Читать книгу Одноразовые близкие - Лидия Климова - Страница 8

В пятницу Москва вымирает. От центра до окраин с трех часов дня скапливаются пробки. Все хотят на дачу: долгожданной прохлады, шашлыка и рыбалки. Вот и Ленка отправилась в паломничество – полоть с бабушкой сорняки, а я даже не была в этом году на даче…

В будни в одиннадцать вечера аллейка полна людей. Сегодня же за полчаса, что мы сидим на детской площадке, ни один человек не прошел мимо.

Свежо, пахнет липой и озоном. «Советский спорт» и пакет из «Пятерочки» на мокрой лавке. Мы курим одну сигарету на двоих, а бычок бросаем в пустую пивную бутылку.

– Блин, я целый день чешу нос. Просто не могу уже, – размазываю выступающую часть лица ладонью: ногтями чесать уже больно. – Это невыносимо.

– К выпивке, – хмыкает Круглов, открывая крышку зажигалкой.

– Мой брат говорит: «Хороший нос кулак за неделю чувствует».

Круглов протягивает кулак и говорит: «Пускай это будет мой». Я принимаю подношение и, упираясь в него костяшкой носа, начинаю крутить головой из стороны в сторону.

– Благодарю. Так как горячей воды последние три недели не было, я только сегодня дочитала «Легион», но книжку не принесла, по дороге домой заберешь.

– А при чем здесь горячая вода?

– Я в ванне читаю. Знаешь, меня у Климова одна, нет, две вещи смутили. Это якобы послесловие какого-то профессора Сахарова. Кажется, что Климов сам его написал – уж очень стиль похож. И вообще, почему ты так активно мне его впихивал?

– Ты давала мне почитать Паланика, и мне хотелось дать тебе почитать что-нибудь в этом роде. А второе?

– Второе про любовь… Вот мы читаем с тобой Климова, Паланика. Восхищаемся их концепциями, верим теориям. Но посмотри, ведь ни у кого из них нет счастья, нет любви. Их герои искалечены. Возятся со своими проблемами и видят только грязь. Стоит ли этим восторгаться?

– И что же делать? Как жить дальше?

– Жить надо весело, любить и быть счастливыми.

– Любить, говоришь? А что случилось с высоким белобрысым парнем, я вас как-то видел на Щелчке? Он мне не понравился.

– Было бы странно, если наоборот. Давай так: я рассказываю тебе свою историю, а потом ты поведаешь мне про свою большую любовь, которую я не имела чести видеть.

– Ты видишь ее каждый день в зеркале.

– Давай без этого, мы не в школе. Все как у всех – мы собирались пожениться, но в итоге расстались. Кажется, он мне изменял, хотя у меня нет доказательств. Последний год нашей совместной жизни он меня патологически ревновал, из-за этого мы постоянно ругались. Твоя очередь.

– Ну, мы жили два года, мне надоело, я ушел.

– Все так уныло? Или она бежала за тобой босиком по снегу и кричала: «Антоша, не уходи!»

– Я вдруг раз и понял, что это не мое, что не готов к семье, что я ее не люблю. Как с тренировками. Мне показалось, что я что-то упускаю, что я еще не пожил как следует. Она хорошая девушка, только нам разное нужно. Боюсь что-нибудь упустить. Вот мне звонят, приглашают туда, сюда. Везде хочется успеть. Ты уже сама заметила: мы договорились не встречаться, а я все равно звоню – а вдруг.

– Ты же знаешь, я всегда рада тебя видеть, слышать и так далее. Я сегодня смотрела футбол. До конца.

– «Спартак» – «Зенит»? – Я киваю. – Да, я где-то читал, что женщины начинают интересоваться увлечениями своего мужчины…

– Вы, думаю, тоже должны дать что-то взамен, ты так не считаешь?

Круглов сел рядом:

– Почему у нас не как у всех? Давай я просто подойду и спрошу: «Девушка, а можно с вами познакомиться?» Нам надо переспать, тогда понятно будет… Хотя с первого раза все равно не понятно, надо раза три-четыре…

Я проглотила дым и закашлялась, во рту привкус, будто съела бычок.

– А что тебе не понятно?

– Расслабься, – он потрепал меня по плечу. Ладонь мокрая. – Сегодня после футбола мы, как водится, выпили за победу, и ребята спрашивают: «У вас что-нибудь было?» Я отвечаю: «Нет». Они: «Да ладно! А что вы до шести утра делали?» – «Разговаривали». – «Михалыч, ты что, ненормальный?» Нам надо переспать, тогда все будет нормально.

– Круглов, я не собираюсь ничего делать, чтобы наши отношения стали понятны твоим друзьям. Угомонись. Все ОК, если это устраивает нас обоих.

– Я не говорил, что меня устраивает.

– Да ты об этом даже не думал, пока тебя не спросили!

– Ты же знаешь поговорку: «Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и жалеть об этом всю оставшуюся жизнь»?

– Не убедил.

– У меня была знакомая. Она приходила на площадку. Мы с ней мутили немного, но я тогда не один был. Потом вспомнил о ней и позвонил. А ее мама говорит: «Она умерла, завтра похороны, приходите». Мама даже имя мое знала. Мы со Славкой ходили. Причем я не видел ее недели две всего.

– А от чего она умерла?

– Под машину попала. Черепно-мозговая травма. Вот тогда я и решил, что нельзя ничего упускать в этой жизни. Надо везде быть.

– Разорваться не боишься?

– Пока вроде цел…

– Круглов, это печально. Давай так – чтобы тебя не волновали всякие глупые вопросы, я даю тебе полную свободу. Я не претендую на твое тело. Ты можешь спать с кем хочешь, только не лишай меня своего общества. Мы не пара, мы собеседники. – Первая капля упала мне на нос, вторая на лоб. – Либо на меня кто-то писает, что маловероятно, либо начинается дождь. Пойдем ко мне, заодно Климова заберешь.

Мы побрели по мокрой дорожке, осыпаемой мелкими каплями. Город умывался перед сном. Шли и постоянно сталкивались. Болтались, гремели, бились друг о друга, как бутылки в сумке, когда едешь по сельской дороге. Как ионы, которые никак не могут образовать молекулу, будто чья-то валентность мешает объединению. Наконец Антоша протянул свою руку, я взяла ее, и мы больше не бились, а плавно скользили рядом.

Сидя на сухой кухне, мы слышали, как раздраженные капли стучали по карнизу, смотрели «Бойцовский клуб», пили пиво, разговаривали ни о чем…

– Тебе чай с сахаром? – интересуюсь я после того, как мы вылили остатки пива в раковину.

Молчание. Тридцать секунд. Минута. Молчание.

– Да, одну ложку.

– Про лимон я даже спрашивать не буду. Ты так долго думал, будто я предложила пожениться.

– Я за! Хоть завтра. Прости, просто я залипаю.

– Тогда ложись спать.

– Я не пойду домой, я буду спать здесь.

– Спи где хочешь.

Через полчаса мы улеглись. Круглов положил на меня тяжелую руку и заснул.

«Я уже не помню, когда был в клубе и пил коктейльчики. Видишь, как ты на меня влияешь? Спасибо за замечательные выходные. Я отлично провел время. Мне ни с кем не было так хорошо. Даже без секса».

Я выхожу из метро и улыбаюсь, читая кругловскую СМС; я теперь всегда улыбаюсь, вспоминая о нем, слушая новый альбом Linkin park, переписываясь с ним. Люди смотрят на меня с опаской. Вспомнился значок, который был у моего брата: «Улыбайся, шеф любит идиотов». Если я опоздаю больше чем на пятнадцать минут, любовь от шефа мне обеспечена.

Отвечаю: «Все взаимно».

Круглов выбил меня из маленького мирка в хаос.

Последние две недели были самыми увлекательными за несколько лет. Мы болтаем по телефону, гуляем, я пишу ему письма и боюсь принять, что он мне очень-очень нравится. Только не как парень.

Начинаю замечать, что у меня его интонация, словечки, да у меня его зажигалка с рваными от крышек краями! Я иногда даже пахну им. И что я так отбрыкиваюсь? Но секс автоматически сделает нас больше чем приятелями-собеседниками. Мы станем любовниками, даже если только попробуем. Неужели он не понимает?

Сегодня он в красных трусах Calvin Klein. Нет, он пока еще в джинсах, но я вижу лейбл резинки, выглядывающей из-под пояса. Он думает, кого-то возбудят разные имена на трусах, как будто кто-то будет их читать, когда он разденется. Или кому-то более интересен его Chanel, чем запах пота, особенно если причиной потоотделения станет секс. Я выжидаю, начнет ли он складывать трусики после того, как их снимет.

Мне не нравится, как целуется Круглов, но я знаю, что это ненадолго. Скоро мы притремся друг к другу.

Он раздевается сам. Раздевает меня. Входит. Замирает. Выходит. Ложится рядом, прикрывает глаза ладонью и произносит: «Я не могу».