Читать книгу Качели моей жизни. Семейная сага - Лидия Лебедева - Страница 18

Как прекрасно всё новое, сулящее интересное, неизведанное. Для меня – это дивные поездки на летние каникулы к брату.

Путешествие проходило непременно по красавице Волге на теплоходе.

Волга всегда ошеломляла меня: и красотой своей, и бескрайностью, и какой-то удивительной голубизной, и своей удалью и мощью! Никогда не устаю любоваться ею!

И вот, сейчас плывём мы с мамочкой по Волге. Наш теплоход горделиво разрезает её могучие воды. А я, как всегда, стою на палубе «вперёдсмотрящей», воображая себя капитаном этого судна. И, как всегда, с сожалением приходится расставаться с ним.

Мы прибываем к цели нашего назначения – знакомой пристани со старым покосившимся дебаркадером. Здесь нас ожидает мужик с повозкой, запряжённой рыженькой лохматой лошадкой. Она, повернув ко мне голову, кланяется, здороваясь со мной. Я кланяюсь ей в ответ.

– Как зовут лошадку? – спрашиваю я хозяина.

– А? Рыжуха, – не оборачиваясь ко мне, укладывая вещи, отвечает он.

Я глажу её по тёплой шее, даю пучок травы, сорванной тут же, и забираюсь в повозку, наполненную мягким душистым сеном.

Мы снова едем в деревню Еремеевская, где были прошлое лето.

Дорога – настоящая, русская: то ровная, то в глубоких ухабах. Повозку немилосердно трясёт на них, но сено спасает. Приятно лежать на душистом сене! Проезжаем лесом, перелесками и полями, с уже начинающей желтеть рожью и с полосками розовой гречихи.

Какая-то речка, красиво изгибаясь и серебрясь в зелени заливных лугов, уходит в необозримое пространство.

Мои глаза смыкаются, и я погружаюсь в глубокий сон. Меня будят:

– Приехали.

Из добротного высокого дома Виноградовых, где мы останавливаемся, высыпает шумная толпа ребятишек. Они радостно встречают нас, особенно меня. Мамочка раздаёт подарки, которые привезла им.

Взрослые степенно здороваются, приглашают в дом, осведомляясь:

– Ну, как вы доехали?

Меня же знакомые детишки зовут сразу же купаться в их замечательном озере, которое называется «Малиновым».

Своё название оно получило либо за то, что вечером, освещённое лучами заходящего солнца, оно становится красным, либо за то, что переплывая его, попадаешь в заросли малинника, где мы частенько «паслись».

Мамочка разрешает идти купаться, зная, что я умею плавать.

И мы с шумом и визгом бросаемся в прохладную воду озера. Так хорошо! Только вот под ногами вязкое дно – я не люблю этого. Не то, что на моей милой Уводи – песчаный берег, песчаное дно. Но всё равно очень приятно плыть, особенно к середине, где глубоко, а вода – чистая и прозрачная.

Озеро небольшое, но очень милое. Плакучие ивы местами склоняются над её гладью, тростинки кивают своими коричневыми головками.

Вволю наплававшись и рассказав друг другу «важные» новости, приходим в дом, где нас славно кормят домашними яствами, особенно молочком с моими любимыми еремеевскими кокурами.

Вечером мы забираемся на полати и сладко засыпаем. Со мной на полатях – Елена, которая старше меня на год, и её две сестрички-близнецы – Нина и Вера, они младше меня на год, им скоро исполнится восемь лет. Они хорошенькие кудрявые девочки.

Мы все очень дружны и любим друг друга.

В семье ещё есть трёхлетний Володька с кудрявой, как у маленького Ленина, головой. Он ужасно хозяйственный мужичок, и с достоинством исполняет своё дело – пасёт гусей.

Вообще, все дети заняты делами, помогают родителям.

Утром появляется старший брат – Веня, красивый и стройный мальчик лет тринадцати, который уезжал вчера по каким-то делам (он – моя тайная симпатия). Мы с ним дружим, потому что самозабвенно любим лошадей.

А лошадей у них две: гнедая Стрелка и её дочь – Финка, шоколадная красавица-полукровка. Её только что начали объезжать. Я уже училась ездить верхом на Стрелке. Мы с ней друзья с прошлого года. Я всегда помогала Вене ухаживать за лошадьми; всегда утром я приносила Стрелке всякие «вкусности» в виде хлеба с солью, кусочка сахара, морковки, если она не была в отъезде.

Вот на ней и научилась я ездить верхом под насмешливым, сначала, взором Вени и любопытно-недоверчивым взором деревенских мальчишек. Они тогда нарочно пугали Стрелку или коварно хлестали прутиком по её ногам. Стрелка, естественно, взбрыкивала – и я летела в крапиву к их неописуемой радости.

Но я упорно, снова и снова, подводя Стрелку к телеге, карабкалась на неё и, таким образом, назло всем к концу лета ездила верхом нисколько не хуже деревенских мальчишек и даже заслужила их уважение.

В то первое утро я, конечно, сразу же направилась к Стрелке. Она была в стойле – и вдруг, увидев меня, тоненько заржала и закивала головой, пофыркивая нежными ноздрями – она узнала меня.

Я дала ей сахар и поцеловала в верхнюю губу:

– Милая, милая моя Стрелочка, – приговаривала я, похлопывая её по тёплому крупу.

Подошёл Веня, по-взрослому поздоровался со мной за руку и сказал слова, которых я ждала целый год:

– Хочешь прокатиться? Если не разучилась, возьму тебя в ночное!

Боже мой! Как я ждала слова «ночное»!

Веня вывел Стрелку. За подогнутую в колене ногу он легко закинул меня на неё, на такую желанную, долгожданную, так восхитительно пахнущую лошадиным потом, мягкую спину.

Я взяла в руки поводья так, как учил меня Веня, шевельнув ими и ударив в бока ногами, пустила её рысью, потом галопом, стараясь держать спину прямо и не боясь перехода с аллюров и вольтов (поворотов). Перед домом была довольно большая площадка с колодцем-журавлём по середине, и я кружила по ней, стараясь не «ударить лицом в грязь». Веня внимательно следил за моими «пассами» и очень серьёзно сказал:

– Молодец! Поедешь завтра в ночное.

Сердце моё зашлось от радости.

– Вень, а ты как же? – спросила я.

– На Финке, конечно. Ей уже четвёртый год. Вот тебя ждал. Ленка (сестра) – трусиха, а ты храбрая!

Мне не хотелось слезать со Стрелки, но Вене надо было на ней отвозить мешки на мельницу, которую держал отец.

Тем временем детишки, позавтракав, высыпали на улицу. У них были дела на огороде, и я пошла с ними на прополку. До обеда мы дважды выкупались в озере и сделали работу, порученную нам.

Прекрасный июльский день клонился к вечеру. Из дневного выпаса пришили две их коровы, и девочки захлопотали около матери, помогая ей в дойке.

Я же ждала Веню и думала: «Возьмёт в ночное, или пошутил?» – в этот вечер Веня сам уехал на Стрелке, а днём ускакал на Финке и где-то долго гонял её.

Ночью мне не спалось: я тревожно и сладостно представляла, как в первый раз я поеду с мальчишками в ночное. Под утро, заснув, увидела себя на Финке, которая страшно взмётывалась на дыбы, делая «свечку» и падая. В страхе проснулась.

Утром Веня сказал:

– Сегодня беру тебя в ночное!

У меня что-то задрожало внутри. Так я и бродила по двору – ничего не видя, ничего не делая – в ожидании вечера.

Вечером усталые мужики возвращаются с полевых работ. Их не менее усталые лошади ждут, когда их погонят в ночное. Ведь кроме тяжёлой работы в жаркий день их ужасно беспокоит всякая гнусь: оводы, мухи, слепни. А в ночном они отдыхают, вольготно едят сочную траву и даже немного спят.

Я жду! Приближается желанный миг. Стрелка напоена и стоит, задумчиво опустив голову. Я надеваю на неё недоуздок и жду, когда можно будет сесть верхом.

Веня выводит из стойла Финку. Она «танцует», изящно перебирая ногами.

– Ну, не балуй тут у меня! – строго и по-мужски прикрикивает на неё мальчик.

А она шалит, пытаясь ухватить его зубами, и пронзительно ржёт молодым задорным ржанием. Я боюсь за Веню: «Как он поедет на Финке? Ведь она, как и я, впервые едет на праздник лошадиной ночи…»

Финка крутится. Веня, изловчившись, кидается животом на её спину, с некоторым усилием садится верхом и как-то сразу укрощает её. Мне подаётся сигнал – и я уже сижу на тёплой, надёжной, мягкой спине своей любимицы.

Поджидаем других мальчишек, едущих в ночное.

Первым появляется рыжий Ванька на такой же рыжей знакомой, Рыжухе. Он болтает ногами и руками, стараясь пустить её в галоп, но она, не обращая на него внимания, «плетётся рысью как-нибудь».

Подъезжают и другие ребята. Вот «гоголем» сидит на своей каурой Петя, он из добротной семьи и знает себе цену. За ним появляется множество других ребят. И вот уже разномастный табун крутится вокруг колодца, ожидая Вениного сигнала – он верховодит.

Вот Веня подаёт знак, и Финка, ждущая свободы, рванула вперёд, а за ней с гиком и свистом понеслась вся весёлая ватага. Я, конечно, стараюсь не отставать, да и Стрелка сама знает, что она – «не последняя спица в колеснице», старается быть поближе к Финке.

Ветер свистит в ушах:

– Держись, девчонка! – и я держусь изо всех сил, сжимая ногами её бока, на всякий случай, придерживаясь за гривку…

Трудно сказать, сколько мы проделали вёрст. В густотравном широком лугу, около небольшого ручья, Веня осадил Финку. Мальчишки «горохом» сыплются с лошадей, разминаются, стреноживают их, чтобы не убежали далеко.