Читать книгу Монстры без клыков - Лили Скай - Страница 9

Я гостила у тети второй день, наотрез отказываясь оставаться ночевать. Переночевала я в своей квартире, а с утра снова вернулась к ней. Минула целая неделя: моя первая неделя в качестве действующего сотрудника. Сказать по правде, я не чувствовала ни капли усталости, словно и не занималась поливкой и обработкой цветов по семь часов в день.

Может, с укусом мне передался и иммунитет к уставанию и болям в суставах от стоячей работы? Вероятно, ведь каким-то же образом мы становимся бессмертными, если, конечно, не родились волками, как тот же самый Миша. У них, если не ошибаюсь, старение прекращается, когда они впервые активируют проклятие. Когда, интересно, Миша это сделал и как справился с этим в одиночку? Наверняка еще тогда Семену не было известно, что все эти годы он охотился на монстров, каким являлся его любимый сынок.

– Как я рада, что ты решилась стать частью семейного бизнеса, – тетя Маша подмигнула мне, подзывая за собой на кухню.

Стоило только войти в квартиру, аромат свежеиспеченной выпечки заставил желудок сжаться. Я и забыла, что в последнее время слишком плохо питалась, стресс сказывался. На работе девушки думали, что я полноценно обедаю, уходя на час из магазина. Однако в это время я могла попросту сидеть на лавочке вдоль дороги, закуривая сигареты одну за другой, или смотреть в одну точку, пока оглушительный сигнал проезжающего автомобиля с очередным парнем за рулем не выведет из раздумий. Наверное, меня можно было принять за проститутку, но в связи со сложившимися обстоятельствами такая мелочь беспокоила меньше всего. Какая разница, что подумал какой-то парень, которого я больше никогда не увижу?

– Не преувеличивай, я всего-навсего помощник флориста.

– А ты знаешь, что я начинала с консультанта? – тетя разложила пирожки на блюдце и подтолкнула чашку в мою сторону.

Я отодвинула стул, присаживаясь на свое излюбленное место. Когда-то мы сидели здесь с Мишей и беседовали о том, что мне не стоило вмешиваться в нападение зверя в загородном доме Светы. Черт возьми, будто сотни лет прошло с тех пор.

– И у меня была самая строгая наставница. Она всегда критиковала мои работы, – тетя Маша рассмеялась, хватая чашку и делая глоток ароматного чая со вкусом винограда. Я равнодушно смотрела на свою чашку, снова улетая мыслями далеко отсюда.

Сколько ей было тогда лет? Тридцать, если не ошибаюсь, как же много времени прошло. А ведь мы живем вместе уже почти пятнадцать лет, кто бы мог подумать. Словно еще совсем недавно она провожала меня в школу и встречала вместе с Юлей, а сейчас я работаю в ее магазине и стараюсь уберечь от монстра, разгуливающего по улицам города.

– Да, вот так, – закончила она, и я подняла глаза, понимая, что какую-то часть монолога прослушала. – Я хотела бросить все это, постоянно жаловалась родителям, только мама меня успокаивала. Говорила, как сейчас помню: потерпи, ты ведь прошла небольшой путь, вернуться к началу всегда успеешь. И я шла дальше.

– Какой хороший совет, – я за раз выпила почти полчашки чая, не почувствовав вкуса. – И все в семье поддержали тебя?

– Конечно, все, – тетя Маша на секунду отвела взгляд, и я поняла, о чем она подумала.

– Кроме Семена, да? – его имя имело связь со многим, причиняющим мне боль, поэтому я тут же поморщилась, ощущая, как к горлу подступила желчь.

– Да, Семен всегда был против всего, что бы я ни делала. Он тогда еще в школе учился, но постоянно пытался ужалить меня больнее. Нельзя, конечно, про покойников плохо, но твой отец, Вероника, был гадким человеком. Ух как я намучилась с ним.

Меня слегка передернуло от ее слов, но я сохранила самообладание. Она и половины не знала, каким он был человеком на самом деле. И что натворил вместе с ее неродным внуком, которого она также никогда не жаловала.

– И поэтому ты решила, что нам с Юлей не стоит с ним жить, да? – прямо в лоб спросила я, зная, что теперь не было никакого смысла скрывать правду, когда я и так узнала о нем много чего интересного.

Тетя Маша на секунду растерялась, но потом улыбнулась, продолжая теребить салфетку. Бросила ее на стол, по-прежнему не поднимая глаза на меня.

– Я не врала вам никогда, Вероника, ты должна это понимать.

– Я понимаю. Утаить правду – не значит соврать, так ведь? – гнев подступил так внезапно, что я сама не заметила, как сжала кулаки.

Столько людей вокруг меня знали всю правду от начала до конца, а я, будто козел отпущения, наивно верила в те байки, которыми меня травили с детства. Наверняка и Юле известны подробности, но и она молчала.

– Да что ты такое говоришь. Ты будто меня обвиняешь в чем-то смертельном! Я сказала Семену правду, что они с Луизой не справятся с воспитанием троих детей, еще когда усыновили Мишу…

– Что? – я уставилась на нее в ужасе, дыхание перехватило. Меня словно кто-то ударил под дых. – Ты знала об этом? Знала и молчала?!

– Ну перестань, ничего страшного в этом не было. Они поступили правильно, мы бы с Гришенькой тоже усыновили бы малыша на их месте. Но вы с Юлей быстро взрослели, и они перестали заниматься вашим воспитанием, только Мише все внимание, только мальчику самое лучшее. У меня нет своих детей, но я знаю, что нельзя кого-то выделять, а жизнь других пускать на самотек. Так неправильно.

– А что правильно?! – сорвалась я на крик, вскочив со стула. То, что она скрыла от меня правду об усыновлении Миши, стало последней каплей. Я-то думала, что хуже уже быть не может. – Что? Увозить чужих детей просто потому, что не получилось завести своих? Это ты считаешь правильным? Да черта с два! Ты поступила эгоистично, никто не мог знать, как бы повернулась наша с Юлей жизнь, если бы мы остались с Семеном!

Может быть, я бы стала охотницей гораздо раньше. И кто знает, возможно, смогла бы предотвратить срыв Миши, успокоить его и поддержать. В конце концов, не позволила бы Семену выстрелить в живого человека, прикрывая своего сына! Все могло быть не так, по-другому! И сейчас я бы не изнывала от боли при каждом обращении, а жила бы прежней жизнью. Рядом с Гошей, с Владом, который был бы жив…

– Прости меня, Вероника, я знаю, что поступила нехорошо, но вам было так плохо с ним. Луиза всегда заботилась только о себе, о Мише. Мальчик был замкнутым, весь в себе, а вы росли как сорняки. Только даже сорнякам требуется влага. Я же видела, что творилось у вас дома, когда приезжала погостить. Семен работал целыми днями, а Луиза, как обычно, лежала в депрессии. Пила либо алкоголь, либо таблетки.

Я обессиленно опустилась на стул, вспоминая слова Влада о самоубийстве Луизы и слова Гоши о том, что она принимала лекарства. В тот трагический день охотники не успели приехать вовремя, и поэтому им пришлось выставить смерть Семена как несчастный случай, тем самым сжечь весь дом вместе и с его женой. Находясь в состоянии депрессии, она наверняка приняла слишком большую дозу с одним лишь намерением – присоединиться к мужу на том свете.

Может, и до этого ее никто не останавливал, зачем-то же они ссорились с Семеном настолько сильно, что дело едва ли не доходило до развода. Луиза творила, что в голову придет, а служба Семена в полиции, впоследствии и основание группы охотников могли сказаться не самым лучшим образом на неустойчивой психике Луизы. Еще и мальчик-подкидыш, которого стоило приучать к человеческой жизни. Не исключено, что, являясь сыном оборотней, Миша вел себя не так, как обычные дети.

– Эх, девочка моя, Луиза так часто замыкалась в себе. Она с подросткового возраста болела биполярным расстройством, таблетки только помогали. Иногда она отказывалась их принимать, и они с Семеном из-за этого ссорились, доходило и до драк. Не знаю, что бы было с вами, если бы я не забрала вас тогда. Тебе кажется, что у вас получилось бы вырасти спокойными людьми, но нет, Вероника, ничего хорошего бы не было.

Я потерла виски пальцами, пытаясь сохранять спокойствие. Все эти годы я думала, что моя мать жила прекрасной жизнью – пусть и пребывала иногда в депрессии – и была только рада избавиться от лишнего балласта в виде двух дочерей, но тот факт, что она страдала от страшного расстройства, поразил меня не на шутку. Тогда я отказывалась верить словам Гоши, ведь он не мог знать все подробности. Но тетя Маша не стала бы лгать на этот счет, тем более сейчас. Какой теперь в этом смысл?

Может, и поведение яростного Семена усугубляло состояние Луизы. Вдруг бы он довел ее до самоубийства гораздо раньше того дня, когда был застрелен. Она была на грани, и убеждение, что она не справится без него в одиночку, стало спусковым механизмом. Хотя на деле все могло оказаться куда проще.

– Хорошо, – одними губами прошептала я, толкая чашку в сторону и положив локти на стол. – Хорошо, я начинаю немного понимать. А Семен? Что он делал в тот день, когда ты решила забрать нас?

– Он выпил, – тетя Маша внимательно посмотрела на меня, и я слегка кивнула, ничуть не удивляясь. Для мужчин, живущих в такой обстановке, не являлось преступлением пригубить стаканчик другой после тяжелого дня. Я и сама стала пить гораздо чаще, когда в мою реальность вторглись кошмары. – Выпил много. Он ударил Юлю, запер Мишу, чтобы он ничего не видел. А ты… ты успела убежать.

– Куда убежать? Ты же говорила…

– Я помню, что говорила вам все эти годы! Ты выбежала в подъезд, Семен побежал за тобой. Он догнал тебя почти на первом этаже. А когда я прибежала, вы были на улице, ты держала в руках длинную палку, нашла ведь где-то, сообразила. Да она длиннее тебя была. Шесть лет, совсем кроха, а в глазах ни слезинки.

– И что я сделала? – внутри все похолодело после ее слов.

Я не помнила ничего из того, что рассказывала тетя, но все так похоже на то, что я испытывала, когда только узнала, что мой отец – охотник, лидер, застреливший своего друга. Поэтому неудивительно, что я схватила палку, защищаясь от Семена. Если бы он был жив до сих пор, мне пришлось бы схватить нож или арбалет, чтобы с ним справиться. Хотя сейчас у меня имелось оружие куда более опасное – моя сила, которую я никак не контролировала.

– Кричала, – тетя промокнула большим пальцем уголки глаз – она уже не сдерживалась от слез. – Угрожала, что, если Семен приблизится, ты ударишь его палкой. А когда он засмеялся, неприятно так, я поняла, что он не верит в это. Да и ты бы не ударила его – взрослого отца, он бы даже не поморщился. Поэтому ты сказала, что сбежишь из дома вместе с Мишей и расскажешь всем, что он бьет своих детей. Все как в тумане было, я не думая стала оттаскивать Семена, чтобы он не смел тебя трогать. Мы подрались, на улице собрались люди, а Юля зареванная выбежала к нам. Потом, когда я сказала, что заберу вас на время, что пока вы поживете у нас с Гришей, Семен накинулся на меня словесно.

– И он позволил тебе увести нас? – сердце колотилось как безумное, я мысленно представила картину произошедшего – почему все стерлось из памяти?

– Он знал, что я бы все равно это сделала. Пусть он и работал в полиции, но закон и на него распространялся, – тетя Маша сжала руку в кулак и, шумно выдохнув, разжала. – А ведь знаешь, ты так и не бросила палку, пока Семен не зашел обратно в подъезд. И всю дорогу не плакала, просто молча собрала свои вещи, сама сложила их в машину и отвернулась к окну, когда мы тронулись с места. Юле даже стало стыдно, что она хныкала как ребенок, а ты держалась молодцом.

– Черт возьми, – по слогам произнесла я, не веря, что все это действительно происходило когда-то с нами. Со мной. – А Мишу ты оставила этому извергу?

– Мишу он не трогал. Я не знаю почему, Вероника. Ох, каким Семен был непредсказуемым, как угрожал мне несколько лет после, что приедет и сам отберет у меня не только детей, но и все что я имею. Я, конечно, боялась, но Гришенька успокаивал. А Семен так ни разу и не приехал, это только потом, когда Юля окончила школу, мы стали налаживать общение. И то я говорила все по делу, что касалось вас. В остальном отношения так и остались плохими.

– То есть они все знали о нашей с Юлей жизни, но ни разу нам не позвонили? Не потому, что ты запрещала?

– Конечно нет. Я думаю, они сами понимали, что спустя столько лет вы бы не простили их никогда.

Повисло тяжелое молчание, я не знала, стоит ли возражать, ведь в действительности все так и было. Я бы не смогла их простить просто потому, что они вдруг решили заинтересоваться моей жизнью. Я бы попросту не поверила. Но тот факт, что я считала, будто им и вовсе не хочется нас знать, приводил в ярость еще сильнее. Неизвестно что было бы лучше, но сейчас думать об этом бессмысленно. Если еще что-то и можно было исправить, пока Семен и Луиза были живы, то теперь оставалось только все принять и постараться забыть. Пускай для этого потребуется и не один год, а возможно, и вся жизнь. У меня времени довольно много.

– Я кексы испекла, тебе положить? Дома поешь, а то совсем исхудала.

– Я ем, просто стресс делает свое дело, – я выдавила улыбку, глядя на то, как тетя Маша складывает шоколадные кексы в специальный контейнер с крышкой. Она словно забыла о нашем разговоре или старательно делала вид, что все хорошо, только вот дрожащие руки выдавали ее сполна.

– Сейчас такое страшное время, я согласна. Плохо стала спать, принимаю таблетку перед сном. Будь только осторожней, Вероника, хорошо? Не ходи возле леса и парков, особенно вечером.

– Не переживай на этот счет, я дальше магазина и дома не выбираюсь, – я усмехнулась, думая, что полнолуние, наверное, можно не учитывать. – И вообще, этого маньяка наверняка скоро поймают.

– Да-да, – тетя Маша села обратно на стул, – поймают, как же. Лет пять назад здесь орудовал серийный убийца, похожие убийства были. Так его не могли почти год поймать, столько человек погибло. А этого сколько ловят? С февраля ведь.

– Почему с февраля? – я хоть и ожидала, что люди соотнесут предыдущие убийства с нынешними, но не думала, что и тетя Маша сделала тот же вывод.

– Говорят, все нападения – его рук дело. В лесу нашли… нет, Вероника, тебе не стоит этого знать. Слишком это жутковато. Ешь лучше давай. Не стану портить аппетит.

Я сделала над собой усилие, проглатывая кусок пирога, который, разумеется, встал поперек горла. С февраля, февраль… за месяц до смерти Семена и Саши. Значит, полиция нашла в лесу очередной труп еще со времен, когда Миша держал в страхе весь город. Наверное, они стали прочесывать периметр и наткнулись на ужасающую находку. Черт возьми, спустя полгода – как труп за это время не разложился окончательно? От этой мысли тошнота лишь усиливалась.

Как бы мне хотелось выяснить, нашли ли парни логово самарской стаи, к которой примкнул Миша. Когда я пробыла там от силы две недели, нам почти удалось выйти на его след, но в последний момент операция сорвалась. Помнится, Егор рвал и метал, обвиняя всех вокруг, кроме себя. Хотя сам же координировал своих парней и давал нам указания.

Как и Егора, меня тогда раздражала даже малейшая неудача. Мое время заканчивалось, а мы не продвинулись ни на шаг. Остальные охотники, кроме Гоши, ведь ему известна правда обо мне, были собраны, спокойны, даже Эллен не демонстрировала никаких эмоций. Я же металась точно белка в колесе. Любая неудача казалась полнейшим провалом. Только Гоша утешал меня как мог, пока и на нем я не срывала злость.

С тех пор как мы похоронили Влада и до переезда в Самару меня не оставлял в покое вопрос, смогла бы я, поймав брата, убить его собственными руками. Несмотря ни на что, не думая о том, что он мой создатель, что я столько лет считала его родным человеком. Просто забыв об всем, способна ли я убить кого бы то ни было?

Тогда в бункере я направляла на него арбалет, держа палец на спусковом крючке, – я была уверена, что выстрелю, если Гоша перестанет дышать. Но теперь все не казалось таким однозначным, и на охоте в Самаре я в этом окончательно убедилась. Убив любого, я попросту рискую потерять над собой контроль. Может быть, отголоски прежнего внутреннего спокойствия помогали мне держать себя в руках, но убийство изменит все на корню. И я не могла утверждать, что готова рискнуть всем, чего добилась, ради уничтожения брата или иного зверя, терроризирующего город.

Быть может, разбираться с подобными проблемами стоило специально обученным для этого людям? Охотникам. А я… что я? Всего лишь новичок с приобретенными способностями оборотня, которые перечеркнули за раз такое прекрасное будущее.