Читать книгу Сталин. Личная жизнь - Лилли Маркоу - Страница 16

Пусть и поглощенная учебой и занятиями музыкой, Надежда все же не смогла совладать со своими чувствами. По вечерам она ждала возвращения Сталина, который мог вообще не прийти либо прийти очень поздно. После Октябрьской революции его захватил водоворот бурных событий. В конце 1917 года и в начале 1918 года Надя очень редко видела своего героя.

В 1918 году началась Гражданская война. В силу сложившихся обстоятельств центральные органы власти переехали из Петрограда в Москву. Сталину выделили кабинет и небольшую жилую комнату в Кремле – там, где раньше были помещения для прислуги. Во время подготовки к переезду он написал 10 марта С. С. Пестковскому – своему заместителю в Народном комиссариате по делам национальностей, – чтобы тот включил в раздел «Сталин и члены его семьи» эвакуационного списка комиссариата следующих лиц: Сергея Аллилуева и Ольгу Аллилуеву, его жену[128].

Прибыв в Москву, Сталин устроил Надежду к себе секретарем. Двенадцатого апреля 1918 года он написал следующую записку: «Выдайте пропуск Надежде Аллилуевой, служащей Народного комиссариата по делам национальностей»[129]. Архивные документы свидетельствуют о том, что Сталин и Надежда Аллилуева тесно работали вместе в 1918 году: рядом с подписью Сталина фигурирует подпись Аллилуевой от имени секретариата[130]. Именно тогда, должно быть, между ними и возникла взаимная любовь. Деятельность Сталина в те незабываемые дни придала ему еще больше привлекательности в глазах юной дочери старого большевика. Она стала жить вместе с ним в его комнатушке в Кремле.

Обошлись без церемонии бракосочетания или иного подобного торжественного мероприятия. В ту бурную эпоху было не до них, а потому большевики создавали семьи, не узаконивая при этом свои брачные узы. Лишь немногие люди из окружения Иосифа и Надежды были в курсе их личной жизни, которая больше никого не интересовала. Настоящая жизнь была совсем другой: она проходила в сражениях, в завоеваниях, в репрессиях во имя революции.

Двадцать девятого мая Сталина направили на Южный фронт. Надя поехала вместе с ним в Царицын (который в 1925 году переименовали в Сталинград, а в 1962 году – в Волгоград). Сталина наделили чрезвычайными полномочиями в пределах Поволжья и поручили заниматься поставками хлеба для юга России, а также для Москвы и Петрограда. Он отправился на юг в бронепоезде с отрядом красноармейцев и прибыл туда 6 июня. Там на стороне нового режима сражалась Десятая армия, командовал которой Климент Ворошилов. Сразу же по прибытии Сталин взял ситуацию под свой контроль: он реорганизовал войска и провел беспощадную «чистку» (по его приказу были расстреляны все, кто обвинялся в заговоре против большевиков).

Надя в этот период впервые выступила в роли жены Сталина, и именно в этом качестве она находилась рядом с ним в бронепоезде. С утра и до вечера – а иногда и ночи напролет – она печатала на машинке, зашифровывая и расшифровывая телеграммы, поступающие Сталину и отправляемые им. Новый режим тогда переживал один из самых тяжелых моментов в истории своего существования. Свирепствовал голод, нарушились связи между городом и деревней. Хлеб был для всех вопросом жизни и смерти. Чтобы как-то справиться с этой проблемой, проводилась политика «военного коммунизма», при которой войска реквизировали зерно у крестьян.

Обстановка всеобщего хаоса, вызванного Гражданской войной и иностранной интервенцией, усугублялась летом 1918 года еще и индивидуальным террором, начатым левыми социалистами-революционерами. Чтобы наглядно продемонстрировать свое неприятие политики, проводимой по отношению к крестьянам, Яков Блюмкин убил графа фон Мирбаха; тридцатого августа был убит Урицкий – председатель Петроградской ЧК; Фанни Каплан выстрелила в Ленина. В ответ на подобные действия правительство устроило «красный террор». «Повсюду необходимо подавить беспощадно этих жалких и истеричных авантюристов», – написал Ленин в телеграмме Сталину от 7 июля – еще до того, как на него самого было совершено покушение. «Все будет сделано для предупреждения возможных неожиданностей. Будьте уверены, что у нас не дрогнет рука…» – ответил ему Сталин[131].

Отправляясь выполнять поставленую ему задачу, Сталин также прихватил с собой Сергея и Анну Аллилуевых. Семья Аллилуевых выполняла при нем роль секретариата. Он жил в своем бронепоезде. Доступ к нему был свободным: телохранителей у него не имелось, и быт его был налажен в свойственной ему суровой манере. Он даже не жил, а существовал ради революции, не зная жалости ни к себе, ни к тем, кто его окружал. Начиная с этого времени он вызывал любовь у одних людей и ненависть у других. Его авторитет базировался на том, что его воспринимали как правую руку Ленина, однако для профессиональных военных он был только лишь политиком.

Летом 1918 года Сталин изменил свою манеру двигаться и одеваться. Раньше он всегда ходил в штатском, а теперь перешел на полувоенную одежду и стал носить сапоги. Подобной манеры одеваться он затем придерживался почти всю жизнь[132]. Он выглядел еще сравнительно молодо, и, несмотря на невысокий рост, был стройным, обладал хорошей осанкой, что придавало его внешности определенную представительность.

Его первые разногласия с Троцким начались по поводу одного из политических вопросов, но являлись в действительности отражением давнишнего соперничества в их отношениях с Лениным: оба претендовали на привилегированное положение. Сталин выступал против того, чтобы военные специалисты, выходцы из бывшей царской армии, играли большую роль, на чем настаивал Троцкий – народный комиссар по военным делам. Он написал Ленину по этому вопросу: «Можете быть уверены, что не пощадим никого, ни себя, ни других, а хлеб все же дадим. Если бы наши военные “специалисты” (сапожники!) не спали и не бездельничали, линия не была бы прервана, и если линия будет восстановлена, то не благодаря военным, а вопреки им»[133]. Предательство нескольких бывших офицеров царской армии укрепило Сталина в его подозрительном отношении к «военспецам»[134], и он попросил у Ленина дать ему военные полномочия. Он игнорировал Троцкого и обсуждал все вопросы, относящиеся к военной сфере, непосредственно с Лениным – мимо Троцкого, которого он вообще-то, в силу существующей иерархии, должен был ставить в известность обо всех своих действиях. «Если Троцкий будет, не задумываясь, раздавать направо и налево мандаты […], то можно с уверенностью сказать, что через месяц у нас все развалится на Северном Кавказе, и этот край окончательно потеряем […]. Для пользы дела мне необходимы военные полномочия. Я уже писал об этом, но ответа не получил. Очень хорошо. В таком случае я буду сам, без формальностей свергать тех командармов […], которые губят дело […], и, конечно, отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит»[135]. Сталину в конце концов удалось добиться для себя военных полномочий, и его конфликты с Троцким участились. Троцкий отправил 4 октября Ленину телеграмму следующего содержания: «Категорически настаиваю на отзыве Сталина». Ленин уступил и вернул Сталина в Москву. Девятого октября Сталин, прежде чем уехать, послал Троцкому записку, которую он, по-видимому, написал в большой спешке и в которой он попросил больше не считать его членом Реввоенсовета Южного фронта[136]. После этого весь район военных действий на Северном Кавказе стал центром сопротивления политике Троцкого. Сталин взялся за формирование круга своих политических приверженцев. Ворошилов, Орджоникидзе и Буденный – его ближайшие соратники по работе в Царицыне – стали самой первой группой его последователей.

Когда Сталин вернулся в Москву, Ленин назначил его членом Революционного военного совета, а с 30 ноября он вместе с Лениным и Троцким вошел в состав Совета Обороны.

Сталин жил со своей молодой женой, время от времени уезжая в очередной раз на фронт. Жили они бедно – о чем свидетельствует записка, поспешно «накаляканная» им 6 марта 1919 года, в которой он просит выделить ему ковер для комнаты шириной в шесть шагов. Иметь дома ковер – не ахти какая привилегия, и ковер был ему доставлен немедленно[137].

В январе 1919 года он уехал на Восточный фронт, чтобы на месте установить причины поражения Красной Армии под Пермью и сдачи города войскам Колчака.

В мае его отправили в Петроград, которому угрожали контреволюционные силы, возглавляемые генералом Юденичем. Сталин находился там весь июнь. В подписанном им вместе с Зиновьевым приказе «К войскам, обороняющим Петроград» отражается дух той эпохи: «Настоящим объявляется: Семьи всех перешедших на сторону белых немедленно будут арестовываться, где бы они ни находились. Земля таких изменников будет немедленно отбираться безвозвратно. Все имущество изменников конфисковывается. Изменникам пощады не будет. По всей Республике отдан приказ расстреливать их на месте. Семейства всех командиров, изменивших делу рабочих и крестьян, берутся в качестве заложников. Только немедленное возвращение на сторону рабоче-крестьянской Советской России и сдача оружия избавит перебежчиков от беспощадной кары. Кто за рабоче-крестьянскую Россию, кто против предателей России, тот должен быть в рядах Красной Армии, тот должен сражаться с белыми до полного их истребления. Солдаты Красной Армии! Вы защищаете свою землю, вы защищаете власть рабочих и крестьян, вы защищаете вашу родную рабоче-крестьянскую Россию. Белые хотят вернуть царя и рабство, белые подкуплены английскими, французскими, немецкими и финскими буржуями, врагами рабоче-крестьянской России. Белых надо истребить всех до единого. Без этого мира не будет. Кто сделает хоть один шаг в сторону белых, тому смерть на месте. Прочитать во всех ротах»[138].

Петроград был спасен, и большевикам уже не нужно было вести боевые действия в этом регионе – по крайней мере до осени. Третьего июля Сталин, выполнив возложенную на него задачу, вернулся в Москву. За заслуги в обороне Петрограда его наградили орденом Красного Знамени. «В минуты смертельной опасности, когда окруженная со всех сторон тесным кольцом врагов Советская власть отражала удары неприятеля; в минуты, когда враги рабоче-крестьянской революции в июле 1919 г. подступали к красному Питеру и уже овладели Красной Горкой, в этот тяжелый для Советской России час назначенный Президиумом ВЦИК на боевой пост Иосиф Виссарионович Джугашвили (Сталин) своей энергией и неутомимой работой сумел сплотить дрогнувшие ряды Красной Армии. Находясь сам в районе боевой линии, он под боевым огнем личным примером воодушевлял ряды сражающихся за Советскую республику», – говорилось в приказе Реввоенсовета республики от 31 декабря 1919 года[139].