Читать книгу Темная вода - Лика Лонго - Страница 2

В мой первый в Бетте выходной мама разбудила меня в десять утра.

– Полина, ты сегодня что делать будешь?

– А что? Я спала вообще-то.

– Я категорически настаиваю: на море ни ногой!

– Мам, мне вообще-то семнадцать, а не семь лет.

– Поля, ну я прошу тебя! – повысила она голос. Мама всегда так делает, когда аргументы заканчиваются.

– Как же мне все надоело! – вспылила я в ответ. – В этом проклятом поселке пойти некуда, кроме как на пляж. Но Полине Романовой и этого теперь нельзя! Тогда оставьте меня в покое! Все оставьте! – трагично завопила я. – Я спать буду до обеда. А потом за физику сяду. Будет Полина Романова теперь отличницей!.. И старой девой! – крикнула я вслед уходящей маме.

Я заперла за ней дверь и подошла к окну. Напрасно мама думает, что в такой солнечный день меня можно удержать дома. В одиннадцать мы договорились с Надей пойти на пляж. У Нади очередная креативная идея. Она считает, что мое вчерашнее спасение – отличный повод познакомиться с Семеном поближе. Хотя если учесть, что, по ее же словам, Семен не подпускает к себе никого, миссия невыполнима. К тому же я вчера своими глазами видела, как он прогуливался по берегу с девушкой. И девушка эта – даже издали понятно – высшего класса. Конечно, в глубине души я надеялась, что при ближайшем рассмотрении у незнакомки обнаружится огромный нос и вулканические прыщи по всему лицу. Но Надька сказала, что та красива – и точка. Так почему же у меня колотится сердце при одной только мысли о ней? Привлечь внимание Семена для меня столь же реально, как бомжу склеить фотомодель. Однако… Вспоминаю его глаза цвета моря, влажные вьющиеся волосы, идеальный торс, обволакивающий голос, от которого мурашки бегут по коже, и у меня появляется такое чувство, будто на лыжах несусь с очень высокой горы. И страшно, и интересно одновременно.

Без пяти одиннадцать я тихонько выпрыгнула из окошка и прокралась к давно известному мне лазу через забор. В детстве через этот лаз я убегала играть с соседскими мальчишками, когда бабушка устраивала мне после обеда «тихий час». Через минуту я уже была на свободе. Надя ждала меня у начала тропинки, ведущей к морю. Ее макияж, шорты со стразами, сверкающий топ и босоножки на огромном каблуке навели меня на мысль, что Надя намерена действовать решительно, а я нужна ей лишь как наживка. Хотя очевидно, что шансов нет у нас обеих.

– Пойдем напрямик, как позавчера? – Я с сомнением поглядела на обувь подруги. Сама я оделась по-спортивному, как-то не могу ходить на пляж, как на дискотеку. Джинсовые шорты, кеды и старая майка с Микки-Маусом здесь, по-моему, уместнее.

– А то! – Надежда потуже застегнула ремешок босоножки. – Пошли!

И мы пошли! Вернее, поехали, потому что ночью был маленький дождик, и глина на склоне еще не высохла. Надежда взвизгивала, лихо проскальзывая на особо крутых виражах, я же сползала медленно, то и дело садясь на корточки и хватаясь за траву. Надины вскрики доносились уже откуда-то снизу, а я все время думала: вдруг кто-то поднимается нам навстречу? Ведь Надя при ее скорости не затормозит. Вот будет авария! И тут, словно в подтверждение моих слов, раздался отчаянный вопль подруги. Я, как могла, ускорилась на спуске и через минуту достигла подножия горы. Пострадавших поблизости не оказалось. Однако Надя хрипло чертыхалась, держа в руке модную розовую босоножку.

– Что случилось? – спросила я, облегченно вздохнув.

– Что, что, вляпалась я! – негодовала она. – Тут ночью кто-то оставил «шоколадный подарочек», и я на полной скорости въехала в эту кучу! Чувствуешь, как воняет?

– Ага, – кивнула я, с трудом сдерживая смех.

Каждый день пляж в Бетте разный. Наступает осень, и море, словно понимая изменения в природе, меняет цвет, уже не так весело шумит и радуется солнышку. В детстве я думала, что море живое, и мне становилось стыдно за людей при виде плывущих среди мутных волн бутылки или пакета. Я жалела море, ведь оно было моим другом. После ночного дождика пляж казался умытым и свежим. Может быть, поэтому он был полон – мамы с детишками, бабушки с вязаньем, шумные компании молодежи. Надежда объяснила мне, что местные считают ниже своего достоинства жариться под палящим летним солнцем, они ждут сентября, бархатного сезона, чтобы загореть и накупаться на весь год. Я слушала ее рассказы о нравах Бетты и оглядывала побережье. Семен не появлялся. Вдруг он сегодня не работает? И тут же я сама на себя рассердилась: можно подумать, он мне свидание назначил. Только у него и дел, что ждать у моря спасенных им московских дурочек!

– Ма-а-ам! Хочу лодочку! – канючил мальчик лет трех-четырех, показывая пальцем на белеющий на фоне моря гордый парусник.

– Это парусник – смотри, какой у него парус, – ответила симпатичная молодая женщина. – Вот вырастешь, станешь капитаном такого же красивого судна…

– Хочу парусник! – еще настойчивее заныл мальчишка. – Пусть мне папа купит…

– Купит-купит, – механически отозвалась женщина и добавила встревоженно: – Только что-то я не вижу нашего папы, очень далеко он заплыл…

– Вот он! – Надя ткнула пальцем с длинным наманикюренным ногтем в сторону моря. Я посмотрела в указанном направлении и увидела Семена. Сердце бешено забилось. Это было даже не сердцебиение, а барабанная дробь, которая усиливалась с каждой секундой – будто в цирке перед кульминационным моментом номера. Семен только что вышел из воды, солнце слепило мне глаза, и его безупречный силуэт казался темным на фоне лазурного моря.

– Иди, поблагодари его за вчерашнее спасение. – Надя толкнула меня локтем в бок и глупо хихикнула.

– Подожди, надо же ему хотя бы обсохнуть, – вяло сопротивлялась я, чувствуя, как сохнет во рту и ноги становятся ватными.

Но подруга была неумолима:

– Иди! Потом его кто-нибудь перехватит, или он заберется в свою будку на сваях, и придется кричать ему снизу: «Спасибо, дяденька!»…

Не знаю, как это произошло, но я двинулась наперерез Семену, мимо мамочек с детьми, мимо шумной компании подростков. Вдруг в голове отчетливо прозвучал голос мамы: «Помни, Поля, мужчины не любят назойливых…» Но ноги уже поднесли меня к нему, и отступать было поздно. Я встала перед ним, он взглянул на меня с легким удивлением. Морская вода, как миллионы бриллиантов, сверкала в его вьющихся волосах, а влажная гладкая кожа была такой красивой, что к ней так и хотелось прикоснуться.

– Что-то случилось? – холодно спросил Семен и тряхнул головой, отчего бриллианты с его кудрей разлетелись сотнями искрящихся брызг.

– Да… То есть нет. То есть… я хотела поблагодарить тебя за то, что ты вчера спас меня… то есть вытащил из воды… – Меня просто зациклило на этом дурацком «то есть», и я никак не могла внятно выразить свои мысли!

– Надеюсь, в следующий раз ты будешь соблюдать правила безопасности на воде и не станешь заплывать за буйки, – безразлично откликнулся Семен, всем своим видом показывая, как ему хочется поскорей закончить разговор.

– Нет… То есть да… то есть я больше не буду заплывать за буйки, – пролепетала я, проклиная себя в душе за каждое сказанное мною слово.

– Извини, я при исполнении. – Да, он явно спешил отделаться от меня. Даже не попрощавшись, Семен скрылся в своей будке.

Я огляделась. Моим фиаско наслаждался весь пляж! Похоже, единственным человеком, который не таращился на меня в данную минуту, был спящий в колясочке под тентом младенец. А может быть, и он ехидно посмеивался, закутавшись в свое одеялко. Все остальные – от детсадовца до пенсионера – были обеспечены темой для разговоров аж до самого вечера. Ну как же: москвичка клеилась к местной достопримечательности и получила от ворот поворот. Я стояла на солнцепеке, вся пунцовая от стыда, как полная дура.

– Чё такая красная? – деловито спросила меня подошедшая Надя.

– А сама как думаешь? – буркнула я.

– Ничё я не думаю, через это прошли все наши девчонки, так что добро пожаловать в ряды отвергнутых!

Ну как после этого на нее сердиться и упрекать в том, что ее дружеские советы привели меня к публичному позору? Придется мне привыкнуть к тому, что она такая.

Из упрямства я не пошла сразу домой, а решила вылежать на солнце хотя бы два часа. Я уткнулась носом в полотенце, не желая разговаривать с Надей. Но через полчаса она толкнула меня в бок:

– Гляди!

На берегу столпились люди. Они смотрели на что-то в воде и переговаривались между собой. Мы услышали истошный женский крик, толпа заколыхалась, и пожилая пара пенсионеров поспешно вывела из нее мальчугана – того, который просил парусник. Мы с Надей сели и молча глазели на происходящее. Но из-за спин людей ничего не было видно.

– Давай-ка подойдем. – Надя поднялась, я встала вслед за ней. Тут люди расступились, снова пропуская кого-то. Из толпы вышел Семен, он разговаривал по мобильному. В образовавшемся просвете я увидела неподвижно лежащего на гальке человека. Кажется, это был мужчина.

– Подожди, к папе сейчас нельзя, – уговаривал капризничающего мальчугана добродушный пенсионер.

– Тогда к маме! – упрямился ребенок. – Почему моя мама кричит?

– Она волнуется за папу, – вмешалась пожилая женщина. – Пойдем лучше мы тебе книжку покажем с картинками, а мама скоро подойдет к нам… – Они потянули упирающегося мальчика за собой, растерянно переглядываясь.

– Кажется, опять кто-то утонул, – хрипло сказала Надя и повернулась ко мне: – Пошли домой, я покойников боюсь, ночью еще приснится.

Меня обдало холодом.

– Идем, – легко согласилась я и стала поспешно собирать вещи.

Обратный путь мы проделали молча. В ушах у меня стоял крик той женщины, а при мысли о мальчике, который еще не знает, что случилось с его папой, на глаза наворачивались слезы.

– Как ты думаешь, его откачают? – спросила я Надю уже наверху.

– Вряд ли, – с сомнением сказала она, – Семен не был бы так спокоен, если б можно было еще что-то сделать…

Домой я вернулась через тот же лаз. Залезать в окно труднее, чем выпрыгивать из него, но мне удалось сделать это без особого шума.

Я осторожно выглянула на кухню – не заметили ли мое отсутствие? Мама копошилась у шкафов, расставляя привезенную из Москвы посуду. Бабушка, видимо, пошла по соседям – собирать оперативную информацию. Мама не стремилась завязать со мной разговор, и я тоже молчала. Молча перекусила и принялась за физику.

Разглядывая картинку со строением атома, я то и дело возвращалась мыслями к происшествию на пляже. На душе было тяжело. Только к двенадцати ночи я разобралась с теорией и с задачами. Сидеть в саду на гамаке уже не хотелось. Я легла и долго ворочалась. Очень трудно заснуть, когда на душе полная неразбериха, а на улице полная луна. Да еще цикады заливаются вовсю – разве сравнить эти ночи с московскими, осенними, неуютными? «Хоть бы тучи набежали и прикрыли эту чертову луну», – в отчаянии думала я, призывая сон. Но уснуть было решительно невозможно. А что, если как в детстве – убежать на пляж, к ночному морю? Как в двенадцать лет, когда я влюбилась в белокурого питерского мальчишку. Мама до сих пор не знает, что тем летом я с компанией ребят почти каждую ночь ходила к морю – там мы жгли костер, рассказывали друг другу страшные истории, там я впервые в жизни попробовала кислющее местное вино и поцеловалась с мальчиком. А мама звонила папе в Москву и говорила: «Наконец-то у Полины наладился сон, ровно в десять ее уже не слышно и не видно!»

Прямо в пижаме я подошла к окну. Была не была! И бесшумно, как кошка, выпрыгнула наружу. Тропинка к морю в темноте – словно аттракцион ужасов: кусты казались мне замершими на мгновение чудовищами, а корни то притворялись огромными змеями, то норовили подставить подножку.

Зато море было таким красивым! Лунное отражение разбивалось на тысячи осколков в легкой волне, вода слегка светилась изнутри – в это время здесь фосфоресцируют какие-то не то водоросли, не то микроорганизмы. Я сделала шаг по шуршащей гальке и замерла. Из-за скалы показался силуэт человека. Это был мужчина, он медленно шел вдоль кромки прибоя. Мне стало страшно, и я тихонько отошла к кустам в начале тропинки. Но когда он приблизился, я увидела, что это Семен. Он повернул голову в мою сторону – будто услышал, как я мысленно произнесла его имя. Я замерла. Парень медленно направился ко мне. Скрываться было бесполезно – он меня заметил, и я двинулась ему навстречу. Мы почти поравнялись, и я хотела было непринужденно поздороваться с ним, но взглянула в его глаза и не смогла произнести ни слова. Сейчас они были совсем не такие, как днем. Казалось, что вместо глаз на его очень белом лице зияют темные провалы. Может, это просто тени от длинных ресниц? – успокаивала себя я. Но почему он молчит? Неужели я помешала его встрече с контрабандистами?

Сзади послышался шорох, и я оглянулась. Прямо за мной стояла высокая, очень красивая девушка. Ветер развевал ее длинные струящиеся волосы и легкий сарафан. Она безразлично посмотрела на меня сверху вниз и подошла к Семену. Они взялись за руки и направились к морю. У воды остановились. Я будто приросла к земле. Невозможно было оторвать взгляд от этой удивительной пары. В свете луны они казались мне богами, сошедшими на нашу грешную землю. Рядом с ними я прямо физически ощущала себя чем-то чужеродным. «Как картинка из книжки», – почему-то подумала я, и тут вдруг от кустов, где только что пряталась я, отделился темный бесформенный силуэт. Нечто было не человеком, мне показалось, что двигается оно на четвереньках. «Полина», – позвал меня незнакомый хриплый голос, я закричала от страха и… проснулась. Сердце бешено билось, простыня валялась на полу. Слава богу, это был только сон!

В воскресенье утром мне позвонила Надя:

– Ну что, как ты? Пойдем на море?

– Надь, ты что? После вчерашнего?

– Ну, это ерунда. Привыкай, здесь часто люди тонут, это же Бетта, – усмехнулась подруга.

– Надь, меня мама не отпустит!

– Это я беру на себя, – безапелляционно заявила она, и я поняла, что никуда от нее не денусь.

Через полчаса Надя уже вилась вокруг моей мамы, как Лиса Патрикеевна.

– Ой, ну какой пляж, теть Тань, ну что нам там делать? Что у нас, других дел нету, что ли? Походим по рынку, наряды себе присмотрим, надо же девушкам что-то купить на выход!

Мама с сомнением покосилась на ее расшитый стразами джинсовый сарафан, но согласилась. Хотя на ее скорбном лице явно читалось: «Ох, как бы эта Надя не научила тебя плохому, Полиночка!»

На пляже мы подыскали себе местечко подальше от спасательного пункта, после вчерашнего позора мне там делать было нечего. Но только мы искупались и легли погреться, как у Нади зазвонил мобильный.

– Ой! Да! Ну! Ну да! – Нажав на «отбой», она метнула на меня виноватый взгляд: – Витек приехал, зовет в кафе. Ты не обижаешься? – для проформы спросила она, уже начиная собирать вещи в сумку.

– Обижаюсь, – буркнула я.

– Ну и дура! – отрезала подруга, и мы обе рассмеялись.

…Я уже полчаса лежала пузом кверху и раздумывала о том, как меня угораздило в мой самый первый день в классе сесть рядом с черной сумкой. Но одновременно я понимала, что начинаю привыкать к Надькиным фокусам, и чувствовала: злиться на нее просто невозможно.

Мысли мои разбегались в разные стороны… Кажется, я даже задремала. Вдруг заскрипела галька – кто-то усаживался рядом со мной. В нос мне ударил неприятный запах перегара.

Я открыла глаза и увидела в полуметре от себя не очень-то приятную физиономию с мутными серыми глазами. Парень лет двадцати пяти, коротко стриженный, в полосатой майке, сильно смахивающей на нижнее белье, и мятых серых шортах по-хозяйски расселся на моем полотенце и в упор таращился на меня. Я села.

– Здрасьте, – прогнусавил он и, не дождавшись ответного приветствия, продолжил: – Из самой, значит, Москвы?

– Да, из Москвы, – выдавила я из себя, стараясь определить степень его опьянения.

– А я, значит, отсюда, из Бетты, – сообщил он то, что было понятно с первого взгляда.

Я молчала и думала, как отделаться от нетрезвого аборигена.

– Загораешь, значит, – констатировал парень очевидное. – Меня Валера зовут, друганы кличут Валерой Морским… – Мое молчание Валеру не очень-то смущало. – Да ты не бойся, я не из этих… – Он показал почему-то в сторону моря. – Я нормальный, это погоняло у меня такое, потому что на флоте служил… Ах да, ты ж не местная, про морских-то не слышала. Думаешь, Бетта – это так себе, дыра? Конечно, дыра и есть, – радостно хмыкнул Валера. – Ничего тут хорошего, кроме моря и скал. А только в скалах у нас знаешь кто? Морские. Они такие же, как мы, только в жилах у них вода, и живут в воде. Думаешь, почему у нас тут люди так часто тонут? – спросил он, загадочно понижая голос.

И сам же ответил на свой вопрос: – Это у морских такие игры, топят они нас для своей забавы, гады…

Тайфун внутри меня медленно набирал силу. Почему я должна слушать россказни этого грязнули? Сейчас скажу ему все, что думаю по этому поводу. Но тут его взгляд упал на мой розовый бюстгальтер, и мысль его заработала совсем в другом направлении:

– Вечером дискотека в дурке, – так в Бетте издавна называли дом культуры, это я запомнила с детства, – пойдешь?

– Нет, спасибо, – еле сдерживаясь, ответила я ледяным тоном и привстала, чтобы одеться.

– Стой! – Он грубо схватил меня за руку. Я попыталась вырвать кисть, но выпивший парень держал очень крепко. – Хватит тут понты свои московские показывать…

– Пошел вон! – завопила я так, что все обитатели пляжа повернули головы в нашу сторону.

– Эй, ты что? – отпрянул Валера, но меня уже понесло.

– Кто ты такой, чтобы навязывать мне свое общество? Не видишь, что ли, – не хочу с тобой говорить! Ослеп? – кричала я все громче, наступая на хулигана.

Неожиданно кто-то положил сзади руку на мое плечо. Я яростно дернула им, оглянулась и встретилась взглядом с удивительными серо-голубыми глазами. Семен! Ярость стихла в один миг, и сейчас же мне стало мучительно стыдно за свое поведение.

– Все нормально? – спросил он нас обоих. Не знаю, показалось мне или нет, но в глазах его словно светилась улыбка. Валера вдруг необычайно засуетился и даже как будто протрезвел.

– Все нормально, я уже ухожу, с москвичкой вот поговорили немного, о поселке ей рассказал. Я пойду? – заискивающе взглянул он на Семена. Тот молча кивнул, и Валера исчез в мгновение ока.

– Вообще-то я шел спасать тебя от пьяного хулигана, – улыбнулся спасатель. – Но так и не понял, кто из вас пострадавший…

Как же мне хотелось в этот момент быть остроумной, независимой, изящно-циничной! Но из всех возможных ответов на его вопрос мне пришел в голову только один:

– А ты, оказывается, и на суше спасаешь, не только в воде? – И я глупо, как мне показалось, засмеялась.

Шутка оказалась не очень удачной, его улыбка померкла.

«Боже, ради чего он разговаривает с такой набитой дурой? – с отчаянием подумала я. – Сейчас развернется и уйдет».

Но как ни странно, Семен легко опустился на гальку возле меня. Неужели такое возможно и мне это не снится?

– Красивый сегодня день, – прищурился он на искрящееся море. Я молча любовалась его правильным профилем. Ну зачем парню такие длинные, загнутые ресницы? Специально, чтобы сводить с ума бестолковых москвичек?

Мы сидели и молчали, и я чувствовала себя необыкновенно хорошо рядом с ним. Море действительно было очень красивым – оно сверкало и переливалось, как огромный алмаз. Бесценный алмаз, который принадлежит всем и никому… Я хотела, чтобы эти минуты длились вечно. Но вот Семен встал, выпрямился и, глядя на меня сверху, сказал:

– Иди домой, ладно?

Даже если бы он предложил мне прыгнуть со скалы, я бы прыгнула. Так что я немедленно собрала вещички и отправилась на свою гору.

Дома меня ждала немного взволнованная мама:

– Ты оставила мобильный! Поля, тебе Надя прислала эсэмэс, она извиняется за что-то. – Мама снова читала мои эсэмэски! – Я переживала, как ты там одна, шпаны все-таки много в Бетте. – Она выглядела виноватой. Еще бы, это ведь она привезла меня сюда. Да и из-за того, что она постоянно проверяет мой телефон, у нас не раз вскипали скандалы. Но ругаться с человеком, который уже и так признал себя виновным во всех грехах, трудно, поэтому тайфун во мне на этот раз не разбушевался. К тому же я до сих пор не пришла в себя от происшествия на пляже.

– Мам, ты же видишь, я цела и невредима. А представитель беттинской шпаны оказался относительно вежливым и рассказал мне местную легенду о морских людях, – сказала я, умолчав о своем испуге и последовавшем за ним чудесном спасении. Это был мой способ общения с мамой: информацию я ей выдавала в количестве одной сотой от реального объема, иначе валерьянка в доме лилась рекой. Я ведь знаю, в кого я такая эмоциональная – в маму!

– Ой, это еще из моего детства! Здесь до сих пор верят в морских? – спросила она вошедшую бабушку. Та сурово посмотрела на нас и ответила ядовито:

– Здесь вам не столица, дорогие мои москвички. Привыкли там по ночным клубам… клубиться. – Бабуля с явной гордостью выговорила модное слово, показывая, что и она не лыком шита, – у нас тут своя жизнь. Люди знают, что вечером к морю таскаться не стоит. Не стоит – и точка! – и она ушла на кухню, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Да, бабушка всегда была мастером запугиваний.