольками – именно так, по её мнению, и должны выглядеть лучшие представительницы далёкой заснеженной страны. Этот довольно примитивный маскарад неплохо отличал «Катерину Калашникову» от наёмной убийцы и якобы немецкой шпионки Долли Миллер, фото которой до сих пор печатались в газетах. Во всяком случае, жители Ковентри хоть и косились на размалёванную «баронессу», но с преступницей Миллер её не отождествляли.

В Ковентри было скучновато, но Козетта твёрдо решила оставаться здесь, пока Сора не придёт в себя и не изъявит желание перебраться куда-нибудь в другое место. Она наняла кухарку и горничную, завела близкое знакомство с местным печником-трубочистом, пекарем и мясником, рассказала несколько ею же сочинённых баек из «русской дворцовой жизни» кумушкам-сплетницам, и вскоре отлично влилась в маленькое общество Ковентри. Козетта планировала провести здесь не больше нескольких месяцев, но вынужденный отпуск затягивался. Разумеется, из-за Соры.

Если первую зиму в Ковентри Козетта кое-как пережила, то на вторую соглашаться была не намерена. Через год после трагических событий на вокзальной площади Сора полностью оправилась от своего ранения и даже, кажется, вернула себе подобие хорошего расположения духа, как вдруг новая история испортила весь прогресс и заставила включить в план проживания в Ковентри вторую зимовку.

Всё испортили, конечно, газетчики.

Со свежей прессой в Ковентри было так себе, особенно зимой: дороги становились непроходимыми, и новости достигали жаждущих умов с большим опозданием. Летом ситуация менялась в лучшую сторону, но свежие номера злондонских газет почта доставляла не менее чем через неделю после их выхода из печати. Старожилы Ковентри считали, что и это достаточно быстро, но Козетта, отслеживающая публикации в прессе с не требующим объяснения интересом, злилась на медлительность почты.

Когда Соре сделалось лучше, она начала иногда брать газеты, уже выброшенные Козеттой в корзину для растопки, и пробегать глазами новости. Козетта не видела в этом ничего дурного, даже радовалась, что подругу наконец-то потянуло на развлечения. Она почему-то полагала, что Сору интересует светская хроника.

Однажды во время завтрака, состоящего из свежих августовских фруктов и взбитых сливок с сахаром, Козетта увидела, как побелело и без того всегда бледное лицо подруги и как газета выпала из её руки.

– Ты что? – всполошилась Козетта. – Снова болит, да?

Но Сора ничего не могла сказать, только беззвучно шевелила губами. Тогда Козетта толкнула её в кресло, сама подняла газету и принялась перелистывать страницу за страницей, пытаясь найти то, что так взволновало Сору. И, на свою беду, нашла.

Чрезвычайное происшествие в Уоллингтауне

Наши читатели наверняка ещё помнят прошлогоднее мистическое событие, наделавшее много шума и породившее самые жуткие слухи, которые только витали по Лондону со времени Джека-душителя. Всё же напомним кратко суть той ужасной истории: маленькая девочка из хорошей семьи, родители которой характеризуют свою дочь как самую честную и искреннюю крошку в мире, рассказала, что на неё ночью во время сна напала кукла. Кукла была найдена накануне днём в злондонском парке и принесена домой к малышке, однако гостеприимства не оценила и набросилась на свою маленькую хозяйку с непонятными, но явно не добрыми намерениями.

Всё это можно было бы счесть детским кошмаром, ежели бы история не повторилась через несколько дней с другой маленькой девочкой, которая точно так же, как и её предшественница, нашла очаровательную игрушку на улице и принесла её к себе домой. Два одинаковых детских кошмара – это, пожалуй, уже нечто стоящее внимания, но всё же не подтверждение того, что по городу бродит кровожадная кукла, разыскивая себе новую жертву. Но и произошёл и третий подобный случай, который мы также освещали в нашей газете, и от первых двух его отличало только то, что теперь свидетельницей кошмара стал не ребёнок, а взрослая женщина, вот уже несколько лет коллекционирующая кукол. Во всех трёх случаях кукла покидала своё новое обиталище ещё до наступления рассвета, оставив своих несчастных жертв в состоянии, близком к истерике.

Затем последовало затишье, которые все мы восприняли как избавление от этого инфернального зла. Более года зловещее существо в обличье куклы не давало о себе знать, и вот теперь, похоже, оно вернулось, да с каким размахом!

На этот раз кукла была конфискована полицией во время облавы на курильщиков опиума, проведённой в китайском квартале и других менее известных цивилизованному читателю заведениях. Во время чистки одного из таких притонов и была найдена красивая кукла, вид которой ничуть не соответствовал облику злачного места. Полицейский, который нашёл куклу, подивился её красоте и качеству: игрушка выглядела так, будто только-только сошла с витрины самого дорогого магазина для девочек. Поскольку детей у этого достойного слуги закона не было, он решил передать куклу в сиротский приют имени св. Ипполиты, где, он не сомневался, кукла обретёт для себя дом и новую маленькую хозяйку.

Его доброе намерение было исполнено. И только чудо спасло всех маленьких обитателей приюта от того, что последовало дальше…

Чудо заключалось в благоразумии начальницы приюта, миссис Бигхарт, которая, получив щедрый подарок из рук полицейского, предпочла сначала отнести куклу к себе домой, чтобы, как она выразилась, «показать игрушку своей дочке». В детской у маленькой мисс Бигхарт проживали не менее пятидесяти разнообразных кукол, однако девочке так понравилась бывшая узница китайской опиумокурильни, что она изъявила желание на ночь взять её с собой в постель.

Поздно ночью бедная малышка проснулась от жуткого ощущения: что-то сидело у неё прямо на груди. Открыв глаза, мисс Бигхарт увидела куклу, которая, будто кошка, вскарабкалась на свою спящую хозяйку и теперь вглядывалась ей в лицо.

«Где моя подружка? – спросило это исчадие. – Ты не моя подружка! Ты – не – она!»

Потом кукла вскочила на ноги, принялась подпрыгивать и кричать какое-то слово, наверняка заклинание на её собственном потустороннем наречии: «Соратян! Соратян! Соратян!»

Девочка завизжала от ужаса и потеряла сознание. Родители, вбежавшие в спальню своей крошки, застали там ужасное зрелище: все пятьдесят кукол маленькой мисс валялись на полу обезглавленными. Кроме одной, которая снова бесследно исчезла…

Теперь наш читатель скажет: эй, вы нарочно придумываете эти байки, чтобы привлечь зевак! Пусть это восклицание будет на его совести. Наш корреспондент лично побывал в спальне мисс Бигхарт и видел её обезображенных кукол. Ребёнок просто не мог сделать это сам. Похоже, что ночные кошмары иногда оборачиваются вовсе не кошмарами, а страшной реальностью…

Наш корреспондент также пытался получить комментарий о данном событии у главного кукольного мастера Злондона, совладельца предприятия «Морган и Хилл», однако от интервью маэстро отказался.

Призываем вас быть осторожнее и ни в коем случае не приносить в дом вещи, которые вы нашли на улице. Они могут оказаться гораздо опаснее, чем кажутся с виду.

– Ну и что? – спросила Козетта, дочитав статью. – Обычная газетная утка. Уж мы-то с тобой ходячих кукол не боимся, правда?

– Ты что, не поняла? – Сора посмотрела на неё снизу вверх горящими, испуганными глазами. – Это же Хина! Это статья о Хине!

– Гм. – Только и сказала Козетта. – А я думала, твоя кукла не живая. Ну, в смысле, она не разговаривает, не травмирует других кукол и всё такое.

– Раньше так и было, – Сора говорила медленно, будто каждое слово давалось ей с трудом. – Но ведь я бросила её, оставила у того китайца. Обменяла на прыгающую ногу… И он что-то с ней сделал.

– Китаец?

– Да.

– Думаешь, это он её как-то оживил?

– Верно. И теперь она ищет меня, – заключила Сора, обняв себя руками за плечи.

«Бред», – решила Козетта.

– Да с чего ты взяла? – вслух спросила она.

– А что, разве не понятно? «Где моя подружка», «Сора-тян»… Она точно хочет меня найти, просто не знает, как.

Козетта вздохнула.

– А ты помнишь, что Хина – это просто кукла, а настоящая Хина, которая была твоей подругой, уже умерла? Причём давно?

– Помню, – сказала Сора, – но эта Хина тоже была мне дорога.

– Только в память о подруге.

– Нет.

Спор затянулся. Сора настаивала на том, чтобы немедленно вернуться в Злондон и броситься на поиски куклы-Хины, Козетта взывала к её благоразумию и уверяла, что в Злондон возвращаться нельзя ни под каким видом. В итоге здравомыслие победило, а Сора недовольно согласилась с доводами Козетты. Но с тех пор она снова замкнулась в себе и стала такою, как сейчас.

Зимой газеты в Ковентри не поступали совсем, и Козетта была рада этому обстоятельству. Она не сомневалась, что к весне Сора оправится, но даже если и не оправится, следовало брать её за шиворот и везти за границу. Девчонка совсем высохла из-за этой ерунды с куклами и, как подозревала Козетта, тщательно скрываемой тоски по одному юноше с чёрными волосами и смуглой кожей.

– Ну не хочешь баранины, сделаю тебе омлет! – миролюбиво предложила Козетта, оторвавшись от своих воспоминаний.

Бледное личико Соры чуть прояснилось:

– Спасибо.

– Не стоит благодарности…

В этот самое время в прихожей зазвонил звонок. Чертыхнувшись, блондинка принялась искать чистое место на фартуке, чтобы вытереть руки, а потом быстро сняла фартук, скомкала и швырнула его в угол.

– Иду! – Крикнула она. – Подождите минуту!

Но загадочный визитёр не дождался. После себя он оставил только потёртую золотую туфельку, спокойно лежащую на белой поверхности снега, засыпавшего крыльцо. И следы, ведущие далеко от дома.