Читать книгу ПОСЛЕДНИЙ ШАНС. Используй его - Лили Скай - Страница 2

Мне снился весьма приятный сон, в котором я обнималась с парнем из моего класса прямо на глазах у всей параллели. Во сне я чувствовала, что нравлюсь ему, я не сомневалась в этом, как происходит на самом деле изо дня в день, стоит нам перекинуться парой слов. Тема всегда был загадочным и скрытным парнем, но его отношение ко мне настоящий ребус, который мне не под силу разгадать. И вот он смотрит на меня своими прекрасными блестящими зелеными глазами, а я понимаю, что он хочет сделать признание. Вдруг неожиданно появляется на моем пути Кристина – девушка, выводящая меня из себя, сколько помню. Я не раз замечала нездоровый интерес с ее стороны к Теме и напрягалась, когда она нагло прерывала нашу беседу. Даже сейчас она посмела влезть в мой сладкий сон и нарушить всю идиллию. И в какой-то степени я была рада, что проснулась еще до того, как она открыла бы рот и стала нести очередную чушь, сама не понимая, что хочет этим сказать.

Я настолько, по-видимому, была ошарашена появлением Кристины в моем сне, что проснулась раньше на пять минут, чем должен был прозвенеть будильник. Обычно он редко пригождался, поскольку мама не дала бы мне проспать ни на миллисекунду, но бывало, что поднять меня с кровати становилось непосильной задачей для всех членов семьи. В выходные на мою помощь они могли рассчитывать лишь после трех-четырех часов дня, когда я окончательно скину с себя оковы сна и приму вертикальное положение.

– Оладьи с бананом и сгущенкой на столе! – кричит мама, громко ударив кулаком по двери моей комнаты. В ней словно заведен свой собственный будильник, и она точно знает, в какую минуту и что нужно сделать. Мама уже с утра перед работой успевает сделать по дому миллион дел, в то время как я только могу прийти в себя и еле доползти до кухни, чтобы позавтракать тем, что, разумеется, давно приготовила мама. Оладьи с бананом и сгущенкой – самое замечательное, что может быть в моей жизни, не считая встречи с Темой и сегодняшнего сна. Не знаю, по какому случаю этим утром такой праздник, но мама явно собирается нас задобрить, а это значит, нас ждет неприятная новость. Да плевать, я готова к чему угодно, лишь бы ощутить пленяющий аромат моих блинчиков.

Начинаю переворачиваться на кровати, усилием воли тянусь к телефону, чтобы посмотреть на время, и буквально смеюсь, потому как часы показывают ровно семь часов утра. С ума сойти! Сегодня 11 мая, с ужасом понимаю, что ровно через неделю мой день рождения, а я даже не придумала, с кем и где его буду отмечать. С другой стороны, у меня еще столько времени на это, к тому же список приглашенных будет не таким и огромным. Максимум пять-шесть человек и я в том числе. Кстати, о днях рождениях, да, как бы ни относилась к Кристине, я все еще помню, что сегодня ей исполняется восемнадцать лет. Представляю, какую вечеринку по этому поводу она закатит у себя и сколько народу пригласит. Мне о таком остается только мечтать, но я не уверена, что расстроена. Хотя нет, я определенно испытываю чувство зависти, но не каждому суждено иметь столько друзей, которых друзьями-то назвать язык не повернется. Несмотря на все это, я бы хотела побыть хотя бы на время кем-либо, кроме себя.

– Доброе утро! – нарочно громко кричит Сеня, барабаня по моей двери кулаками. Он знает, что я давно проснулась, хотя и так бы постучал. Такова его натура.

– Иди к черту! – отвечаю я как можно громче, чтобы он услышал, ведь парень наверняка отошел на приличное расстояние. И таким образом начинается каждое мое пробуждение. Теперь, наверное, понятно, почему я желаю хотя бы на мгновение переселиться в тело другого человека и попробовать пожить иной жизнью.

На то, чтобы принять душ, у меня ровно пятнадцать минут, а я даже глаза не в состоянии открыть. По пути к двери успеваю зевнуть раза пять, выхожу в коридор и снова возвращаюсь, вспоминая, что забыла мобильный телефон на тумбочке. В коридоре меня ждет как всегда приятный сюрприз: мой младший брат Кирилл никогда не играет в своей комнате, которую делит со старшим братом, потому игрушки разбросаны буквально по всему дому. Я даже порой нахожу оловянного солдатика в пачке из-под кукурузных хлопьев, отчего мой аппетит пропадает тут же – неизвестно, где солдат побывал до этого. И именно сейчас, когда я и так не укладываюсь во времени, мне нужно было наступить на очередную игрушку и потерять равновесие. Я, конечно, сердечно люблю своего Кирюшу, но нельзя же так поступать со всеми нами. Вдобавок ко всему, по мне пробежал наш рыжий котик Оливер и как ни в чем не бывало продолжил свой путь, даже не обернувшись. Поражаюсь всей обстановке, творившейся в этом дурдоме, но терпеливо отмалчиваюсь. В противном случае мне же и придется разгребать весь беспорядок, потому что больше некому: все, видишь ли, слишком заняты, чтобы заниматься уборкой.

Душ меня слегка отрезвляет и заставляет на мгновение забыть о сне и позорном падении в коридоре. Наша квартира, хоть и состояла из трех комнат, все же тесновата для такого большого семейства, как наше. Однако мне грешно жаловаться, ведь поскольку я родилась девушкой, Сеня и Кирилл вынуждены тесниться в одной комнате, а я живу словно королева. Годами ранее я уговорила отца поставить на мою дверь замок, чтобы я могла запираться от братьев. Но в периоды страшных подростковых депрессий и различных безрассудных поступков, которые вспоминать жутко, отец снял замок и впредь запретил подпирать чем-либо дверь. Конечно же, я не стала его слушать, как и обычно. В нашей семье авторитетом всегда был отец, также именно он и занимался с нами все детство. Мама пропадала на работе, где бы ни трудилась, ее часто не бывало дома. Я привыкла к такой жизни и уже не знала, как может быть по-другому. Для Сени слово отца – закон, а я всегда любила саму лишь мысль, что являюсь папиной дочкой. Бывать всюду с ним мне нравилось даже больше, чем проводить время с друзьями. Но сейчас, когда мы подросли, разговор иногда не складывается, и я скучаю по тем временам, когда могла непринужденно говорить с отцом. Тогда меня беспокоило лишь то, почему волку из «Ну, погоди!» не придет в голову собрать стаю, чтобы всем вместе поймать зайца и разделить на всех. Мама всегда говорила, что с раннего детства с моей психикой происходили странные вещи, а мы посмеивались над этим, твердя, что она преувеличивает. Все-таки наша взяла, и я выросла обычным адекватным человеком с крепкой психикой.

За столом на кухне уже собралось все семейство, кроме Сени, который всегда приходит завтракать последним. Мама не сидит за столом, а бегает, как обычно, собирая необходимое для Кирилла в садик. Нам еду в школу она уже успела положить и отцу на работу обед тоже, поэтому мне хочется спросить, во сколько же она проснулась сегодня, но я решаю промолчать, чтобы лишний раз не отвлекать. Мы с Сеней обучаемся в разных школах, но в одиннадцатом классе. По настоянию отца, меня решили отправить в школу еще в шесть лет, чтобы я была в одном классе с братом. К нашему общему облегчению, в пятом классе Сеню вынужденно перевели в другую школу с физико-математическим уклоном, а я осталась в прежней школе, наслаждаясь свободой от слежки старшего брата. Как я уже говорила, наша разница с Сеней в возрасте чуть больше года, потому сейчас мне еще шестнадцать лет, а ему уже в феврале исполнилось восемнадцать. Я бы тоже хотела стать скорее совершеннолетней, как и Кристина сегодняшним днем. Увы, мне приходится вечно выслушивать, что я еще маленькая, что не доросла до той или иной ситуации, и смиряться со своим возрастом.

– Милая, как ты не поймешь, я не могу сейчас порвать с Олегом. Его проект слишком выгоден для нас, а характер, ну да, с этим придется смириться.

– Но если он не изменит свой характер, я просто рано или поздно не выдержу и скажу ему всю правду, – мама пробегает вихрем мимо меня и по пути к холодильнику успевает потрепать по голове Кирилла, который внимательно разглядывает тарелку с кашей, не собираясь ее есть. Я уже привыкла к разговорам за едой о работе либо мамы, либо папы, потому не обращаю внимания на их болтовню, пока на пороге кухни не появляется Сеня, весь растрепанный и помятый. Невольно усмехаюсь и прячу улыбку за оладьями, уплетая их за обе щеки. Сгущенка стекает по подбородку, но мне все равно. Папа всегда называл меня хрюшкой, я обижалась, пока не поняла, что в его словах есть доля правды.

– Была бурная ночь? – подкалываю я брата, когда тот садится рядом со мной и тянется к блюдцу с оладьями, несмотря на то что никогда не питал к ним теплых чувств. Мне хочется дернуть блюдце ближе к себе, но я вовремя сдерживаюсь, зная, что отцу бы это не пришлось по душе. Плюс к хрюшке я еще и жуткая собственница.

– А ты сегодня долго не могла проснуться, – не остается в долгу Сеня, дернув бровью, – опять всю ночь порно смотрела?

– Откуда в твоей голове такие мысли? – восклицаю я, стараясь скрыть, что краснею, ведь такие речи несвойственно вести в присутствии родителей, которые могли принять это за чистую монету. Но мне повезло – мама снова исчезла в одной из комнат, а папа старательно заталкивал в Кирилла кашу и не слушал наш разговор.

– Мам! Проверь историю браузера у Лесли на компьютере, – Сеня смеется и закидывает оладьи себе в рот, а я смотрю на него во все глаза, не зная, что и сказать. Благо мама не вникает в суть и в очередной раз забегает на кухню, затем видит, что я не притрагиваюсь к тарелке, и недовольно закатывает глаза.

– Дети, давайте быстрее, или я сама затолкаю вам еду. Алеся, тебя это касается в первую очередь.

– Может, ты скажешь им сейчас, о чем мы говорили? – прерывает ее папа, и я перевожу взгляд с него на маму, понимая, что мои подозрения были не беспочвенны. Не зря мама приготовила мое любимое блюдо, значит, что-то действительно стряслось, и это наверняка не понравится именно мне.

– Точно. Дети, у меня объявление для всей семьи, – мама опирается на кухонный гарнитур, словно переводит дыхание. Ловлю себя на том, что смотрю на нее, ожидая самого худшего, а моя нога невольно дрыгается под столом. Сеня в отличие от меня ни на секунду не прекращает жевать, будто все происходящее не имеет к нему никакого отношения. – Мы решили этим летом всей семьей поехать в Таиланд, отдохнуть как следует. Даже несмотря на оценки некоторых и заслуги других, каникулы все равно проведем на ура. Как вам идея?

– Вы серьезно? – пищу я, не в силах говорить внятно. Папа широко улыбается, а мама кивает, после чего подсаживается к Кириллу, чтобы скормить ему остатки каши. Сеня на секунду задумывается, и его рука с чашкой кофе замирает, затем он продолжает завтрак. Его ничуть не удивило это известие и, кажется, не обрадовало. Я же стараюсь не завизжать от восторга, потому что чувствую, как меня переполняют эмоции, готовые вылиться через край. Таиланд! Кто бы мог подумать, что в таком возрасте я увижу ту красоту, которая запомнится мне наверняка на всю оставшуюся жизнь. Хочу, чтобы мама произнесла это еще раз, поскольку не до конца осознаю, что это всерьез правда. Я начну прикидывать, что возьму с собой, уже сегодня же вечером. Нужно составить список, купить новые шмотки и обязательно шикарный купальник, ведь будет очень жарко.

– Кажется, они рады, – произносит папа, видя мое довольное выражение лица. Сеня натянуто улыбается, а я настолько погружена в свои мечты, настолько тону в счастье, что мне и в голову не приходит, почему он может быть расстроен новостью. Разве вообще можно допустить мысль, что поездка в Таиланд кому-то придется не по душе? Да ну, нет.

– Мы поедем уже в июне? – спрашивает наконец Сеня, и я поворачиваю на него голову, только сейчас вспомнив о его присутствии за столом.

– Как только вы сдадите экзамены и заберете аттестаты, мы сразу вылетаем.

Сеня смотрит на меня, и на секунду я понимаю, что теперь сдача экзаменов для меня не просто обязанность, а в прямом смысле билет в Таиланд. Ради такого можно постараться. О чем подумал в этот момент Сеня, мне остается только догадываться.

– Вы самые лучшие родители! – вырывается у меня в порыве радости, ведь мы так редко говорим им нечто подобное, о чем я часто жалею. Мне бы хотелось, чтобы мама и папа порой не были сильно озабочены проблемами на работе, а проводили время с семьей. Даже маленький Кирюха в основном воспитан нами с Сеней.

– Согласен, – усмехается Сеня, а я вдруг слышу в его словах нотки лжи и не понимаю, в чем дело, обещая себе после спросить, что не так. – Кирюха бы тоже поддержал, если б вообще что-нибудь понимал.

– Он все понимает, да, малыш? – мама целует Кирилла в лоб, пока он доедает последнюю ложку каши. Я вдруг вспоминаю, что не доела свой завтрак, а время уже поджимает. – Дети, живо в школу, или Таиланд отменяется!

До школы я всегда добираюсь на скоростном велосипеде, который стоит на нашем балконе. Порой и Сеня берет его покататься, но только с моего позволения, поскольку именно мне папа подарил его на пятнадцатилетие. К тому же с тех пор как Сеня стал совершеннолетним, папа разрешает редко брать его машину, если она ему не нужна самому, потому Сеня в более выгодном положении, нежели я со своим велосипедом. Тем не менее меня ничуть не смущает приезжать в школу на велосипеде, в то время как других девушек подвозят их парни постарше из других школ, а некоторые парни из параллельного класса и вовсе сами приезжают за рулем. Моя юбка как всегда развевалась на ветру, а я не обращала внимания на взгляды прохожих. Какая, в сущности, разница, что они подумают, ведь я больше не увижу этих людей никогда.

Возле школы меня, как обычно, ждут Яна и Алена – мои подруги, можно сказать, с начальной школы. Они близняшки и всегда одеваются одинаково, но я никогда их не путаю. Сама не пойму, как отличаю подруг, это происходит на интуитивном уровне. Да и челка у Яны, к примеру, чуть скашивается в бок, а у Алены волосы висят прямо. Я знаю много таких мелочей, которых не замечают окружающие, вечно смущаясь, что путают девочек. Мне долгое время казалось, что я лишняя в их компании, ведь они привыкли с детства все делать лишь вдвоем, а тут третья нарисовалась. Но на самом деле они тепло приняли меня в свою компанию, однако я порой ощущаю, что у них есть связь, а я никогда не смогу стать ее частью. Бывает тяжело осознавать, что кроме Яны и Алены у меня больше нет друзей; если происходит ссора с одной из них, автоматически я остаюсь одна. В такие моменты мне нелегко, но я отходчивый человек так же, как и девочки, потому ссора быстро сходит на нет.

Как я и предполагала, Яна и Алена уже стоят у входа в школу и играют в ладушки. Я все чаще в последнее время стала задумываться над тем, сколько же им в действительности лет, потому что ведут они себя как двенадцатилетние подростки. Девушки снова надели одинаковые черные платья с белым воротником и идентичные туфли на платформе темно-синего оттенка. Они не родились в обеспеченной семье, но выглядели довольно прилично. Моя же семья жила в достатке, но мне, по-видимому, не достает вкуса. В этот день я на себя натянула старую вельветовую юбку бежевого цвета и черную блузку, которую даже не потрудилась заправить внутрь. И весь этот «наряд» дополняли массивные кроссовки белого цвета, шнурки которых были обмотаны вокруг щиколотки. Да, в таком виде я и собираюсь проходить весь день по школе, и мне совершенно наплевать, кто и что будет говорить про меня. Разумеется, сейчас я слегка слукавила, ведь есть определенные люди, чье мнение для меня гораздо важнее всего остального. Но для Темы совершенно не имеет значения, в чем я покажусь на людях, к тому же вряд ли сегодня он станет говорить со мной. Как я уже сказала, этот день особенный для одной из моих одноклассниц – Кристины Даляновой. Эта девушка просто мечта для всех парней, как мне кажется, она пользуется спросом, и я не хочу говорить, почему именно. Все от нее без ума, но, кстати говоря, кроме Марины Ляпиной, у нее нет больше настолько близких подруг. Остальные девчонки из класса, хоть и ходят рядом с ней на переменах, садятся в столовой за один столик, однако не считаются подругами для Кристины. Она словно специально сама отгородила всех от себя, приблизив только Марину. Не стану таить, потому что это и так многим известно, но и у меня возникали порой такие желания приблизиться к Кристине хотя бы на какое-то время. Побыть на месте Марины и почувствовать, каково это приковывать к себе взгляды. Да, взгляды я тоже приковываю к себе довольно часто, особенно когда проезжаю в мини мимо автобусных остановок, но я не про такие взгляды говорю, это же понятно.

– Убьете меня, если Сережка вызовет к доске, – смеется Аленка, когда мы заходим в кабинет, где у нас должен проходить урок математики. Сережка – это наш учитель, которого все называют по имени, потому что он немного чудаковат, но, в целом, нормальный старикашка. Меня он всегда хвалит, если я правильно решаю задачи. Когда ошибаюсь, тут же забывает о своей прежней доброте, поэтому к его предмету я стараюсь готовиться в первую очередь. Сегодняшний день стал исключением, так как из всех заданных задач мне удалось решить лишь две, и то я не уверена, что ответ получится верным.

– Я выйду за тебя, – подбадривает сестру Яна, и вместе мы хихикаем, усаживаясь на свои места: Яна и Алена на третью парту среднего ряда, я, как обычно, – одна сзади них.

– Жаль, что мы не тройняшки, так бы и за меня вышла, да? – шучу я, раскладывая тетради на парте и ничуть не испытывая страха перед предстоящим уроком, к которому не готова. Это обыденное дело, и никто даже не удивится, ведь я далеко не отличница. И в этот момент вдруг вспоминаю о Таиланде и об обещании, данном самой себе, что возьмусь за ум хотя бы за месяц до экзаменов. С другой стороны, если Сеня не исправит свою успеваемость, мои труды пойдут насмарку.

Конечно же, учитывая мое везение, Сережка вызывает к доске в первую очередь меня. Да, именно в тот день, когда я не готова, в отличие от всех остальных дней. Ладно, старикашка дает мне шанс исправить оценку и ставит ее карандашом, но я не уверена, что после звонка она не превратится в настоящую. Кто знает, что может прийти ему в голову.

На перемене начинается обыденная беготня младших классов, а мы с Яной и Аленой стоим в коридоре у стены, разговаривая на различные темы. Вот только этим днем у всех наших одноклассников тема для обсуждения едина – день рождения Кристины. Уже с утра пораньше она расхаживает по зданию с огромным букетом в руках, и я невольно думаю, а не от Темы ли у нее букет, но вряд ли узнаю когда-либо. После первого урока у нее появляются разноцветные шарики в виде сердца и с надписями, отчего многие вновь чувствуют укол зависти. Мои дни рождения проходят гораздо скромнее, и большинство из класса даже понятия не имеют, когда именно нужно поздравлять.

– Она такая прям довольная, – фыркает Яна, оглядывая с ног до головы стоящую неподалеку Кристину уже с двумя букетами ярко-красных роз в руках. Алена печально улыбается, наверняка чувствуя то же самое, но боясь признаться даже самой себе. Я же равнодушно, насколько позволяет моя артистичность, смотрю на Кристину и понимаю, что на ее месте вела бы себя аналогично. В этот день Кристина выглядит ничуть не хуже, чем в остальные. В обтягивающем белом платье она похожа на шикарного лебедя, волосы пепельного оттенка, как и у меня, аккуратно уложены, словно прическу делал профессионал.

– Ты бы тоже была довольной, если бы тебя поздравляли, – говорит намеренно безучастным тоном Алена и отводит взгляд, намекая, что уже достаточно прожигать дыру в однокласснице. Я с ней полностью согласна, но, вопреки своей воле, не могу прекратить жадно ловить каждое движение Кристины.

– Интересно, как ей понравится, если сейчас на физ-ре я кину в нее мячом, – раздраженно бормочет Яна, скрещивая руки на груди. Я поражена той жестокости, с которой она произнесла эту фразу, а зная Яну, могу сказать, что она спокойно выполнит обещанное. Представляю, какой потом будет скандал, особенно в такой день. Лично я всегда поддерживаю и Яну, и Алену, но в таких ситуациях я сама по себе. Девчонки прекрасно знают это, потому уже давно перестали всячески упрекать.

– Да ладно, Ян, тебе не все ли равно до нее? – я ловлю на себе взгляд Яны, прожигающий меня насквозь, и тема официально считается закрытой.

Урок физкультуры проходит более спокойно, несмотря на то что я не закинула мяч в кольцо в баскетболе, хотя у меня были все шансы сделать это. Кристина недовольно цокает, ведь я была в ее команде, а Марина без конца смеется над моей глупостью. Признаюсь, мне самой смешно, что я настолько неловкий и неспортивный человек. Однако когда девчонки и некоторые парни начинают высмеивать меня, я чувствую злость, которую выплескиваю в игре и закидываю этот проклятый мяч в кольцо. Я, хоть и заслужила аплодисменты, все же не получаю их ни от кого, даже от Яны и Алены, которые не намереваются выделяться из толпы.

После физкультуры обязательно нужно пойти в столовую, это словно глоток воздуха после пребывания в замкнутом пространстве. Яна и Аленка, как и обычно, занимают столик раньше остальных, а мне делают заказы, чтобы я стояла в очереди. В этот раз мне везет, и девушки заказывают не так много еды, к тому же сама я тоже собираюсь больше пить, нежели объедаться. Когда я возвращаюсь обратно к столику подруг и раскладываю еду с подноса на стол, то слышу, как меня кто-то зовет по имени. Сперва думаю, что мне показалось, ведь кто мог меня позвать, если две мои единственные подруги и немногие из тех, кто вообще говорит со мной, сейчас находятся рядом. Но стоит мне увидеть ошарашенное выражение лица Яны и Алены, которые смотрят за мою спину, я тут же понимаю, что это далеко не слуховые галлюцинации. Спрашиваю у девчонок, кто меня зовет, и боюсь услышать ответ. Обернувшись, вижу, что на меня в упор смотрят Кристина и Марина, а также рядом с ними сидящие девушки, которых я не знаю по именам. Я даже не уверена, что видела их раньше, и из какого они класса, также не имею представления.

Кристина машет мне рукой, чтобы я, по-видимому, подошла к их столику, а я секунду стою в замешательстве. Никогда прежде она не говорила со мной напрямую, вообще не замечала, если только рядом со мной не было Темы или Сени. Да, я не сказала, что Сеня и Марина давно вместе, у них все довольно серьезно. Их любви может позавидовать любая девушка, но на самом деле я уверена, там не все так гладко.

– Привет, Алеся, – говорит Кристина, когда я останавливаюсь у их столика. Мне хочется нервно рассмеяться, потому что до этого Кристина прекрасно видела меня в классе и на уроке физкультуры, но сейчас делает вид, будто увидела впервые за сегодняшний день. Спиной ощущаю пристальные взгляды Яны и Алены, которые наверняка не ожидали, что я подойду к этим девицам. С другой стороны, мне часто приходилось вынужденно находиться в их обществе благодаря Сене.

– В чем дело?

– Да садись ты, прям как не родная, – усмехается Кристина, переглядываясь с Мариной, которая с любопытством следит за тем, как я присаживаюсь напротив, отчего чувствую, как потеют ладони. Неужели они опять начнут придумывать различные приколы и стараться меня унизить? Только этого мне не хватало.

– Мы же с тобой почти родственники, – смеется Марина, а мое лицо невольно искривляется, будто я съела лимон целиком. Она издевается надо мной? Даже если у них с Сеней отношения выльются во что-то серьезное, меня не стоит приплетать. Не собираюсь родниться со своей одноклассницей, которая все эти годы выводила меня из себя.

– Чем занята сегодня? – спрашивает Кристина, оборвав Марину, которая хотела сказать что-то еще. – Сеня не говорил тебе про шашлычок под коньячок?

– Про что? – я хмурю лоб, понимая, что Сеня ничего не говорил мне либо намеренно, либо просто забыл в утренней суматохе.

– Кристина устраивает праздник у себя на даче, – встревает одна из сидящих напротив девушек, и другие резко начинают хихикать. Я вдруг понимаю, к чему все это ведется, но не могу поверить, что Кристина всерьез решила пригласить меня к себе на день рождения. Я настолько обескуражена, что не в силах вымолвить ни слова, в то время как Марина начинает прикидывать, почему именно я молчу.

– Ты тоже можешь прийти, если не будешь занята, – смешок Кристины быстрый и, можно сказать, едва уловимый. Что же она хотела этим сказать? – Сеня уже позвал своих друзей, приходите вместе.

– Ты серьезно приглашаешь меня к себе сегодня? – внезапно вырывается у меня, и я уже жалею, что позволяю им думать, будто безумно рада приглашению. Я стараюсь сделать безразличное выражение лица, чтобы скрыть радость, которая наверняка отражается в моих глазах.

– Мой Малыш будет рад, а значит, и я буду рада, – мечтательно произносит Марина, а я чувствую, как мне становится дурно и неловко одновременно. Не хочу слушать подобное про своего брата, потому что никогда не могла представить его рядом с какой-либо девушкой, а если речь идет о Марине, то дело гораздо хуже.

– Я, кстати, еще пригласила Тему, он так обрадовался, – широко улыбается Кристина и мельком поглядывает на меня, за что я непременно хочу ее ударить. Конечно, ей прекрасно известно мое отношение к Теме, но еще никогда прежде Кристина так явно не демонстрировала, что обладает такой информацией. – А ты, Алеся, рада, что он там будет?

– Ну, мне как-то все равно, – не знаю, насколько убедительно я сыграла, но Кристина лишь улыбается, после чего резко переводит взгляд на Марину. Я догадываюсь, что разговор оканчивается, потому медленно поднимаюсь с места.

– Сегодня в шесть часов у меня на даче. Сене адрес я скинула.

Я киваю и молча встаю с места под пристальные и смеющиеся взгляды всех находящихся за столом, но в тот момент мне плевать на них, мои мысли заняты сегодняшним вечером. Я поверить не могу, что это действительно произошло, кто бы мог подумать. Да, я и раньше бывала с Сеней на праздниках у его друзей, но чтобы побыть у Кристины, – о таком я не могла и мечтать. По пути к столику, за которым продолжают сидеть Яна и Алена, думаю лишь о том, что вообще будет этим вечером, что мне надеть и как пройдет первая вечеринка рядом с Кристиной и остальными. Я даже не замечаю, как за моей спиной девчонки смеются во весь голос, хотя я отхожу еще на недостаточное расстояние от них. Знаю, что все это для них прикол, издевка, но для меня очень серьезно. Несмотря ни на что, я собираюсь появиться там сегодняшним вечером, а с Сеней мне не так страшно и волнительно, как если идти туда одной. Конечно же, Яна и Алена ни за что на свете не пойдут со мной, к тому же о них не были и речи.

– Что они сказали? – сразу в лоб спрашивает Яна, когда я приземляюсь на стул возле нее. Мне нужно некоторое время, чтобы прийти в себя, и я еще раз оборачиваюсь назад на Кристину, Марину и других, чтобы убедиться, что они не смотрят в нашу сторону. Наверняка уже забыли о том, что я подходила минутой ранее.

– Просто говорили про день рождения Кристины, – неохотно признаюсь я и вынужденно пересказываю наш разговор, опуская некоторые детали, которые не имеют значения. Алена не удивлена, а вот Яна, разумеется, в гневе. Она всегда не выносила Кристину, а сейчас разозлена не на шутку.

– Ну, ты же сказала, что мы идем сегодня в кино? – снисходительно улыбается Алена, и я тут же понимаю, что влипла по-крупному. Конечно, в тот момент, когда Кристина приглашала меня к себе на день рождения, я забыла об обещании, данном подругам. В кино мы можем пойти в любой другой день, а день рождения Кристина не станет переносить на другую дату, это же абсурдно. Но как я могу отказать подругам, они никогда не простят мне подобное.

– Сеня тоже идет, я не могла отказать, – пытаюсь оправдаться, но нет, девчонки не станут слушать мои отговорки. Я примерно представляю, что сейчас про меня думает Яна, только деликатно отмалчивается. Да, не важно, что поход в кино можно перенести, я не должна была так поступать. Самое гадкое, что я понимаю это, но даже сейчас не могу отказаться от намерения посетить вечеринку.

– Ты согласилась? Я сейчас сплю? – после паузы говорит Яна и расширяет глаза, словно не ожидала от меня такого.

– Алеся, Сеня будет с Мариной весь вечер, им не до тебя, – спокойно произносит Алена. В отличие от сестры она всегда сдержана и не резка в высказываниях, потому все ссоры, происходившие за период нашей дружбы, были, в основном, между мной и взрывной Яной. Как могут близнецы быть совершенно противоположными по характеру?

– Малыш и Малышка, как это мило, – Яна закатывает глаза, и не нужно гадать, чтобы понять, насколько она в бешенстве. Ладно, стоит немного потерпеть, она отойдет, а я смогу спокойно пойти на день рождения к Кристине.

– А где же их Карлсон? – улыбается Алена, притягивая к себе тарелку сестры, чтобы сложить ее поверх своей и отнести на мойку.

– Так он же перед нами! – раскидывает в стороны руки Яна, после чего начинает оценивающе оглядывать меня с головы до ног. Я внушаю себе не злиться, потому что понимаю, что совсем не права, но и то, как ведет себя Яна по отношению ко мне, не может оставить меня равнодушной. Что бы я ни сделала, она не имеет права так со мной обращаться.

– Как бы вы поступили на моем месте? – задаю я вопрос, ответ на который уже заранее известен всем нам троим. Конечно же, ни Яна, ни Алена не стали бы выбирать вечеринку в доме той, кого терпеть не могут, и рушить общие планы. Тем не менее я выдерживаю тяжелый взгляд Яны и начинаю потихоньку вставать с места, осознавая, что за этим столом мне больше не рады, по крайней мере в ближайшие несколько часов. Спустя время они отойдут, а пока не стоит появляться у них на глазах.

– Точно не так. Увидимся на уроке, – отрезает Яна и отворачивается к Алене, всем видом демонстрируя неприязнь ко мне. Аленка бегает глазами от меня к сестре и едва заметно пожимает плечами. Она не злится, возможно, даже понимает меня, но против сестры не пойдет никогда. Да и ладно, я не собираюсь унижаться перед ними, ведь кто знает, может, завтра все станет по-другому. Сейчас они мои единственные подруги, и я их, разумеется, ценю, но так будет не всегда. Прекрасно понимаю, что они все время будут вместе, а я словно третий лишний где-то там, в хвосте. Потому необходимо иметь еще друзей или хотя бы приятелей, чтобы не испытывать страха остаться в одиночестве в любой ситуации. Посмотрим, как все повернется, но помимо парня мне бы хотелось найти и преданных друзей, которые меня бы поняли.

Понимая, что никто не станет меня задерживать, иду по направлению к выходу. Яна и Алена еще какое-то время будут перемывать мне кости, пока окончательно не осознают, насколько это бессмысленно. Я так же уверена, что и Кристина с подругами обсуждают сейчас меня за спиной, придумывая все новые и новые причины для насмешек. Для меня это имеет огромное значение, ведь мнение Кристины так же важно. Что бы ни говорили все незнакомые вокруг, когда дело касается Кристины и даже Марины – ситуация принимает иной оборот.

Весь путь до двери я продолжаю думать о подругах и о том, что говорит про меня Кристина, пока не сталкиваюсь в дверях с тем человеком, которого ожидала и боялась увидеть одновременно. Тема собирается пройти мимо, не обратив на меня внимания, но я на автомате хватаю его за руку, будто пытаюсь удержать равновесие на ногах, несмотря на то что я его и не теряла. При виде меня улыбка парня становится шире или же мне только кажется?

– Алеся, привет. Как твои дела? – Тема делает едва уловимый шаг в сторону, но я-то понимаю, что тем самым он хочет сказать, чтобы я убрала руку с его предплечья. И я, конечно же, убираю, боясь, как бы мой жест не заметил кто-либо из находящихся в столовой. Также не могу не заметить, что Тема поздоровался со мной в точности, как и Кристина, хотя мы уже виделись на предыдущих уроках. Секунду меня охватывает гнев, но, когда я заговариваю, тело слегка расслабляется.

– Да сойдет, – мне хочется сказать, что все отлично или хотя бы хорошо, но внутри я себя так не ощущаю. К тому же для Темы не имеет особой разницы, что именно я отвечу на такой банальный вопрос. По этикету я должна задать аналогичный вопрос, но вопреки своей воспитанности я не задаю, а Тема и не замечает. У меня возникает чувство, что он хочет быстрее отделаться от меня, потому в процессе диалога постоянно оборачивается по сторонам, то ли ища кого-то, то ли не желая смотреть мне в лицо. Я настолько плохо выгляжу?

– Ты идешь сегодня к Кристине на день рождения?

– Да, она пригласила меня, – отзываюсь чересчур вызывающе, и на мгновение мы с Темой встречаемся взглядами. Поверить не могу, что вижу в его глазах намек на неверие в мои слова. Ведь он сам задал этот вопрос, значит, предполагает, что Кристина пригласила меня. Почему же тогда у него такое выражение лица, словно я говорю, что бросаю школу и переезжаю на луну?

– Тогда там и увидимся, – он подмигивает мне и направляется в центр столовой к своим друзьям, которых я не замечала до этого. Тема прежде никогда не проявлял подобных эмоций по отношению ко мне, и я не хочу даже думать о том, что приглашение на вечеринку к Кристине могло как-то повлиять на его изменившееся поведение. Всем вокруг давно известно, что Кристина готова при любом удобном случае вцепиться в Тему своими клешнями, потому влезать между ними означало бы нажить себе кучу врагов и проблем. Если честно, я сама до сих пор не пойму, чем так цепляет Тема, причем многих в нашей школе. Он не мускулистый качок, каким представляют себе идеал парня многие девушки, не прямо красавец по внешности, да и умом не блещет, но меня к нему тянет, и этому нет объяснения. Сеня часто говорит, что он мне не пара, хотя сам ходит с Мариной, которая не пара никому, кроме такого же пустоголового, как и она сама.

Я еще некоторое время стою у двери, наблюдая за тем, куда именно сядет Тема. Лучше бы я ушла сразу. Мне не стоило видеть их с Кристиной переглядки, ведь теперь я осознаю еще больше прежнего, что у меня против нее совершенно нет никаких шансов. Разумеется, кто она и кто я. Мой ум ничуть не возвысит меня в глазах Темы или кого-либо другого, когда на пути стоит длинноногая Кристина. Зачем вообще я сейчас пересеклась с ним? Почему не прошла мимо, сделав вид, что не заметила? Если бы я избежала нашей встречи, то не ощущала бы себя так унизительно. Стоило постоять возле Яны и Алены немного подольше, и возле входа я бы не встретила Тему, потому что он давно бы сидел со своими друзьями, а я спокойно ушла бы на занятия.

На уроке биологии Яна и Алена садятся вместе, а я опять вынуждена быть изгоем и сесть на заднюю парту к нашей однокласснице Насте. Хотя, может быть, это не так и плохо, ведь Настя, как никто другой, разбирается во всей этой биологической ерунде, в которой я абсолютно не смыслю. Часто подглядываю в ее листок на контрольной работе, несмотря на то что у нас разные варианты, но, глядя на ее работу, я пытаюсь разобраться в своей. Это лучше, чем совсем ничего.

Где-то на середине урока учитель проверяет каждого ученика, проходя мимо парт и заглядывая в листы. Я напрягаюсь, у меня практически не выполнена работа, в то время как другие уже готовы ее сдавать. Мне не помогла теория подглядывания у Насти, потому что наши задания разнятся во всем. В отчаянии я оборачиваюсь по сторонам, пока учитель проходит возле первых парт и не смотрит назад. У парней, сидящих сзади нас, также не те задания, и я начинаю паниковать. Если я провалю контрольную работу хотя бы по одному предмету, не видать мне Таиланд как своих ушей. Поэтому никак нельзя допустить, чтобы я получила неуд. В таком состоянии мой мозг отказывается соображать, и даже если бы я знала, как решить эти задания, наверняка не смогла бы сосредоточиться, испытывая чувство паники и страха. Ладони потеют, и мне кажется, будто я сама обливаюсь потом. Начинаю думать рационально, в голове тут же всплывают наставления Сени в один из вечеров перед телевизором. Он всегда был убежден, что в мире нет место честности и справедливости, потому, чтобы как-то выжить в этой жестокой реальности, нужно уметь выпутываться из абсолютно любой, даже самой нереальной ситуации. Он учил меня обманывать и извираться, в то время как родители втолковывали мне обратное. И все детство у меня было словно раздвоение личности, однако честная моя сторона явно превалировала над лживой. Но сейчас у меня нет выбора, ведь если я не выкручусь, то подставлю и Сеню, и Кирилла, которые очень ждут этой поездки. А также родители будут разочарованы – они всегда считали меня самой умной в семье, и каково же будет их мнение обо мне после такого позорного провала по легкому, на их взгляд, предмету.

– Настя, – шепчу я соседке по парте, после недолгого раздумья решаясь обратиться к ней напрямую. Девушка кивает головой, убежденная в том, что не имеет права разговаривать на уроке даже шепотом. – Можешь посмотреть, пожалуйста, у меня пару заданий, я запуталась. А ты вроде и так все сделала.

Настя в замешательстве смотрит на меня, затем на учителя, который останавливается возле парты двух брюнеток из нашего класса и нагибается к ним, вероятно, объясняя что-то элементарное. Я выжидающе гляжу на Настю, мысленно умоляя ее помочь, иначе мне просто конец. После минутного колебания Настя молча забирает мой листок и быстро пробегает по нему глазами, качая головой. Я понимаю, что дело совсем плохо, и наверняка из сделанных пару заданий нет ни единого правильного решения. Зачем вообще в биологии нужны задания, ведь это не русский язык и не математика, зачем нас так мучить?

– Ну что там? – едва слышно шепчу я, приближаясь прямо к уху Насти, и та резко дергает головой, после чего начинает что-то быстро черкать на моем листочке. Я использовала его как черновик, потому даже не стала подписывать. Пока Настя что-то пишет неразборчивым почерком на моем черновике, я неосознанно тянусь к ее работе, чтобы понять, как ей вообще удалось решить все задания, уверена, абсолютно верно. Я смотрю на листок, затем на Настю, словно она совершила невозможное, и тихо усмехаюсь. В глубине души я убеждена, что поступаю нечестно, прося ее не просто о помощи, а сделать всю работу за меня, но на кону Таиланд, а здесь любые методы хороши. К тому же ей ничего не стоит помочь мне – до конца урока еще десять минут, а ей, я точно знаю, даже не требуется перепроверять свою работу.

Когда проходит мучительных несколько минут, учитель продолжает ходить по классу, а Настя даже не останавливается, чтобы перевести дух. Я машинально тереблю пальцами листочек с ее выполненной работой, сама не понимая, для чего вообще держу его в руках. Краем глаза замечаю, как Настя слегка замедляется и застывает, наверняка задумавшись над правильностью решения. Глядя на нее, я начинаю еще больше нервничать, потому поднимаю взгляд и осматриваю класс. Многие уже отложили ручки и летают в облаках, либо закончив работу, либо же не понимая ни одного задания в точности, как и я. Вот только им переживать особо не из-за чего, а у меня будут большие проблемы в случае провала.

Заметив движение за партой Яны и Алены, я останавливаю на них взгляд и слегка прищуриваюсь, пытаясь узнать, чем они занимаются. Несмотря на нашу ссору, я все равно чувствую, что должна принимать участие в их жизни, и мне больно оттого, что они так легко меня вычеркнули из нее. Более чем уверена, что Алена с радостью продолжила бы общение, но Яна не позволит ей поступить, как она того желает.

– Носовы! – внезапно кричит учитель на весь кабинет, отчего я вздрагиваю всем телом, словно обращаются ко мне. Мужчина в два шага пересекает расстояние до парты Яны и Алены, а я вижу, как они равнодушно переглядываются, будто ничуть не испугались последствий своего поведения, в чем бы оно ни заключалось.

Настя не обращает внимания на происходящее в классе, корпя над моей работой, а я невольно сжимаю листок с ее заданиями, только потом осознав, что немного погнула края листа. Многие в классе также смотрят на учителя с неподдельным ужасом, потому что знают, каким вспыльчивым и неадекватным он может быть, когда дело касается нарушения порядка на его уроке.

– Отдай мне то, что передала сестре! – учитель протягивает Яне руку, и она слегка отодвигается назад. Мужчина ждет несколько секунд, после чего переходит на крик. – Я с кем разговариваю! Живо отдали свои записочки, это вам не детский сад!

Яна забирает у Алены маленький клочок бумаги и отдает учителю без лишних слов. На секунду она косится в мою сторону, и я готова поклясться, что вижу тень ухмылки на ее лице. Что это значит? Она даже ничуть не переживает, что учитель прочтет их переписку с Аленой, и в какой-то степени будто, напротив, желает этого.

Учитель смотрит на листок, его глаза бегают по бумаге, после чего взгляд проясняется, и он поднимает голову. Мой желудок падает куда-то вниз, когда я осознаю, что он глядит прямо на меня. В миг меня обдает сначала холодом, затем жаром, и не успеваю я ничего сообразить, как он уже стоит через две парты от нашей.

– Алеся Романова! Встать! – он надрывается, словно от этого зависит его жизнь. Я цепенею, не зная, что мне делать, как поступить, а в это время Настя застывает и перестает писать. Я быстро поворачиваю на нее голову, вижу, что она решила всего лишь четыре задания из десяти, причем два, решенных мною, после чего стискиваю листок с ее работой пальцами. – Я кому говорю!

За долю секунды пытаюсь сообразить, как себя повести, мелькают различные идеи и мысли, но я не успеваю ухватиться ни за одну, потому что сильно нервничаю. Весь класс следит за моими движениями, словно получает удовольствие от происходящего, несмотря на то что я ничего не делала им плохого. Просто такова сущность людей – им хорошо, когда кому-то очень плохо. Вспоминаются слова Сени о том, что нужно уметь лгать и извираться, иначе жизнь поставит на колени.

У меня нет выбора, вероятно, я совершила оплошность, дав понять учителю, что за меня задания решает Настя. Медленно оглядываюсь на соседку, мысленно прося не вмешиваться, затем начинаю вставать. Может быть, это выглядит и вызывающе, но я не отвожу глаз от учителя, будто говорю, что ничуть не боюсь наказаний. Листок с работой Насти по-прежнему в моих руках, точно прикосновения к шуршащей бумаге помогают мне собраться с мыслями, что, конечно же, не так.

– Скажи мне, дорогая Алеся, кто тебе разрешал списывать у соседки по парте? – учитель не кричит, не повышает голос, как мгновение назад, он говорит спокойно, но сухо. Я замечаю боковым зрением, как Настя незаметно для всех двигает листок с моей работой, выполненной отчасти ею самой, на мою сторону парты. Теперь он оказывается на своем законном месте, а ее работа все еще зажата между моими пальцами. Настя делает знак, чтобы я отпустила листок, тогда она заберет его себе и учитель ничего не сможет доказать, но я не отпускаю, вцепившись в него, как утопающий в спасательный жилет. В моей голове рождается идея, и вместе с этой идеей умирает последняя надежда на то, что я совестливый и честный человек.

– Я не списывала, Андрей Валентинович, почему вы так решили? – я намеренно его отвлекаю, глядя прямо в глаза, чтобы он не заметил движения моих рук. Слышу отчетливый шепот Насти: «что ты делаешь», но не останавливаюсь. Мои пальцы словно живут отдельной жизнью и продолжают комкать и рвать на куски листок с выполненной Настей работой. Я готова поклясться, что Яна и Алена видят, что я вытворяю, но на этот раз молчат. Настя будто и вовсе теряет дар речи, когда я окончательно рву листок, и остатки, которые нет возможности склеить, быстро убираю в карман вельветовой юбки. Мои махинации не были замечены учителем, что лишний раз доказывает, что он никакой не надзиратель, а самый обычный тиран.

– Ну как же, в записке сестер Носовых предельно ясно написано, что, цитирую: «Алеся снова смотрит в листок Насти. Ну да, ей же не привыкать использовать людей».

Я чувствую, как мои щеки краснеют то ли от злости, то ли от обиды и смущения. Многие хихикают, а Яна и Алена отворачиваются от нашей парты, наверняка осознав, что поступили неправильно. Я стараюсь не смотреть больше на них и на Настю, которая прожигает во мне дыру. Затем, уловив удобный момент, начинает писать на чистом листе свою фамилию, видимо, решив, что за три минуты до окончания урока успеет сделать вновь все задания. И тут во мне просыпается непонятная мне самой ярость, и я со злостью хватаю свой листок со стола, тряся им в воздухе и демонстрируя всем, что я не жульничала, хотя все было в точности наоборот. Вдруг я понимаю, что на месте Насти любой другой человек порвал бы и мой листок, вот только она не подумала об этом.

– Вот видите, я сделала всего лишь четыре задания из десяти. Как я могла списать у Насти, если у нас вообще разные варианты? – я не могу остановиться, потому что чувствую, что чем больше буду закидывать его аргументами в свою пользу, то перестану ощущать тяжесть в груди.

– Вы можете ухитриться, – ворчит учитель, подходя к нашей парте и выдергивая у меня листок из рук. Мое лицо по-прежнему горит, и я боюсь, как бы Настя не сказала, что ее порванная работа у меня в кармане. Я даже не представляю, что будет в таком случае. – Хорошо, сделала хотя бы что-то, но даже не половину, еле на тройку тянет, – он отдает мне листок, и я на долю секунды чувствую облегчение. – А ты, Настя, справляешься?

Настя поднимает на него глаза, полные слез, а я стою как вкопанная, опасаясь сделать вздох, словно он сможет выдать меня с головой. Учитель нагибается над нашей партой и протягивает руку к ее листку, который она крепко держит в руках. Слезы уже стекают по ее лицу, мне кажется, мой желудок просто вывернется наружу, если все это не прекратится сию же минуту.

– Ты только начала делать первое задание? – в ужасе восклицает учитель, глядя на Настю с неверием.

Разумеется, за все годы обучения она никогда не совершала подобного, всегда решала задания первее всех, а сейчас под конец урока не сделала ни одно. Я понимаю, что учитель, если не заподозрил что-то неладное, то вскоре поймет, в чем дело. Особенно учитывая тот факт, что Настя буквально захлебывается в слезах. И как раз в этот момент звенит звонок, отчего все будто одновременно с облегчением выдыхают, и я вместе с ними. Это означает, что беда миновала, и если Настя не скажет всю правду, то я получу три и избегу позора перед родителями.

– Все листы мне на стол! – вопит учитель, пытаясь перекричать гул голосов учеников и по-прежнему держа в руках листок с начатым первым заданием Насти. – А ты, Анастасия, останься на пару минут.

Настя смотрит в одну точку, склонив голову на парту, кажется, даже не слушая, что говорит учитель. Я медленно начинаю собирать свои вещи с парты, понимая, что нужно сматываться как можно скорее, пока правда не всплыла наружу. Конечно, Настя может доказать, что в моей работе ее почерк, но это не так страшно, как то, что я порвала ее полностью выполненную работу. Как я вообще могла так поступить?

– До свидания, – не знаю, зачем я это говорю, но Андрей Валентинович не оборачивается и не отвечает мне тем же, продолжая стоять возле парты, за которой я сидела мгновение назад. Я кидаю листок с работой на его парту поверх остальных хаотично брошенных работ и медлю, не решаясь покинуть кабинет, словно за дверью меня ожидают еще большие испытания. Настя уже ревет, не сдерживаясь, а учитель садится на стул, поставив его рядом с партой.

Все ученики вышли из класса, кроме меня, и если меня обнаружат, то начнется новая череда расспросов. Я сжимаю лямку от сумки и быстрым шагом покидаю кабинет с таким чувством, словно меня только что заставили съесть помои на глазах у всего города. Выйдя в коридор, я тихо закрываю за собой дверь и оглядываюсь по сторонам на спешащих по своим делам учеников. Не знаю, кого я пыталась найти в толпе, но когда вижу стоящих неподалеку Яну и Алену, то ощущаю, как кровь приливает к лицу. Яна смотрит прямо мне в глаза, и я вспоминаю о записке, так четко запомнив ее содержание. Алена отводит взгляд, словно испытывает стыд, хотя я не верю в это. Я только одного понять не могу, почему они поступили так со мной. Неужели согласие пойти на день рождения Кристины вместо похода в кино могло спровоцировать такую волну ярости, обрушавшуюся на мою голову? Не знаю. Но в одном я уверена точно – они подставили меня. Потому мне пришлось подставить Настю. И отвечать за все придется лишь мне одной.

Спустя минут двадцать я сижу на лавочке в общественной курилке и затягиваюсь очередной сигаретой, не чувствуя никакого удовлетворения. Я редко курю, практически никогда, но в моей сумке лежит пачка мятных тонких сигарет как раз для таких случаев, как этот. По-прежнему не могу успокоиться, понимая, что ложь все равно выплывет наружу, и тогда я получу большее наказание, нежели если призналась бы сразу. К тому же теперь еще и Настя оказалась в невыгодном положении благодаря мне. Я вытаскиваю из кармана скомканный и порванный листок, долго смотрю на него, затем без эмоций поджигаю бумагу зажигалкой. На всякий случай: если вдруг это обнаружится в моем кармане, то доказательства уже будут не нужны.

Поверить не могу, что Яна и Алена так поступили. Из-за чего? А самое главное – ради чего? Неужели они считали, что, подставив меня, тем самым получат наслаждение, ведь тогда меня родители наверняка заперли бы дома и плакало день рождения. Но почему они просто не могут порадоваться за меня, как радовалась бы я, окажись все наоборот? Может, мне стоит пересмотреть слегка взгляды на своих некогда лучших подруг и снять розовые очки? Они часто пренебрегали дружбой со мной и теперь, когда выдался удобный случай, с легкостью решили отказаться от меня и вовсе. Ну да ладно, если все не разрешится, я придумаю, как жить дальше без них. Отсутствие друзей не повод ставить клеймо на всей своей жизни. К тому же в самых сложных ситуациях моими друзьями могут быть Сеня и папа, которые всегда выслушают даже из чувства долга, ведь мы родня и должны поддерживать друг друга.

Докуриваю вторую сигарету и уже точно решаю не идти на последний урок, я и так порядочно опоздала на начало. История не такой и важный предмет, чтобы на нем обязательно присутствовать. Бумага догорела полностью, остался лишь пепел, и моя сигарета летит туда же. Я еще мгновение сижу, глядя на небо, убеждая себя, что это не самый худший день в моей жизни, да и к тому же он может закончиться наилучшим образом у Кристины на даче. Просто мне стоит забыть о пережитом днем и насладиться вечерними событиями.

Когда я направляюсь обратно к школе, чтобы уйти незаметно домой (иначе никак не выйти за пределы школьного двора), отчетливо слышу женский смех и громкий шепот. Некто, неизвестно, сколько человек, приближается к курилке, и секунду я стою в замешательстве, подумав, что меня могут застукать преподаватели. Затем мой мозг даже в состоянии паники убеждает меня, что учителя не ходят курить в курилку для учеников, потому что попросту не имеют о ней понятия. По крайней мере, никто не был пойман на месте преступления за долгие годы. Я решаю не прятаться, и, когда мое сердце постепенно начинает биться в привычном ритме, иду навстречу голосам, обладателей которых еще не вижу, находясь за поворотом от них. Аккуратно выглядываю из угла и замечаю стоящего ко мне спиной парня в обнимку с девушкой, лица которой не могу разглядеть. Они хихикают, обнимаются, и девушка пытается поцеловать парня, но он в шутку отворачивается от нее. Я застываю как вкопанная, когда встречаюсь взглядом с побледневшей от страха девушкой. Она тут же с визгом, несвойственным человеку, отталкивает от себя парня.

– Господи! – Марина отшатывается назад и, теряя равновесие, плюхается прямо на асфальт. Я нахожусь в таком состоянии шока, что даже не испытываю желание засмеяться над ее глупостью, хотя в иной раз хохотала бы до слез. Парня я узнаю не сразу, вроде зовут его Дима, но вряд ли мы встречались раньше, потому наверняка он понятия не имеет, кто я такая.

– Что происходит? – в подтверждении моих мыслей Дима разводит руками, глядя на Марину, которая медленно поднимается на ноги, отряхивая свои брюки. Я без эмоций смотрю на нее и перевожу оценивающий взгляд на Диму, пытаясь понять, чем он лучше моего брата и почему она изменяет именно с ним. Я даже представлять не хочу, насколько сильно это ранит Сеню, что с ним будет, когда он узнает о предательстве, потому решаю не говорить ему правду. В конце концов, это не мое дело – гонцу, принесшему плохую весть, отрубали голову. Я буду наблюдать за Мариной и ждать, когда она сама во всем признается своему «Малышу».

– Не говори ему, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – словно обезумев, говорит Марина, сложив руки в мольбе. Я вдруг чувствую непреодолимое желание треснуть ей по лицу, чтобы она перестала повторять одну и ту же фразу. Дима в растерянности ничего не понимает, наверное, ему даже неизвестно, что он является лишь средством замещения, а не главным ее партнером. Настолько противно стоять возле нее, что хочется скорее попасть в душ и отмыться от гадости.

Понимая, что не в состоянии что-то произнести, не сказав ничего грубого, я просто аккуратно обхожу стоящего неподалеку Диму и намеренно не смотрю Марине в глаза. Пускай думает, что хочет, пускай боится, что я расскажу все брату, она заслужила подобное. Как бы я ни старалась уберечь чувства Сени, не могу отделаться от мысли, что на дне рождения Кристины они встретятся и будут обжиматься по углам, как только что она проделывала аналогичное с совершенно другим парнем. Сеня будет целовать ее губы, которыми она целовала чужого, как вообще так можно? До начала вечеринки мне нужно будет хорошенько подумать, стоит ли утаивать правду и что из этого выйдет.

Стараюсь отключить слух, чтобы не слышать, как меня продолжает окликать Марина, уже буквально бьющаяся в истерике от паники. Дима по-прежнему стоит, не понимая, что творится, а я просто молча удаляюсь от них на расстояние, теперь уже точно зная, что на урок возвращаться в таком состоянии не имеет смысла. Все мои мысли заняты Сеней, Мариной и Димой, и в голове не осталось места для дат Великой Отечественной войны и всего остального исторического. Я должна собраться с мыслями и сказать Сене правду. Да, он учил меня врать, говорил, что ложь во спасение – это не ложь, но, солгав сейчас, я спасу лишь Марину, а оно мне надо? Почему я должна ее спасать, в то время как за все годы, что знакомы, не видела от нее ничего хорошего? Она, может, и не такая стерва, как Кристина, но и добрые дела совершать не умеет. В ком-то наверняка просто не заложен этот ген, отвечающий за милосердие и доброту. И теперь вопрос, возникающий как нельзя кстати: а во мне заложен этот ген или же все-таки его никогда и не было?

По договоренности с мамой я забираю Кирилла из садика. Разумеется, я частенько отводила его домой, когда уроки заканчивались рано, но иногда мне доставляло это некоторые неудобства. К примеру, Кирилл часто просил купить ему сладости, а я не могу отказать братику, хотя прекрасно знаю, что у него аллергия на сладкое. Или отойдя на несколько шагов от садика, мальчик снова хотел в туалет, и мне приходилось везти его в ближайшие кустики. Благо садик находится в пятнадцати минутах ходьбы от дома, потому я не успеваю устать от него за такое короткое время. Обычно мы всю дорогу болтаем о различной чепухе, но сегодня все иначе. Я не желаю говорить после такого сумасшедшего дня и погружена в размышления, как ни странно, на тему вечеринки. Учитывая, что произошло за весь день, я должна отказаться от похода на день рождения, но просто не могу. К тому же именно там я расслаблюсь и забуду про ссору с подругами, про урок биологии и про то, как застала девушку своего брата с другим.

Когда вхожу в квартиру, Кирилл пробегает мимо меня и мчится к Оливеру, по которому соскучился за весь день. Не понимаю, как можно скучать по коту, который по тебе наверняка не скучал, а наоборот, наслаждался свободой и покоем. По крайней мере, я бы на его месте ловила кайф. Ставлю сумки на пол, снимаю туфли и закрываю дверь на ключ. Время почти два часа дня, а значит, нужно покормить Кирилла тем, что у нас есть в холодильнике. Что там есть, я понятия не имею, но надеюсь, что и мне достанется.

До вечеринки еще четыре часа, уйму времени, чтобы выбрать наряд и сто раз передумать. Чтобы накрутить себя различными мыслями и также сто раз передумать, стоит ли вообще туда идти. Когда я направляюсь с пакетами на кухню, Кирилл уже бегает по залу за Оливером, считая, что кот хочет с ним поиграть. Я не переубеждаю его, главное, чтобы не мучил животное и меня не тревожил. В холодильнике ничего нет, как я и думала, одна лишь каша для Кирилла, а мне остается голодать, либо же приготовить что-нибудь самой. Останавливаю свой выбор на лапше «Ролтон», которая завалялась в одном из шкафов. Намеренно не смотрю на срок хранения, потому что выбора у меня все равно нет. Пока закипает чайник, раздается громкая мелодия звонка, и секунду я пытаюсь вспомнить, где оставила телефон. Нахожу его на дне сумки, но музыка уже обрывается. Звонок от Сени, и я тут же перезваниваю ему, боясь услышать плохие новости, касающиеся вечеринки. Нет, если он скажет, что все отменяется, мое сердце точно не выдержит. Я делаю ставку на этот вечер, потому что предыдущая половина дня была кошмарней некуда, и еще раз подобное пережить я бы ни за что не согласилась.

– Опять смотришь порно? – смеется в трубку Сеня, а я закатываю глаза, уже не злясь на его шуточки.

– Чего хотел-то? Я тут еду себе пытаюсь достать, – иду обратно на кухню и останавливаюсь возле чайника, дожидаясь, пока он закипит. Думаю, догадается ли Сеня сказать мне про вечеринку, ведь наверняка он не предполагает, что Кристина лично меня пригласила.

– Мы с пацанами ищем, где можно купить пиво на вечер. Думали, может, ты подскажешь, как самый заядлый алкоголик, – слышится на заднем плане громкий отчетливый смех Ромы и Эдика, друзей Сени, а я издаю вялый смешок, скорее для того, чтобы показать, что ничуть не задета его словами. На самом деле я понимаю, что он шутит, как и обычно, но при его друзьях мне становится неловко, ведь они могут принять это все за чистую правду.

– Тебе лучше знать, Сеня.

– Ладно, хорош, все, – он закрывает динамик, и какое-то время слышатся отдаленно звучащие голоса и громкое шипение, после чего Сеня кашляет в трубку. – Короче говоря, пацаны меня закинут сейчас на одну встречу, а потом я забегу домой, и вместе поедем к Кристине. Алло, ты здесь или опять засмотрелась на клип с голыми мужиками?

– Я слышу тебя, чудила, – отключаю чайник и, прижав телефон плечом к уху, наливаю кипяток в тарелку, где уже лежит сухая лапша. Закрываю поверх другой тарелкой и достаю из холодильника кашу для Кирилла. – Меня Кристина уже позвала, поэтому я в курсе про вечеринку.

– Ничего себе! Сама лично пригласила? Ладно, не суть, будь готова к моему приходу, потому что я не дам тебе нормально нанести макияж, ты меня знаешь.

– И как же ты собрался мне мешать? – ставлю тарелку с кашей в микроволновую печь на две минуты и убираю остатки обратно в холодильник. Мой желудок уже поет серенады, учуяв аромат еды, ведь я практически ничего и не ела за весь день, учитывая, что в столовой мне не дали пообедать.

– С Кирюхой что-нибудь придумаем. Целую, детка, не смотри на голые торсы чужих мужиков, они принадлежат другим женщинам, – Сеня ржет в трубку, затем, не дожидаясь моего ответа, которого я и не собиралась давать, сбрасывает вызов. Я уже довольно давно пропускаю мимо ушей подобные высказывания брата, а его это ничуть не останавливает. Да и ладно, если ему доставляет удовольствие подшучивать надо мной, я не против, главное, чтобы не позорил меня перед всеми подобной ересью. Его друзья, может, еще и поймут, а вот остальные из школы, которые наверняка будут сегодня на дне рождения, вряд ли. В особенности может не понять Тема, хотя ему и нет до меня никакого дела, он не станет вникать в слова Сени.

Погрузившись в раздумья относительно Темы, я не сразу замечаю, что каша Кирилла давно согрелась, а мой обед остывает. Пытаюсь представить, как посмотрю на него на вечеринке, когда мы пересечемся (я уверена, это произойдет в любом случае), что скажу ему и как вообще улыбнусь. Я должна его покорить и переключить все внимание на себя, что сделать будет вообще нереально, учитывая событие, по которому мы собираемся сегодня. В центре внимания, как и обычно, будет Кристина, а мне необходимо хотя бы на какое-то время перетянуть одеяло на себя. Иногда мне кажется, что не имеет смысла стараться, что Теме я совершенно не интересна, и я бы, наверное, смирилась с этим, если бы из памяти стерлись воспоминания о том чаепитии пару лет назад. Почему-то я уверена, что Тема ничего не помнит, но это не значит, что не помню я. Тогда кто-то протащил незаметно пару бутылок пива, и нас разнесло от нескольких стаканчиков. Тема тогда был такой веселенький, а я дурочка даже не соображала, что творю, когда полезла к нему с поцелуями. Но на следующий день он даже не поздоровался со мной, и я поняла, что все благополучно забыто, но только не мною. И с тех пор всячески пытаюсь приблизиться к нему, однако чем ближе я, тем дальше он.

– Кушать! – вопит Кирилл, вбегая на кухню в обнимку с Оливером, и я вдруг вспоминаю, где нахожусь и что должна делать. Сеня скоро придет домой, потому до его прихода нужно успеть накормить Кирилла, поесть самой и выбрать наряд.

– Положи кота на пол, с ним ты за стол не сядешь, – я вытаскиваю кашу из печи и ставлю ее на стол. Кирилл послушно отпускает Оливера, и тот пулей вылетает из кухни, поскальзываясь на повороте. Я качаю головой и присаживаюсь рядом с братом, поставив свою тарелку с лапшой рядом с его кашей. Выглядит не очень аппетитно, но запах довольно манящий. Помню, как давно в детстве мы с Сеней любили есть «Ролтон» в сухую, а отец всегда говорил, что если выпить после этого стакан кипятка, то в желудке у нас будет готовый обед. Мама же ругала и нас, и отца, потому что, по ее словам, такая пища вредила нашим детским желудкам. И когда она застала нас снова за этим делом, спросила, неужели это настолько вкусно. Сеня ответил, что это то же самое, как курить или выпивать перед полицейским участком – знаешь, что нельзя, но хочется делать назло. После его слов мама еще несколько месяцев подряд периодически обыскивала его вещи и сумки в поисках алкоголя или сигарет. Но я знала, что в то время Сеня еще не баловался сигаретами, а начал гораздо позже, когда ему исполнилось шестнадцать лет, как и мне сейчас.

Я снова улетаю мыслями далеко и не замечаю, как Кирилл почти доедает кашу, а мой обед остается нетронутым и почти остывает. Братик смотрит на меня с подозрениями и спрашивает, не заболела ли я. Мне хочется ответить, что я больна своими мыслями и мне давно пора в психиатрическую клинику. Боюсь, Кирюша не оценит мой тяжелый для его возраста юмор, поэтому я просто качаю головой. И наш обед продолжается в полном молчании, которое не угнетает никого из нас.

Сеня возвращается домой как раз вовремя, когда я уже окончательно навела макияж и подбираю платье к вечеру. Все это приходится делать в комнате Сени и Кирилла, потому что моя больше похожа на темное царство, и даже лампа дневного света не спасает положение. А пока на улице не стемнело, я могу спокойно наводить марафет у окна комнаты моих братьев. Кирилл играет в машинки, сидя на холодном полу, а я настолько занята собственной внешностью, что даже не хочу читать ему мораль, к тому же пусть этим занимаются родители. В конце концов, должны же они принимать хотя бы малейшее участие в воспитании собственных детей.

Также все платья, юбки, блузки, топы и так далее я перетащила в комнату к Кириллу, ничуть не стесняясь расхаживать перед младшим братом в нижнем белье. Он все равно ничего не понимает и не видит, кроме своих игрушек и стрелялок на компьютере. Когда дверь комнаты распахивается, я стою в очередном платье, в котором собираюсь пойти на вечеринку, и критически осматриваю свою спину и свой зад. В таком наряде ни за что не смогу показаться на дне рождения той, кто будет выглядеть на все сто. Это платье я покупала вместе с Яной и Аленой по их совету – они утверждали, что благодаря ему я наконец завоюю Тему. Тогда мне это казалось смешным, но в глубине души я верила в искренность их слов, а сейчас же осознаю, что девчонки просто насмехались надо мной и моими чувствами к парню, которому на меня абсолютно наплевать. Теперь, когда дружба дала трещину, взгляд на прежние события становится слегка иным.

– Только не говори, что пойдешь в нем, – Сеня качает головой и кидает спортивную сумку к себе на кровать. Кирилл поворачивает голову, широко улыбаясь и радуясь приходу брату, а Сеня лишь вяло машет ему рукой, что меня, несомненно, вводит в замешательство. Кровати парней находятся параллельно друг другу, и, несмотря на то что Кириллу всего пять лет, он также спит на одноместной кровати для взрослых. Только ограждена она специальной ручкой наподобие тех, что ставят на кроватях в поездах на верхних полках, чтобы люди ночью не падали сверху.

– Я же еще примеряю, у нас до выхода целый час, – я машинально начинаю тянуть платье вверх, только затем вспоминая, что в комнате Сеня. При нем не хочется бегать в одном белье, поэтому снова подтягиваю платье. – Нашли пиво?

– Эдик отвез его себе. Чую, до вечеринки оно не доживет, – Сеня снимает толстовку, закидывает ее в шкаф и задерживает взгляд на Кирилле, катающем грузовик по полу взад-вперед. – Встань с пола, Кирюх, почему нельзя играть на кровати?

– Мне Алеся разрешила, – с усилием выговаривая букву «р», произносит Кирилл, даже не подняв голову на брата. Сеня смотрит на меня, а я не спешу отрицать, ведь заочно я разрешила ему, поскольку не запрещала. Глупая теория, но ею придерживался отец еще в глубоком детстве, и сам же Сеня учил меня этому. Что не запрещено, то разрешено.

– Когда вырастешь, скажешь сестре спасибо, если не сможешь гулять с девчонками, – Сеня смеется, присаживаясь на кровать и начиная вытаскивать из сумки спортивную форму. После школы он всегда ходит в спортзал неподалеку от дома, и я знаю, где его искать на тот случай, если забуду ключи, а родители еще не вернутся. Я часто бываю там и иногда, пока не видят тренеры, сама занимаюсь бесплатно. Но сегодня его форма чистая, я вижу это, даже стоя в другом краю комнаты, поскольку очень строго отношусь к порядку и чистоте чего бы то ни было. Он аккуратно складывает футболку, брюки, чем только подтверждает мои мысли, ведь иначе он бы сразу скомкал вещи и бросил в корзину для грязного белья. Хочу спросить, почему он пропустил сегодня тренировку, которую не пропустил бы даже за миллион долларов, но меня перебивает дверной звонок. Родители никогда не возвращались так рано, и я слегка озадачена. Кроме меня дверь все равно никто не откроет, поэтому быстро выбегаю из комнаты. Про тренировку можно спросить и после, в конце концов, сейчас гораздо важнее выбрать наряд. Остался всего час, хотя еще недавно я сказала, что этого больше, чем достаточно.

Как я и подозревала, в дверях стоит мама. Она неважно себя чувствует, потому решает побыть дома, отпросившись с работы пораньше. Разумеется, с ее графиком и бесконечной беготней с тремя детьми любой организм даст сбой. Иногда я хочу взять часть работы по дому на себя, особенно когда вижу грязь в некоторых местах. Потом понимаю, что даже любовь к абсолютной чистоте никогда не сможет победить во мне лень и желание валяться в кровати сутками.

– Ты сегодня рано, – изрекаю я, пытаясь не показаться расстроенной, ведь теперь еще придется ждать одобрения своего наряда и от мамы. А она не слишком радуется, когда я надеваю вызывающие платья.

– Голова просто раскалывается, – жалуется мама, снимая с ног туфли на шпильках, – поэтому, дети, не кричите, пожалуйста.

– Мы с Сеней сейчас уедем на день рождения к моей однокласснице.

– Вот и славно, – мама говорит так, словно и не слышала, что я ей сказала, и направляется в свою спальню, я иду за ней как привязанная. Совершенно забываю, что на мне то самое обтягивающее платье, а у мамы, по-видимому, сильно болит голова, раз она не замечает очевидного. – Кирилла покормила?

– Да, я все сделала, можешь не переживать. Ложись спать, мы с Сеней вернемся поздно, – я улыбаюсь, но она даже не смотрит в мою сторону и со словами «хорошо, если что, звони» закрывает перед моим носом дверь в спальню. Любая другая девушка на моем месте решила бы, что мама и впрямь будет не спать ночами и ждать звонка, но я-то знаю, что это ее обыденная фраза, которой она не придает должного смысла. К тому же когда я ухожу куда-то с Сеней, она и бровью не поведет, потому что знает, что на него всегда можно положиться. Конечно, странно, если вспомнить о событиях полугодичной давности.

Возвращаюсь в комнату Сени и Кирилла, где уже никого нет, и беру в охапку все свои платья, чтобы перетащить их в другую комнату и продолжить примерку. В дверях я сталкиваюсь с Сеней, брат смеется над тем, что за количеством одежды даже не видно моей головы, потому предлагает проводить до комнаты. Я смеюсь, твердя невнятно в ответ, что найду дорогу сама. Снова за моей спиной захлопывается дверь, а благодаря своему упрямству я стою около двух минут возле своей комнаты и пытаюсь дотянуться до ручки. В конечном итоге, пирамида из платьев рушится, а я проклинаю все на свете за то, что этот чертов день никак не желает принести мне чуточку радости.

Время пять часов вечера, а друзей Сени все еще нет. Я начинаю нервничать, потому что не хочу опоздать, несмотря на то что все веселье начнется только через два часа. По договоренности Эдик должен был приехать на своей машине с Ромой и забрать нас с Сеней, но их нет, а на телефонные звонки брата они не отвечают. Я вижу, что и Сеня приходит в ярость, без конца набирая номер Эдика. Наверное, идея была плохой оставлять у него несколько бутылок пива и, как я выяснила позже, еще две бутылки виски. Благо Эдик живет не так далеко, можно дойти и пешком, потому мы решаем с Сеней добраться до его дома и уже на месте решить, как поступать. Всю дорогу мы молчим, а я не решаюсь завести какую-либо тему. Замечаю, насколько в раздраженном состоянии он находится, и подозреваю, что дело не только в Эдике и Роме. У меня никак не выходит из головы то, что он пропустил тренировку, но спрашивать о таком не могу.

Когда мы звоним в домофон дома Эдика, отвечает хозяин. Только после того, как Сеня повышает голос, тот – наверняка пьяный в хлам, судя по голосу, – наконец открывает нам дверь. Пятый этаж, а лифт не работает, и я несколько раз останавливаюсь, задыхаясь, пока мы не оказываемся перед железной дверью. В итоге я надела обычное легкое бирюзовое платье с толстыми бретельками, зачесала волосы назад, заколола их шпильками, а на ноги натянула туфли на тракторной платформе. Вопреки прохладной погоде, не стала надевать колготки, потому что даже я понимаю, что с босоножками это выглядит по-деревенски.

– Пацаны, вы дебилы! – с порога накидывается на друга Сеня, хватая Эдика за ворот его рубашки, а он даже на ногах стоять не в состоянии. Я медленно захожу в квартиру, осматриваясь по сторонам в поисках Ромы, пока Эдик тщетно пытается отпихнуть от себя друга. – Какого черта вы все выпили? Где второй?

– Рома спит, – невнятно говорит Эдик, и, когда видит меня, его взгляд на мгновение проясняется. Он тянется ко мне с протянутыми руками, а я машинально отшатываюсь назад, ударяясь об открытую дверь. – Лесли! Как давно не виделись!

– Отвали от нее! – рычит Сеня, отталкивая Эдика от меня, и идет на поиски Ромы, который наверняка уже давно отрубился и не сможет поехать на вечеринку. Этот день реально проклят, теперь я убедилась в этом. Неужели я красилась и наряжалась столько часов подряд зря и мне так и не удастся увидеть дачу Кристины, побывать на ее дне рождения, чтобы потом рассказывать всем об этом? Так просто несправедливо. Знаю, что можно вызвать такси, но дача находится за городом, и плата будет завышена до невозможности. А поскольку у меня денег с собой нет почти ни копейки, Сеня вряд ли согласится оплатить расходы. Мы так надеялись на Эдика и его машину, что теперь все, можно сказать, рухнуло.

– Сеня, что делать? – задаю я вопрос, который так долго боялась озвучить, когда вхожу в гостиную и вижу брата, склонившегося над спящим другом. Рома лежит на полу, а его ноги – на диване, и храп стоит на весь дом. Если Эдик еще в состоянии стоять и говорить, то с этим все и так понятно. Сеня пару раз ударяет его ладонями по щекам, чтобы тот хотя бы проснулся, но Рома даже не шевелится, продолжая похрапывать. Я в ужасе наблюдаю за этой сценой, не веря в происходящее, ведь ясно, что Рома и Эдик никуда не поедут, а значит, и мы вместе с ними.

– Где ключи? – кричит Сеня Эдику, не обращая внимания на меня, и вылетает из гостиной. Я остаюсь еще несколько секунд, с потрясением оглядывая пустые бутылки, валяющиеся на полу по всей комнате, затем выхожу в коридор. Эдик сидит на стуле в прихожей, не потрудившись закрыть входную дверь, и смотрит в одну точку, пока Сеня обшаривает полки. Я понимаю, что он пытается найти ключи от машины, чтобы самому сесть за руль, а разрешение Эдика, похоже, даже не требуется.

– Я с вами поеду, – он делает попытку встать и снова падает на стул. Против воли я помогаю ему подняться, устоять на ногах, и на мгновение Сеня поворачивается в нашу сторону.

– Не неси чушь, – отрезает он, хватая ключи с полки и закидывая их в задний карман черных джинсов.

– Я уже в состоянии, чтобы веселиться. Пока доедем, протрезвею, – Эдик опирается на стену, я его отпускаю и отхожу подальше, не в силах дышать перегаром.

– Дело твое, – зло произносит Сеня, кивая на дверь в гостиную, – а с ним что делать?

– Я дверь закрою, мама вернется только завтра.

– За рулем поедешь ты? – встреваю я в разговор, и Сеня окидывает меня недовольным взглядом, отчего я чувствую себя здесь лишней. Почему он всегда так поступает при своих друзьях, словно говорит взглядом, что мне слова не давали? Он задвигает меня, оттеняет, хотя сам всегда защищал и твердил, что необходимо идти по головам всех вокруг, в том числе и близких. Я же восхищаюсь им каждую секунду, пусть даже его нет рядом, но отдачи никакой не получаю.

– Не он же. Поехали.

Эдик запрыгивает на заднее сидение черного джипа, а я сажусь вперед, прекрасно понимая, что наверняка он будет спать всю дорогу. И к чему вообще ему ехать, если и так понятно, что веселиться он не сможет? Тем не менее я не задаю вопрос вслух, боясь вновь вызвать раздражение брата. Сеня пристегивается, я следую его примеру, и мы медленно трогаемся с места. Я часто ездила с ним, поэтому не волнуюсь, но чувствую, как руки трясутся от страха, что вновь что-то пойдет не так. Может быть, нам и вовсе не стоит ехать на эту вечеринку?

– Может, хватит смотреть на меня таким бесючим взглядом? – резко произносит Сеня спустя несколько минут молчания.

Мы мчимся по дорогам, на улице начинает темнеть, а в машине слегка поддувает, потому что Сеня открыл наполовину окно со своей стороны. Я отворачиваюсь к окну, даже не замечая за собой, что все это время наблюдала за братом, за его выражением лица и гадала, что с ним вообще происходит. Дело не только в том, что Эдик и Рома напились и едва ли не сорвали нам поход на вечеринку, что-то еще с ним творится. Но я боюсь спрашивать напрямую, а по лицу никогда не определить, что с ним не так.

– Я волнуюсь за тебя, – шепчу я, по-прежнему не поворачиваясь к нему. Мне и стыдно, и неловко, что я говорю подобное. Редко бываю с ним настолько искренней, но, кажется, после моих слов Сеня слегка расслабляется и перестает сжимать пальцами руль.

– Я в норме, не о чем беспокоиться.

– Почему они напились? – спрашиваю я достаточно тихо, предполагая, что Эдик нас слышит. Сеня смотрит в зеркало, проверяя, спит ли Эдик, и я тоже поворачиваюсь назад. Парень запрокинул голову, тихо посапывает и, вероятно, не слышит ни единого нашего слова.

– Не знаю, – коротко отвечает Сеня, но я чувствую, что он что-то не договаривает. Да, ребята никогда особо не являлись сторонниками трезвого ума, но я и подумать не могла, что они в состоянии выпить столько бутылок пива и две бутылки виски лишь вдвоем.

– Почему они не позвали тебя? Ты же говорил, что вы поехали покупать пиво, но застряли на два часа…

– К чему этот допрос? – резко прерывает меня Сеня, включает поворотник, не глядя на меня. Я осекаюсь, понимая, что веду себя глупо, задавая бессмысленные вопросы, потому что боюсь задать главный.

– Ты не ходил на тренировку сегодня. Ты же не пропускаешь тренировки, – бормочу себе под нос, ощущая страх новой волны ярости.

Я лезу не в свое дело, знаю, но мне действительно интересно, все ли в порядке, вдруг я могла бы чем-нибудь помочь. Хотя, если учитывать все предыдущие случаи, когда у Сени возникали проблемы, могу сказать однозначно, что ни на что не гожусь.

– Я же говорил, что мне нужно было встретиться с одним приятелем, – Сеня снова сжимает руль, и костяшки его пальцев белеют. У меня перехватывает дыхание, я вдруг вспоминаю, что он говорил мне об этом по телефону, но тогда я не обратила на это внимания. Может быть, я всерьез перегибаю палку, ведь у меня и своих проблем предостаточно. – Теперь допрос наконец окончен, и мы можем ехать в тишине?

Он включает музыку на полную громкость, невзирая на то, что Эдик спит крепким сном. Я смотрю на него, но парень даже не шевелится, у меня вырывается грустный смешок. Все еще неприятный осадок от того, что мы поспорили с Сеней, хотя такие ситуации происходили довольно часто.

– Я просто хотела как лучше, – пытаюсь перекричать музыку, и Сеня громко цокает языком.

Нужно остановиться, пока это не переросло в настоящую ссору, а ведь нам еще весь вечер придется провести вместе. Чисто теоретически, потому что Марина наверняка утащит его за собой. Черт, Марина. Может, он из-за нее такой озабоченный и раздраженный? Вдруг он узнал о ее измене? Вдруг узнал, что я об этом уже знаю, но не говорю?

– Если у вас с Мариной что-то происходит, то можешь сказать мне, я пойму.

– Да отвали ты уже от меня! – внезапно орет Сеня, ударяя рукой по рулю. Я резко вздрагиваю, вжимаясь в кресло от страха, а он продолжает кричать, чтобы я заткнулась, повернувшись ко мне. В глазах белеет, сердце колотится с бешеной силой. Такое ощущение, будто он давит на меня, давит всем своим телом, не давая сделать вдох, пошевелиться. С детства он кричал на меня, унижал и давил авторитетом, несмотря на то что старше лишь на год, а я позволяла так с собой обращаться. Когда стали старше, это переросло в привычку, и при каждой крупной ссоре он всячески пытался задеть меня за самое больное место и искренне гордился собой. А я плакала часами, не в силах прийти в себя от его слов, но, когда все забывалось, ссоры повторялись. Я отходчивый человек, тем не менее в памяти остаются жестокие слова, произнесенные в мой адрес. Эти слова со временем переросли в комплексы, которые порой очень мешают жить полноценной и счастливой жизнью. Иногда у меня возникали мысли, что я ненавижу своего брата, ненавижу его жестокий нрав и то, в кого он превращается, когда мы ругаемся. Но когда все спокойно, я понимаю, что без него, скорее всего, моя жизнь была бы тяжелой, и вряд ли я смогла бы стать той, кем являюсь: сильной, упертой и наглой.

Внезапно машина делает резкий поворот направо, и я вижу через лобовое стекло, как свет фонаря освещает пешеходный переход. Сеня продолжает кричать, не глядя на дорогу, а женщина ступает на переход, вероятно, не видя мчащуюся по дороге машину. Я кричу так громко, что от моего вопля Эдик подпрыгивает на месте, а Сеня вихрем оборачивается на дорогу и тут же вдавливает педаль тормоза до упора. За долю секунды я осознаю, что мы не успеем затормозить вовремя, а женщина видит автомобиль слишком поздно. Сеня также понимает это, потому резко выворачивает руль вправо, и мы пролетаем мимо женщины в чащу леса, который расположен вдоль дороги. Я продолжаю вопить, словно меня режут, а ремень безопасности сдавливает грудь так, что дышать становится все труднее. Эдик ударяется головой о сидение, поскольку не был пристегнут, и вцепляется мертвой хваткой в ручку дверцы. Сеня всеми силами пытается не терять управление, его лицо напряжено, а руки стискивают руль. Я замолкаю, когда понимаю, что уже охрипла и не в состоянии больше кричать. Перед нами выскакивает дерево, и машина вновь виляет в сторону, затем делает резкий разворот на месте и встает. Меня откидывает обратно, а Сеня резко выдыхает, будто не дышал все это время. Какое-то время стоит гробовая тишина, я боюсь сказать хоть слова, чтобы вновь не услышать шквал негатива в свой адрес. Не знаю, в порядке ли Эдик, но раз он учащенно дышит, значит, хотя бы жив. Сеня нажимает на педаль газа, мотор начинает реветь, но машина не трогается с места.

– Так и думал, мать твою! – Сеня кладет голову на руль и обхватывает ее руками.

– Мы застряли? – дрожащим голосом спрашивает Эдик и открывает дверь машины. – Прямо в грязи.

– Я и без тебя в курсе, – огрызается Сеня, а я упорно молчу, хотя желаю сказать многое. К примеру, что все это его вина, что теперь мы явно не попадем на вечеринку, потому что застряли в грязи в лесу, непонятно на каком расстоянии от дачи Кристины, и понятия не имеем, как выбраться. – Придется толкать.

– Ты с ума сошел? – Эдик захлопывает дверцу, подразумевая, что не собирается выходить из машины ни за что на свете. Но я знаю Сеню, он не сдастся так просто. Надеюсь, ему хотя бы хватит ума не заставлять меня толкать машину в босоножках и платье.

– Нет, если тебе так хочется, можем остаться здесь до рассвета, а потом вызвать эвакуатор, – Сеня поднимает голову и встречается взглядом со мной. Меня вмиг обдает холодом, но я все еще молчу. – Ты сядешь за руль, Лэс, а мы с Эдиком будем толкать. Там больше грязи, чем воды, не утонем.

Минуты кажутся вечностью, пока я пытаюсь безрезультатно давить на педаль газа. Парни пыхтят сзади, но машина сдвигается лишь на некоторое расстояние, хотя этого недостаточно. Боюсь представить, какая грязь вокруг, ведь сейчас середина мая, как раз время дождей и слякоти. Я слышу, как Сеня ругается плохими словами, пытаясь вытолкнуть этот чертов джип, а я боюсь и за них, потому что в такой темноте в лесу небезопасно. Также волнуюсь, что из-за этого происшествия мы не попадем на вечеринку, черт бы ее побрал. Чья вообще была идея туда ехать?

Спустя пятнадцать минут мучений, истерики Эдика и выкуренных Сеней пяти сигарет им удается вытолкнуть эту машину из грязи. Я ликую, сидя за рулем, только потом понимаю, что не помню, как остановить автомобиль, работающий на автомате. Парни кричат мне что-то, оставаясь позади, а я жму на тормоз, параллельно визжа от страха, и держу ногу на педали, дожидаясь ребят. Сеня ворчит, что зря доверил руль бабе, пока мы меняемся местами. Я снова молча пристегиваю ремень, искренне молясь, чтобы мы наконец добрались до этого злосчастного дома Кристины.

– Прости меня, – шепчет Сеня, когда машина останавливается на въезде в поселок, где находится дача Кристины. Эдик снова уснул на заднем сидении и не собирается, по-видимому, просыпаться, а мы всю оставшуюся дорогу не произнесли ни слова. Я не могла ничего сказать, не отойдя после случившегося, а Сеня наверняка думал о своем.

– Ты не виноват, – отвечаю я, хотя в глубине души понимаю, что виноват во всем только он. Да, я тоже подливала масло в огонь своими вопросами, но, если бы он не стал на меня кричать, все закончилось бы благополучно. Тем не менее его извинений мне достаточно, ведь я даже и не предполагала услышать от него подобное, по крайней мере сегодняшним вечером.

– Обещаешь быть паинькой? – ухмыляется Сеня, пытаясь вновь завоевать мое доверие, несмотря на то, что я его уже давно простила. Вероятно, это мое отрицательное качество – я слишком быстро всех прощаю, а затем получаю новый удар. – Не пить, не приставать к парням?

– А к девушкам можно? – решаюсь пошутить, чтобы окончательно растопить между нами огромную глыбу льда.

– Я больше из твоей чашки пить не буду!

Мы натянуто смеемся, еще не до конца отойдя от ссоры и всего остального. Поворачиваюсь к окну, улыбка застывает на моем лице, я вдруг осознаю, что мы наконец добрались до назначенного места. Время еще нет семи часов вечера, и даже все произошедшие события не заставили нас задержаться.

– А с ним что мы будем делать? – спрашиваю у брата про Эдика, который мирно посапывает, свернувшись клубочком. Как можно после пережитого заснуть спокойным мирным сном?

– Оставим здесь.

Я начинаю хохотать, а потом замолкаю, понимая, что Сеня вовсе не шутит.

– Ключи я ему оставлю, когда проснется, придет к нам. Адрес он помнит, мы тут часто тусили, – Сеня заглушает машину и бросает ключи в бардачок. Я отодвигаю ноги, чтобы не мешать, смущенно улыбаюсь, пытаясь забыть, насколько сильно была зла на него мгновение назад.

Сеня выходит из машины и с недовольством рассматривает свои ботинки, которые испачканы в грязи. Я выхожу следом за ним вся чистенькая, что мне даже слегка совестно, ведь я не помогала им толкать машину, хотя отчасти виновата в случившемся. Не стоило мне злить Сеню, я же знаю, какой он может быть вспыльчивый, если ему что-то не понравится.

– Скажи честно, это ты попросил Кристину позвать меня? – не знаю, почему я задаю этот вопрос именно сейчас, но он так внезапно пришел мне в голову, пока мы шли по тропинке через лес по направлению к дому Кристины.

– Подумал, что тебе не помешало бы развеяться. Я предполагал, что и Яна с Аленой будут с тобой.

– Они предпочли кино, – я неожиданно вспоминаю о существовании подруг, которые сегодня подставили меня лишь из-за детской обиды. Кажется, словно произошло это уже несколько дней назад. Неужели это было всего лишь этим утром?

– А ты предпочла тусоваться в компании тех, кого терпеть не можешь? – нервно смеется Сеня, останавливаясь у ворот дома, и я торможу рядом с ним. Решаю не отвечать на его вопрос, поскольку понятия не имею, какой дать ответ. Что я могу сказать, ведь, по правде говоря, он прав. Единственный, с кем я буду рада там увидеться, – это Тема, но нет никаких гарантий, что мы вообще пересечемся за весь вечер. Остальные либо не вызывают во мне никаких чувств, либо и вовсе выводят из себя.

Когда ворота открываются, я вижу на крыльце дома Кристину в компании своих подруг, которые держат в руках по бокалу шампанского. Во дворе никого нет, значит, гости в доме. Вмиг чувствую себя неуютно, чужой здесь, хотя даже не переступила порог дома. Пока мы направляемся к крыльцу, я думаю о том, почему Кристина называет этот дом дачей, ведь он настолько шикарный, что я жила бы в нем круглый год, а не только в теплый период времени. Дом состоит из двух этажей и большого крыльца, сбоку находится беседка, а неподалеку расположено еще одно сооружение, по-видимому, баня или что-то наподобие. Прямо на участке растут несколько деревьев, которые делают атмосферу жутковатой, но, в целом, выглядят очень уместно. Мелькает мысль, что необходимо будет потом все сфотографировать на память и на тот случай, если мне не поверят, что я присутствовала здесь.

Когда мы подходим к крыльцу, Кристина резко замолкает, до этого рассказывая что-то подругам, и смотрит на нас. Не пойму, она ехидно улыбается или это ее привычное выражение лица. Я так редко говорю с ней в школе, что практически не могу угадать эмоции. Марина тут же бросается к Сене на шею с криками «малыш», чем вызывает умилительные улыбки подруг и веселую усмешку Кристины. Я перевожу взгляд на обнимающихся Сеню и Марину и ощущаю, как тошнота подкатывает к горлу, стоит вспомнить сегодняшнюю стычку в курилке. Как можно быть настолько лицемерной стервой? В этот момент вдруг понимаю, что неплохо было бы пойти в кино с девчонками, а не лицезреть все это после уже пережитых кошмарных событий, которые словно нарочно пытались отгородить нас от поездки в это место.

Мне кажется, я совершенно ничего не смыслю в этом мире, потому что его обитатели ведут себя более чем странно, и мне не понятен мотив их поведения. К примеру, когда Марина уводит Сеню в одну из комнат этого огромного шикарного сооружения, я остаюсь в компании Кристины и двух ее подруг, которых не знаю по имени. Они обучаются в параллельном классе, а представиться мне не соизволили. Кристина зовет меня за собой на второй этаж, и я словно под гипнозом поднимаюсь по лестнице вслед за ней. Сзади меня шагают две блондинки, тихо перешептываясь и хихикая между собой. Чувствую себя не в своей тарелке, ведь прежде мне никогда не удавалось побыть с Кристиной наедине, а признаться честно, давно хотелось пообщаться с ней в непринужденной обстановке.

– Сеня просил меня, чтобы я помогла тебе выглядеть на все сто, – парирует Кристина, не поворачиваясь ко мне лицом и продолжая идти по коридору впереди всех. Оборачиваюсь по сторонам, озадаченно осматривая картины, висящие на стенах, такое чувство, будто их рисовала сама Кристина, причем в детском возрасте. Я молчу, понимая, что она скажет что-то еще, и не ошибаюсь. – Поэтому я хотела показать, какие у меня есть шмотки. Выберешь, что понравится, а я скажу, нормально или нет. Тогда ты точно будешь выглядеть, как я, то есть на все сто.

– Ты шутишь? – на мгновение я замираю, но шедшие позади девушки слегка подталкивают меня вперед, и я вновь иду за Кристиной. Она хмыкает, останавливаясь возле двери одной из комнат, и пропускает нас вперед.

– Не вижу ничего смешного. Вот только спасибо я что-то не слышу.

– Спасибо, – на автомате говорю я, после чего громко ахаю, когда свет в комнате ослепляет глаза. Я словно попадаю в бутик одежды в период распродажи: платья, юбки, брюки, – все валяется отовсюду. Кажется, в комнату ворвались бандиты и так старательно пытались найти нужную им вещь, что все разбросали по углам. Никогда бы не подумала, что Кристина может быть такой неряшливой и даже не смущаться этого.

– Примеряй, что хочешь, я отлучусь ненадолго. Девчонки помогут, – она кивает на двух блондинок, которые расплываются в улыбке, глядя на меня, словно задумали нечто ужасное. Надеюсь, они не собираются снимать меня на видео голой, а затем распространять по всей школе. От них можно ожидать что угодно.

Кристина удаляется из комнаты, оставляя меня на съедение этим безымянным девицам, а я подавляю чувство неловкости, внушая себе, что ничего со мной не случится. В конце концов, в доме есть и Сеня, который, хоть и не с радостью, но все же защитит меня.

Сначала я примеряю платье, которое лежит поверх всей остальной кучи. Им оказывается белоснежное с кружевами платьице прямо мне по размеру, и я не могу перестать проводить пальцами по мягкой ткани, оно словно сшито для меня. Девочки также занимаются примеркой, даже не наблюдая за тем, какое платье выбрала я, потому мне удается насладиться в одиночестве. Стою за дверцей шкафа, меня не видно, и я беру телефон с подоконника, затем делаю несколько фотографий на фронтальную камеру, кривляясь по-всякому. Смеюсь над снимками, выкладываю парочку в историю в «Инстаграм», убираю телефон и выхожу из своего укрытия. Тут же одна из девиц восклицает, чтобы я немедленно сняла это платье, потому что его Кристина приготовила для себя. В животе холодеет от волнения, но я подавляю это чувство, ведь если Кристина и войдет сейчас сюда, то я успею спрятаться за шкаф и незаметно снять платье. Ничего не отвечаю девушке, снимаю платье и беру другое – черное в обтяжку, не совсем мне по размеру, но выглядит тоже неплохо. Не выходит из головы то белое платье, представляю мысленно, как в нем будет смотреться Кристина, и вновь испытываю зависть. На выбранном мною платье спереди располагается замок во всю длину. Впрочем, это очень удобно, если нужно быстро снять одежду, хотя я знаю, что мне не придется этого делать когда-либо.

– Ничего так, – натянуто улыбается Кристина, оценивая мой наряд, и берет белое платье в охапку, снова уходя из комнаты. Смотрю ей вслед, отгоняя различные неприятные мысли, которые мешают сосредоточиться на веселье, а оно начнется уже буквально через несколько минут. Не забыть бы поблагодарить Сеню за его просьбу, но, с другой стороны, мое прошлое платье мне нравилось не меньше.

Через два часа вечеринка в самом разгаре. Я уже слегка подвыпившая, но все равно соображаю, что делаю. Сеня где-то болтается с Мариной, как обычно, а Кристина и вовсе пытается всем угодить, понемногу разговаривая с каждым из гостей. Я наблюдаю за ней со стороны, мне становится смешно, ведь, по сути, все должно быть наоборот. Но, видимо, любовь она завоевывает именно так – подлизывается ко всем сама. Лучше вообще быть незаметной, чем так унижаться, лично мое мнение.

Я снова выпиваю шампанское и, только поднеся к губам бокал, замираю. Не могу поверить, что ко мне направляется Тема, и, пока размышляю, убрать бокал или нет, он уже стоит прямо передо мной, ухмыляясь своей обычной ухмылкой. Я даже не посмотрела на себя в зеркало, потому понятия не имею, не размазался ли макияж или хорошо ли лежат волосы. Он смотрит на меня и что-то произносит, но в таком шуме я не слышу его слов. К тому же не перестаю думать о своем внешнем виде, боясь ударить в грязь лицом.

– Отлично выглядишь! – повторяет Тема гораздо громче, понимая, что я не расслышала. Я киваю, давая ему понять, что услышала, и глупо улыбаюсь. По его глазам видно – он слегка навеселе, впрочем, как и я. Не удивительно, что он подошел ко мне на вечеринке Кристины, где, по логике, должен находиться рядом с ней весь вечер. Вообще странно, почему ее сейчас здесь нет, я думала, она будет следить за каждым его шагом, ни к кому не подпуская.

– Ты тоже! Напьемся? – я всегда ляпаю то, что приходит на ум, а потом удивляюсь, почему никто не желает особо со мной поддерживать беседу. Ну да и ладно, Тема сам не сильно трезв, так что не воспримет мои слова всерьез.

– Да я вроде уже, – он пожимает плечами и хитро улыбается, когда начинает звучать медленная мелодия.

Я вдруг чувствую, как ладони потеют, а в животе покалывает от смутной надежды. Неужели это мне не снится? Он вправду решил пригласить меня на танец?

– Эта песня у меня вызывает одни воспоминания, – с блаженством произносит Тема, а я смотрю на него широко распахнутыми глазами, не понимая, что происходит. Он настолько сильно пьян, что вообще ничего не соображает, или просто таким образом пытается как-то расположить меня к себе?

– Прикольная песня.

– На тебе платье Кристины? – внезапно ошарашивает он меня вопросом, отчего я начинаю постепенно краснеть. Во-первых, почему он спрашивает это именно сейчас, когда должен пригласить меня на танец? Во-вторых, откуда ему известно, что это платье Кристины?

– Что? О чем ты? – стараюсь держать себя в руках, хотя на самом деле мне хочется реветь в голос от того, какая же я все-таки невезучая. Внезапно мне приходит в голову кошмарная идея, я осознаю, что ничем хорошим она не обернется для меня, но почему-то чувствую, что мне нужно сказать ему это сегодня.

– Я просто помню, на фотографиях она была в таком же платье. Очень мило с ее стороны, если только ты его не украла, конечно.

Я начинаю хохотать, как безумная, потому что очень нервничаю, и Тема подхватывает мой смех, по-видимому, не замечая, что со мной творится. Я резко перестаю смеяться и смотрю на парня, ощущая, как желудок сворачивается в трубочку.

– Тема, я давно хотела тебе сказать, – делаю глубокий вдох и произношу на одном дыхании, чтобы не задумываться о последствиях, – ты мне нравишься. Очень давно нравишься еще с того дня, как мы поцеловались на чаепитии, помнишь?

Мне хочется отвернуться, чтобы только не наблюдать за реакцией Темы, но я не в силах отвести взор от его прекрасного лица. Парень явно ошарашен моим заявлением, но старается делать вид, будто держит себя в руках. Тем не менее понимаю, не стоило говорить подобное и вводить его в состояние шока, ведь и так ясно, что в ответ я не услышу признание.

– Я помню про поцелуй, – с расстановкой говорит Тема, мельком поглядывая по сторонам. Он ищет Кристину, боится, что она может стоять за спиной и слушать наш разговор. Ну конечно, как же он опасается ее мнения, и самое кошмарное то, что я чувствую то же самое, и мне противно от этого, противно от самой себя. Во мне поднимается волна ярости, я до конца не понимаю, на кого именно или на что злюсь, но остановиться не получается. Появление Кристины на горизонте в обнимку с незнакомым парнем лишь усугубляет мое состояние. Ей плевать на Тему, она просто использует его, играет им, а он не осознает, насколько низок в глазах тех, кто в курсе о Кристиных выходках.

Она даже не смотрит на нас, потому что наверняка не пытается найти в толпе Тему или кого-либо еще, пока в ее компании находится очередная игрушка. Мне и обидно, и стыдно, что я думаю о таком, хотя не имею права влезать в их дела, в дела Кристины, меня это не касается. Однако воспоминания о том, как Марина целовалась с Димой прямо у меня на глазах, бессовестно изменяя моему брату, душат меня, разрушают, и я усилием воли сдерживаю слезы. Они привыкли так жить – менять парней по дням, неделям и даже не чувствовать угрызений совести.

– Ладно, увидимся еще, – чувствуя неловкость, Тема переминается с ноги на ногу. Я и забыла, о чем шла речь, задумавшись про Кристину с Мариной, потому не сразу понимаю, что говорит Тема. Я смотрю сквозь него на Кристину, обвивающую шею незнакомца, и надеюсь, что Тема не станет поворачиваться назад, хотя логичней было бы самой раскрыть истинную натуру Кристины перед тем, кто от нее без ума.

– Тема, подожди, – я внезапно подаюсь вперед, хватая парня за руку, когда он начинает поворачиваться, собираясь пойти как раз в сторону двери, где стоит Кристина.

Меня охватывает сомнение, правильно ли я поступаю, ведь таким образом я встреваю в их отношения, чего делать не должна. Но уже поздно, и, не отдавая отчета своим действиям, я приближаюсь к Теме, обхватываю руками его затылок и тянусь к губам. На секунду мне кажется, он оттолкнет меня или извинится и аккуратно высвободится из моих объятий, но ничего подобного не происходит. Вместо этого, поколебавшись, Тема сжимает меня в объятиях, и уже в следующее мгновение мы целуемся прямо у всех на виду. Я забываю о присутствии в комнате толпы гостей, о Кристине, которая может увидеть нас в любой момент, мне плевать абсолютно на все. Ничего не сможет выбить меня из колеи именно сейчас, когда случилось то, о чем я так давно мечтала, буквально молила небеса, чтобы побыть с Темой хотя бы на минуту.

Поцелуй прекращается, когда нам уже нечем дышать, я чувствую на своих губах вкус крепкого виски и неосознанно расплываюсь в блаженной улыбке. Не собиралась смешивать шампанское с крепкими напитками, но раз так вышло, я не против.

– Увидимся, – повторяет Тема, глядя на меня рассеянным взглядом, и я вдруг понимаю, что, возможно, поспешила с выводами. Ни один парень не откажется поцеловаться с девушкой, которая сама этого хочет, поэтому его ответ на мой поцелуй не значил ровным счетом ничего. К тому же он сильно пьян, а это еще один камень в мой огород. Черт, не могу поверить, что посмела даже допустить мысль о том, что у нас есть будущее, что у меня еще есть шанс против Кристины. Если бы только она видела, что сейчас было, если бы только поняла, что Тема не только ее собственность, тогда бы могло что-то измениться. Но ее в комнате уже нет, а когда она покинула ее, я не успела заметить. Вокруг толкаются люди, пританцовывая на месте, распивая напитки, закусывая различными блюдами, смеясь, разговаривая и обнимаясь, а я стою посередине гостиной, не понимая, для чего вообще согласилась прийти на эту вечеринку. У меня такое чувство, словно огромный булыжник придавил меня сверху, сдавливая все органы, мешая дышать. Появляется непреодолимое желание прекратить все это, уехать отсюда, чтобы никого не видеть. Я больше не хочу здесь находиться, нужно срочно найти Сеню и сказать, что мы уезжаем, потому что я не смогу выдержать ни секунды в этом кошмарном адском доме, пропитанном фальшью, лицемерием и ненавистью.

Сеню найти оказывается еще не так и просто. Я не засекала время, но, по ощущениям, занимаюсь поисками брата больше половины часа. Уже начинаю сомневаться, что он вообще находится в доме, ведь не удивлюсь, если Сеня давно уехал куда-нибудь со своей Малышкой-Мариной, благополучно забыв обо мне. В конце концов, он и не обязан обо мне заботиться, но сейчас как никогда мне нужна его поддержка и совет, который может дать только он. Утешения в духе того, что Тема мне не пара, что он просто глупый ребенок, а я не достойна его, сейчас совершенно не к месту. Знаю, что скажет Сеня: «Ну и на кой черт он вообще тебе сдался? Других, что ли, нет? У него уже сейчас усы растут, а ты прикинь, что будет через двадцать лет. Как ты собираешься с ним целоваться, когда усы и борода будут щекотать твое лицо?»

Веду мысленный диалог с Сеней, посмеиваясь над выдуманными репликами, пока поднимаюсь на второй этаж в очередной раз. Возможно, мы просто разминулись, и, когда я смотрела на улице, он мог уже подняться наверх, потому нужно осмотреть второй этаж еще раз. Если его нет и там, тогда самое время бить тревогу. Я не собираюсь оставаться здесь, а добраться домой по-другому просто не удастся. Эдик наверняка еще не протрезвел, а на такси у меня попросту нет денег.

Дергаю все двери подряд в надежде, что одна из них откроется, хотя, проделывая все это в предыдущий раз, надеялась на аналогичное. Все комнаты также заперты, и я не уверена, что Сени за ними нет. Пытаюсь дозвониться до него в сотый раз, но телефон вновь недоступен. Наверное, сеть здесь очень плохо ловит, поэтому придется полагаться только на свои силы. Чувствую, как голова буквально горит от размышлений, обмахиваюсь ладонью, ощущая нехватку воздуха, и стараюсь успокоиться. Ничего страшного, если я не найду Сеню в ближайшее время, посижу немного в этом проклятом доме и буду делать вид, будто счастлива здесь находиться, несмотря на то, что это не так.

Дохожу до туалета, открываю дверь, чтобы привести себя в порядок, и буквально застываю на месте от увиденного. Резким движением отшатываюсь назад, захлопываю дверь и отдергиваю руку, словно боюсь ошпариться. Мгновение мне кажется, я обозналась, но проверять не собираюсь. Бегу к лестнице, обхватив голову руками, не видя ничего вокруг от слез, которые хлынули непроизвольно. Мне нужно найти Сеню. Мне нужно найти Сеню. Это единственное, о чем я могу сейчас думать. Мы должны уехать домой. Это кошмарный ненавистный день обязан закончиться, он должен прекратиться прямо сейчас! Я лягу спать, провалюсь в сон и завтра уже не буду ощущать эту боль в полной мере, потому что со временем страдания кажутся не такими яркими, а рана не так свежа, как прежде.

Я добираюсь до первого этажа, держась за перила и спотыкаясь на каждом шагу. Перед глазами туман, удивительно, как я вообще в состоянии оставаться в сознании. В висках пульсирует, не понимаю, куда бегу, но знаю, что нужно идти только вперед. Забегаю в гостиную, в темноте оглядываю всех присутствующих, но не нахожу силуэта брата, в отчаянии прижимаю ладони к лицу. Что, если мне не удастся его найти?

Когда слышатся громкие крики, доносящиеся из коридора, резко одергиваю ладони от лица и ошарашенно смотрю по сторонам. Никто не реагирует на крики, словно это в порядке вещей на подобных вечеринках, но я отчетливо слышу до боли знакомый голос, потому устремляюсь в коридор, надеясь, что не обозналась на этот раз. В темноте мое зрение всегда подводило, но я все равно могу различить быстрые движения двух молодых парней, которые катаются по полу в отчаянных попытках ударить противника. Я застываю, не доходя до эпицентра драки, невольно закрываю уши от визга Марины, которая прыгает вокруг парней, крича непонятные фразы, словно и вовсе не на русском языке. Теперь мне уже становится понятно, кем является второй парень, так старательно пытающийся отбиться от тяжелых кулаков моего брата.

– Хватит! – надрывается Марина из последних сил и прыгает на месте, будто это даст какой-то эффект. Парни не слышат ее, продолжая душить друг друга с яростью и ненавистью, а я не имею понятия, что мне делать. Меня охватывает паника, руки трясутся, но я по-прежнему стою на месте, не в силах пошевелиться. С одной стороны, может быть, не стоит вмешиваться, и пусть Сеня хорошенько выплеснет всю свою злость на этом Диме, ведь так ему и надо. С другой стороны, я не хочу, чтобы моего брата сажали в тюрьму из-за какой-то легкомысленной девки, гуляющей со всеми направо и налево.

– Что происходит? – словно молния сбегает по лестнице Кристина, уперев руки в бока. За ней следует как привязанный Тема, и при виде их двоих я чувствую во рту горечь, будто съела неочищенный грейпфрут. Он не видит меня или старается не смотреть в мою сторону после столкновения минутой ранее, а я бесцеремонно таращусь на него, желая поймать его взгляд, чтобы убедиться, что ему наплевать. Не знаю, зачем хочу себя ранить еще больше, видимо, я мазохист и мне нравится чувствовать боль, или же окончательно желаю убедиться, что с ним покончено навсегда. Что все мои беспочвенные мечты и грезы разрушены и не подлежат восстановлению.

– Сеня, прекрати! – вопит Марина, и парни резко отцепляются друг от друга.

Дима вскакивает на ноги, по-видимому, опасаясь нового удара, а Сеня медленно встает после него, держась за руку, которую повредил. Я наблюдаю за ними, затаив дыхание, понимая, что мне, возможно, стоит подойти к брату, чтобы помочь, но я все еще стою на одном месте. Тема оттаскивает Диму, обняв его сзади за талию, и я вдруг вспоминаю, что видела их вместе прежде. Неудивительно, почему Марина закрутила именно с Димой, вероятно, заранее сговорившись с Кристиной.

Я стою в оцепенении, дожидаясь, когда толпа рассосется и все вновь займутся своими делами, позабыв об инциденте. Тема отходит в сторону с Димой, говоря ему что-то очень тихо, Кристина с недовольством оглядывает пол, где виднеются капли крови, а Марина вся в слезах без конца мотает головой, будто лишилась рассудка. Сеня тяжело дышит, уставившись на свою «Малышку», затем закрывает глаза на секунду и отворачивается. Его глаза слегка расширяются, когда среди людей он замечает меня, и я вижу, как его губы дергаются в самодовольной усмешке. Он действительно гордится тем, что показал, на что способен.

Сеня идет ко мне, и я тут же вижу, как Марина смотрит на нас пристальным взглядом, после чего срывается с места и быстрым шагом направляется в мою сторону. Сердце пропускает удар, поскольку я не знаю, чего от нее ожидать, и машинально отхожу в сторону.

– Я же просила тебя не говорить! – кричит Марина, размахивая в воздухе руками. Она в бешенстве, а я не могу найти в себе силы сказать что-то в ответ, потому тупо смотрю на нее, старательно вникая в суть сказанных слов. – Ты обещала, что не расскажешь про Диму! Что Сеня не узнает об этом!

– Ты знала? – одними губами произносит Сеня, и у меня начинает кружиться голова. Я хочу возразить, потому что половина из слов Марины неправда, но то, что я была в курсе об ее измене, это факт. Помню, он учил врать, учил быть наглой, но сейчас, глядя ему в глаза, я не в состоянии соврать родному брату. Правда всегда ранит, но от правды, которая всплывает после наглой лжи, – больнее вдвойне.

– Конечно, знала! – продолжает орать Марина. – Она же тебе и сказала!

– Закрой свой рот! – Сеня поворачивается к Марине, и она замолкает на полуслове, отшатываясь назад. Я по-прежнему молчу, в очередной раз проклиная этот день, который, можно сказать, разрушил все, что строилось годами, что, казалось, будет существовать вечность. – Это твой любимый мне сказал правду, у него-то в отличие от тебя смелости хотя бы хватает. Пошла вон отсюда!

Я вздрагиваю, когда Марина начинает вопить от истерики, закрывая лицо руками, и бегом удаляется из дома. Кристина смотрит ей вслед, ее лицо краснеет от злости, и теперь ясно, что беды не миновать. Вряд ли она простит такое отношение к своей близкой подруге. Но сейчас она беспокоит меня меньше всего на свете, даже чувства к Теме потеряли всякий смысл.

– Я не хотела тебя расстраивать, – вырывается у меня, и слезы уже бесконтрольно текут по щекам. – Она была для тебя всем, я не знала, как ты сможешь с этим справиться.

– Не тебе решать, справлюсь я или нет! – орет Сеня, хватая меня за предплечье и отталкивая от себя с грубой силой. Нет, только не у всех на глазах.

Я отхожу от него, искоса глядя на всех присутствующих и думая о том, как все это выглядит со стороны, ведь всем известно, кем мы являемся друг другу. Кристина не вмешивается, а Темы и Димы здесь больше нет.

– Ну и мразь же ты, – с горечью произносит Сеня, пристально вглядываясь в мое лицо, после чего направляется к выходу, попутно вынимая телефон из кармана брюк и набирая чей-то номер. Дверь за ним захлопывается, а я продолжаю стоять посередине коридора, уставившись в одну точку и ощущая, как каждая клеточка моего тела постепенно отмирает.

– Довольна? – с усмешкой произносит Кристина, приблизившись ко мне. Я медленно перевожу на нее убитый взгляд, пытаясь понять, о чем она вообще говорит, но в сознании словно огнем выжгли слова Сени. Наверное, было бы проще, если он накричал на меня, даже ударил, но сейчас его реакция ввела меня в некоторое замешательство. Редко мне доводилось видеть его в состоянии отчаяния, тем не менее я уверена, что причинила ему сильнейшую боль, потому он даже не стал говорить со мной.

– Что ты хочешь? – устало спрашиваю я, желая как можно скорее покинуть этот дом. Теперь я понятия не имею, как мне уехать домой, да и ждут ли меня дома. Пойти к Эдику в машину и прождать до утра, пока он отоспится и протрезвеет, казалось самым разумным решением. Вот только для этого мне сперва необходимо уйти отсюда без скандала, чтобы впредь не вызывать на себя огонь в стенах школы.

– Нравится подглядывать за людьми в туалете? Не думала, Алеся, что ты извращенка, – хохочет Кристина, приглаживая складки своего идеально белоснежного платья. Я чувствую, как колит в животе, вспоминая, что на мне платье из ее гардероба, а мои вещи остались в ее комнате, в которую не попасть. Как же я хотела надеть это белое платье, уверена, мне бы оно шло гораздо больше. Но, как и со всем остальным, – Кристине достается самое лучшее, а все вокруг донашивают то, что ей либо наскучило, либо не подходит.

Я не реагирую на ее реплику должным образом, поэтому Кристина начинает злиться, вероятно, желая затеять скандал, спровоцировать меня, а я попросту не поддаюсь. У меня совершенно нет сил спорить или ссориться, поэтому просто громко вздыхаю, давая понять, что не намерена говорить с ней, по крайней мере, сейчас. Обхожу аккуратно именинницу и иду к выходу, надеясь, что она не вспомнит о своем платье на мне.

– Не смей подходить к Теме! – кричит Кристина мне вдогонку так, что слышат все стоящие рядом гости. Я резко останавливаюсь, ощущая, как кровь ударила в голову, но не спешу поворачиваться, зная, что не сдержусь. – Я видела, как ты полезла к нему целоваться, не смеши меня, думаешь, можешь целовать всех подряд? Да хотя можешь, конечно, дело твое, но на моих парней рот не разевай!

Медленно поворачиваюсь к ней, сдерживая слезы обиды, чувствую, как горю от стыда под смеющимися взглядами людей. Кристина смотрит на меня с долей равнодушия и в то же время злобы, склонив голову набок, а я борюсь с желанием броситься в атаку. Какой в этом смысл? Я нахожусь в ее доме, который полон ее друзей, я же здесь чужая. В любом случае все бросятся защищать ее, а я останусь в дураках.

– Я тебя поняла, – говорю я с расстановкой и внимательно наблюдаю за тем, как Кристина приближается ко мне. С какой целью? Неужели она не понимает, что после ссоры с Сеней мне и так плохо, она хочет добить меня или что?

– А в отношения Марины и Сени не лезь. Они сами разберутся без человека, у которого ни разу не было парня, – усмехается Кристина, даже не осознавая, что ее слова стали последней каплей.

Я со звериным воплем бросаюсь вперед, хватаю Кристину за талию и пытаюсь повалить на пол, но она твердо держится на ногах. Начинается потасовка, я не замечаю, как собравшихся посмотреть на женскую драку становится все больше, и уже спустя пару секунд коридор почти заполнен гостями. Ну да, конечно, ведь дерется сама хозяйка этого дома, такое грех пропустить. Выдернуть волосы Кристины оказалось не так просто, как казалось на первый взгляд, но все же ее идеальную прическу я испортила. Теперь посмотрим, захочет ли Тема целовать бабу-ягу.

– Пошла из моего дома, идиотка! – вопит Кристина, стирая рассыпавшуюся тушь с лица. – Пошла, я кому сказала!

Я самодовольно ухмыляюсь, наверное, потому что не знаю, как повести себя в этой ситуации. Куда я пойду сейчас? В полночь, когда на улице ни души, а чтобы добраться до машины Эдика, нужно пройти через лестную тропу. Одной? Ни за что! Но выбора нет, ведь спустя минуту, когда все очнутся от шока, меня, вероятно, разорвут на части приверженки нашей королевы Кристины.

– Гоните ее к чертям! – продолжает орать девушка, обращаясь к гостям, затем резко замолкает, в ее глазах появляется огненный блеск.

В следующую секунду она наступает на меня, а я стою на месте, от растерянности не сразу сообразив, что нужно бежать. Кристина со злобой дергает за замок моего, точнее ее платья и тянет вниз. Замок расходится до конца, платье раскрывается, и после слышится громкий хохот, сопровождаемый свистом и одобрительными возгласами. Я в ужасе смотрю по сторонам, в голове шум, а сердце готово вырваться из груди. Не могу поверить в то, что она сделала, опускаю взгляд вниз и вижу себя в нижнем белье. Голова кружится, все кажется настолько нереальным, что ощущение, будто я вот-вот проснусь, не покидает меня ни на миг. Но я не просыпаюсь, а этот проклятый день не собирается заканчиваться.

– Упс, – смеется Кристина, держа в руках замок от платья, который вырвала с корнем, уничтожая последнюю надежду на то, что мне удастся застегнуть платье обратно.

За что она так со мной? Из-за Темы? Сени и Марины? Или я просто ей не нравлюсь? Но кто кому вообще нравится в этом мире? Мы равнодушны друг к другу, и именно это позволяет нам жить бок о бок, потому что в противном случае мы бы убивали всех подряд. Кажется, Кристина считает по-иному, и для нее есть либо друзья, либо враги, и каждого она моментально приписывает в ту или иную группу без права перехода.

– Что ты… зачем? – мысли путаются, я сама не осознаю, что собираюсь до нее донести. Хочется плюнуть ей в лицо, но затем понимаю, что опускаться до ее уровня – значит, быть такой же озлобленной, ненавистной и бессердечной стервой. А у меня есть сердце, возможно, где-то глубоко внутри, но все же есть. И я не хочу его лишаться.

Я нахожусь в таком состоянии, что даже не думаю прикрыться, ведь многие достали свои телефоны и снимают на камеру. Мне плевать. Я просто прохожу мимо Кристины в сторону туалета, чтобы закрыться там на какое-то время и дать волю слезам от обиды. Теперь я понимаю, что у меня действительно никого не осталось. Я бросила девочек ради этой вечеринки, где разрушила свои мечты и надежды в отношении Темы и поссорилась с Сеней. Ради чего тогда я хотела сюда пойти? Чтобы пережить все это и после еще долгое время быть посмешищем для остальных, кому станет известно о моем позоре? Нет, все должно быть не так, я не таким образом представляла себе эту вечеринку, когда так старательно наряжалась днем. Я предполагала, что развлекусь, получу удовольствие, потанцую с Темой, выпью и буду потом всем рассказывать, как побывала на самой классной вечеринке за всю свою жизнь.

Я направляюсь к двери, слышу за спиной громкие смешки, но не решаюсь повернуться. Находящиеся в коридоре около тридцати человек смотрят мне вслед – это полнейший провал. Они видели меня в нижнем белье, и я не могу не думать об этом, хоть и стараюсь переключиться на мысли о Сене и о том, каким образом я доберусь до дома.

Внезапно в доме гаснет свет, и я невольно вздрагиваю всем телом, подумав, что после этого дня наверняка останусь психически неуравновешенным человеком. Слышится громкий гул десятка человек, все в замешательстве, испуганы, пытаются понять, что произошло, ведь музыка продолжает звучать, а вокруг такая темнота хоть глаз выколи. Я помню, как папа учил меня бороться со страхом темноты, но мне никак не удавалось его побороть. В темноте я просто останавливалась и стояла на одном месте, пока снова не становилось светло. Как только не пытался папа, ничего не получалось. То же самое произошло и сейчас, поэтому я останавливаюсь на полпути к туалету и замираю, прислушиваясь к голосам людей вокруг, лиц которых, разумеется, не вижу. Мелькают лишь белые полосы, отражающиеся от одежды гостей, которые одеты в светлые тона.

Когда слышится оглушительный грохот, перекрывающий звучащую довольно громко музыку, я подпрыгиваю на месте, но по-прежнему не шевелюсь. Страх расползается по всему телу, у меня странное предчувствие, но я все еще беспомощна, стою в темноте полуголая и понятия не имею, куда идти и как. Никто ничего не понимает, но девушки визжат от страха, видимо, как и я, испытывая жуткий страх темноты. Я ощущаю чье-то присутствие рядом со мной, тешу себя тем, что в доме полно людей и это может быть кто угодно, но успокоиться не получается. Люди перемещаются по комнате с фонариками на телефоне, ослепляя друг друга, а я настолько парализована, что не могу достать телефон из сумочки.

– Господи! – кричит некто в темноте, и я вновь вздрагиваю. Лучи фонарей бегают по стенам – люди пытаются направить телефон на того, кто говорил. – Она мертва! Вызовете полицию и скорую! Быстрее!

Из горла вырывается хриплый звук, ощущение, будто горло сжали тисками. Начинается паника, но мне не удается разглядеть кричащего, я все еще стою на своем месте, несмотря на то что внутренний голос твердит мне бежать. Бежать куда угодно, куда глаза глядят, даже если они ничего не видят, просто бежать. Гости суетятся, визжат, девушки вопят во все горло, явно увидев мертвое тело, о котором говорил незнакомец. Бегают по коридору, врезаясь друг в друга, но не останавливаются. Хлопает дверь, и все выбегают из дома, а я понимаю, что до выхода мне добраться не удастся, пока вся толпа еще находится в доме. Меня толкают из стороны в сторону, а я крепко сжимаю сумку, боясь потерять ее в темноте. Страх отступил на второй план, инстинкт самосохранения взял верх. Я резко срываюсь с места, до конца не осознавая, куда вообще бегу. Не вижу выхода, не вижу двери, просто бегу наугад, лишь бы не оставаться здесь. Я уже забыла про расстегнутое платье, на все наплевать – я должна покинуть этот проклятый дом и эту чертовую вечеринку!

Приходится зажмуриваться от криков, звучащих повсюду, я вроде как добралась до выхода, по пути спотыкаясь, непонятно обо что, но выяснять не хочется. Уже почти у цели меня внезапно некто отшвыривает в сторону, и я лечу прямо в стену, а моя сумка улетает куда-то вдаль. Плечом ударяюсь о каменную плиту, кричу от боли, после чего падаю на колени, пытаясь отдышаться. Ползу в поисках сумки, понимая, что могу оставить ее здесь, это не столь важно, но не останавливаюсь.

– Сеня! – вырывается у меня непроизвольно. Его здесь нет, он давно уже уехал домой, но в такие моменты отчаяния, как сейчас, я надеюсь на его помощь. – Сеня! Сеня!!!

В следующее мгновение гул голосов сливается в один, голова кружится, но я продолжаю ползти, кажется, в противоположную сторону, я не уверена. Дыхание учащается, затем слышу громкие шаги, кто-то стремительно направляется в мою сторону. Он бежит, скорее всего, к выходу, что только подтверждает, что я двигаюсь в другом направлении. Внезапно чувствую резкую боль в спине, а человек, который бежал к выходу, падает рядом со мной, по-видимому, споткнувшись об мое тело. Мои руки отнимаются, и я падаю на живот, затем переворачиваюсь на спину, мысленно молясь, чтобы адская боль наконец прекратилась. После ощущаю, как об меня спотыкаются еще несколько человек, а боль становится все сильнее. Закрываю глаза и думаю о том, как бы было хорошо проснуться в своей кровати и забыть обо всем пережитом кошмаре. Забыть навсегда. Совершенно обессиленная, чувствую, как постепенно теряю сознание. Обещаю себе, что никогда больше не пойду ни на одну глупую вечеринку, не стану предавать подруг, ссориться с братом и претендовать на парней, которых не достойна. Начну жить по-иному, пренебрегая советами брата о необходимости лгать и идти по головам. Я брала с него пример, считая, что только таким образом смогу чего-то добиться в этом жестоком мире, где нет места слабым. Но мне все это не нужно, понимаю это только сейчас. И пока еще совсем не поздно, я должна использовать имеющийся у меня шанс все исправить и измениться самой, чтобы изменить мир вокруг себя.