Читать книгу Кто исправит госпожу Чэн? - Лидия Милеш - Страница 1

Ночь опустилась на Шанхай. И только она коснулась краем своего сумеречного полотна великого города, как тот вспыхнул миллиардом огней. Загорелся скайлайн в Пудуне. Засверкали в странном танце диоды “Восточной жемчужины” и устремились вверх, будто готовы были сорваться с башни и улететь. Горело небо. И глядя на этот огонь сквозь окно третьего этажа, Чэн Венлинг едва заметно улыбнулась. Совсем немного. Лишь уголками губ. Но одна эта улыбка уже была хорошим знаком.

– Госпожа Чэн, госпожа Чэн, – запричитала рядом вторая помощница Ли Сонг.

Ее верная служба длилась почти двадцать четыре года, с самого рождения Венлинг, и покидать ее дажа в свои преклонные годы она была не намерена.

– Госпожа-а-а-а, вы же обещали хорошо спать и есть, а сами уже третьи сутки спите по четыре часа-а-а, а за весь день съели только один бургер из автомата. Да как это так? Вы же меня в могилу сведете!

Первая помощница Мейли закатила глаза.

Ее всегда поражало, как Ли Сонг совершенно не знает меры в своей заботе. Словно Венлинг не стала владелицей собственной галереи в двадцать два, не руководит полусотней людей и не имеет дело с самыми известными художниками современности, а все еще остается той маленькой девочкой, которую Ли Сонг когда-то учила дома и водила в школу. К тому же в этот раз ее недовольство было понятно вдвойне: к этой выставке все готовились шесть месяцев, и в великий день открытия, когда все не могут ни спать, ни есть, Ли Сонг причитает о каком-то бургере.

Но вслух Мейли сказала совершенно другое:

– Гости уже собрались, директор Чэн, мне передали, что приехал председатель с супругой. Четыре зала из семи принимают посетителей, так что совсем скоро все смогут пройти в остальные, и мы откроем вечер.

– Что-то пошло не так? – в голосе Венлинг послышалась сталь.

– Нет-нет, все хорошо, – затараторила Мейли, вспоминая, что на ее место претендуют еще человек десять. – Работник не убрал одну из лент ограждения, но этого никто не заметил.

Венлинг бросила на нее оценивающий взгляд от которого по всему телу прошел легкий холодок. Словно вампир примеривается к своей жертве и только и ждет подходящего момента, чтобы прыгнуть, подумала Мейли.

– Поговори с ним, – произнесла Венлинг, и ее тон не сулил ничего хорошего. – Меньше всего нам нужны промахи в день открытия, хватит и того, что на выставке современных художников нет ни одной картины Бэнг, – добавила она и отвернулась к зеркалу, разглядывая платье.

Этот вечер был самым важным за последние десять лет, и наряд к нему подбирался столько же, сколько делалась сама выставка. Красное платье (символ богатства и процветания), которое идеально подчеркивает мраморную кожу Венлинг? Его откинули сразу. Струящееся легкое платье в пол, открывающее спину на западный манер и подчеркивающее тонкую талию и небольшую грудь? Только раз взглянув на него, Венлинг тут же решила, что это оскорбление. Национальный китайский костюм, который служит настоящим украшением многих торжественных церемоний? Венлинг лишь поджала губы и едва слышно спросила: “Ты собираешься сделать из меня какую-то актрису?” В этот момент портной не выдержал: “С таким выбором вам придется пойти на открытие голой!” – воскликнул он и сразу после этих слов перестал быть портным Чэн Венлинг, чему нисколько не огорчился.

А через неделю в кабинет директора принесли большую белую коробку в которой лежало скромное черное ципао до середины голени, с золотой вышивкой на вороте и по краям. “В поражении кроется победа, – было сказано в записке. – Увидев это платье, я сразу понял, что все это время вы искали именно его”. И Венлинг впервые осталась довольна.

– Поешьте, госпожа Чэн, – снова заохала пожилая Ли Сонг, чем заслужила неодобрительный взгляд Венлинг. – Поешьте-поешьте, а еще ваша мама звонила. Второй раз уже. Принести вам телефон, ей позвонить?

– Пусть напишет в вичат.

– Но госпожа…

– Директор Чэн, вам нужно спускаться к гостям, – оборвала ее причитания Мейли.

Венлинг на секунду закрыла глаза, представляя, как будет общаться с людьми внизу. Но сразу резко выдохнула, передала свой планшет и уверенно направилась к выходу.

– Бэнг хоть что-нибудь ответил? – спросила она по дороге.

– Только то, что не желает принимать участие в выставках, особенно… – Мейли осеклась.

– Говори.

– Простите, но он не хочет участвовать в выставках, которые организовывает выпускница Центральной академии изобразительных искусств.

Венлинг пренебрежительно усмехнулась.

– Надо же, чем ему не угодило мое образование, если у него такое же?

Мейли пожала плечами.

– Может, он завидует, что вы были лучшей выпуске?

– Зависть – слишком примитивно для гения, – сказала Венлинг. – Здесь что-то другое. В конце концов, его ответ, если подумать, не так уж и плох.

– Он отказался участвовать в выставке и оскорбил вас. Что в этом может быть хорошего? – совершенно искренне возмутилась Мейли.

– Он интересуется мной, а это значит, у нас есть все шансы заполучить его картины.

***

Всего на секунду вспышка камеры ослепила Мейли, а когда зрение вернулось, то директора Чэн не было рядом. Всего секунда, а Венлинг уже окружила себя толпой прессы, общалась с председателем и его супругой, даже сделала глоток шампанского, от чего Мейли должна была ее оградить. Каждый стремился выразить Венлинг свое восхищение. И было за что.

Пройдя узкую дорожку и мост над небольшим прудом, гость первым же делом попадал в зеленый зал “Цзин”, где перед его глазами расцветала треугольниками огромная крона золотого дерева, раскинувшегося на всю стену. Это была самая большая картина в галерее. Ее стоимость можно было посмотреть в планшете и сразу отправить запрос на покупку. Здесь же разместились несколько небольших работ, продолжающих тему весны и рождения. За весенним залом шел желтый “Хуан”. Как женское начало Инь, картины в нем показывали процветание и благополучие. После желтого зала гость мог войти в три других: коричневый, синий и черный. Но все они выводили в красный, а финалом выставки был белый “Бай” и картина мастера Ли Кона “Откровение”.

Венлинг приветливо улыбнулась пожилой паре и бросила взгляд на стену. Впервые она пожалела, что галерею сделали незатейливым лабиринтом, не позволяющим видеть дальше одного зала. Она бы сейчас все отдала, чтобы украдкой посмотреть, какая компания ожидает ее впереди.

И только она подумала это, как почувствовала что-то неладное. Полотна? Напитки? Персонал? Нет. Не это… Что-то другое. Явно не из галереи. Было здесь что-то совершенно чуждое ей. Незапланированное… И стоило только повернуть голову в сторону гостей, как виновник беспокойства сам попался на глаза.

Напротив картины с тремя дерущимися шакалами стоял высокий молодой мужчина. Его взгляд не выражал ровным счетом ничего. На его идеальном лице не дрогнул ни один мускул, только по позе можно было понять его невероятную скуку. Но не это было странным, а его одежда: среди мужчин в костюмах он единственный был в старых дешевых джинсах и изрядно потертом пиджаке.

– Мейли, кто этот человек? – спросила Венлинг вовремя появившуюся помощницу.

Мейли несколько раз пробежала взглядом по списку, пролистав его до самой последней строчки и вернувшись обратно.

– Директор Чэн, простите, но, кажется, его нет среди гостей. И ваша мама, она отправила уже пять сообщений.

– Тогда кто же он? – спросила Венлинг. Ее больше занимать незнакомец, чем постоянные звонки родителей. – Журналист? Критик? Твой парень?

– Что? Нет! Нет, конечно, нет. Мы не знакомы.

– Я пошутила.

– Да, я так и поняла, – смутилась Мейли. – Все журналисты получили бейджи во время аккредитации, – только и смогла ответить она.

Венлинг начинала злиться.

– Не мог же он прийти сюда просто так? У нас охрана.

– Я все выясню, – сказала Мейли и уже сделала шаг, как Венлинг ее остановила.

– Нет, – хладнокровно улыбнулась она. – Я сама. Мне даже интересно, как этот человек смог пробраться на закрытое мероприятие. МОЕ мероприятие.

Едва слышно ступая, словно дикая кошка, которая не смотрит на свою добычу, Венлинг приблизилась к нужному месту. Со стороны могло показаться, что она просто любуется полотнами.

– Как вы находите выставку? – будто невзначай спросила она. – Лично мне она кажется весьма любопытной.

Мужчина перевел на нее безразличный взгляд, и от этого взгляда Венлинг впервые в жизни почувствовала себя не в своей тарелке.

– Со всем уважением, госпожа Чэн, но лучше бы вы занялись чем-то более полезным для общества и менее оскорбительным для живописи.

Венлинг набрала воздуха, ее глаза увеличились от возмущения, но все слова в один миг застыли где-то между грудью и горлом. Единственное, что она смогла – это громко выдохнуть:

– Да кто вы вообще такой?!

Посетители с интересом покосились в ее сторону, однако умница Мейли быстро взяла все под контроль и пригласила гостей в другой зал.

– Да кто вы такой? – уже тише повторила она.

– Ким Джун Хи, – ответил мужчина, довольный подобной реакцией. – Учитель Ким, если вам так проще.

– И чему вы учите? Дайте угадаю. Как лезть везде со своим недалеким мнением? Мы готовились к этой выставке шесть месяцев, на одну ее идею потратили…

– Это не имеет никакого значения, – резко оборвал он.

– Что?

– Какая разница, потратили вы день, месяц или год, если не добились никакого результата? А то, что я вижу – полный провал.

Венлинг испытующе посмотрела на Джун Хи. Откуда он вообще здесь взялся? Стоит весь из себя важный, полностью наплевав на любые правила и на людей вокруг. Сколько ему? Двадцать пять? Тридцать? Выше ее на полторы головы, а смотрит так, словно еще и на лестницу встал! Каким он может быть учителем и чего? Чтобы попасть на выставку нужно приглашение, а она лично подписывала сто сорок два и ни в одном из них не было даже отдаленно похожего имени.

“Неужели охрана пропустила его за милое личико? – подумала Венлинг. – Ну да, мил, но могли хоть на одежду его посмотреть. Да и не похож он ни на знаменитость, ни на журналиста, ни на любителя искусства. Любитель поесть бесплатно – вероятнее всего”.

– Что вы вообще можете знать, – с пренебрежением хмыкнула она и уже хотела позвать охрану, чтобы проводить незваного гостя, как тот засмеялся.

– Прошу вас, госпожа Чэн, с пониманием вашей “гениальной” идеи и ребенок справится. В основе деления ваших залов лежат пять первоэлементов с градацией по цветам. Вы создали сад перед входом, как начало выставки, жизни и года. Следующим показали сезоны и жизненный цикл, а в конце подвели к завершению жизни и финалу выставки. Вы попытались дополнить все картинами художников. Например, эти шакалы показывают нам голод, мор и борьбу или иначе войну между царствами Вэй, Шу и У, и подводят к белому залу – залу конца. Вот только вы забыли об одной важной детали.

– Какой же? – спросила Венлинг.

Джун Хи начинал ее откровенно раздражать.

– О самих картинах, – ответил он. – Я вижу здесь лишь ваши амбиции, почитание вашей командой и ничего про искусство. Думаю, вы слишком упорно шли к намеченной цели, чтобы позволить кому-то из художников вас затмить. Видимо поэтому и выбрали самые никчемные варианты из всех их работ.

Венлинг едва сдержалась, чтобы не зарядить пощечину этому ценителю живописи. Единственное, что она могла сейчас – это придать лицу циничное выражение, чтобы никому из гостей даже в голову не пришло, будто Джун Хи смог вывести ее из себя.

– Как вы вообще посмели прийти сюда и говорить такое? – прошептала она, пытаясь вложить в этот шепот как можно больше презрения. – Неужели вы считаете, что любой человек может организовать выставку? А если вы такой умный и знаете, как надо сделать, то займитесь своей. Вас никто не останавливает.

Джун Хи как-то странно улыбнулся, как ни в чем не бывало достал из кармана сливочную конфету и протянул ее Венлинг.

– Возьмите.

На секунду ей показалось, что учитель Ким что-то задумал. Может, он сумасшедший, который собирается ее отравить? Или он все-таки журналист, который сумел пробраться тайно?

Но не успела она дать волю фантазии, как ее оборвал взволнованный голос Мейли.

– Директор Чэн, директор Чэн, – с ужасом в глазах прошептала та. – Там… В белом зале… Там…

– Мейли, ты не видишь, я занята, – процедила Венлинг, не отрывая взгляда от учителя Ким.

– Вы должны… Вам надо ЭТО увидеть, – не унималась помощница, и Венлинг ничего не оставалось, как сдаться.

Но учителя Ким она решила не терять из виду. Надо хотя бы охране сказать о постороннем, пусть выпроваживают.

Белый зал был заполнен людьми. Первые картины у входа, небольшие статуи и вазы, диван для отдыха, официанты, вино – сейчас ничего не интересовало гостей больше, чем картина на последней стене галереи. Венлинг ожидала интереса, но даже подумать не могла, что он будет настолько велик. Ажиотаж радовал ее вдвойне: мнение какого-то учителя Ким никогда не сможет затмить настоящие знания об искусстве. И почему она обратила на него внимание? Он даже не критик и не журналист. Он какой-то учитель. Что он вообще может знать?

– Директор Чэн, посмотрите, – Мейли протянула планшет. – За половину часа нам поступило больше десяти заявок на покупку и это только от тех, кто сейчас в галереи.

С пьянящим чувством победы Венлинг открыла одно из предложений и тут же с трудом сдержала пробивающийся крик. В описании вместо художника Ли Кона и его великолепного “Откровения” финальным экспонатом значилась картина какого-то Ю.

Венлинг с такой силой сжала планшет, что экран едва не треснул, а ее пальцы побелели от напряжения.

– Что? Что это значит? – спросила она, надеясь на сбой или глупую шутку.

– Там другая картина, – голос Мейли задрожал.

Не теряя ни секунды, Венлинг ринулась к злосчастному экспонату. Ее невысокие каблуки отбивали шаг по гранитному полу, и каждый этот шаг казался Мейли спуском гильотины.

Планшет не врал. Главное место выставки было отдано изображению розовых пуант под старой кроватью. Пол и ножки кровати на картине были погрызены жуками и рассыпались от времени, все было в пыли и только одни пуанты блестели, словно волей своего создателя решили с холста поиздеваться над Венлинг. Был бы у них рот – злобно бы расхохотались. И что самое отвратительное, эти пуанты оказались до безобразия обычными, простыми и невзрачными. Среди такого количества эмоциональных, безумных, сумасшедших полотен выражающих все, что может чувствовать человек, они были блеклым пятном… Которое зачем-то понадобилось куче людей…

– Кто это сделал? – чеканя каждое слово, обратилась она к побелевшей как смерть Мейли. – Кто заменил картину? И когда?

Вопросов у Венлинг было намного больше, но она решила вываливать их маленькими порциями, чтобы получить хоть какие-то ответы. Впрочем, даже крохотного ответа ей дождаться не удалось. Вместо голоса Мейли всего в двух шагах раздался голос председателя.

– Госпожа Чэн, позвольте вас поздравить, – взволнованно сказал он, приблизившись. – Я и не думал, что смогу отыскать здесь подобную жемчужину.

Венлинг привычно улыбнулась. Чего ей хотелось меньше всего, так это упасть лицом в грязь прямо на открытии. И тем более не хотелось делать этого перед председателем. Пару минут она ему уделит, а потом отыщет преступника и лично передаст его в руки закона, еще и проследит, чтобы он получил по всей строгости. Да и охране, и Мейли, и всем, кто допустил подобное не поздоровится.

– Все хорошо? – скромно спросил председатель, заметив ее волнение.

– Конечно, – еще шире улыбнулась Венлинг. – Я просто не привыкла к подобному вниманию. Мне всегда были ближе библиотечные залы, чем публичные выступления. Вы же знаете, я женская копия своего отца.

Председатель засмеялся. Венлинг поддержала его порыв. Даже Мейли улыбнулась, мысленно представляя, как будет на коленях молить оставить ее на работе.

– И все-таки, я подошел к вам не просто так, – председатель наклонился чуть ближе. – Вейлинг, мы с твоим отцом знакомы уже столько лет, еще учились вместе. Не поверят, если сказать. А тебя помню совсем крошкой. Дочка, думаю, что могу просить тебя: продайте мне эту картину. Пятьдесят тысяч – честная цена за нее, но за возможность быть первым в списке я готов дать еще пять. Могу я надеяться на то, что ты не откажешь старому другу семьи?

Второй раз за этот вечер Венлинг ничего не понимала. Казалось, что ее мозг сейчас взорвется от хлынувшей в него информации. “Пятьдесят тысяч? Какие к черту пятьдесят тысяч?” – вертелось в ее мыслях.

– Минуту, – сказала она и снова открыла планшет.

“Не может быть! Да на эти пуанты действительно поставили пятьдесят тысяч! За кого? За какого-то Ю, о котором никто даже не слышал? Это безумие! – кричало все внутри. – Нет, это саботаж. Кто-то саботировал выставку. И принес прибыль в первый же день открытия? Это же бред”.

– Конечно, председатель Ван, моя помощница оформит все документы, – ответила Венлинг, продолжая держать улыбку.

Людей в зале становилось все больше и они все активнее обсуждали картину. Не прошло и пятнадцати минут, как к ним уже присоединились журналисты, пытающиеся хоть что-то узнать о художнике. Кажется, тайна автора стала настолько заразительной, что теперь Ю занимал умы всех, и Венлинг в откровенном ужасе не понимала, что с этим делать. Все пошло не по плану. Все расписание, все таблицы, все пост-релизы, подготовленные для прессы, все фотографии выставки с “Откровением”, буклеты, брошюры… Все разбилось вдребезги на миллиарды осколков. И в центре этого хаоса она увидела довольное улыбающееся лицо Ким Джун Хи. Он стоял у входа в белый зал, прислонившись к стене, и с вызовом, совершенно неподобающе, смотрел ей прямо в глаза.

– Где моя картина? – возмущенно спросила Венлинг, подойдя к нему.

Но сразу заметила нацеленную в ее сторону камеру и улыбнулась.

– Что-то не так? – с издевкой уточнил Джун Хи. – Сегодня ваш вечер, на вас смотрят камеры и люди. Мне кажется, или они все в полном восторге от картины мастера Ю? Вам удалось найти драгоценный камень в куче золы.

– Да ты издеваешься, – сквозь зубы прошипела Венлинг, не переставая улыбаться.

Всего в нескольких шагах она заметила взволнованную помощницу и жестом указала оставаться на месте. Не хватало еще устраивать ажиотаж в главном зале и привлекать к себе сразу все внимание. Уж лучше пусть посетителей волнует картина этого Ю, кем бы он там ни был, чем они вдруг поймут, что все пошло не по плану.

– За мной, – скомандовала Венлинг и юркнула в крохотный проход за ширмой.

На мгновение темные коридоры здания показались ей подземными тоннелями, населенными призраками. Может, так оно и было, и кто-то бесславно погиб в здешних холодных проходах. Но даже если раньше эти стены не видели преступлений, то сегодня одно точно свершилось с их участием.

– Где моя картина? – повысила голос Венлинг, резко повернувшись к Джун Хи.

Тот вел себя словно хозяин мира. Даже на секунду не потерял самообладание и от этого почему-то становился еще привлекательнее и бесил еще сильнее. Правду говорят, красивым людям живется намного проще. Вот и сейчас, Венлинг бы стоило не разговаривать, а сразу позвать охрану и пусть троица накаченных парней с дубинками отрабатывают свои деньги.

– Она в надежном месте, – ответил Джун Хи.

– Ты украл мою картину.

– Украл? – засмеялся он. – Скажи еще, что я решил ее выгодно продать и обогатиться. Я спас вашу выставку, госпожа Чэн, и вы должны быть мне благодарны, а не обвинять в воровстве. Финал вечера – “Откровение” Ли Кона? Это не финал, это позор, который бы никто и никогда не забыл.

– Это лучшая из его работ, – с вызовом ответила Венлинг.

– С этим я как раз не спорю. Ли Кон так долго подражал художникам, что решил, будто сам имеет к ним какое-то отношение. По какой-то нелепой случайности и мышь может съесть кошачий корм, но котом она от этого не станет. Так и на Ли Кона снизошло озарение и вместо сумбурных лиц он явил миру руку с глазом, назвав ее “откровением”. Для него это откровение. Для меня… – он на секунду задумался. – Это посредственность, которых миллионы. Она ничего не стоит.

– Ее стартовая цена тридцать тысяч.

– Ее пришлось бы опустить до пяти. И то, за такую сумму ее купили бы ваши друзья, только чтобы поддержать старт галереи.

– Но ее бы купили.

– Назовите мне сумму, за которую забрали пуанты, – серьезно спросил Джун Хи.

– Пять, – быстро ответила Венлинг.

Она готова была назвать настоящую цену, но гордость не позволяла проиграть этот спор. Хотя бы не с таким позорным отрывом.

– И кто теперь из нас вор, госпожа Чэн?

Джун Хи смотрел на нее так, будто видел насквозь. Словно мысли ее читал и знал каждый ее постыдный секрет, а может и то, чего она сама не знает.

– Как тебе удалось заменить картину? – не унималась Венлинг.

– В поражении кроется победа, – ответил Джун Хи.

– Мой портной? – поняла Венлинг. – Это… Это он тебя провел, чтобы мне отомстить? Да он же не мог предложить ни одного нормального платья. – И в эту же секунду ее осенила еще одна ужасающая мысль, которая совершенно сбивала с толку. – Подожди, откуда мое платье? Это ты его выбрал?

– Выбрал и доставил, – кивнул Джун Хи. – Курьер для госпожи Чэн – самая неблагодарная работа. Одно принести, другое унести. Большие коробки директора никто не проверяет. А теперь возьмите.

Он протянул небольшой листок с длинным набором цифр на нем.

– Что это? – опешила Венлинг.

Ее голова продолжала кружится от только что полученного откровения, поэтому она не сразу узнала в надписи номер счета.

– Я знаю ценность пуантов и понимаю, сколько они стоят на самом деле. Мой процент от сделки переведите на этот счет и на следующий день я верну вам вашу картину. Все в выигрыше, хотя Ли Кон и будет в бешенстве. Но, думаю, моя сделка покроет все ваши труды, чтобы его успокоить.

Венлинг еще раз посмотрела на учителя Ким. Она точно видела его в первый раз в жизни. Имей он хоть какой-то вес в мире искусства, она бы непременно запомнила такое лицо. Тогда откуда он может настолько хорошо знать Ли Кона? Или разбираться в оценке?

– Госпожа Чэн, госпожа Чэн, – раздался за спиной крик Мейли.

Помощница бежала по проходу, приложив руку к груди. По всему было видно, что испытанный сегодня стресс заставит ее не вставать с постели ближайшие несколько дней. Но сейчас она, точно ведомая какой-то внешней силой, бежала прямо к Венлинг, с протянутым в руке телефоном.

– Ваша мама, госпожа Чэн, она сказала, что если вы не ответите, она навеки вычеркнет вас из своих дочерей и больше никогда в жизни не скажет вам даже одного слова. Возьмите, госпожа Чэн. Она звонит уже весь вечер. Может, что-то случилось.

– Ты не видишь, что я разговариваю?

Венлинг обернулась, чтобы показать на учителя Ким, но впереди был только пустой темный коридор. А в руке осталась смятая бумага с номером счета. Если бы не она, Венлинг бы решила, что ей все почудилось.

– Венлинг! Это ты? Дочка! – доносилось из трубки.

– Это я, мама, – вздохнула Венлинг. – Что-то случилось?

– Случилось! Наша дочь совершенно забыла о своих обязанностях и семье. Дети моих друзей всегда находят время поговорить со своими матерями. Они уважают своих матерей, а у тебя просто нет совести. Кого я воспитала? Как из такого чудного крохотного ребенка…

– У меня открытие выставки, – Венлинг старалась держать себя в руках. – Я собиралась позвонить, как только все закончится. Ты же знала об этом, зачем было звонить и писать весь день?

– Так ты видела? – Возмущение в голосе женщины, казалось, достигло своего пика. – Ты видела и не нашла даже минутки, чтобы перезвонить родной матери?

– Мама, прошу!

– У тебя завтра знакомство с сыном господина Хуана, заместителя твоего отца.

– Свидание?

– Знакомство, – женщина повысила голос. – Тебе через пять лет уже тридцать! Кому нужна женщина в таком возрасте?

– Мне всего двадцать три.

– Не огрызайся. Завтра в полдень ты должна быть в Фейго, надень то синее платье, что я тебе подарила и только попробуй не приехать. Я клянусь памятью твоей дорогой второй бабушки, если ты не явишься как прошлые два раза, тебе придется навсегда забыть дорогу в наш дом. Все, у меня больше нет времени с тобой говорить.

– Мама, мама, – попыталась Венлинг, но с той стороны уже повесили трубку.

Оставалось только смотреть на зеркальный экран. С крохотной надеждой она обратилась к помощнице:

– У меня есть что-нибудь важное на завтра?

Достаточно было одной только встречи, простого звонка или необходимости поставить подпись на каком-нибудь документе. Да что угодно, что позволило бы ей с чистой совестью позвонить утром в родительский дом и сообщить, что она не сможет приехать.

– Нет, завтра я займусь счетами для бухгалтерии, а вечером передам вам отчет о результатах выставки. И надо будет еще переделать все фото для прессы.

– Тогда возьми это, – Венлинг протянула лист. – Этот номер дал мне владелец картины.

– Я должна перевести на него деньги?

– Нет, тебе надо узнать, кому принадлежит этот счет. И кто такой этот учитель Ким. А еще лучше, где он живет.

Мейли с недоверием посмотрела на Вен. По ее мнению, все складывалось как нельзя удачно. Ажиотаж в первый же день выставки, случайность с этой странной картиной. Крупная покупка. А странное появление экспоната всегда можно списать на анонимную благотворительность.

– Я хочу знать кто и зачем вмешался в мои планы, – поняла ее взгляд Венлинг.