Читать книгу Монстры без клыков - Лили Скай - Страница 10

Сгоревший дом – мое наследие. Единственная память от Семена и Луизы, то, что они завещали мне. И почему?

Кто бы мог подумать, что их тела будут сожжены дотла в том самом доме, где они проводили, по-видимому, каждое лето дни напролет. Двухэтажный дом – судя по фотографиям, которые я нашла в компьютере Миши без пароля, – наверняка стоил немалое состояние. То есть если бы Влад с охотниками не решили его сжечь, я бы могла обладать своей собственной недвижимостью. Уму непостижимо, что Семен – человек, который, казалось, ненавидел нас с Юлей всем сердцем, мог что-то нам оставить после смерти. И учитывая то, что рассказала мне тетя Маша, я все еще не понимала, что подтолкнуло его на такой серьезный шаг.

Ночь выдалась холодной, я укуталась в пуховую куртку, которую купила на прошлой неделе в одном из наиболее дешевых магазинов, – черную, неприметную. Под нее надела одну только кофту и пыталась не дрожать, пробираясь в темноте сквозь зловещий лес, всегда вызывающий у меня неприятные и ужасающие ассоциации. Следуя за навигатором, спустя мучительных двадцать минут, в течение которых мои ботинки оказались сначала в воде, потом в грязи, а потом и в том и в другом одновременно, я наконец выбралась на аллею. Впереди простиралась тропа, ведущая вдоль частных домов.

Если бы мне пришлось искать двухэтажный дом, не зная номера, среди таких же идентичных домов, вероятно, я бы потерпела неудачу. Но не так трудно отыскать наполовину обвалившееся сооружение с почерневшими от копоти стенами. Куда разумнее было бы снести обломки, чтобы не портить общий вид аллеи дачных домов. Словно бельмо, он бросался в глаза буквально издалека, еще до приближения. А если же знать историю сгоревшего дома, задерживаться возле него не захочется.

Может быть, Миша все-таки и приходил сюда в некоторые из тех ночей, когда я не заставала его дома. Стоял перед домом, в точности как и я сейчас, и представлял всевозможные способы мести, которую он обрушит на охотников за совершенное преступление. Только здесь, рядом с домом, меня будто осенило: а что, если Миша подозревал Влада в убийстве не только своего отца, но и матери? Ведь вряд ли ему раньше охотников стало известно, что Луиза покончила с собой по собственной воле. Возможно, в его представлении они сожгли тело мертвого Семена вместе с его живой женой.

Я осторожно ступала по сгоревшим доскам, оставшимся то ли от сарая, то ли от какой-то деревянной постройки, возможно, беседки. Я не знала, что именно пыталась здесь найти, что хотела почувствовать, какие вызвать эмоции. Мне ни разу не доводилось бывать в этом месте даже в то время, когда мы еще жили всей дружной семьей, поэтому мое сознание не хранило никаких воспоминаний, связанных с дачным домиком.

Я вдохнула как можно больше воздуха, как глупая надеясь учуять запах какой-либо вещи, связанной с ними. Прошло полгода, неужели запах бы остался? К тому же я понятия не имела, что искать. Глупо было полагаться на инстинкты зверя, здесь все давным-давно забыто. Если и Миша, имея те же способности, что и я теперь благодаря ему, не смог отыскать ничего важного – или, может, отыскал и забрал, – то мне и подавно не удастся. Плохая была идея приходить сюда.

Я прошлась вокруг дома медленным шагом, в конце концов, торопиться мне было некуда. Завтра по обыкновению придется отправиться на работу, затем провести вечер дома, тщетно надеясь утопить тоску в вине или в чем-то покрепче. А может, позвонить тете, поговорить с ней о различной чепухе. Лечь спать. Почитать книгу? Я и забыла о подобной роскоши. Последний раз я что читала, помимо сказок маленькой Лизе? Конечно же, «Бестиарий» и все подобные ему легенды о звере.

Семен рассказывал мне не только сказки об оборотнях или вампирах, которые только и ждут, пока мы заснем, чтобы пробраться в наши спальни и напасть в момент, когда мы беззащитны. Он также говорил о принцах, феях, о тех, кто защищает мирных жителей от всякой нечисти. Мне больше нравилось слушать об отрицательных героях, и где-то в глубине души я наверняка хотела, чтобы оборотни, вампиры и все остальные демоны истребили фей, принцев, рыцарей и кого-то там еще. Хотела, чтобы миром правила тьма.

Невероятно, ведь не так давно я сама была по ту сторону, служила добрым силам, а теперь не по своей воле оказалась на другом берегу. Как и мечтала.

Я от злости пнула обгоревшую дощечку, ожидая почувствовать боль в ступне. Горько усмехнулась, понимая, что больше никогда не испытаю подобную боль, разве что мне насквозь пробьют грудину дробовиком или стрелой арбалета. И то до тех пор, пока рана не зарастет.

С воплями отчаяния я стала крушить все на своем пути – доски летели в стороны, я, наверное, походила на безумную. Если бы кто-то заметил меня сейчас, то вызвал бы полицию. Да плевать! Можете вызывать, я сбегу отсюда раньше, чем они сядут в свою машину возле участка. Главное, чтобы я не привлекла внимание тех, кто для меня гораздо опаснее какой-то полиции. Все же я допускала мысль, что часть охотников – которых я не знала, разумеется, – прибыла сюда для поддержания порядка.

Оттолкнув самую огромную доску в сторону, я рухнула на колени прямо на землю и тяжело задышала. На секунду показалось, что в темноте мелькнул некий отблеск, и я поспешно оглянулась по сторонам с бешено колотящимся сердцем. Затаила дыхание в ожидании жуткой боли в груди от стрелы арбалета, но вокруг стояла безмолвная тишина леса.

Я здесь явно одна. Все хорошо.

Приглядевшись, я поднялась на ноги и шагнула вперед, отодвигая на ходу обломки обгоревших сырых досок. Я пыталась отстраняться, не представлять, какой ужас здесь творился в тот трагический день, но мысли то и дело двигались в том направлении.

Я остановилась возле одной из стен, которая, вероятно, не успела догореть до конца. Слегка пригнулась, убеждаясь, что мне не показалось. Так вот что за отблеск это был. Замок прямо под ногами, замок на железной двери подвала, о котором мне не было известно.

Подвал.

Крышка засыпана опавшими сгнившими листьями, ветками и щепками от досок. Также по двору разбросан мусор, который ветром принесло неизвестно из каких мест. Странно, что территория ограждена воротами только с двух сторон. Получается, огонь мог спокойно перекинуться на соседние участки, и пострадали бы невинные люди. Я всеми силами подавила подступившую тошноту со смесью ярости, заставляя себя сосредоточиться на находке.

Одним легким движением я выдернула замок с корнем, без труда откинула железную крышку и снова посмотрела по сторонам, не примчался ли кто на шум. Старалась, конечно, делать все тихо, но вдруг явятся те, кому не спится в такой час. Любопытных в нашем мире больше, чем равнодушных. Благо я всегда относилась к числу последних, правда, меня все равно это не уберегло от такой судьбы.

Я прыгнула внутрь, приземлившись на бетонный пол, и подняла голову наверх. Ничего себе! Будь я человеком, наверняка сейчас потирала бы ступни от неудачного приземления. В бункере хотя бы была лестница.

Я посветила фонариком по сторонам – на вид обычный склад. Наверное, здесь они хранили запасы на зиму, ведь в квартире не так-то легко найти прохладное и темное место, чтобы сложить все необходимые запасы, где они сохранились бы до лета следующего года. Мне ли не знать – столько лет прожила с неугомонной тетей.

Я прошлась вдоль длинной полки, заваленной мешками с картошкой, морщась от специфического запаха сырости. Направила фонарик на другую часть стены: там находились одностворчатый шкаф, сундук будто из древности, а рядом прислонен к стене еще один мешок, скорее всего, с морковью или свеклой. Так странно было осознавать, что Семен, будучи полицейским и лидером группы охотников, собирал запасы на зиму, чтобы прокормить семью. А Луиза, запивая свои таблетки от БАР алкоголем, ехала сюда вместе с ним, размышляя, что приготовит на ужин: овощное рагу или жареную картошку.

Став оборотнем, я почему-то начала испытывать эмоции не так, как прежде. И сейчас мне пришлось сделать глубокий вдох, чтобы не дать волю чувствам. Нет, уже ничего не исправить. Несмотря на то, какая была нелегкая судьба у Семена и Луизы, они все равно находили в себе силы жить обычной жизнью, держали себя в руках, создавали видимость счастливой семьи. И Миша наверняка каждый день, помимо полнолуния – кроме тех двенадцати раз в год, когда хочется собственными руками разорвать себе глотку, чтобы прекратить эти мучения, – старался жить как нормальный подросток.

Почему же я не могла вернуться в прежнее русло? Почему считала, что моя жизнь разрушена раз и навсегда? Передо мной только стали открываться горизонты, я только начала познавать, что такое настоящая взрослая жизнь. Не важно, что в любой момент меня могут забрать на опыты или прикончить, я все равно должна продолжать идти дальше. Несмотря ни на что.

Я рискнула открыть шкаф и попятилась назад от испуга, когда наружу вывалился незаряженный арбалет. Следом за ним упала к ногам и тетива. Я выдохнула, понимая, что за последнее время это был первый раз, когда я испытала настоящий страх. Словно бы став волком, перестала чего-либо бояться. На полках в шкафу я также обнаружила несколько пистолетов, кобуру, перчатки и стрелы: одна из них была без наконечника, а другая – разломленная на две части.

Так волнительно снова держать в руках оружие. Свой «Атаман» я оставила в Самаре, в доме, который мы сняли с Гошей, когда покинула его без предупреждения. Я многое оставила ему на память, убежденная, что мы больше никогда не встретимся. Я и сейчас так считала, разве что судьба сведет нас снова не в лучшем сценарии.

На последней полке лежала небольшая коробка, и я потянулась к ней, на секунду подумав, правильно ли вообще поступаю. С другой стороны, он завещал дом мне, а значит, все что находилось на участке, под землей, даже в сгоревшем доме, – все это принадлежало тоже мне. Ни тете Маше, ни Юле, ни тем более Мише. А мне.

Недолго думая, я раскрыла коробку и едва ли удержала ее в руках. Сотня фотографий, несколько жестких ежедневников и завернутый в трубочку бантик ярко-оранжевого цвета покачнулись в моих дрожащих руках. Обхватив покрепче, держа одной рукой телефон с фонариком, я кончиками пальцев подвинула ежедневник в сторону, за которым оказался еще один бантик. На этот раз зеленого цвета. Зеленый – любимый цвет Юли, сколько себя помню.

Мне казалось, я всегда ненавидела оранжевый цвет, но сейчас стала припоминать, что носила такой же бант еще в садике. Дрожащей рукой я распутала его, и бант быстро распустился, коснувшись носка моих бутс. Какой длинный… и такой прекрасный. Я отложила телефон с фонариком на полку в шкафу так, чтобы он освещал все помещение, и принялась рыться в коробке в поисках еще каких-нибудь памятных вещей.

Почему он хранил это здесь? Мой бант? Зачем? И столько фотографий, где запечатлена не только я, но и Юля, и Миша, а также и мы все вместе. Я поднесла к глазам одну из фотографий, где мне было лет пять, а сидящему на моих коленях Мише и вовсе три года. Я крепко обнимала его сзади за талию, его волосы растрепались, мои выглядели не лучше. Наверное, до этого мы пробежали не один круг по дому, играя в догонялки или устроив нешуточный бой. Другая фотография, где я целовала его в щеку, а на следующей уже – он целовал меня. Изображения становились нечеткими, только тогда я поняла, что глаза наполнились слезами.

Я завопила что есть мочи, отшвырнула от себя коробку с дикой яростью, и фотографии точно черно-белые флажки разлетелись в разные стороны. Я словно в тумане наблюдала за тем, как они приземляются на сырой холодный пол, и в панике принялась собирать их обратно. Слезы текли по щекам, затекали за шиворот, ногти то и дело царапали бетон, издавая неприятный звук. Я собрала половину и, рухнув на колени, разрыдалась, не в силах больше сдерживаться.

Слегка успокоившись, я посветила на один из трех ежедневников, оттряхнула его от пыли и открыла на первой попавшейся странице. Она была пуста, но из другой страницы выпал легкий конверт. Я судорожно втянула воздух, когда прочла на конверте свое имя.

Ника.

– Это письмо, – прошептала я одними губами.

Он писал мне письма, так же как это делают охотники перед предстоящей охотой. Сколько таких писем написал Семен, зная наверняка, что я никогда их не прочту? Или это случится через многие годы, когда они умрут естественной смертью, а я обнаружу этот подвал, узнав о наследстве. А может, он писал письма не только мне.

Но даже если бы так и случилось, если бы все произошло при других обстоятельствах, то вряд ли бы я полезла в этот подвал по собственной воле. Не будь я волком, да даже охотником, в теле обычной девушки мне не справиться с такими препятствиями. Но, кажется, Семен никогда не допускал мысли, что я буду обычной девушкой. Он знал все с самого начала или по крайней мере верил, что рано или поздно я смогу продолжить дело, в которое он вложил всю свою душу.

А я подвела не только его и всех остальных охотников. Я подвела и саму себя.